От автора: По просьбам трудящихся выкладываю последний рассказ из серии. Секс не прикрутился — звиняйте)))))

     С уважением, Не-комментатор)))

     — Ты звал меня, пап?

     Отец кивнул, не глядя на меня.

     Он сидел в кресле у камина вполоборота ко мне и задумчиво почесывал лоб.

     — Что-то случилось?

     Конечно, я мог бы прочитать его мысли — он редко ставит барьеры — но сейчас мне этого делать не хотелось. Он вызвал меня не как обычно, а через Паркера, значит, дело касалось не только меня или его. И эта его поза — он любит свет, но в полумраке ему лучше думается, он предпочитает полулежать в кресле, закинув ноги на подлокотник, а сейчас он сидит, его ноги, как им и положено, стоят на полу, к тому же он обут, что так же необычно.

     — Что-то случилось? — повторил я.

     Он молча указал на второе кресло, стоявшее у письменного стола. Я придвинул его к камину. Несколько минут мы, не говоря ни слова, смотрели на огонь. Он молчал и не посылал мне никаких сигналов, отчего я начал нервничать.

     — Пап, что произошло?

     — Трент... — сказал он и умолк, будто не решаясь сказать это вслух.

     — Ну?

     — Ты должен... убить Шейна...

     — Что!? — я вскочил с кресла.

     Да как он смеет мне говорить такое? Неужели он не понимает... ? Да нет, все он понимает! Это очередная проверка, да?

     — Нет, Трент, это не проверка... это условие...

     — Чье?

     — Маролайта...

     Я так и знал, что из этой истории с куклой ничего хорошего не выйдет!

     Конечно, мертвецы находятся в ведении Владыки Чертогов Смерти. Если мертвеца возвращают к жизни, его необходимо выкупить. Жертвы в ритуалах запрещенной магии и являются таким выкупом. Но куклы это другая история — с точки зрения физиологии они не живые, они просто тела, которые движутся за счет энергии Смерти. Прекрати подачу энергии, и они ничем не отличаются от обычных трупов.

     Но в случае с этим все иначе. Он действительно живой — это подтверждают не только поведенческие тесты, которые проводил отец, но и анализы крови, мочи, спермы, электрокардиограммы и энцефалограммы, УЗИ внутренних органов и другие функциональные исследования. Да, в его ауре все еще энергии Смерти больше, чем нужно, но ее уровень постоянно снижается и уже соответствует, скорее, локальному некрозу, чем ауре зомби. Даже само наличие у него ауры уже является доказательством того, что он живой — у кукол ауры нет и не может быть, есть лишь энергетические каналы, которые тянутся к рукам, ногам, туловищу и голове.

     И понятно, почему Маролайт требует плату — оживший мертвец это его парафия. Но отдавать за куклу моего сына — нет, я не пойду на это...

     — Нет, папа, и не проси... Я не отдам ему Шейна... — сказал я решительно, но голос мой предательски дрогнул.

     — Тогда он заберет Ральфи...

     — На здоровье, Эдди себе таких целый полк наклепать может...

     — Не может, Трент, и ты это прекрасно знаешь... — голос отца звучал устало.

     Я отвел глаза.

     Конечно, знаю. Его случай уникален, совпало слишком много факторов, чтобы подобное можно было повторить, к тому же его оживление заняло много времени, и процесс еще не завершен... И почему Маролайт потребовал выкуп только сейчас? Что мешало ему сделать это год или два назад, когда мы еще и не догадывались о его существовании?

     — Тогда его цена была ниже, — ответил отец. — Мы могли бы откупиться каким-нибудь слугой или и вовсе животным, а сейчас... Он член Королевского дома Эмбера, как бы мы к этому не относились, а значит, за него нам придется отдать равного ему по статусу. Тебя он требовать не может из-за того случая, близнецы и Энилур ему не интересны, а вот на Шейна он уже давно нацелился...

     Я обреченно кивнул. Разумеется, и тут такая возможность...

     — Но почему его должен убить... именно я?

     — Таковы условия Маролайта... ты должен принести его сердце к полуночи...

     — Я не смогу, пап... — на моих глазах выступили слезы. — Не заставляй меня, прошу тебя... — я упал на колени рядом с его креслом и прижался лбом к его запястью.

     Он провел свободной рукой по моим волосам:

     — Прости, Трент. Я понимаю, каково тебе, но я не могу ничего изменить... Если бы это зависело только от меня...

     И тут за моей спиной скрипнула дверь.

     — Вы чего это тут в темноте сидите? — от одного звука его голоса во мне вскипела такая ярость, что, наверное, он ее почувствовал.

     — Ральф? — голос отца звучал удивленно. — Ты же говорил, что уйдешь утром...

     — Да... я и ушел, — Ральф говорил слишком развязно. — А потом подумал и вернулся...

     — Уже соскучился по Дженне? — без тени издевки спросил отец и крепче прижал мою голову к подлокотнику.

     — Нет, я... в общем... не знаю... — он замялся. — У меня такое чувство, будто должно произойти что-то очень нехорошее...

     Я резко дернул головой, оставив прядь волос в руке отца, и поднялся на ноги, развернувшись лицом к кукле.

     — Чувство у тебя? — меня всего аж трясло от злости.

     — Трент, прекрати, он тут ни при чем, — отец схватил меня за рукав.

     Я шумно выдохнул и отошел к камину.

     — Что-то случилось, да? — голос куклы звучал встревожено.

     — Ничего особенного, — кресло за моей спиной скрипнуло — отец тоже встал. — Иди к себе, Ральфи.

     — Может, я могу...

     — Ничего ты не можешь, — рявкнул я.

     Отец коснулся моего плеча:

     — Иди...

     Дверь снова скрипнула, и я развернулся лицом к отцу.

     — Не плачь, Трент, — он провел большим пальцем по моей щеке — для этого ему пришлось встать на цыпочки, — у тебя еще остаются близнецы и Энилур...

     — Пап, — я уткнулся лицом ему в плечо, — как? Как я могу... убить родного сына? Как?

     — У тебя еще есть время, — он тяжело вздохнул. — Все, что я могу, это поддержать тебя, но... ни сделать это за тебя, ни поручить это кому-то другому я не в силах... Пойми...

     — Хорошо, — я выпрямился, вытер слезу и развернулся к двери.

     — Но после этого я уйду, и даже не пытайся меня остановить, — сказал я уже с порога.

     Он снова тяжело вздохнул.

     А я переместился в свою комнату, потушил все свечи и сел в свое любимое кресло.

     Как это глупо — вот так привязываться к местам, к людям, чтобы потом разом все это ломать собственными руками. А что будет потом? Шейн, конечно, не подарок, с ним сложно — он редко выполняет приказы, пропускает тренировки и занятия по стратегии и тактике, он умудрился даже на годовщину собственной свадьбы опоздать. Но, глядя на него, я вижу себя. Конечно, он другой, но в чем-то мы с ним настолько похожи, что я смотрю на него, как в зеркало. К черту все! Не буду я его убивать и точка! Пускай он подавится этой куклой...

     «Трент, не делай глупостей», — отец как всегда на стреме. Дьявол...

     «Пап, я не могу...»

     «Ты сильнее этого, сын... сделай над собой усилие... Я тебя очень прошу, Трент, выполни все в точности...»

     Я закрыл глаза и шумно выдохнул.

     — Пап? — я вздрогнул и обернулся.

     Шейн стоял на пороге моих покоев и выглядел веселым.

     — Что случилось?

     Я вздохнул:

     — Ничего... все в порядке...

     — Мы с Ральфи в музыкальном зале. Нам очень не хватает музыки... Ты, кстати, знал, что он действительно классно танцует?

     Я мотнул головой и чуть не разрыдался в голос.

     — Ладно, пап, приходи, — он похлопал меня по плечу и вышел.

     Я бросил быстрый взгляд на небо — луна прошла почти четверть пути от горизонта. Сейчас должно быть около десяти вечера. Время еще есть...

     Когда я вошел в зал, держа в руках Бетти, Шейн сидел на низкой кушетке, громко хлопал в ладоши, отбивая ритм, и хохотал, наблюдая за тем, как кукла кружился по центру зала, то усаживаясь прямо на пол, то вдруг взвиваясь над ним, то выдавая какие-то совершенно невероятные па.

     Вдруг ритмический рисунок хлопков Шейна изменился, и тут же изменился ...

 

     танец. Не многие даже очень хорошие танцоры способны так быстро подстраиваться под изменения в музыке. Теперь он метался, как в горячке, крутился волчком и блаженно улыбался, едва его взгляд наталкивался на Шейна.

     — Он голубой, да? — я наклонился к уху сына.

     — Ага, есть немного, — Шейн снова сменил ритм — на этот раз он стал напоминать фламенко.

     Кукла яростно затопал каблуками, его движения стали резче и четче.

     — Я так и подумал, — я поставил ногу на подлокотник соседнего кресла, закинул на колено Бетти и начал играть.

     Он на мгновение замер, а затем продолжил танец, но уже пристально глядя на меня. Он все еще улыбался, но его взгляд стал строгим и пытливым.

     Шейн перестал хлопать и тоже уставился на меня. А я закусил губу и отвернулся.

     Рука сына легла на мое плечо:

     — Что случилось, пап?

     Я судорожно выдохнул, бросил гитару в кресло и выбежал в коридор...

     Нет, это невыносимо! Мало того, что я должен убить его, я должен еще и в глаза ему смотреть!

     Шейн догнал меня возле лестницы:

     — Да что с тобой такое, пап?

     В этот момент часы в парадном холле пробили одиннадцать раз. И, хотя мы находились довольно далеко, и удары звучали приглушенно, каждый из них, казалось, бил прямо мне в сердце.

     — Оставь меня, — рявкнул я и в один прыжок спустился по лестнице.

     Отец стоял на углу коридора, прислонившись спиной к стене:

     — Ты мне доверяешь, Трент?

     — И это у меня спрашивает человек, который заставляет меня убить родного сына? — я горько усмехнулся.

     — Просто сделай это. Так будет лучше... для всех... — он опустил голову.

     — Но ведь я не обязан находиться с ним рядом до того... ?

     — Не обязан...

     — И тебя я терпеть не обязан...

     — Нет...

     — В таком случае, оставь меня в покое... — я закрыл глаза.

     Да, я сделаю это, но я должен подготовиться...

     С первым ударом полуночи я перенесся в коридор у двери комнаты Шейна. Он как раз поднимался по лестнице. Вслед за ним поднимался кукла. Они весело переговаривались и громко смеялись. Еще один удар. Они поднялись в коридор. Еще один...

     Моя рука, не дожидаясь приказа головы, метнулась вперед, отработанным движением пробила грудную клетку и окунулась в тепло его внутренностей. И прежде чем я успел сообразить, что к чему, его сердце уже билось на моей ладони.

     — Па... ? — он не договорил и повалился к моим ногам. Кровь хлестала из дыры в его груди.

     В следующую секунду раздался крик куклы, скрипнула дверь за моей спиной. И последним, что я увидел, когда переносился в библиотеку, были его осуждающие глаза...

     Я вошел как раз вовремя — часы в холле ударили в шестой раз.

     Сердце Шейна все еще неравномерно сокращалось в моей руке. Отец молча указал мне жертвенную чашу. Я уложил медленно истекающий кровью орган в нее и собрался уже уходить, но он придержал мою руку.

     Я отошел к камину.

     Часы перестали бить. И вдруг что-то хлопнуло за моей спиной. Я знал, что это вспыхнуло сердце моего сына. Маролайт принял жертву. И слезы помимо моей воли потекли по щекам.

     Отец похлопал меня по спине:

     — Иди спать, Трент...

     — Я обещал, что уйду...

     — Подожди до утра...

     И тут дверь распахнулась, впустив в библиотеку свет из коридора.

     — Шейн... — выдохнул кукла и умолк, видимо, осматриваясь.

     — Я знаю, — спокойно сказал отец.

     — Вы не поняли, — его голос звучал растерянно. — Он пропал.

     — Как пропал? — я обернулся к нему.

     Он вжал голову в плечи:

     — Не знаю. Я... когда ты... в общем, я усадил его у стены... он еще дышал... я хотел позвать на помощь... с трудом вырвался из его рук... уже от поворота обернулся, но его уже не было...

     — Забавно, — улыбнулся отец. — Мне все больше нравятся эти Стихийники...

     Я хотел уточнить, что он имел в виду, но вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. А потом в самом темном углу стало еще темнее.

     Отец резко схватил за руку куклу и меня. Дышать стало легче, и в комнате заметно посветлело.

     Маролайт стоял черной тенью, каким я помнил его — такой же колоссальный и неотвратимый.

     — Ты обманул меня, — в его голосе не было эмоций, но догадаться о его настроении было несложно.

     — Неужели ты всерьез считал, что я отдам тебе своего внука? — отец светился еще ярче, чем обычно, и свет его ауры продолжал разгораться.

     — Тогда отдай мне куклу, — Маролайт требовательно протянул руку.

     — Нет, — отец задвинул его себе за спину. — Он больше не кукла, и я его тебе не отдам. Ты хотел сердце Шейна? Ты его получил. Теперь проваливай отсюда. Я ничего тебе не должен.

     Аура отца становилась все ярче. Маролайт пытался сопротивляться, но его сил было явно недостаточно. По мере того, как в библиотеке становилось светлее, он сжимался и бледнел, пока совсем не растаял.

     — Ну, все, Ральфи, — отец отпустил мою руку и обернулся к кукле... пардон, к Ральфи, — ты теперь наш должник, но больше всех ты обязан Тренту и Шейну.

     — Да, Ваше Величество, — парень покорно склонил голову.

     — Отправляйся в свои покои, — благосклонно улыбнулся отец. — Утром поступишь в распоряжение Джулиана.

     — Слушаюсь, Ваше Величество, — Ральфи вышел из библиотеки и закрыл за собой дверь.

     — Ты тоже иди спать, — отец устало потрепал меня по плечу. — Шейну все равно понадобится время...

     — Как ты узнал?

     — Ну, он же твой сын, — отец улыбнулся и тяжело опустился в кресло. — Как и у тебя, у него два сердца. Только человеческое совсем маленькое и хорошо спрятано. Поэтому, как и тебя, убить его практически невозможно...