Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, но долгожданная прохлада не наступала. Раскаленный от дневного зноя воздух наполнился влагой и стал вязким и тяжелым. Горожане спешили к своим жилищам в призрачной надежде найти спасение за стенами старых каменных домов. Только на главной площади старого города кипела работа. Несколько обнаженных по пояс рабочих, стуча молотками и скрепя пилами, сооружали огромный помост. Утром должна была состояться казнь — излюбленное развлечение толпы.

     К низкой двери, еле различимой на темном фоне поросшей плющом и мхом стены, подошел высокий человек в строгом черном камзоле и три раза стукнул в крошечное окошко. Послышалась нервная возня и недовольное бормотание. В узком проеме появилось раскрасневшееся от духоты и гнева лицо привратника.

     — Кого еще черти несут? — прорычал он скрипучим голосом, — Кто там?

     — Я — Кристофер Норт, — представился человек, — Комендант ждет меня. Открывай.

     Окошко захлопнулось, послышалось бряцанье ключей, и тяжелая дверь с противным скрипом отворилась. Человеку пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы не стукнуться о притолоку.

     — Проходите, господин Норт, — перед ним стоял толстый кривоногий мужчина преклонного возраста в потрепанной одежде.

     Заперев за Крисом калитку, он, бряцая ключами, заковылял к низкому каменному зданию комендатуры. В маленьком квадратном окошке горел свет. Криса ждали.

     — Господин Кристофер Норт! — из-за стола, заваленного бумагами, поднялся низкий худощавый мужчина в черном сюртуке, застегнутом на все пуговицы, — Я Вас уже давно жду. Как только сообщили, что Вы придете, я пересмотрел свои планы на вечер и решил задержаться. Такому человеку, как Вы...

     — Довольно словоблудия, — Норт медленно опустился на скрипучий деревянный стул.

     — Я Вас слушаю, — комендант принял деловую позу.

     — Завтра состоится казнь, — ровным голосом произнес гость.

     — Да, — комендант кивнул, — И что?

     — Я хочу поговорить со смертницей. Она была моей рабыней, и я хочу услышать из её уст объяснения.

     — Видите ли, — комендант откинулся на спинку своего кресла и закатил глаза, — Поговорить Вы, разумеется, можете. Но какой это имеет теперь смысл? Завтра эту ничтожную рабыню возведут на эшафот...

     — Вы отказываете мне? — резко перебил его Норт.

     — Что Вы! — комендант замахал руками, — Как я могу отказать такому человеку? Я лишь высказал своё мнение...

     — Которое никого не интересует, — продолжил тем же тоном Крис.

     Комендант покраснел от гнева, но проглотил эту пилюлю. Взяв себя в руки и вновь приняв величественный вид, он откашлялся и громко крикнул:

     — Сержант!

     Через несколько секунд в комнату влетел немного взъерошенный молодой человек, на ходу застегивая свой мундир. Глаза его были налиты кровью, лицо раскраснелось. Руки тряслись так, что этот парень не мог справиться со своими пуговицами.

     — Опять приволок шлюху? — заорал на него комендант, — Вот посажу под арест, тогда будешь знать...

     — У меня мало времени, — снова перебил его Крис.

     — Да-да, — комендант прикрыл рот рукой, — Отведи этого господина в камеру номер пять.

     — Слушаюсь, господин комендант! — сержант щелкнул каблуками.

     Норт быстро шел по тюремному узкому коридору, сопровождаемый сержантом, освещавшим путь факелом. Было тихо. Плотно закрытые двери камер не пропускали ни одного звука, но Крис знал, что за этими стенами узники и узницы вовсе не блаженствуют. Будто самый изощренный на садистские выдумки человеческий гений построил это сооружение с одной лишь целью — причинить как можно больше мучений его постояльцам.

     — Мы пришли, — каким-то странным тоном возвестил сержант.

     — Открывайте, — приказал ему Крис.

     Загремел тяжелый засов, и массивная дверь отползла в сторону, освободив узкий проход в каменную темницу. Приняв из рук солдата факел и велев ему ждать снаружи, Норт вошел в камеру. В нос сразу же ударила волна спертого воздуха, смешанного с человеческим потом и испражнениями.

     Подняв факел повыше, он с трудом разглядел у противоположной стены маленькую фигурку узницы. Девушка была закована в тяжелые кандалы, цепь которых крепилась к стене своим средним звеном. Руки, заведенные за спину, так же были скованы толстым железным кольцом, от которого тянулась к стене короткая цепь. Видимо, палачам этого показалось недостаточно, и они приковали невольницу еще и за шею, надев на неё широкий грубый обруч.

     Девушка была полностью обнажена, и Крис заметил, как мелко дрожит её хрупкое тельце. Но даже в этом состоянии она выглядела возбуждающе. Молодой человек невольно залюбовался её совершенной фигурой: полные полушария грудей с большими окружностями вокруг темных сосков манили к себе, словно прося поласкать их, плоский упругий животик то напрягался, то ослабевал при каждом выдохе.

     Пленница не без труда подняла голову. В её черных, как деготь, больших глазах отразился свет факела, и они словно загорелись кровавым блеском.

     — Здравствуй, Дана, — стараясь говорить ровно, произнес Норт.

     — Зачем ты пришел, хозяин? — рабыня скривила рот в притворной улыбке, — Хочешь напоследок насладиться моими муками?

     — Нет, — Крис покачал головой, — Я пришел, чтобы спросить тебя.

     — О чем, хозяин? — ухмыльнулась рабыня.

     — Зачем ты это сделала? Почему бросилась на меня с ножом?

     — Чтобы убить тебя! — закричала девушка, — А потом и себя!

     — Зачем тебе была нужна моя смерть? — удивился Крис, — Я с тобой плохо обращался? Я насиловал тебя, избивал, морил голодом?

     — Тебе не понять, хозяин, — тихо ответила невольница.

     — А ты попробуй, — не отступал Норт.

     Дана взглянула на своего господина, и у того мурашки побежали по телу. Девушка не отрывала глаз от него, ноздри её маленького чуть приплюснутого, как у большинства африканок, но симпатичного носика раздувались, словно вот-вот из них вырвется пар. Наверное, её долго не поили, и пухленькие губки потрескались. Дыхание её участилось и даже стало прерывистым. Рабыня была сильно возбуждена.

     Набрав в легкие воздух, она прохрипела, глядя Крису в глаза:

     — Я любила тебя, хозяин! Но моя любовь не была рабской! Я готова была броситься в пламя, умереть за тебя, но ты даже не замечал этого! А когда в доме появилась эта блондинка в платье с глубоким вырезом, и вы сидели за столом и весело болтали, обнимаясь и целуясь, я поняла, что значу для тебя не больше, чем старая сломанная вешалка, место которой давно на городской свалке. Конечно, хозяин, что может значить ничтожная темнокожая девка против такой дамы, как госпожа Лилиана! Вот тогда я и решила убить тебя и себя, чтобы хоть там, на небесах мы, может быть, смогли бы соединиться!

     Силы оставили её, и Дана повисла на своих оковах. Толстый обруч ошейника врезался в её тонкую хрупкую шею, принеся новые страдания. Девушка тихо застонала.

     Крис бросился к узнице и подхватил её голову. Нащупав на поясе флягу с водой, он зубами вырвал пробку и поднес горлышко к начавшим белеть губам девушки. Дана, ощутив живительную влагу, жадно начала пить, а её хозяин, поддерживая рабыню за талию, зарылся лицом в её всё еще прекрасные густые волосы, но успевшие впитать в себя всю вонь тюремной камеры.

     — Господин Норт, — раздался за спиной негромкий голос сержанта, — Нам пора.

     — Прости меня, девочка, — прошептал Крис, с трудом выговаривая слова, — Я оказался невероятным глупцом.

     Дана подняла на него глаза, и Крис увидел, как они наполняются слезами. Не в силах больше смотреть на это он быстро вышел из камеры и, не дожидаясь сопровождающего, пошел по коридору, мысленно кляня всех вокруг, но больше всего себя самого.

     ***

     Утро этого дня было ясным и безоблачным. Легкий ветерок, дувший с моря, шелестел в широких лапах пальмовых листьев. Небольшие волны с тихим шипением накатывались на песчаный берег, играя с ним в камушки. На мелководье резвились маленькие рыбешки, и этим пользовались дети, стараясь ...

  поймать их голыми руками. Но мелюзга, вовремя заметив опасность, кидалась в разные стороны, и молодые рыболовы оставались ни с чем. Но это их не огорчало. Насмеявшись вдоволь, они пускались на поиски новых косячков.

     Вождь племени, высокий, статный еще совсем не старый человек важно расхаживал по деревне, одетый в длинные белые одежды и повязав свою чисто выбритую голову яркой красной лентой. Ростом он был высок и широк в плечах. Даже сейчас в одиночку этот человек мог справиться с буйволом, вооружившись одним лишь мечом, который когда-то передал ему отец, как символ мужской доблести.

     Звали его Момато. Сегодня он выдавал замуж свою старшую дочь Мару за сына вождя соседнего племени. К этому событию готовились целый месяц. Женщины шили приданое — роскошные платья из тончайшего шелка, который, почти не споря о цене, обменяли у торговцев. Мужчины выслеживали дичь, чтобы в ночь перед свадьбой затравить её. Сама же Мара целую неделю просидела у Заара, шамана племени, выслушивая мудрые наставления его многочисленных помощниц и принимая очистительные ванны с благовониями и укрепляющими травами.

     Момато повернул голову на шум, раздававшийся с опушки леса, и понял, что охота прошла успешно. Самые крепкие мужчины, отправившиеся перед рассветом на промысел, теперь тащили на длинных толстых жердях двух косуль и дикого козла, а их товарищи шли рядом, громко крича и потрясая копьями и луками.

     — Сегодня пир будет славным! — зычным басом объявил Момато, — Наши охотники принесли богатую добычу!

     — О. да, отец! — к вождю подбежала его младшая дочь Дана, — Женщины уже начали коптить морского окуня, а я с подругами принесла с горного озера две корзины с карпом и угрями. А старая Лугунья замесила тесто для лепешек.

     — Скоро и за тобой придет жених, — сказал вождь и грустно вздохнул, — И тогда я смогу спокойно отправиться в долгий путь к нашим предкам.

     — Не надо, отец, — девушка обхватила Момато за руку и прижалась к его плечу губами, — Я еще не выбрала себе жениха. А если я полюблю человека из нашей деревни?

     — Тогда вам придется уйти и жить отдельно, — улыбнулся вождь, — Таков наш обычай. Вы создадите новое поселение, и тогда наш народ умножится.

     Пиршество было в самом разгаре, когда к берегу пристали четыре большие лодки с вооруженными до зубов людьми, которыми командовал высокий офицер в богато расшитом камзоле и огромной шляпе с роскошным плюмажем. Вытащив из-за пояса мушкеты и обнажив клинки, они с дикими криками бросились к деревне, круша на своем пути всё, что попадалось им под руки.

     В деревне началась паника. Люди, позабыв о женихе и невесте, бросились в лес, но оказалось, что путь к спасительной чаще был отрезан. Разбойники, прекрасно знавшие повадки местных жителей, окружили поселение со всех сторон, и никому не удалось выскользнуть. Постепенно сжимая кольцо, бандиты согнали всех жителей в центр. Отдельный отряд выволакивал из лёгких тростниковых хижин тех, кто надеялся спастись в родных стенах, а сами лачуги поджигал.

     — Кто вы такие, и что вам от нас нужно? — закричал вождь, но получил удар в живот и рухнул на землю.

     — Тихо, макаки! — крикнул предводитель, когда его люди, орудуя хлыстами, согнали всех в центр, — Меня зовут... А в прочем, это уже не важно. Вы, вернее, те, кого мы оставим в живых, будут звать меня Хозяином. А остальным знать моё имя ни к чему. Этот верзила у вас главный?

     — Это наш вождь, — выступила вперед старая седая Лугунья, — Великий и мудрый Момато.

     Бандиты разом разразились диким хохотом, сопровождаемым выстрелами и размахиванием сабель. Главарь, выждав несколько минут, поднял руку вверх, и его команда сразу же замолчала. Кивнув в сторону всё еще лежавшего на земле вождя, он приказал поставить его перед собой. Сам же уселся на то место, где еще совсем недавно восседал сам Момато.

     Ну, что, обезьяна? — с усмешкой спросил главарь, когда его люди пинками и хлыстами подняли вождя и поставили на колени, — Ты, говорят, здесь самый главный и самый мудрый?

     — Я — человек, — гордо ответил Момато, попытавшись встать на ноги, но снова был избит.

     — Закрой пасть, черномазая скотина! — взревел главный бандит, — Ты не имеешь права называть себя человеком! Потому что здесь я — человек, а ты — грязная вонючая тварь.

     Момато гордо вскинул голову и вдруг плюнул человеку в шляпе прямо в лицо. Тот побагровел от злости, а его подручные застыли в немом недоумении, не зная, что делать дальше. Главарь, чуть подавшись вперед всем телом, прошипел, как змея, готовая к атаке:

     — Тебя повесят за ноги на самой высокой пальме, макака! Смерть твоя будет долгой и мучительной, и никто тебе не сможет помочь, потому что я, перед тем как вздернуть тебя, покончу со всеми твоими сородичами. Эй, чего ждете? Выстроить весь этот сброд передо мной!

     Пираты бросились выполнять приказание своего капитана, и через пару-тройку минут всё племя было выстроено в длинную шеренгу. Атаман медленно расхаживал вдоль этого строя, иногда останавливаясь перед кем-нибудь из туземцев, осматривал его с ног до головы. Окончив осмотр, он снова уселся на место вождя.

     — Всех самцов — к тому дереву! — приказал главарь, указывая на толстую пальму.

     В считанные секунды распоряжение было выполнено. Всех мужчин собрали около ствола коксовой пальмы и выставили надежную охрану. Капитан ехидно улыбнулся и резко поднял вверх руку. В следующее мгновение раздались выстрелы, и один за другим туземцы упали на землю с простеленными головами.

     Женщины подняли крик, заламывая руки и посылая проклятия на головы убийц. Нервы Момато не выдержали. Отбросив в сторону бандитов, которые стояли у него за спиной, вождь бросился на капитана, но тот, ловко выхватив из ножен шпагу, сделал выпад, и клинок пронзил тело гиганта, выйдя с другой стороны.

     Момато замер на секунду и с закатившимися глазами упал, издав при этом долгий протяжный стон.

     — Отец! — из толпы поселян выскочила Мара и бросилась к телу вождя, но двое пиратов схватили её и оттащили в сторону.

     — Убийца! — кричала девушка, стараясь вырваться из крепких лап разбойников.

     Капитан бандитов снова скривился в наглой улыбке. Шепнув что-то своему адъютанту, он, как ни в чем не бывало, схватил кусок еще теплого жареного мяса и принялся за еду. Тот, коротко кивнув головой, подозвал к себе двух здоровенных пиратов и указал на дерево.

     Тело Момато за ноги подтащили к пальме и, накинув на щиколотки толстую веревку, подвесили на крепком суку вниз головой. Среди оставшихся в живых жителей деревни поднялся вой, но капитана он не волновал. Пират спокойно наслаждался трапезой, слащаво ухмыляясь.

     Набив брюхо, атаман приказал всю оставшуюся провизию погрузить в лодки и отправить на корабль, стоявший на рейде. Утерев рот пальмовым листом, он снова прошелся по рядам туземцев, отбирая самых красивых и крепких девушек, которых его люди сразу же хватали и отводили в сторону. Там их раздевали до гола, связывали им руки за спиной заранее приготовленными тонкими сыромятными ремнями и пинками и ударами хлыстов отправляли к лодкам.

     В трюме было темно и сыро. Пленницам надели толстые грубые ошейники и пристегнули короткими цепями к стенкам переборок. Руки развязали, но сразу же сковали наручниками. Ноги тоже заковали в кандалы. Два раза в день невольницам приносили еду, от которой привыкшие к чистой натуральной пище желудки сводили судороги, а у некоторых несчастных начиналась рвота. На все жалобы пираты отвечали только жутким хохотом и ударами хлыста.

     На пятый день две пленницы умерли. Равнодушно взглянув на истощенные тельца, бандиты, сняв цепи, выволокли их из трюма и выбросили за борт.

     — Отмучались, — всхлипнув, прошептала Мара, и никто не возразил ей.

     Плаванье продолжалось. Через две недели в трюме осталось всего пять невольниц. Они были худы, некогда гладкая бархатистая кожа их покрылась морщинами. Стали видны ребра.

     Однажды в трюм спустился капитан в сопровождении двух ...   матросов. Все они были сильно пьяны. Осмотрев девушек, капитан, пошептавшись с товарищами, указал на двух невольниц, которые, по его мнению, еще были на что-то годны. Бандиты, схватив их за волосы, поволокли из трюма. Когда люк за ними захлопнулся, с палубы донеслись радостные вопли.

     Всю ночь Дана прислушивалась к звукам, доносившимся из кубрика матросов, но разобрать ничего не могла. А утром следующего дня в трюм слетела одна из девушек. От её вида у девушки вырвался глухой стон. Всё тело пленницы было изрисовано полосами от хлыста, промежность вывернута, и из неё сочилась бледно розовая сукровица. Большие слегка отвисшие груди её были испещрены страшными следами от порезов и ожогов. Сосков не было вовсе, а вместо них чернели два уродливых пятна.

     Девушку даже не стали приковывать к переборке. Она лежала, безучастно глядя в потолок и не отвечала на вопросы. В её глазах даже не было слез. Когда Мара спросила о второй девушке, та закрыла глаза и шепотом ответила:

     — Её больше нет.

     Расспросы о том, что там произошло, и от чего умерла эта девушка, остались без ответа. Ночью Дана слышала, как тяжело дышит эта бедняжка, но помочь ни чем не могла. К утру и эта пленница тихо умерла. Теперь в темном вонючем трюме осталось только три невольницы.

     Как-то ранним утром, когда над водной гладью стелился туман, в трюм спустились несколько матросов и принялись отстегивать девушек от стены. Сверху то и дело слышались окрики капитана, и пираты, вооружившись хлыстами, вытолкнули несчастных и измученных пленниц на палубу.

     Первые глотки свежего воздуха одурманили девушек. У Даны закружилась голова, стали подкашиваться ноги. Но чьи-то сильные руки схватили её за исхудавшие плечи и резко встряхнули.

     — Стоять, черномазая! — раздался грубый окрик, — Или исполосую плетью!

     Бедная пленница съежилась от страха и замерла, боясь пошевелиться. Сопротивляться толпе крепких грубых мужчин не имело смысла. Девушка понимала, что эти головорезы не остановятся ни перед чем.

     Сквозь пелену утреннего тумана, пропитанного соленой морской водой, она сумела разглядеть, что к борту корабля, на котором их везли, пришвартовался другой, еще больший, на палубе которого стояли несколько человек, вооруженных длинными саблями, и внимательно следили за происходящим.

     — Эй, Бросс! — крикнул атаман, — Рад буду видеть тебя на своей палубе!

     — Не думай, что я так наивен, — раздался бодрый голос с противоположной палубы, — Я хорошо знаю, на что ты способен, Гулл.

     — А что ты предлагаешь? — расхохотался капитан пиратов.

     — Подведи этих девок ближе к борту, — предложил Бросс, — Потом поговорим.

     Трое бандитов подтолкнули девушек к самому краю палубы. Человек, которого называли Броссом, тоже приблизился и стал внимательно рассматривать невольниц. Глаз его Дана не видела из-за широкополой шляпы, но почувствовала, что этот рослый моряк не причинит ей вреда.

     — Что скажешь, Алан? — к нему подошла стройная женщина, одетая в мужскую одежду.

     Дана вдруг увидела, как хорошо сложена эта дама. Мужское обтягивающее платье подчеркивала её природную стройность. Длинные русые волосы, достававшие до пояса, слегка колыхались на легком ветру, слегка вытянутое лицо и большие глаза, смотрели внимательно и нежно. Узкий камзол, застегнутый на все пуговицы, обозначил тонкую талию, а высокие сапоги, закрывавшие колени, подчеркивали стройность и красоту ног. Движения дамы были изящны и легки, как у профессиональной танцовщицы, привыкшей больше к языку жестов, чем к обычной речи. Через плечо была перекинута красивая богато украшенная перевязь, к которой была подвешена изящная шпага с блестящим эфесом.

     — Кто из этих замарашек тебе понравился? — мягким голосом спросила женщина, нежно склонив голову на плечо Бросса, — Я бы взяла всех.

     — Хорошо, дорогая, — ответил Алан, — Берем всех.

     — Эй, Бросс! — снова крикнул пират, — А денег у тебя хватит? За этих обезьян я запрошу хорошую цену!

     — Сколько? — в ответ крикнула женщина, — Только учти, Гулл, что за твою поганую голову обещана солидная награда.

     — Угрожаешь мне, девка? — взревел атаман, — Вспомни лучше, кем сама была совсем недавно! Давно ли сама из дерьма вылезла?

     — Я-то не забыла! — дама положила руку на эфес своей шпаги, — А ты, верно забыл, что сам совсем недавно ковырял камни на каторге! Могу тебя обратно отправить!

     — Хватит скалить зубы! — крикнул Бросс, — Назови цену!

     — Хе-хе! — усмехнулся бандит, — Скажем, по сотне за каждую! Идет?

     — Черт с тобой! — немного подумав, ответил Алан, — Беру!

     Были переброшены сходни, и девушек перевели на борт соседнего корабля. Женщина, подбросив на руке увесистый кошелек, швырнула его Гулу. Пират, как кошка, метнулся к деньгам. Его подручные даже не попытались помешать своему капитану. Кошель с глухим стуком брякнулся на палубу.

     — Эй, Гулл! — рассмеялась дама, — А ты стал неуклюж!

     — Медуза тебе в глотку! — огрызнулся пират, — Чтоб тебя черти сожрали!

     — Поскули у меня! — глаза женщины сверкнули недобрым блеском, — Еще встретимся! Плечо не болит? А то наша с тобой дуэль еще не закончилась!

     Корабли стали отдаляться друг от друга, и скоро пиратский фрегат исчез в тумане. Девушки стояли на палубе и не понимали, что с ними произошло. Их продали другим людям, значит, теперь они — рабыни. А может, им хотят подарить свободу? Тогда почему не снимают кандалы и ошейники? Что с ними хотят сделать?

     Пока Дана терялась в догадках, на палубу вышла русая женщина в сопровождении двух матросов. Девушка заметила, что вся команда в отличие от той, которую она видела на пиратском корабле, была опрятно одета, хоть и в разнобой, не гоготала и не тянула к ним свои руки.

     — Меня зовут Элен, — представилась женщина, — Я здесь старший помощник капитана. Но вы должны будете называть меня госпожой, как и всех остальных членов команды. От того, как вы будете себя вести, зависит очень многое. Если будете послушны и старательны, вас никто не обидит, будете сыты и довольны. Если же вздумаете лениться и грубить, я накажу вас. Всем ясно?

     Девушки в нерешительности затоптались на месте, позвякивая оковами.

     — Я не слышу ответа, — голос женщины стал тверже, — Или вы меня не понимаете?

     — Понимаем, — тихо ответила Мара.

     — Повтори, — приказала дама, подняв руку с короткой плетью.

     — Понимаем, госпожа, — повторила Мара уже громче.

     — То-то же, — ухмыльнулась женщина, — Не забывайтесь впредь.

     — Да, госпожа, — с дрожью в голосе произнесла Мара, опустив голову.

     — Картер! — крикнула женщина, — Сними с этих милашек железо и отведи к Линде. Только аккуратнее, не порань.

     — Будет исполнено, госпожа, — ответил высокий матрос в просторной белой рубахе и широком поясе, за который был заткнут кривой кинжал.

     Женщина, тряхнув своими великолепными волосами, развернулась на каблуках и ушла. На палубе появилась небольшая наковальня и деревянный ящик с инструментами. Матрос, которого женщина назвала Картером, внимательно осмотрел браслеты на запястьях и лодыжках невольниц и, почесав заросший щетиной подбородок, задумчиво сказал:

     — Я много раз говорил, и сейчас повторяю вновь: не умеешь — не берись.

     — О чем ты? — воскликнул загорелый парень с косым шрамом на щеке.

     — Помоги, Стив, — Картер указал на Мару, — Подержи её. Только аккуратно. Не сломай ей руку. А я попробую срубить заклепки.

     ***

     — Вставайте, господин, — Крис открыл глаза и поморщился.

     Рядом с его кроватью стоял человек невысокого роста в белой рубахе, подвязанной черным узким поясом, и широких, похожих на длинную женскую юбку, штанах. Черные волосы его были собраны на затылке и скреплены замысловатой прищепкой, вырезанной из кости. Узкие глаза, похожие на щелочки, придавали вытянутому лицу комичный вид, словно человека тянут за уши назад.

     — Я хочу спать, Сабуро, — закапризничал мальчик, — Не встану.

     — Тогда я накажу молодого ...   хозяина палочкой, — пригрозил узкоглазый слуга.

     — Только и знаешь, что палкой колотить, — Крис вылез из-под одеяла.

     Не было на всем белом свете человека счастливее, чем Бенджамен Норт. Сегодня он узнал, что его молодая красавица-жена Луиза разрешилась от бремени чудным младенцем.

     — Сын! Господин Норт, у Вас родился сын! — захлебываясь от счастья, кричала Молли, соседка Нортов, — У Вас теперь есть наследник!

     Капитан Норт летел домой, как на крыльях, пустив галопом своего коня. Он уже представлял, как возьмет ребенка на руки, как прижмет его к сердцу. Как долго они ждали этого дня! Целых пять лет! К каким только лекарям не обращались, но те только бессильно разводили руками и смущенно отводили глаза в сторону. Сколько слез пролила Луиза, моля мужа о прощении. Но что она могла поделать против Матери-природы?

     И вот этот день настал! Капитан, бросив поводья конюху, пулей влетел в дом и растерянно остановился. Его насторожила непонятная суета в доме. Но вдруг дверь спальни открылась, и появился старый человек в помятом сюртуке, поверх которого был надет длинный белый фартук. Это был доктор Самюэль Шор, один из известнейших лекарей города и сосед Нортов.

     — Крепитесь, мой друг, — грустно произнес он, взяв Бенджамена за локоть, — Роды были тяжелыми. Ваша жена измучена. К тому же открылось внутреннее кровотечение. Но будем надеяться на лучшее. Луиза — сильная женщина. Нужно время.

     — О чем это вы, доктор? — не понял Норт, — А что с ребенком? Он жив?

     — О, не волнуйтесь, — Самюэль растянул губы в вымученной улыбке, — С мальчиком всё хорошо.

     Но, не смотря на все старания врачей, Луизе не становилось лучше, и через несколько дней молодая женщина скончалась. Стоя на коленях перед бездыханным телом, Норт поклялся, что больше никогда не женится, а останется верен своей первой и единственной любви.

     Крис рос болезненным слабым ребенком, чем доставлял отцу немало огорчений. Как-то однажды, сидя в одном из припортовых кабаков со своим боевым другом за бутылкой рома, капитан горько вздохнул, осушая очередной стакан.

     — Что стряслось, капитан? — насторожился сержант Селен, — Опять дома неприятности?

     — Не знаю, что и делать, — вздохнул Норт, — Крис опять болеет. Доктор Шор не отходит от него ни на минуту, но улучшение не наступает. Если и он...

     — Ну-ну, старина, — похлопал его по плечу Элоиз, — С Божьей помощью всё обойдется. Давай-ка выпьем.

     После того, как они опустошили свои стаканы, Селен, набив свою огромную трубку, медленно начал:

     — Ты ведь знаком с дочерью нашего полковника, не так ли?

     — С Сэйрой? — встрепенулся капитан, — Нет-нет! Я дал слово Луизе, что больше...

     — Знаю, — успокоил его Элоиз, — Я имел в виду совсем другое.

     — Что именно?

     — Сэйра тоже родилась слабенькой и неказистой девочкой. А в какую красавицу превратилась? И это еще не всё.

     — Ты это к чему? — не понял Норт.

     — Сейчас всё поймешь, — обнадежил его Селен, — Дело в том, что полковник нанял к себе в дом одного странного малого. Этот парень владеет секретами врачевания и укрепления тела лучше всех наших эскулапов, вместе взятых. За очень короткое время он из несуразной и слабенькой девчонки, коей и была Сэйра, сделал из неё не только здоровую и красивую девушку, но и научил её кое-каким штучкам, что теперь все мерзавцы города обходят её стороной, а те, кто не успел спрятаться, снимают шляпу и раскланиваются, как перед королевой.

     — И что с того? — Бенджамен наморщил лоб.

     — А вот с чего, — Селен плеснул себе в стакан рому, — Я завтра вечером тебе его приведу. Но только с одним условием — не зарывайся и не лезь в бутылку. Парень он странный, но дело своё знает.

     Крис, одетый во что-то, отдаленно напоминавшее пижаму, шел по коридору на задний двор, где под присмотром Сабуро он ежедневно занимался гимнастикой с очень смешным названием У-Шу. Когда мальчик впервые увидел, что учитель вытворяет во дворе, его разобрал откровенный смех. Мог ли тогда парнишка представить, что уже на следующий день, он сам будет заниматься этой гимнастикой, которая на протяжение многих лет будет сопровождать его повсюду, куда бы не забросывала судьба.

     Час занятий пролетел, как одно мгновение. Сегодня Сабуро был особенно требователен к своему воспитаннику. После умывания холодной колодезной водой и растирания особыми полотенцами, наставник объявил, что после завтрака они займутся самообороной. Крис всегда ждал эти занятия с нетерпением и был готов к ним.

     Молодая рабыня-мулатка, одетая в длинное платье и белоснежный передник, поставила перед юношей миску с овсяной кашей и стакан подогретого козьего молока. Эту диету порекомендовал Сабуро, как-то витиевато объяснив полезность и действенность этих нехитрых продуктов на молодой растущий организм.

     — Спасибо, Зизи, — улыбнулся Крис, нежно тронув смуглую руку девушки.

     — На здоровье, молодой господин, — рабыня присела в красивом реверансе, — Кушайте, а то остынет, господин.

     Юноша уловил на себе одобрительный взгляд воспитателя и улыбнулся. Он вдруг вспомнил один случай, который произошел некоторое время назад.

     Как-то, когда отца не было дома, Крис, проходя мимо кухни, увидел, что Зизи стоит над тазом с водой и моет посуду. Неслышно подкравшись к ней сзади, он сильно дернул рабыню за локон волос. Девушка от неожиданности и боли громко вскрикнула и выронила тарелку. Та, ударившись о край таза, разлетелась на маленькие кусочки. Зизи заскулила и уткнулась в передник лицом. Юноша расхохотался, но услышал голос Сабуро у себя за спиной:

     — Ай-ай-ай, молодой господин! Не стыдно обижать беззащитную девушку?

     — Это же всего-навсего рабыня, — равнодушно ответил Крис.

     — Ну, да, — Сабуро поманил мальчика к себе пальцем, — Пойдем со мной.

     Выведя его из кухни, воспитатель усадил парнишку на стул, а сам встал перед ним.

     — Ты поступил, как последний трус, — грустно произнес Сабуро, — Ты обидел девушку, которая не может тебе ответить. Так настоящие самураи не поступают.

     — Мы не у тебя на родине, — огрызнулся Крис.

     — Для самурая нет родины, — назидательно проговорил учитель, — Самурай служит своему господину. Но он никогда не обижает слабых. Потому что самурай — мужчина. А ты никогда не станешь мужчиной. Ты вырастешь трусом и предателем. Потому что все предатели начинали с того, что обижали слабых.

     — Нет, я не буду предателем, — воскликнул юноша.

     — Будешь, — уверенно ответил Сабуро, — Ты уже ступил на этот путь. Поверь мне.

     Крис несколько минут, молча, сидел и смотрел в угол. Из кухни доносился тихий плач Зизи. Мотнув головой, он встал со стула и подошел к учителю.

     — Сабуро-сан, — почти шепотом произнес мальчик, — Что же мне теперь делать?

     — Ну, я бы на твоём месте пошел и извинился перед Зизи, — задумчиво сказал Сабуро.

     — Как извиниться? — глаза Криса расширились.

     — Это уж твоё дело, — учитель незаметно улыбнулся, — Ведь, когда ты хотел дернуть рабыню за волосы, ты же не спрашивал, как это делается? За свои поступки надо отвечать. Думай. И подумай, что сказать отцу про разбитую тарелку. Ведь девушку накажут за неё.

     Мальчик почесал подбородок совсем, как отец, и решительным шагом направился на кухню. Подойдя к девушке, он положил ей на плечо руку и тихо сказал:

     — Зизи. Я, это... Ну, я... Ты прости меня. Я обещаю тебе, что никогда больше не буду тебя обижать. Даю слово самурая, то есть, мужчины. А про тарелку не думай. Я сам вечером всё расскажу отцу, и он тебя не накажет.

     Мулатка развернулась к молодому хозяину лицом, и Крис обомлел. Большие черные глаза рабыни заблестели от слез. Она обняла парнишку за шею и нежно поцеловала его в щеку. Он, повинуясь природному инстинкту, погладил девушку по волосам и сам не удержался и чмокнул её в лоб.

     — Я не сержусь, молодой господин, — шепнула она Крису на ухо, — Только Вы уж больше так не делайте. А то я всю посуду переколочу.

     Они ...  

     залились веселым звонким смехом. Юноша помог Зизи собрать осколки этой злосчастной тарелки, а потом долго сидел на кухне и слушал рассказы рабыни о далекой стране, где она родилась, о том, как её вместе с другими девушками украли разбойники, о том, как на невольничьем рынке её, умиравшую от голода, купил отец и привел в этот дом.

     Крис слушал маленькую мулатку и удивлялся, какой же хорошей и милой может оказаться простая рабыня. Может быть, именно тогда он и решил, когда подрастет, бороться с рабством. Ведь кто-то должен начать эту борьбу! Так пускай же этим человеком будет Кристофер Норт.

     ***

     Был ранний вечер, когда «Юнона» вошла в маленькую бухту и встала у деревянного причала. Капитан Бросс, как только перекинули сходни, в сопровождении боцмана отправился к коменданту порта. Элен, переодевшись не без помощи своих новых рабынь в строгое женское платье, сошла на пирс, мощеный булыжниками, и села в простенькую карету, уже поджидавшую её неподалеку. С собой она взяла только Дану, а двум другим служанкам приказала дождаться капитана.

     Экипаж, запряженный четверкой резвых лошадок, поехал по узким темным улочкам, с обеих сторон застроенным высокими каменными оградами, но вскоре вынырнул на залитую лунным светом дорогу и понесся, увозя пассажирок дальше от города.

     Что это был за порт, и в какой город они прибыли, Дана, конечно, не знала, но поняла, что жилище госпожи Элен располагается далеко от каменных лабиринтов. Девушка, украдкой отодвинув занавеску, разглядывала проносившиеся мимо неё пейзажи.

     — Закрой! — госпожа легко стукнула рабыню по руке своим хлыстиком, — Нечего глазеть по сторонам.

     — Слушаюсь, госпожа, — потирая руку, пискнула девушка.

     — Проголодалась? — Элен повернулась к негритянке и погладила её по волосам, — Ты что притихла? Я же не сильно ударила.

     — Не сильно, госпожа, — согласилась Дана, — Но немножко больно.

     — Так как насчет голода? — переспросила женщина.

     — Немного пить хочется, госпожа Элен, — созналась рабыня.

     Хозяйка вытащила из корзины с припасами глиняную бутылку и протянула служанке. Потом дала ей два оловянных стаканчика.

     — И мне плесни, — попросила она.

     В бутылке оказалось кисловатое вино. Дана уже знала, что это такое. Она не раз пила его на корабле вместе с госпожой. Матросы предлагали девушке ром, но Элен запретила им издеваться над рабынями, а однажды даже ударила одного из наиболее ретивых по щеке.

     Краем глаза Дана вдруг заметила, как её госпожа помрачнела. Глаза её заблестели от слез, и Элен отвернулась к окну. Рабыня, не понимая настроения своей хозяйки, подумала, что чем-то расстроила её. Осторожно тронув женщину за локоть, она приблизилась к самому её уху и прошептала:

     — Госпожа, что с Вами? Если я обидела Вас, то накажите меня.

     — Нет-нет, девочка, — встрепенулась Элен, словно очнувшись ото сна, — Я просто вспомнила кое-что.

     Она нежно обняла рабыню за плечи и поцеловала в лоб.

     После того, как её с Марой и Тиной вытащили из вонючего трюма пиратского фрегата, Дана была довольна своим положением. Девушек отмыли, подлечили их раны, накормили хорошей пищей. Даже одели в простенькие, но тоже красивые платьица. Работать много не заставляли, не кричали и не били их. Лишь однажды, когда Тина, поскользнувшись, разбила фарфоровую пудреницу, госпожа Элен отчитала девушку за нерадивость, но потом быстро успокоилась, а боцмана заставила ползать на четвереньках, вытирая лужу, ставшую причиной этого инцидента.

     Иногда в спокойную и ясную погоду Элен выводила своих рабынь подышать свежим морским воздухом. Они усаживались на кормовой надстройке и подолгу болтали. Девушки рассказывали своей новой хозяйке, как они жили в родной деревне, как пришли бандиты и увезли их.

     Однажды во время такого рассказа нервы Тины не выдержали, и она расплакалась, снова вспомнив весь ужас случившегося. Госпожа по-матерински обняла бедняжку и, прижав к своей груди, гладила её по голове до тех пор, пока девушка не успокоилась.

     Дана вдруг вспомнила, как ласкала её мать, когда девочка, испугавшись чего-то, заливалась слезами. Тогда она ложилась рядом с дочерью и тоже гладила её по головке до тех пор, пока та не засыпала.

     Во время одной из таких прогулок Элен спросила девушек о родителях. С Тиной было всё ясно. Её мать погибла от рук пиратов, поэтому вопрос предназначался сестрам. Мара, подумав немного, выпрямила спину и с гордостью рассказала об отце.

     — А где ваша мать? — спросила женщина.

     — Наша мама, — вступила в разговор Дана, — погибла, когда мне было десять лет.

     — Погибла? — переспросила хозяйка.

     — Наша мама была воином племени, — пояснила девушка, — Это странно звучит, но именно так и было. Мама была очень красивой и сильной. Она умела обращаться с оружием: метко стреляла из лука, метала ножи и дротики, хорошо дралась на мечах. Однажды на нашу деревню напало дикое племя, которое жило в джунглях. Мужчины, возвращавшиеся с охоты, вовремя заметили в ближнем лесу много воинов с копьями и луками. Они подняли тревогу, и когда дикари напали на нас, то встретили достойный отпор. Мама встала во главе нашего войска. Битва продолжалась до вечера, и, если бы не подоспела помощь из соседнего селения, нас бы всех убили или увели в рабство. В этом сражении и погибла наша мама.

     Девушка замолчала и прижалась щекой к сестре. Но госпожа Элен к своему удивлению не увидела слез в глазах маленькой негритянки. Дана была грустной, но не плаксой, что нельзя было сказать о Маре. Старшая сестра разрыдалась и попросила позволения уйти в каюту. До самого вечера она сидела, забившись в угол маленькой комнатки, отведенной девушкам под спальню. Но на следующее утро рабыня была такой, как прежде.

     Этот случай и всплыл в памяти Элен, пока они ехали к усадьбе. Женщина вдруг вспомнила, как много лет назад, когда она сама была еще неуклюжей девочкой, в их дом, стоявший на отшибе, ворвались грабители. Старый слуга Джошуа успел поднять шум, но был убит ножом в спину одним из налетчиков. Алан выскочил из своей спальни, держа в руке шпагу. Завязалась драка. Когда всё закончилось, Элен, осторожно выбравшись из маленькой кладовой, где пряталась всё это время, увидела страшную картину: на полу в луже крови лежал отец с пробитой головой, а рядом с ним, скорчившись в неестественной позе, вся белая и растрепанная лежала мать, сжимая в руке мушкет, из которого так и не успела выстрелить.

     — Вот так, сестренка, — услышала девочка голос брата, — Теперь мы с тобой остались совсем одни.

     — Сколько тебе лет? — немного успокоившись, спросила Элен служанку.

     — Восемнадцать, госпожа, — улыбнулась Дана, увидев, что её хозяйка пришла в себя.

     — А твоей сестре?

     — Недавно исполнилось двадцать, госпожа. А Тине — девятнадцать, — не дожидаясь очередного вопроса, выпалила рабыня.

     — Значит, ты — самая младшая? — женщина натянуто улыбнулась.

     — Да, госпожа Элен, — Дана тоже изобразила улыбку, — Но я — сильная. Я могу всё делать сама.

     — Да-да, сама, — успокоила её Элен, — Я уже поняла.

     Карета въехала во двор и остановилась около широкого мраморного крыльца, украшенного большими вазами, вырезанными из камня. Пока слуга, привезший их сюда, занимался багажом, Элен в сопровождении Даны вошли в дом.

     Девушка во все глаза рассматривала огромный зал, освещенный множеством свечей, установленных в массивной хрустальной люстре, висевшей под высоким потолком. Рабыня с любопытством рассматривала причудливую мебель, расставленную по всему помещению, не в силах понять, зачем она здесь стоит в таком количестве. И зачем нужны такие большие окна, к тому же завешанные материей? Ведь солнечный свет не может пробиться сквозь плотную ткань.

     Элен, сбросив с плеч плащ, уселась в большом кресле, обитом бархатом и предложила Дане сесть в соседнее.

     — Удобно? — хитро улыбаясь, спросила женщина.

     — Мягко, — согласилась девушка, боязливо устроившись на широкой подушке.

...  

     Слуга, вошедший в зал, поклонился и застыл в ожидании распоряжений.

     — Приготовь нам легкую закуску, Джереми, — велела Элен, — А мы пока немного отдохнем.

     Джереми снова поклонился и исчез в узком проеме. Вскоре по дому распространился легкий запах жареного мяса и печеной картошки, от чего в животе у рабыни заурчало.

     — Сейчас перекусим и пойдем спать. Завтра нам всем предстоит сделать много дел.

     За время плавания на шхуне Дана и другие девушки быстро научились пользоваться столовыми приборами. Джереми с нескрываемым любопытством наблюдал из своего угла, как негритянка, которую он с самого начала посчитал дикаркой, ловко орудует ножом и вилкой, не уступая в сноровке самой госпоже. Элен, довольно улыбаясь, следила, как рабыня ест, неторопливо отправляя в свой симпатичный ротик маленькие кусочки мяса и запивая их разбавленным вином, держа бокал двумя пальчиками.

     — Приготовь комнату для служанки, — обратилась госпожа к слуге.

     — Уже всё готово, — с поклоном ответил Джереми, — Комната вашей рабыни находится рядом с Вашей, госпожа.

     — Благодарю, — Элен чуть склонила голову, — И не называй Дану рабыней. Она — моя служанка.

     — Понятно, госпожа, — слуга снова поклонился.

     Спальня Даны оказалась достаточно просторной и уютной, хоть из мебели там находился лишь маленький гардероб, в котором уже была разложена и развешана одежда, маленький квадратный стол на кривых ножках да обычная кровать, на которой девушка заметила длинную белую рубашку.

     — Ты будешь надевать её на ночь, — пояснила Элен, — Чтобы не спать голой. А в углу стоит тазик для мытья и кувшин с водой. Помнишь, как я тебя учила на «Юноне»?

     — Да, госпожа, — кивнула головой Дана.

     — Тогда спокойной ночи, — хозяйка поцеловала девушку в лоб и вышла из комнаты.

     В эту ночь Дана не могла уснуть. Она долго ворочалась, садилась на кровать, потом вставала и долго смотрела в окно. На душе было тревожно, но чем могла быть вызвана эта тревога, девушка объяснить не могла. В ночной тишине перед её взором непонятным образом появлялось заплаканное лицо сестры, языки пламени и огромные морские волны, треплющие маленький кораблик.

     Внезапно за стеной послышался тихий протяжный стон. Через некоторое время он повторился с удвоенной силой. Дана, схватив со стула большой платок, который ей подарила госпожа, накинула его на плечи и на цыпочках выскользнула из комнаты.

     Дверь в спальню хозяйки была приоткрыта, и служанка, стараясь не скрипеть дверью, прошмыгнула в комнату. На широкой кровати в ворохе подушек лежала госпожа Элен. Она была совершенно голой. Густая копна её золотистых волос рассыпалась веером, глаза были широко открыты, но взгляд словно затуманился. Нежная бархатная кожа лоснилась от пота.

     Дана не раз видела свою хозяйку обнаженной, когда помогала ей одеваться или принимать ванну, но сейчас девушка не могла оторвать глаз от своей хозяйки. Её поразило совершенство форм, отточенность линий тела. Большие полные груди равномерно вздымались при каждом вздохе. Крупные размером с фасоль розовые соски торчали, как маленькие бусины, на плоском животе был различим каждый мускул. Крепкие бедра разведенных в стороны изумительно стройных ног поражали своей красотой.

     Элен положила руку себе на грудь и массировала сосок в то время, как пальцами другой руки ласкала промежность, при этом прерывисто дыша и постанывая. Быстро сбросив с себя ночную рубашку, девушка забралась на кровать и улеглась между ногами хозяйки лицом к раскрытой уже успевшей увлажниться розоватой щели. Отстранив её руку, девушка раздвинула пальчиками большие половые губы женского органа и приникла к нему губами.

     Её мягкий горячий язычок пробежал по внутренним сторонам бедер, описал дугу вокруг возбужденной норки и легкими нежными толчками начал проникать в разгоряченное лоно. Приподняв капюшончик уплотнившегося клитора, рабыня принялась нежно гладить его, едва прикасаясь к нежной коже подушечками своих тонких пальчиков.

     Элен задышала чаще, и из её горла вырвался сдавленный крик, потом еще один. Тело её выгнулось дугой, и сильная судорога сотрясла его от пяток до самой макушки. Дана впилась в промежность хозяйки и стала пить сок, начавший в изобилии выделяться из разгоряченной щели.

     — О-о-о! — застонала госпожа и обессилено упала на кровать.

     Дана, вылизав лоно, как маленькая черная змейка, проскользнула к плечу и улеглась рядом, обняв тело своей госпожи. Её маленькая тонкая ручка нащупала еще не отошедшее от возбуждения полушарие груди, и пальцы, легко сжав сосок, стали теребить его. Её пухленькие влажные губки захватили второй сосок, и язычок заскользил по нему, возбуждая и дразня распаленное тело женщины.

     Вторая волна оргазма накрыла Элен так неожиданно, что она чуть не лишилась чувств. Отдышавшись, она повернула голову и увидела блестевшие от счастья большие глаза рабыни. Не в силах сдержать себя, госпожа схватила головку негритянки и принялась осыпать её смуглое личико страстными горячими поцелуями. Дана обхватила свою хозяйку за шею, их губы соединились, и долгий затяжной поцелуй завладел ими.

     — Где ты этому научилась? — тяжело дыша, спросила Элен.

     — У нас в деревне все девушки умеют это делать, — хихикнула рабыня.

     — У вас что, процветает лесбийская любовь? — хозяйка приподнялась на локте.

     — Не знаю, про какую любовь Вы говорите, госпожа, — рассмеялась Дана, — Но когда девочка превращается в девушку, происходит обряд, во время которого старейшины определяют, кем станет эта девушка в жизни. Но кем бы она не стала, её отправляют к старой Лугунье, колдунье нашего племени. И она семь дней и ночей учит девушку таким ласкам.

     — Зачем это? И что это за обряд?

     — Обряд? — служанка замялась, — Ну, когда родители замечают, что простыни утром окрасились в розовый цвет, они сообщают старейшинам. Те устраивают обряд, во время которого отец этой девушки, если он есть, а если нет, то ближайший родственник-мужчина, берет в руки стержень, вырезанный из слоновой кости и похожий на то, что есть у каждого мужчины, и вставляет этой девушке между ног. Если она закричит, то тогда вождь вместе со старейшинами выносит решение, что такая девушка после замужества будет только хранительницей домашнего очага. То есть, будет вести хозяйство, рожать детей, готовить еду и во всем слушаться своего мужа и никогда с ним не спорить. А если девушка не издаст ни звука, ей предлагают на выбор копьё и лук. Копье — это воин. Лук — охотник. И при муже такая девушка тоже будет иметь свой голос. Я выбрала копьё, а моя сестра — лук и стрелы.

     — Я не поняла, — замотала головой Элен, — А зачем тогда девушек забирает к себе эта ваша колдунья?

     — Лугунья? Ну, как же? Природу не обманешь. Иногда появляются желания, пересилить которые очень трудно. А до замужества с мужчиной ложиться нельзя. Вот тогда-то и появляются подруги, старшие сестры, матери.

     — Странные обычаи, — заключила женщина.

     — Нам ваши обычаи тоже иногда странными кажутся, — ответила девушка.

     — Это какие же?

     — А Вы не обидитесь, госпожа?

     — Нет, не обижусь.

     — Рабство! — Дана внимательно посмотрела на свою хозяйку.

     — Ты права, девочка, — тяжело вздохнула Элен, — Только давай, не будем сейчас спорить, а будем спать.

     Они крепко обнялись и вскоре уже сладко спали, прижавшись друг к дружке.

     ***

     Крис м Сабуро занимались на заднем дворе, когда туда заглянула Зизи.

     — Молодой господин не рассердится, — с улыбкой проговорила она, — Если я немножко посижу здесь?

     — Не обидится, — утирая с лица пот, ответил юноша.

     Мулатка уселась на маленький пенек и во все глаза стала наблюдать за упражнениями своего господина. Сабуро показывал парню приемы самообороны, которыми, как он объяснял, должен в совершенстве владеть воин. — Скажи, Сабуро-сан, — во время короткого перерыва спросил Крис, — А как эта борьба называется?

     — Дзю-до, — коротко ответил наставник, — Что означает ...

  «победи умом». Всё! Хватит сидеть! Нападай!

     Вечером за ужином отец поинтересовался, как идут дела. Сабуро, пожав плечами, ответил, что всё нормально, а Зизи быстро убежала на кухню. Проводив её глазами, капитан Норт укоризненно посмотрел на Криса и сообщил, что через пару дней вынужден уехать для инспекции своего хозяйства.

     — Дом останется под твоим присмотром, сынок, — грустно сказал он.

     — Не волнуйся, отец, — юноша простодушно улыбнулся, — Я справлюсь.

     — Не сомневаюсь, — Бенджамен кивнул в ответ, — Но я узнал, что ты стал посещать уличных девок. Мне бы не хотелось, чтобы ты устраивал здесь оргии. — Это правда, — признался Крис, — Но...

     — Простите, господин капитан, — Сабуро отложил в сторону свои палочки для еды, — Я не вижу в этом ничего плохого. Я сам слежу за тем, к кому ходит ваш сын. Там всё чисто и безопасно. Но, если Вы против, я...

     — Хозяин! — из кухни внезапно, как ветер, вылетела рабыня, — Запретите молодому господину туда ходить! Если ему так уж необходимо, то я сама...

     Девушка замялась и сникла, теребя руками край своего передника. Капитан внимательно посмотрел на рабыню, стоявшую посреди комнаты и втянувшую голову в плечи, глубоко вздохнул и вкрадчиво произнес:

     — Теперь я всё понял, детки. Кристофер, ты уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения. Всё! Вопрос решен!

     Через два дня, когда капитан Норт в сопровождении положенного ему эскорта отбыл из своей резиденции, к Крису подошел Сабуро и тихо тронул его за плечо.

     — Что? — не понял юноша.

     — Смотри сам, — наставник еле заметно кивнул в сторону крыльца.

     Крис чуть не расхохотался. На ступеньках, завернувшись в пеструю тряпку, стояла Зизи. Её густые волосы были сплетены в невероятное количество косичек, в каждой из которых красовалась цветная ленточка. На шее блестело на солнце массивное ожерелье из косточек персика, тщательно отшлифованных и покрытых лаком. На щиколотках ног позвякивали маленькие бубенчики. А руки девушка украсила множеством медных колец.

     — Что это с ней? — еле сдерживая смех, спросил Крис.

     — Спроси сам, — пожал плечами Сабуро, — Я с этой культурой не знаком. А ты, господин, позволь мне сегодня удалиться до утра. Мне кажется, за тобой найдется, кому присмотреть.

     С этими словами Сабуро отвесил свой традиционный поклон и исчез за оградой дома. Крис стоял, как истукан, глупо хлопая глазами, не зная, куда идти и что делать. На выручку, как это часто бывало, пришла Зизи.

     — Господин, — жалобно позвала она.

     — А? Что? — Крис даже вздрогнул от неожиданности.

     — Рабыня Зизи молит своего господина обратить на неё внимание, — слезливо сказала девушка.

     — Ты чего это так вырядилась? — на парня снова накатила волна смеха.

     — На моей родине, — пустилась в разъяснения мулатка, — Девушки наряжаются в разноцветные одежды и украшают себя погремушками и бубенчиками, когда хотят, чтобы их возлюбленные...

     Тут она замялась и хотела уже убежать в свою коморку под лестницей, но Крис успел ухватить её за локоть и с силой привлек к себе. Держа маленькую рабыню за плечи, он впился в её тонкую шею страстным горячим поцелуем. Девушка стояла, не решаясь пошевелиться.

     — Сон это или нет? — думала она, — Конечно, о любви и речи быть не может, но покровительство...

     — Пойдем в мою комнату, — срывающимся голосом проговорил парень, увлекая Зизи в дом.

     — Не спешите, господин, — рабыня попыталась отстраниться, — Чтобы ночь прошла удачно, нужно сделать кое-что очень важное.

     — Что сделать? — Крис выпучил на девушку глаза.

     — Ну, сперва нужно поужинать, — нравоучительно произнесла она, — Я приготовлю хороший и легкий ужин, господин. Вам обязательно понравится. Потом необходимо хорошо вымыться и умаститься благовониями. Это касается и девушки тоже. И мы сможем сделать это вместе после ужина.

     — И всё? — хихикнул парень, дрожа от нетерпения.

     — Нет, мой господин, — загадочно улыбаясь, прошептала Зизи, — И до постели и после того, как мы в неё ляжем, юноша должен быть ласков с девушкой. Даже на следующий день и в другие дни он должен заботиться о ней, быть с ней добр и приветлив. И тогда девушка сможет подарить юноше много счастья.

     — Наверняка ты сама это всё придумала, — юноша улыбнулся, — Но я готов. Прямо здесь и прямо сейчас я даю тебе слово, что буду с тобой добр и ласков.

     — Спасибо, господин, — Зизи прижалась щекой к плечу Криса, — Для рабыни нет большего счастья, если хозяин её любит.

     Тут она поняла, что сказала глупость, и попыталась убежать, но Крис, прижав мулатку к своей груди, погладил по волосам и прошептал на ухо:

     — С любовью давай немного подождем. Но защиту я тебе обещаю.

     Весь остаток дня Крис ходил сосредоточенный и напряженный, как сжатая пружина. Как он не старался избегать встречи с рабыней, она будто бы нарочно лезла ему на глаза. То тут появится на мгновение, то там промелькнет, позвякивая бубенчиками.

     — Наваждение какое-то, — бурчал про себя парень, — И зачем я только согласился?! Но, в конце концов, Зизи — всего лишь рабыня.

     Но, услышав шорох её платья или позвякивание браслетов, в нем разгоралась страсть с новой силой, и Крис начинал ругать себя за то, что уже готов был идти на попятную.

     Зизи всё это видела и сама старалась чаще попасть на глаза молодому хозяину. Она была всего на два года старше Криса, но женская хитрость и коварство успели угнездиться в её головке. Прекрасно понимая, что мальчишка растет без женской ласки, эта темнокожая красавица делала ставку именно на это.

     В доме Нортов ей жилось хорошо. Рабыня была всегда сыта, хорошо одета. Бенджамен даже не стал заковывать девушку в ошейник, как это делали другие рабовладельцы. Он не ругал её по пустякам, ни разу не ударил, если не считать легких шлепков по попке, которые можно было с полной уверенностью назвать проявлением симпатии. Ей позволялось отлучаться из дома на пару часов. Тогда Зизи уходила в рощу недалеко от дома и там, в тени деревьев, усевшись на огромный пень, она предавалась мечтам, порой несбыточным, но таким приятным.

     В городе к ней никто не приставал, зная, какими могут быть последствия, если капитан узнает. Городской патруль, в шутку, конечно, даже отдавал ей честь, а если корзина с покупками была тяжелой, солдаты не отказывали себе в удовольствии помочь симпатичной смуглянке дотащить её до дома.

     Другие рабыни, в большинстве своем темнокожие, смотрели на Зизи с завистью, а иногда и с нескрываемой ненавистью, гадая, почему этой девке так повезло. А они, порой, закованные в кандалы и тяжелые ошейники и одетые в грязные лохмотья, на которые «расщедрились» их хозяева, вынуждены работать до изнеможения и при этом получать тумаки и плети часто даже без всякой причины, а лишь для удовольствия господина.

     Мулатка это чувствовала и смотрела на «подруг» свысока, всем своим видом давая понять этим замарашкам, что жребий выпадает каждому свой, а если ты недоволен судьбой, то обращайся к Небесам.

     После того случая с тарелкой Зизи сразу поняла, что сможет выиграть очень многое, если поставит себе под каблук молодого господина. Конечно, на роль госпожи Норт девушка не рассчитывала, но стать негласной любовницей Криса — тоже совсем не плохо. И рабыня терпеливо ждала удобного случая, чтобы приступить к осуществлению своих замыслов.

     — Молодой господин скоро вырастет, — рассуждала она, — Выучится на офицера, получит назначение. К этому времени я должна сделать всё, чтобы он не мыслил жизни без меня. Тогда молодой офицер возьмет меня с собой, и мы заживем вместе. А там посмотрим.

     И вот такой момент настал. Когда девушка узнала, что капитан уезжает из дома не менее, чем на два месяца, она составила по её мнению беспроигрышный план действий. Заранее договорившись с Сабуро, Зизи раздобыла на базаре пеструю одежду и побрякушки, и, когда Норт-старший уже садился в повозку, опрометью бросилась в свою коморку и предстала перед Крисом ...   во всей красе. Первый ход был сделан и оказался удачным. Теперь от мулатки требовалось не упустить инициативы, и она приступила к осуществлению своих далеко идущих замыслов.

     Наступил вечер. Зизи появилась в столовой, где сидел у камина Крис, листая старую лоцию. Юноша повернул голову в её сторону и замер, раскрыв рот от восхищения. Такой свою рабыню он еще не видел. Иссиня черные волосы были зачесаны назад и собраны в тугой хвост, перевязанный широкой белой лентой. Строгое синее платье облегало стройную фигурку девушки, а белоснежный фартук с широким нагрудником подчеркивал великолепные формы груди, двумя округлыми холмами топорщившимися под ним. Чуть раскосые черные глаза, как два уголька, смотрели на Криса нежным ласковым взглядом.

     У юноши сперло дыхание. Вскочив с кресла, он подлетел к Зизи, но та, присев в грациозном реверансе, чуть склонила голову вниз и бархатным голосом произнесла:

     — Ужинать, господин. Прикажете подавать?

     — Д-да, — только и смог выдавить из себя парень, чувствуя, что робеет перед этой девушкой, полной покорности и нежности.

     — Слушаюсь, мой господин, — таким же обволакивающим голоском произнесла она, снова поклонившись, — Присаживайтесь за стол, господин.

     Пока Крис устраивался на стуле и расправлял салфетку, Зизи вынесла на огромном подносе призывно пахшее блюдо, приготовленное из мяса дикого кабана, украшенное свежими овощами и зеленью. Искусно манипулируя большим ножом и вилкой, рабыня выбрала самый аппетитный кусок и уложила его на тарелку, облив ореховым соусом, и поставила перед юношей.

     — А ты? — спросил Крис, — Садись рядом.

     — О, нет, мой господин, — кротко ответила мулатка, — Для меня будет счастьем прислуживать Вам. Не беспокойтесь о ничтожной рабыне.

     — Ну-у, я не считаю тебя ничтожной, — ответил парень, несколько сбитый с толку, — Ты — красивая умная девушка...

     — Не хотите ли немного вина, господин, — проворковала Зизи, взяв в руку хрустальный графин с янтарной жидкостью.

     Она чуть склонилась над Крисом, чтобы налить вина в бокал, при этом, как бы случайно дотронулась грудью до его плеча. Юноша сразу же ощутил приятную упругость молодого женского тела и теплое дыхание, окутавшее его голову. Кровь заиграла в жилах, он хотел схватить девушку и на руках унести в спальню, но рабыня, будто дразня его, отстранилась и отошла в сторону, придав лицу виноватую улыбку.

     Отхлебнув вина, Крис немного успокоился и принялся за еду, искоса поглядывая на девушку, устроившуюся на маленьком стульчике и сложившую свои шоколадные ручки перед собой. Как же она была прекрасна в этот миг! Молодой господин даже упрекнул себя в том, что раньше не замечал того очарования, той природной красоты, которой обладала их рабыня.

     Крис даже забыл про ужин. Не в силах оторвать от Зизи глаз, он так и застыл, нанизав на вилку кусок свинины, так и не донеся его до рта. Девушка это заметила и скромно отвела глаза в сторону, в глубине души радуясь, что первая же попытка обольщения удалась.

     Так продолжалось пару мгновений, но рабыня, спохватившись, легко встала со своего места и подошла к столу, изящно покачивая бедрами.

     — Господин желает еще кусочек? — спросила она, теперь остановившись на некотором удалении.

     — Н-нет, — от волнения юноша даже начал заикаться, — Сп-пасиб-бо. Я уж-же с-сыт.

     — Позвольте, мой господин, я уберу со стола, — Зизи зашла с другой стороны и принялась собирать тарелки.

     Крис смотрел на неё, жалея, что у платья нет выреза. Тогда бы он увидел при каждом её наклоне хоть часть великолепного бюста, который скрывала одежда, но так маняще выделял нагрудник. Вздохнув с сожалением, он утер салфеткой рот и снова уселся у камина.

     Окончив дела на кухне, рабыня поднялась на второй этаж. Ждать пришлось не очень долго. Мулатка медленно спустилась и присела у ног Криса, положив руки ему на колени.

     — Ванна готова, мой господин, — прошептала девушка, — Позвольте, я помогу Вам раздеться.

     Она медленно поднялась на ноги, взяла юношу за руку и повела за собой. Крис шел за девушкой, любуясь её легкими плавными движениями, равномерно покачивавшимися бедрами. Она, будто, парила в воздухе, не касаясь половиц своими маленькими ножками.

     Ванна была уже наполнена горячей водой, и от неё поднимался пар, наполненный ароматами мяты и свежих роз, лепестки которых плавали на поверхности воды, чуть покачиваясь на мелкой ряби. Зизи распустила тесемки рубашки Криса и аккуратно сняла её. Взору девушки открылся крепкий мускулистый торс юноши, крепкие мышцы рук и живота. Конечно, она и раньше видела своего господина без одежды, но сейчас, стоя совсем близко от него, рабыня залюбовалась совершенством тела. Не удержавшись, она провела ладошкой по плечам, спустилась на грудь, на несколько секунд задержалась, чтобы ощутить биение его сердца.

     — Мой господин позволит своей рабыне... , — тут мулатка немного замялась, подбирая выражения, но потом продолжила, — развязать пояс на Ваших штанах?

     — Я сам, — почему-то засмущавшись, ответил Крис, — А ты...

     Не успел он докончить фразу, как Зизи быстро развернулась и вышла из комнаты.

     — Я сейчас вернусь, — крикнула она, — А Вы ложитесь в ванну, пока вода не остыла, и подождите меня, мой господин!

     Вода была еще горячей благодаря хитрости, предложенной Сабуро. Перед тем, как принимать ванну, в стенки корыта, сделанного из хорошо отшлифованного мрамора, в которых имелись полости, клали раскаленные камни. Они-то и не давали воде быстро остыть, даже, если в комнате не было достаточно натоплено.

     Крис, быстро избавившись от остатков одежды, залез в воду и уселся, облокотившись на чуть скошенный край. Приятная нега охватила его тело. Юноша прикрыл глаза и предался мечтаниям о предстоящей ночи с красавицей Зизи.

     — Вот ведь странная штука, — думал он, — Ведь она — всего лишь рабыня, к тому же, темнокожая, а я жду момента, когда окажусь с ней на одном ложе, будто эта девчонка — не иначе, как Королева Английская. Но как хороша!

     Дверь ванной комнаты тихо открылась, и в клубах пара появилась Зизи. Крис судорожно затряс головой, пытаясь, понять, кто перед ним: его рабыня или видение. Шоколадное тело мулатки еле прикрывала тонкая белая простынка, едва закрывавшая низ её плоского животика. Тугие округлости грудей натягивали это импровизированное одеяние, просвечивая сквозь поистине воздушную материю тёмными изюминками сосков. Распущенные волосы спадали на плечи широкими черными ручьями и переливались в отблеске свечей.

     Рабыня, не спеша, подошла к краю ванны, подняла свою стройную ножку и шагнула в воду. Простынка сразу же намокла и прилипла к её телу, став почти прозрачной. Обозначился плоский животик с изумительной ямочкой пупка, темный треугольник промежности, освобожденный от растительности, крепкие бедра.

     Юноша поднял глаза и залюбовался тонкой изящной шеей рабыни, её округлыми женственными плечами, напрягшейся и от этого ставшей еще прекраснее грудью с торчавшими бусинками темных сосков, окруженных широким ореолом.

     — Ты похожа на богиню Калипсо, — прошептал Крис.

     — Иди ко мне, мой господин, — мягким манящим обволакивающим голосом позвала Зизи, — Садись между моими ногами и попытайся расслабиться. Я доставлю тебе много удовольствий, только не спеши. В любовных играх всё нужно делать медленно и осторожно.

     Она села в ванну, широко разведя бедра в стороны. Крис уселся, как велела девушка и откинулся назад, ощутив спиной упругость бюста. Тут он немного замешкался, не зная, что делать с руками, но Зизи сама положила их на свои ноги, а сама обвила своего господина вокруг шеи и нежно поцеловала в затылок.

     Посидев в таком положении пару минут и поняв, что юноша немного успокоился, рабыня принялась нежно гладить его по плечам, груди и животу, чутко следя за реакцией партнера. Стоило ему немного возбудиться, как ласки замедлялись или прекращались вовсе до тех пор, пока тело его не расслаблялось. Тогда Зизи снова начинала ...   свои дразнящие поглаживания и легкие поцелуи.

     Крис тихо застонал, почувствовав, как напрягается его плоть. Маленькая ладошка девушки спустилась вниз и осторожно дотронулась до восставшего члена парня, наслаждаясь его крепостью. Мягкие пальчики обхватили его и немного сжали подрагивающий стол. Рабыня на секунду замерла, давая возможность телу юноши привыкнуть к новым ощущениям, потом начала медленно водить рукой вверх-вниз, скользя по фаллу, возбуждая его. Одновременно другой рукой она принялась ласкать его соски, заставляя тело Криса подрагивать от нарастающего возбуждения.

     — Я больше не могу сдерживаться, — взмолился парень и хотел уже повернуться к Зизи.

     Мулатка, нежно погладив его по мокрым волосам, тихо прошептала на ухо:

     — Еще не время, любимый, потерпи.

     Крис смирился и немного остыл, закрыв глаза, и всецело отдался ласкам девушки. Он с удивлением обнаружил, как искусна в любовных играх его рабыня, не смотря на её молодость. И как прекрасна и нежна она была с ним. Юноша дал себе слово, что больше никогда не пойдет к этим грубым и холодным девкам за сомнительными утехами, после посещения которых он возвращался опустошенным и угнетенным.

     — О чем ты думаешь, господин? — тихо спросила Зизи, не переставая ласкать его.

     — О тебе, Зизи, — выдохнул Крис, — О том, что я глупец, потому что не сумел разглядеть в тебе прекрасную нежную...

     — Тсс, — рабыня приложила пальчик к губам юноши, — Не продолжай.

     — А ты о чем думаешь? — в свою очередь задал вопрос Крис после недолгой паузы.

     — О тебе, мой любимый, — голос мулатки был нежен и мягок, — О том, что я...

     Она немного помолчала, словно раздумывая, сказать правду своему хозяину, или же промолчать.

     — Говори, — попросил юноша.

     — Я люблю тебя, мой хозяин, — рабыня вдруг вздрогнула и напряглась.

     Крис сжал пальцами узкую ладонь девушки и поднес её к губам. Он с необычайной нежностью стал целовать её пальцы, каждый дюйм, каждый ноготок. Рабыня вторила ему, покрывая нежными поцелуями плечи, шею. Парень чувствовал её горячее дыхание на своей коже, и новая волна возбуждения накрыла его с головой, неумолимо приближая к долгожданной разрядке.

     Крис лежал на своей кровати полностью измотанный, но безмерно счастливый. Рядом, свернувшись калачиком, положив на его плечо свою маленькую головку и нежно обхватив крепкий торс юноши смуглой ручкой, устроилась Зизи, как ребенок, улыбаясь во сне. Закрывая глаза, Крис вновь и вновь вспоминал любовную игру, закончившуюся лишь глубокой ночью.

     Снова и снова он вспоминал, как подхватил девушку из ванны, поднял на руки и понес в спальню, а она, такая хрупкая и нежная, доверчиво обвила его крепкую шею своими тонкими ручками, прижавшись щекой к плечу. Добравшись до кровати, Крис положил рабыню на спину, а сам, устроившись рядом, начал неистово целовать девушку, стараясь не пропустить ни единой клеточки её прекрасного, пахшего розами смуглого тела.

     Мулатка извивалась в его объятиях, тихо постанывая и жмурясь от наслаждения. Её жгучие глаза были наполнены слезами счастья и любви. Раскинув руки в стороны, она отдавала ласкам партнера всю себя, словно говоря: «Бери меня без остатка! Я вся в твоей власти!»

     Крис аккуратно развел бедра рабыни в стороны, открывая себе доступ к розовой блестевшей от соков норке и приник к ней губами. Он с наслаждением вдохнул аромат молодого тела и стал целовать нежную женскую плоть. Зизи застонала и вся выгнулась, подавшись навстречу ласкам хозяина, обхватив его голову руками и прижав её к своему лону. Юноша, сжав упругие полушария ягодиц, впился губами в трепещущее от возбуждения тело девушки, не имея сил оторваться от него, стал неистово сосать эту раскрывшуюся раковину, пульсирующую от желания.

     Рабыня громко застонала и медленно опустилась на подушки, тяжело дыша после сильного оргазма. Крис лег с ней рядом и нежно поцеловал рабыню в полуоткрытые губы.

     — Позволь мне, мой господин, поласкать тебя, — прошептала мулатка.

     Не дожидаясь ответа, она, как маленькая ящерка, проскользнула к ногам Криса и улеглась головкой на его мускулистый живот, чуть отставив попку в сторону. Обхватив опавший фал юноши пальцами, рабыня начала нежно поглаживать его по всей длине ствола. Член задергался, как живой и стал напрягаться. Девушка осторожно сдвинула мягкую податливую кожицу, обнажив головку, и прильнула к ней губами.

     По телу Криса пробежала теплая волна. Он протянул руку и стал нежно гладить Зизи по оттопыренным ягодицам. Почувствовав ласковые поглаживания, мулатка еще больше отставила зад в сторону, давая своему любовнику больший простор, а сама в это время, раскрыв рот, заглотила его член почти до основания. Её мягкий влажный язычок, как неутомимый мотылек, начал летать вокруг всё напрягавшегося органа, лаская его. Юноша с огромным наслаждением чувствовал горячее дыхание партнерши, её нежные ласки, которые становились всё активнее и настойчивее.

     — Я сейчас взорвусь, — прохрипел он, с трудом сдерживая себя.

     — Я тебе помогу, — Зизи, как опытная гимнастка, перевернулась к Крису лицом и, сев на корточки, оседлала парня.

     Сильно прогнувшись назад, она уперлась руками в его колени, и осторожно начала насаживаться на торчавший кол. Крис видел, как раздвигаются её большие половые губки, впуская в себя напрягшийся до предела стержень. Подождав пару секунд, пока член «освоится» в теплой влажной норке, рабыня начала двигаться вверх-вниз. Сначала медленно, потом темп увеличился, и вскоре, она «скакала» на нем, как на лошади, несущейся аллюром. Её плотные груди, налившиеся от возбуждения, подпрыгивали в такт движениям. Помогая себе повиливаниями низа живота, девушка тем самым распаляла не только себя, но и своего партнера.

     Крис положил свою ладонь на призывно торчавший бугорок клитора, самостоятельно выбравшийся из-под козырька, и начал медленно и нежно поглаживать, чувствуя, как он еще больше увеличивается и начинает трепетать в его пальцах.

     Не желая быстрого окончания акта, Зизи неожиданно замедлила темп, но, через несколько мгновений вновь пустилась «вскачь», доводя юношу до долгожданного пика наслаждения. Крис весь напрягся и протяжно застонал, выпустив в ставшее алым лоно рабыни сильную струю теплой спермы. Зизи не заставила себя долго ждать. Всё её тело затряслось от судороги, кожа покрылась капельками пота. Девушка тоже застонала и замерла на несколько секунд, потом, еле двигая конечностями, сползла с Криса и в полном изнеможении упала на кровать рядом с хозяином, тяжело дыша от усталости.

     — Как ты прекрасен, хозяин, — еле слышно прошептала рабыня, — Как ты силен. Ты выпил меня до дна, мой любимый.

     — Ты тоже была великолепна, Зизи, — ответил юноша, обнимая девушку за плечи и привлекая к себе.

     Сабуро, возвратившийся глубокой ночью, проходя мимо спальни своего ученика, услышал лишь мерное похрапывание юноши. Дверь в комнату была немного приоткрыта, но он не стал любопытствовать, а прошел к себе и лег спать.

     ***

     Элен разбудил страшный шум и крик, доносившийся снизу. В следующее мгновение дверь в её спальню с грохотом распахнулась, и на пороге появился матрос из их команды, которого звали Берг. Он был весь перепачкан сажей, на левой щеке запеклась кровь, а плечо, наспех перевязанное грязной тряпкой, кровоточило.

     — В чем дело? — резко сев на постели, прокричала женщина, от неожиданности забыв, что на ней нет ночной сорочки.

     — Беда, госпожа Элен! — задыхаясь, ответил матрос.

     — Какая беда? Говори толком, Берг, — Элен всё же подтянула к себе одеяло.

     — На шхуне пожар, — Берг стал медленно оседать на пол.

     — Джереми! — крикнула Элен.

     — Я здесь, госпожа, — слуга появился в дверях спальни, согнувшись в неизменном поклоне.

     — Посмотри, что с ним, — приказала женщина, — Только не здесь. Я должна одеться.

     Джереми помог матросу подняться и проводил его вниз. Элен, как кошка выпрыгнула из кровати и бросилась к шкафу.

     — Я ...   с Вами, госпожа, — пискнула Дана, высовывая голову из-под одеяла.

     — Жди меня здесь, — отмахнулась Элен.

     — Я с Вами! — рабыня откинула одеяло в сторону, — Я Вас не отпущу одну!

     Голос негритянки был так настойчив, что Элен, не долго думая, кинула ей какую-то одежду и велела поторопиться. Через пять минут обе они выбежали на улицу и прыгнули в седла стоявших у порога лошадей и после двадцати минут бешеной скачки влетели на пристань.

     Там уже собралась большая толпа зевак, каких немало в любом городе. Элен спрыгнула с лошади и, расталкивая любопытных локтями, пробралась к пирсу. За ней неотступно следовала Дана, изо всех сил стараясь не потерять в этом муравейнике свою госпожу.

     — Боцман! — крикнула Элен, наконец пробравшись к швартовым столбам.

     — Я здесь, госпожа Элен, — из группы матросов вынырнул коренастый рыжеволосый детина, перепачканный сажей.

     — Где мой брат, Кирк? — резко спросила женщина.

     — О, не беспокойтесь, госпожа Элен, — боцман криво улыбнулся, — С капитаном Броссом всё в порядке. Сейчас он появится. Да вот он!

     Из недр еще дымящегося корабля появился Алан. Его белая рубаха в нескольких местах была разорвана и испачкана кровью и копотью, волосы на голове взлохмачены. Он медленно шел к сходням, неся на руках девушку. Это была Мара. Её кудрявая голова откинулась назад, руки безвольно свисали вниз.

     У Даны замерло сердце от страха.

     Бросс сошел на пирс и положил девушку на камни пристани. Элен вскрикнула, увидев на виске девушки огромную кровавую дыру. Дана рванулась к сестре и упала перед ней на колени. Она не могла поверить, что с ней теперь нет самого близкого человека, единственного, кто уцелел после нападения пиратов на их деревню.

     Девушка провела рукой по сбившимся в колтун волосам Мары и, запрокинув голову, завыла, как смертельно раненая медведица. Позже, Элен призналась, что у неё по спине пробежали такие мурашки, каких не было со смерти родителей.

     Схватив голову сестры, Дана склонилась над ней и тихо начала шептать какие-то непонятные слова, при этом раскачиваясь из стороны в сторону.

     — Как она погибла? — спросила брата Элен.

     — Лучше спроси, как я остался жив, — буркнул Алан.

     — Вот именно, — женщина бросила суровый взгляд на капитана, — Ты жив, а она...

     — Мара спасла мою жизнь ценой своей, — с горечью в голосе ответил Алан, — Я стоял у штурвала и разговаривал с рулевым. Вдруг раздался сильный взрыв. Меня кот-то сильно толкнул. Когда я сообразил, в чем дело, то увидел её, лежавшую на палубе с дыркой в голове, а рядом валялся огромный обломок реи. Я оттащил девушку в сторону в надежде, что она жива, и хотел перевязать ей рану, но вскоре понял, что это бесполезно. Мара была мертва. Я оставил её рядом с штурвалом, прикрыв куском парусины, а сам бросился тушить пожар вместе с другими матросами.

     — А где Тина? — вдруг спросила Элен, завертев головой.

     — Не знаю, — пожал плечами Бросс, — Я её не видел с момента взрыва. Может, испугалась и спряталась где-нибудь?

     — Боцман! — опять крикнула женщина, — Возьмите трех человек и ищите рабыню Тину!

     — Слушаюсь, госпожа Элен, — рявкнул Кирк, — Эй, вы, трое, медуза вам в глотку! Искать девчонку! Живо, разорви вас черти!

     — Она в пороховом погребе! — крикнул кто-то из команды, — Ксли бы не эта девчонка, от шхуны и щепок бы не осталось! Я видел, как она легла на горящий бачонок с порохом и своим телом погасила взрыв.

     Кирк, оттолкнув матросов, сам кинулся в чрево корабля и вскоре вынес оттуда изуродованное тело девушки, опознать которую можно было лишь по маленькому клочку красной ленточки, вплетенному в волосы. Пережить эту потерю Дана уже не смогла и упала на землю, потеряв сознание.

     — Как ты, милая? — над рабыней склонилась Элен, вытирая платком выступившую на лбу испарину.

     — Госпожа, — еле шевеля губами, произнесла девушка, — Это Вы, госпожа?

     — Конечно, я, — хозяйка присела на край кровати, на которой лежала Дана, и погладила её по щеке, — Не бойся. Ничего не бойся. Я тебя...

     — Не надо, госпожа, — на глаза рабыни навернулись слезы, — Я теперь осталась совсем одна. Я тоже хочу умереть.

     — Ты не одна, моя девочка, — ласково сказала Элен, — Я всегда буду рядом с тобой.

     — Вы — моя хозяйка, — сквозь слезы пролепетала негритянка.

     — Нет, — уверенно возразила женщина, — Ты — теперь свободный человек. Мы с братом оформили все бумаги. Теперь ты сама можешь выбирать, где жить и что делать. Но мне бы хотелось, чтобы ты осталась со мной.

     — Как ваша служанка? — Дана недоуменно посмотрела на госпожу.

     — Как дочь, — поправила её Элен, — А теперь успокойся и поспи. Если хочешь, я посижу рядом с тобой.

     — Госпожа! — позвала девушка.

     — Я здесь, — тихо отозвалась женщина.

     — Я долго была без сознания?

     — Несколько дней. Но теперь доктор сказал, что всё будет хорошо. Поспи, а я посижу тут.

     Девушка, глотая слезы, кивнула в ответ. Элен улыбнулась и устроилась на стуле, приставленном к спинке кровати. Дана закрыла глаза и почувствовала, как успокаивается. Глаза сами собой начали слипаться, дыхание стало ровным, постепенно исчезла тревога.

     — Может быть, эта женщина дарит мне такое успокоение? — подумала она.

     Но вскоре мысли стали бессвязными, и Дана провалилась в спокойный безмятежный сон.

     Прошел месяц с того ужасного дня. Элен не обманула девушку. Когда та поправилась и окрепла, женщина показала ей бумагу, в которой говорилось:

     «Дана, дочь вождя Момато отныне признана свободной и находится под покровительством маркизы Элен Стефании Бросс и является её приёмной дочерью».

     По случаю выздоровления в усадьбе Броссов был устроен небольшой прием, на который приехали только близкие друзья. За два дня портной принес великолепное кружевное платье, и девушка долго вертелась перед зеркалом, рассматривая себя в его отражении под ласковым взглядом Элен.

     — Нравится? — спросила женщина, видя счастливое лицо своей любимицы.

     — О, да, матушка, — Дана бросилась на шею маркизе, — Но...

     — Что, милая? — женщина насторожилась.

     — Смею ли я просить, матушка, — робко произнесла негритянка, стыдливо опустив глаза.

     — Смеешь, — заверила её Элен, надевая на тонкую загорелую шейку девушки жемчужное ожерелье.

     — Огромное спасибо за заботу, но мне бы хотелось иметь на каждый день одежду более простую.

     — Какую же? — женщина приподняла бровь.

     — Я помню нашу первую с Вами встречу, — начала издалека Дана, — Помните, когда Вы с братом выкупили нас у того пирата?

     — Помню, — кивнула головой Элен.

     — Я тогда была поражена Вами, матушка, — с воодушевлением воскликнула девушка, — Вы были так красивы в том костюме! Так стройны и грациозны!

     — Ты хочешь такой же? — уточнила маркиза.

     — Я бы хотела иметь мужской костюм, в котором смогла бы ездить верхом, — выпалила Дана, — Я же воин и должна быть всегда готова вступить в битву с врагами.

     — Хорошо, хорошо! — рассмеявшись, замахала руками Элен, — Будет тебе такая одежда, но и женские платья тоже.

     Бал был великолепен. Все гости с интересом рассматривали темнокожую чужеземку, удивляясь, как эта «дикарка» свободно держится и говорит. Элен весь вечер неотступно следовала за Даной, чтобы избавить её от нежелательных волнений, которые могли доставить девушке чопорные матроны или их важные кавалеры. Она зорко следила, чтобы не обидели её приемную дочь насмешками и ненужными разговорами. Когда кто-нибудь из гостей пытался предложить юной воспитаннице бокал вина, Элен тот час появлялась рядом и унимала любителя ненужных шуток.

     Когда гости разъехались, Дана, сидя в кресле возле камина, спросила:

     — Матушка, почему все эти господа такие жестокие? Чем я помешала им?

     — Девочка моя, — тяжело вздохнув, ответила женщина, — Это моя ошибка. Я не должна была приглашать их. Для этих надутых индюков, кичащихся своей родовитостью ...   и богатством, ты, всего лишь, забавная игрушка. Но мне некуда было деваться. Тебя видели на пристани, много расспрашивали, кто ты, откуда. А когда я в Магистрате оформляла документы, слышала, как шушукались за моей спиной. Но открыто никто не посмел сказать мне ни слова.

     — Потому что вы бы вызвали их на бой? — наивно спросила девушка.

     — Много чести для них, — огрызнулась Элен, — Стала бы я марать шпагу их паршивой кровью. Мой тебе совет — постарайся забыть.

     Прошло еще немного времени. Дана уже освоилась с её новым положением. Алан Бросс целыми днями пропадал в доках, занимаясь ремонтом «Юноны», и девушка видела, как Элен мучается, волнуясь за брата. Она старалась отвлечь её веселыми рассказами, прогулками верхом, но, как только они возвращались домой, женщина снова становилась мрачной.

     В один из вечеров Дана не выдержала и спросила:

     — Матушка! Почему Вы такая грустная? Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Поверьте, мне больно смотреть, как Вы мучаетесь.

     — Добрая душа, — тяжело вздыхая, ответила Элен, — У брата большие затруднения с ремонтом. Кое-кто из влиятельных особ недолюбливает капитана и старается ему помешать. А сейчас — самый подходящий случай для этого. Мы не богаты, хоть и имеем высокий титул. А эти господа заламывают такие цены за материалы и оснастку шхуны, что голова кружится. Деньги тают, как утренний туман. Боюсь, что ремонт придется приостановить.

     — А друзья не могут вам помочь? — наивно спросила девушка, — Тогда на балу я видела, как они клялись в преданности и обещали помощь.

     — Это всё — светская болтовня, — махнула рукой маркиза Бросс, — Лишь бы их снова пригласили. А уж какое удовольствие им доставила бы просьба о помощи!..

     — Вы называете нас дикарями, — сверкая глазами, воскликнула Дана, — А сами живете по диким законам! Вы готовы сожрать друг друга для собственного удовольствия, а не потому, что хотите есть! И при этом называете себя людьми, а живете, как пауки, которых посадили в банку!

     Элен выслушала тираду своей воспитанницы спокойно, потом внезапно обняла девушку за плечи и прижала к груди. Слезы брызнули из её глаз, и женщина, как не старалась, долго не могла успокоиться. Дане стоило немалых усилий, чтобы заставить её взять себя в руки.

     Но вечером, вернувшись домой, Алан сообщил, что все проблемы улажены, и скоро ремонт будет завершен, и они смогут выйти в море. Дана была на седьмом небе от счастья, а Элен сразу же приосанилась и снова стала той гордой женщиной, какой её и увидела в первый раз девушка.

     Но несчастье свалилось с совсем неожиданной стороны. Однажды, занимаясь метанием кинжалов, Дана услышала за спиной тихий шорох.

     — Это Вы, матушка? — не оборачиваясь, спросила девушка, готовясь к очередному броску.

     В следующий миг чья-то сильная рука зажала ей рот тряпкой, пропитанной какой-то сильно пахшей жидкостью. Дана попыталась вырваться, но глаза её закатились, разум помутился, и она потеряла сознание.

     — Очнулась, шлюха? — услышала Дана противный скрипучий голос, когда открыла глаза.

     Голова еще кружилась после действия паров усыпляющей смеси. Всё тело болело, словно по нему прошлись палкой. Девушка попробовала пошевелиться, но поняла, что крепко связана по рукам и ногам. Рот был заткнут тряпичным кляпом и перетянут толстой веревкой.

     — Я свою работу выполнил, — вдруг раздался знакомый голос слуги маркизы Джереми, — Плати, горбун.

     — Хе-хе, плати, — проскрипел второй голос, — Не спеши.

     — У меня мало времени, — настаивал Джереми, — Если хозяева хватятся девчонки, поднимут на ноги всю округу. Я их знаю. Мне нужно быстро сматываться отсюда.

     — Сюда не сунутся, — заверил его тот, кого слуга называл горбуном, — Место надежное. Так сколько ты хочешь за эту красотку?

     — Пятьдесят. Как договаривались, — прошипел Джереми, теряя терпение.

     — Не-ет, дорогой, — горбун снова закряхтел, — Сейчас эта девка стоит в два раза дешевле.

     — Это почему? — взвился слуга.

     — Сам говорил. Опасность. А я не люблю рисковать. Так что бери двадцатку и проваливай.

     — Ты что, Лило, спятил? — зашелся в крике Джереми, — Совсем свихнулся на своей жадности?

     — Тогда тащи её обратно, — предложил горбун, — А за одно и в полицию сообщи, что украл любимицу маркизы Бросс. То-то они обрадуются! Хе-хе-хе!

     — Я лучше тебя пришью, — процедил Джереми, скрежеща от злости зубами, — А для этой мартышки найду другого покупателя. Посговорчивее.

     — Не найдешь, — как змея, зашипел Лило.

     Послышалась возня. Дана повернула голову и увидела, как в руках Джереми сверкнул кинжал. В тот же миг кто-то маленький и сутулый бросился на него, держа в руках топор. Послышался глухой удар, и Джереми с расколотой надвое головой рухнул на земляной пол. Его худое, как жердь, тело пару раз дернулось в предсмертных конвульсиях и замерло.

     К нему подошел маленький коренастый человек, от вида которого Дана содрогнулась. Это был настоящий уродец, изувеченный самой природой. Ростом он был не больше трех футов. На коротеньких кривых ножках громоздилось квадратное тело с широкими плечами, огромным животом и острым горбом на спине. Длинные руки с широкими кистями доставали почти до земли. Шеи почти не было видно, и голова, казалось, росла прямо из туловища. Редкие седые длинные волосы спускались до плеч прямыми прядями. На совершенно круглом лице выдавался вперед массивный горбатый нос, чуть смещенный в сторону. Маленькие, как у свиньи, мутные глазки все время находились в движении. Огромный рот был приоткрыт, и из него сквозь редкие желтые зубы постоянно капала слюна.

     Горбун без особых усилий поднял тело Джереми и унес. Вскоре он вернулся и уселся напротив девушки на маленький пенек. Осмотрев свою пленницу со всех сторон, Лило довольно крякнул и размотал веревку, стягивавшую кляп. Вслед за этим осторожно вынул и саму затычку.

     — Ты кто, черненькая? — проскрипел он, не сводя с девушки глаз.

     — Дана, приемная дочь маркизы Элен Бросс, — произнесла она.

     Горбун кивнул и неожиданно сильно ударил девушку по щеке.

     — Надо добавлять слово «господин». Поняла, рабыня? — прошипел он.

     — Я — не рабыня, — возмутилась Дана и тут же получила вторую оплеуху посильнее первой.

     Во рту появился соленый привкус. Из уголка губ потекла тоненькая струйка крови. Горбун, прищурившись, внимательно следил за девушкой.

     — Я — не рабыня, — сглотнув слезу, прошептала Дана и зажмурила глаза, ожидая очередной пощечины.

     — А ты упрямая, — Лило погладил пленницу по голове и вдруг крепко схватил за волосы, — А знаешь, что делают с упрямыми рабынями? Их секут плетьми, розгами, избивают палками. Это очень больно, но хозяева всегда добиваются того, чего хотят. Но я сечь тебя не буду, чтобы не испортить товар. Тогда я не смогу получить за тебя больших денег. Пусть уж твой новый хозяин тебя воспитывает. А сейчас открой ротик.

     Горбун приставил к губам кляп. Дана завертела головой, но уродец ловко сжал ей нос. Девушка вскрикнула, и затычка легко зашла в рот, заглушив крик. Горбун не стал перевязывать кляп веревкой, и вытащил из кармана большой носовой платок и затянул его с такой силой, что края материи врезались в уголки губ.

     Вновь осмотрев Дану со всех сторон, Лило поднялся с пенька и заковылял на своих кривеньких ножках к выходу, забавно переваливаясь с боку на бок. Уже в дверях он обернулся и крикнул, чтобы рабыня не скучала, и вышел, заперев дверь.

     Наступила тишина. Гнетущая, тяжелая. Затекли руки и ноги, болела спина. Девушка попробовала пошевелиться, но крепкие ремни врезались в тело. Дана заплакала, давясь тряпкой, но плач был тихим, похожим на мычание. Поерзав на соломе, она всё же нашла удобное положение и незаметно для себя заснула.

     Разбудил девушку сильный толчок в бок. Дана открыла глаза и увидела перед собой кроме горбуна высокую дородную даму в богатом парчовом ...   платье. Голова её с замысловатой прической, похожей на гнездо диковинной птицы, была «украшена» несколькими перьями. В свете факела, который держал в руке Лило, лицо этой женщины казалось пунцовым. Большие отвисшие щеки, постоянно колыхались, словно эта женщина что-то жевала.

     — Ну? — бросив брезгливый взгляд на пленницу, крикнула «пернатая» дама, — И сколько ты хочешь за эту мартышку, пройдоха?

     — Э-э, — горбун начал тереть свой огромный нос, — Только ради Вас, мадам. Двести.

     — Что? — взревела дама, — За паршивую обезьяну двести монет? Да ты свихнулся, горбун!

     — Я в здравом уме, госпожа, — спокойно ответил Лило, — Не хотите брать, я другого покупателя найду. Это не так и трудно.

     — Она из золота сделана, что ли? — не унималась дама.

     — Она обучена грамоте и...

     — Ей это уже не понадобится, — махнула рукой покупательница, — Поставь-ка её на ноги и развяжи.

     — Я могу освободить ей ноги и рот, — заявил горбун, — А руки развязывать не буду. Еще набросится на Вас.

     — Ах, вот как? — у дамы перья встали торчком, — Эта дрянь еще и буйная? Ну, ничего! Я ей норов-то укорочу. Ладно! Даю пятьдесят, и кончим торг. Не на базаре.

     — Сто, — ответил уродец, — Это — моя последняя цена.

     Сказав это, Лило развязал невольнице ноги и грубо поднял её. Дана еле удержалась и упала бы, если бы горбун не схватил её за волосы. Узловатыми пальцами он развязал платок и вынул изо рта тряпку. Дама приблизила к девушке своё щекастое лицо и сузила и без того узкие глазки.

     — А ну, тварь черномазая! — крикнула она, — Покажи мне мартышку!

     — Я не умею, — виновато проговорила Дана.

     — Что такое? — дама взмахнула непонятно откуда взявшимся хлыстом.

     Лило ловко перехватил её руку и отвел в сторону стек.

     — Сначала заплатите, — усмехнувшись, воскликнул он, А потом хоть рвите её на куски.

     — Джон! — взвизгнула дама.

     В дверях появился человек огромного роста. Чтобы зайти в сарай, ему пришлось согнуться пополам. Подойдя к женщине, он сложил руки на оголенной могучей, как у Геркулеса, груди и замер в ожидании приказаний.

     — Дай этому торговцу сто монет и забирай рабыню. И скажи там, что скоро отходим. Пусть готовятся.

     — Слушаюсь, моя госпожа, — густым басом произнес великан.

     Он снял с пояса небольшой кожаный мешочек и быстро отсчитал сотню золотых монет в пригоршню горбуна. Когда тот отошел в сторону, пересчитывая деньги, великан снова заткнул рабыне рот и, вдобавок, натянул на голову плотный кожаный мешок, завязав его на горле девушки. Перехватив её за талию, он легко положил дрожавшую от страха бедняжку себе на плечо и большими размашистыми шагами вышел из убежища Лило.

     Дана почти ничего не слышала из-за плотной кожи на голове. Джон грубо кинул её на охапку сена и сразу же толстой веревкой стянул ноги у лодыжек и под коленями. Потом накрыл девушку какой-то грубой материей, вероятно, парусиной. Щелкнул кнут, и повозка затряслась по неровной дороге.

     — Куда меня везут, — думала Дана, еле сдерживая плач, — Что со мною будет? Кто эти люди?

     Но ответов она не находила. А скрипучая телега увозила девушку всё дальше, лишая последней надежды на спасение. Волна отчаяния захлестнула рабыню с новой силой. Она пару раз дернулась, но осознала несокрушимость пут и потеряла сознание.

     Очнулась Дана от сильной обжигающей боли. Открыв глаза, она увидела перед собой... темноту. Девушка поняла, что мешок с её головы так и не сняли. Глухо замычав, она попробовала пошевелиться, но раздался короткий свист, и снова резкая боль обожгла плечо и спину. Рабыня затихла.

     Прислушавшись, она поняла, что находится в трюме корабля. Где-то слышался плеск волн, а сквозь маленькие отверстия в мешке до неё долетали знакомые запахи сырости и плесени. Внезапно чьи-то руки схватили негритянку за плечи.

     — Джон! — услышала девушка знакомый голос, — Тащи эту дрянь сюда! Я хочу посмотреть на мою новую обезьянку.

     — Слушаюсь, моя госпожа, — прогудел силач.

     Дану, как бревно, подхватили поперек туловища и понесли. Вскоре она почувствовала соленый запах морской воды. Девушку опустили на что-то твердое и поставили на колени.

     — Сними мешок, — приказал женский голос.

     Шнурок на горле был развязан, и кожаный колпак мигом слетел с головы рабыни. Привыкнув к свету, она увидела, что находится на палубе большого трехмачтового корабля. Было раннее утро, над ровной водной поверхностью стелилась легкая дымка. Слабый ветерок был не в силах наполнить паруса, и корабль медленно полз по еле заметным волнам.

     Дана подняла глаза и увидела перед собой сидевшую в большом кресле, обтянутом леопардовой шкурой, ту самую женщину, которая её купила у Лило. Теперь девушка смогла хорошо рассмотреть свою новую хозяйку. Даже сидя, дама казалась высокой. Сейчас она была одета в яркое красное платье, похожее на огромный балахон, ноги её были обуты в короткие лаковые сапожки с шпорами, позвякивавшими при каждом движении. Волосы были старательно расчесаны и свисали на плечи двумя ровными рядами. Большая голова была повязана такой же красной косынкой, которую было воткнуто огромное павлинье перо.

     — Пришла в себя, обезьяна? — прорычала дама, ткнув рабыню сапогом в грудь, — Отвечай, когда с тобой разговаривает твоя хозяйка!

     — М-м, — тихо замычала девушка.

     — А теперь слушай меня, свою госпожу, черномазая макака! — хозяйка снова ткнула рабыню в грудь.

     Она поднялась с кресла и начала прохаживаться по палубе, стуча каблуками и звеня шпорами. При этом она постукивала себя по боку тонким плетеным хлыстиком с маленьким кожаным язычком на конце.

     Пройдясь несколько раз перед невольницей, дама остановилась и приподняла стеком голову девушки за подбородок.

     — Недавно у меня сдохла обезьяна, — начала она беспристрастным тоном, — Мне пришлось выбросить её за борт. Но мой зверинец должен быть полным. Поэтому, я и купила тебя. Теперь ты — моя новая обезьяна. Я разъезжаю по свету и показываю своих зверушек за деньги. В моей коллекции есть змеи, ящерицы, лягушки. Ты будешь мартышкой. Когда сдохнешь, я куплю себе другую, а тебя отправлю на корм рыбам.

     Хозяйка сделала паузу, пристально посмотрев на девушку. Хмыкнув, она продолжила:

     — Моей команде иногда требуется разрядка. Поэтому, я время от времени разрешаю матросам выбрать себе зверька на ночь. Будь с ними ласкова, иначе я сама буду тебя наказывать. И запомни! После наказания, каким бы жестоким оно не было, ты должна приступить к своим обязанностям немедленно. Ясно тебе, мартышка?

     — М-м, — прогудела Дана.

     — И последнее! — госпожа замерла перед пленницей, — Отныне ты должна забыть человеческую речь. Если я услышу от тебя хоть одно слово, жестоко накажу. Впрочем, первое время твой поганый ротик будет всегда заткнут. Всё, что тебе нужно, будешь делать по приказу дрессировщицы. Очень скоро ты потеряешь человеческий вид и станешь настоящим животным. Понятно?

     Дана опять промычала и тихо заплакала. Хозяйка, криво усмехнувшись, бросила презрительный взгляд на рабыню и уселась в кресло, закинув ногу на ногу.

     — Позвать кузнеца! — крикнула она.

     — Я здесь, моя госпожа, — из толпы матросов вышел высокий коренастый человек.

     — У тебя всё готово, Ринг? — спросила дама.

     — Да, моя госпожа, — услужливо склонив голову, ответил кузнец.

     — Приступай, — скомандовала госпожа, — А я посмотрю. Люблю наблюдать, как эти твари скулят и извиваются от боли!

     Ринг еще раз поклонился и махнул рукой. Матросы выкатили на палубу огромную наковальню, жаровню и огромный ящик. Кузнец, зловеще улыбаясь, схватил дрожавшую от страха девушку за волосы, но хозяйка вдруг подняла руку и крикнула:

     — Стой, идиот! Сперва обстриги этой обезьяне волосы! Где ты видел, чтобы мартышки были такими заросшими?

     Защелкали ножницы, и через несколько минут прекрасные густые волосы девушки уже лежали на палубе. Похлопав рабыню по затылку, кузнец, затолкнув кляп еще глубже ...   в рот, натянул на Дану тесную уродливую кожаную маску с прорезями для глаз и зашнурованной дыркой на месте рта. Приладив шею несчастной к наковальне, он затянул её толстым железным обручем и несколькими сильными ударами скрепил концы парой заклепок. Ошейник так туго стянул горло, что девушка чуть не задохнулась, но Ринг, видимо, хорошо знал своё дело. Обстучав деревянным молоточком обруч со всех сторон, он придал ему форму тела. Дышать стало легче.

     — Переворачивайте, — распорядился он.

     Сквозь прорези маски Дана с ужасом увидела, как кузнец достал из ящика огромную толстую иглу с деревянной ручкой и сунул её в жаровню. Металлический стержень быстро покраснел. Зажав одной рукой сосок, Ринг, примерившись, быстро проткнул его иглой.

     Страшная боль пронзила всё тело девушки. Она дернулась и издала долгий протяжный стон. Но никто не обратил на неё внимания. Выдернув иглу, кузнец вставил в образовавшееся отверстие небольшое кольцо и сжал его ручными тисками. Та же участь постигла и второй сосок. Но Дана уже ничего не видела.

     Очнулась она, когда её тело окатили холодной водой. Кузнец, вытерев со лба пот, развязал рабыне ноги и сразу же надел на них тяжелые кандалы с широкими браслетами, надежно заклепав их. После этого и руки пленницы были скованы цепями.

     — В клетку её! — приказала госпожа, — И пришлите к ней Гизеллу. Пусть начинает. Эй, кок! Завтрак готов?

     — О. да, моя госпожа, — послышался уже привычный ответ.

     ***

     Шел уже второй месяц, как капитан Норт уехал с экспедицонной проверкой. Дома жизнь текла размеренно и спокойно. Крис поднимался рано. Осторожно, стараясь не разбудить спавшую рядом Зизи, он выскальзывал из комнаты и бежал во двор, где его уже ждал Сабуро. Девушка, конечно, не спала, а наблюдала из окна, спрятавшись за портьеру, за диковинными и смешными упражнениями своего господина.

     Насмотревшись и насмеявшись вволю, она быстро приводила себя в порядок и мчалась на кухню готовить завтрак. Когда все трое рассаживались за столом, мулатка с обожанием смотрела на своего любовника и старалась незаметно подложить на его тарелку что-нибудь вкусненькое так, чтобы не заметил Сабуро.

     Наставник молодого господина, хоть и делал вид, что увлечен едой, всё видел, но только снисходительно улыбался, сощурив и без того узкие хитрые глазки. А девушка, подперев щеку ладошкой, смотрела, как Крис уплетает за обе щеки приготовленный ею завтрак.

     Потом сын Страны Восходящего Солнца, как он сам называл свою Родину, исчезал из дома до полудня, а юноша закрывался в кабинете отца и штудировал старые лоции, книги по морской навигации, астрономии, физике и математике, основам кораблестроения и судовождению, готовясь к испытаниям на звание курсанта Военно-Морского корпуса.

     Зизи не мешала ему, а принималась за работу по дому. Любовь любовью, но надо исполнять свои обязанности тоже: постирать, прибраться и приготовить ужин. Но с каждым новым днем девушка чувствовала, что в её сознании что-то изменилось. Прежние корыстные цели отошли на второй план. Она всё чаще и острее понимала, что по-настоящему любит Криса, как только может любить женщина. Всё чаще она задумывалась над этим и тайком утирала слезы краем передника, понимая, что мечта всю жизнь быть рядом с её молодым хозяином может оказаться невыполнимой. Ведь она — обычная рабыня, мнение которой никому не интересно.

     Однажды Крис заглянул на кухню в поисках воды и увидел сидевшую в уголке Зизи, грустно смотревшую в окно.

     — Ты чего? — испуганно спросил парень.

     — Простите меня, господин, — прошептала девушка.

     — Что случилось? — юноша подошел к мулатке и обнял её за плечи.

     Его руки сами собой скользнули вниз и ощутили под тонкой материей платья напрягшиеся холмы грудей. Девушка тихо застонала, закрыв глаза и откинув голову назад. Маленькие капельки слез потекли по щекам. Рабыня хотела вытереть их платочком, но не хотела мешать наслаждению.

     Крис сел перед ней на корточки и стал нежно целовать смуглые руки рабыни.

     — Что с тобой? — тихо спросил, — Я тебя чем-то обидел? Прости меня.

     — О, нет-нет, господин, — глотая слезы, зашептала Зизи, — Вы не сделали мне ничего плохого.

     — Тогда что же? — не отступал юноша.

     Девушка с минуту молчала, потом, собравшись с силами, выдавила из себя:

     — Я любдю Вас, мой господин!

     — И я тебя люблю, — улыбнулся Крис.

     — Нет, — рабыня опустила голову, — Я для Вас всего лишь красивая игрушка. Скоро Вы уедете учиться и забудете меня. А я...

     Тут Зизи не смогла себя сдержать. Она бросилась Крису на шею и начала целовать его лицо, шею, волосы. Слезы рекой лились из её прекрасных черных глаз, и девушка даже не пыталась их унять.

     — Я люблю Вас не как рабыня, — сквозь плач говорила она, — Я люблю Вас, как женщина. Я — глупая девчонка. Я мечтала, что всю жизнь буду с Вами. Но ведь это невозможно. Ваш отец никогда не отпустит меня с Вами, когда Вы получите должность. Быть может, я Вас больше никогда не увижу. Я умру без Вас!

     Последние слова Зизи прокричала и залилась горьким надрывным плачем, уткнувшись в плечо юноши. А Крис так и сидел на корточках, не шевелясь, и гладил по волосам плачущую мулатку.

     — А если я уговорю отца отпустить тебя? — внезапно спросил он.

     Зизи подняла глаза.

     — И возьмете меня с собой? — хлюпая носом, спросила она.

     — Не сейчас. Придется подождать года три-четыре, — вздохнул юноша, — Но, как только я получу чин лейтенанта и назначение на службу, то сразу заберу тебя, и мы уедем.

     — И мы будем жить вместе? — рабыня посмотрела на молодого господина преданными, как у собаки, глазами.

     — Да. Будем жить вместе, — пообещал Крис, — Я дам тебе свободу, и ты нарожаешь мне детей, таких же красивых, как ты.

     — Нет, господин, — вздохнула девушка.

     — Нет? Почему? — удивился парень.

     — Простите меня, господин, — Зизи снова заплакала, — Я не могу об этом сказать. Сейчас не могу.

     — Ну, и ладно, — Крис поцеловал рабыню в губы, — А знаешь, что? Сабуро мне сказал, что сегодня вернется поздно. Давай поедем к морю. Ведь тебе тоже нужен отдых!

     — Ой, я не могу, господин, — засуетилась рабыня, — У меня много работы. Надо дом прибрать, приготовить...

     — Ты — девушка старательная, — перебил её хозяин, — Сделаешь, когда вернемся. Поехали!

     — Да, господин, — Зизи опустила голову, — Только передник сниму.

     — А ты мне в нем больше нравишься, — почему-то сказал Крис, — Но ты сними, а то он потом грязным будет.

     Тихая бухта, к которой они подъехали, была скрыта от людских глаз острыми скалами и густым кустарником. Крис сидел на траве и любовался, как его возлюбленная, приподняв юбку платья, бегает по мелкой гальке босыми ногами. Мелкие волны набегали на берег, и девушка с веселым и звонким смехом отскакивала в сторону, а они с шипением лениво отползали обратно. Юноша откровенно любовался мулаткой, её грациозными движениями, её бесхитростной открытой улыбкой.

     — Эх, придумали бы люди такое зелье, — думал он, — Чтобы такие красивые девушки всегда оставались молодыми и веселыми. А еще придумали бы такие законы, которые отменили бы рабство.

     Рабыня подошла к юноше и опустилась на траву рядом с ним. Глаза её светились счастьем, грудь вздымалась при каждом вздохе.

     — О чем Вы думаете, господин? — склонив голову на бок, спросила она.

     — О том, как сделать всех людей счастливыми, — ответил Крис, — Вот ты хотела бы быть счастливой?

     — А я уже счастливая, — рассмеялась Зизи, — А Вы, господин?

     — Не совсем, — юноша хотел рассказать девушке о своих мечтах, но передумал, — А почему ты сказала, что не хочешь нарожать мне детей?

     — Я не могу, — мулатка вдруг помрачнела, — У меня никогда не будет детей.

     — Почему? — не отставал Крис.

     — Это давняя история, — рабыня легла на спину и уставилась в небо, — Мне тогда было четырнадцать. Уже появилась грудь, раздались бедра. Мой хозяин уже тогда засматривался ...   на меня, но его жена, чьей служанкой я была, зорко за мной следила. Даже иногда била, считая, что я во всем виновата. А однажды она уехала к родственникам на два дня, а меня с собой не взяла. А вечером хозяин с приятелем набросились на меня и всю ночь насиловали, пока не порвали у меня между ног. Было много крови. Но я выжила. Хозяйка привела лекаря. Он осмотрел меня там, а потом сказал, что жить я буду, а детей никогда не рожу. Вот и вся история, хозяин. Теперь вы меня выгоните?

     — Не говори глупостей! — юноша даже подскочил на месте, — Я тебя буду любить, как прежде. Обещаю.

     Он склонился над девушкой и поцеловал её в губы.

     Домой ехали молча. А ночь была такой бурной и страстной, что Крис даже проспал утром, и Сабуро пришлось его вытаскивать из кровати силой.

     Двор усадьбы наполнился топотом копыт и окриками людей. Крис выглянул в окно.

     — Отец приехал! — радостно закричал он, выскакивая на крыльцо.

     Капитан Норт, кряхтя, вылез из кареты и подошел к сыну. Внимательно осмотрев его с ног до головы, Бенджамен хлопнул юношу по плечам и прижал к груди.

     — Тебя не узнать, сынок! — сказал он довольным голосом, — Прошло всего два месяца, а ты возмужал и даже немного вырос. Надеюсь, в доме всё в порядке?

     — Да, отец, — счастливый от похвалы, ответил Крис, — У нас всё, как прежде. Только...

     Юноша замолчал. Его лицо стало серьезным. Капитан Норт своим отцовским чутьем почувствовал, что с сыном происходит что-то непонятное, но не стал требовать объяснений, а решил немного выждать. Рано или поздно Крис сам заговорит, и тогда всё выяснится.

     Бенджамен ушел в свою комнату, позвав к себе Зизи, чтобы рабыня помогла ему разобрать багаж. Девушка, бросив тревожный взгляд на Криса, засеменила за хозяином, а парень остался стоять на крыльце.

     — Вечером я обязательно должен поговорить с отцом, — решил он, — И убедить его, что без этой темнокожей девушки не могу жить. Пусть ищет себе другую рабыню, а Зизи останется со мной. Я должен это сделать!

     Вечером, когда все собрались за праздничным столом, и рабыня подала роскошный ужин, приготовленный специально по случаю благополучного возвращения капитана, Крис подозвал к себе девушку. Обняв её за тонкую талию, он посмотрел на отца и только хотел открыть рот, но капитан, сдержанно улыбнувшись, поднял свой бокал и сказал:

     — Дорогой сын! Зизи мне всё уже рассказала. Вы любите друг друга. Это хорошо. Но рассуди сам. Тебе предстоит учеба в Корпусе. Порядки там строгие, ты сам это знаешь.

     — Да, отец, — Крис кивнул в ответ.

     — Но поверь моему опыту, — продолжал Норт, — Это — самый лучший способ проверить вашу любовь. Через четыре года ты получишь лейтенантские шевроны и назначение для прохождения службы. Вот тогда и заберешь с собой Зизи. А я к этому времени оформлю все документы, и девушка получит свободу. Тогда и решайте, что делать. Или она останется твоей служанкой, или...

     — Я понял, отец! — радостно воскликнул Крис, — Я согласен.

     — А что скажешь ты? — Бенджамен взглянул на мулатку.

     — И я согласна, — грустно ответила рабыня, и, помолчав, добавила, — Но ведь молодой хозяин будет приезжать.

     — Не часто, но будет, — заверил её капитан, — Хотя, я, как помню, за всё время не приехал ни разу.

     Зизи старалась не думать о скорой и долгой разлуке с любимым. Они так же весело проводили вместе время, уезжая к морю на их любимое место в ту маленькую, затерявшуюся среди скал бухточку. Так же страстно предавались любовным играм по ночам, когда капитан оставался в гарнизоне. Но Крис замечал, что девушка взволнована. Он был совсем не глуп, чтобы понять причины этого волнения, но старался не замечать случайных слез или рассеянного поведения рабыни.

     Но этот день, всё же, наступил. С утра дом наполнился суетой и нервозностью по поводу отъезда молодого господина. Отец, как и подобает старому вояке, был сдержан. После завтрака он пригласил Криса к себе в кабинет и целый час давал ему наставления, как следует себя вести вдали от родного дома. Зизи, забившись в угол своей комнатушки, тихо всхлипывала, утирая носик обрывком манжета, когда-то оторвавшегося от рубашки парня и хранившейся у неё, как ценная реликвия.

     После разговора с отцом Крис долго искал Зизи по всему дому. Только, когда случайно заглянул в кладовку под лестницей, он обнаружил девушку, сидящую на старом ящике с заплаканными глазами и лоскутом рубашки, который она прижимала к груди.

     — Я договорился с отцом, — сообщил юноша прямо с порога, — Теперь ты будешь жить в моей комнате.

     — Спасибо, господин, — сквозь слезы прошептала Зизи, — Я каждый день буду убирать там и вспоминать Вас.

     — Не называй меня больше господином, — попросил парень, — Пройдет очень мало времени, и ты получишь свободу. Отец мне дал слово, что уже завтра он отошлет в магистрат прошение.

     — О, благодарю, господин! — девушка бросилась в объятия юноши.

     — Просто Крис, — поправил её парень, — А какое имя хочешь ты? Как тебя назвали при рождении? Скажи, и это имя занесут в документ.

     — Замира, — прошептала мулатка, — Очень древнее имя. Замира Родригес. Мой отец был испанцем.

     — Вот и прекрасно, — обрадовался Крис, — Пойдем отсюда. Надо собираться.

     Девушка упала перед ним на колени, обхватила ноги руками и зарыдала во весь голос, уткнувшись лицом. Юноша немного опешил, не зная, что делать. Мягко подняв её на ноги, он обнял Зизи и стал нашептывать ей на ушко нежные слова о своей любви, о том, что через год приедет, что будет писать часто.

     Рабыня понемногу успокоилась, и они вместе вышли из немного душной кладовки. У крыльца уже гарцевала лошадь Криса. Получив последние наставления и обнявшись с отцом, юноша быстро чмокнул Зизи в губы и вспрыгнул в седло. Хлестнув коня, он умчался по пыльной дороге в порт, где должен был сесть на корабль, отбывавший в одну из отдаленных колоний, а девушка еще долго стояла и смотрела ему в след.

     Бенджамен сдержал слово, данное сыну. Через три месяца курсант Норт получил письмо из дома, в котором отец сообщал, что Зизи, ныне госпожа Замира Родригес, живет в его комнате и ведет хозяйство. В помощь ей была куплена другая рабыня, с которой Зизи быстро подружилась. Часто вечерами после ужина госпожа Замира выходит на крыльцо и подолгу смотрит на пустую дорогу. Несколько раз приходил Сабуро. Где живет и чем занимается, он не рассказывал, но много расспрашивал и очень радовался успехам своего бывшего ученика.

     Крис написал длинное ответное письмо, в котором говорил о своей любви, о благодарности к отцу за выполненные обещания. Отправив его с ближайшим кораблем, он снова погрузился в учебу.

     Учеба давалась молодому Норту легко, и очень скоро он стал одним из лучших. Не отказывался помочь своим товарищам, не устраивал истерик, если командиры приказывали выполнить какое-нибудь поручение за других. Некоторые курсанты этим пользовались, но Крис на них не обижался, считая, что когда-нибудь они осознают свои ошибки и встанут на праведный путь.

     Год пролетел незаметно, и однажды курсанта вызвал к себе полковник и сообщил, что ему, как отличнику, предоставлен короткий отпуск. Крис собрался за десять минут и уже к полудню стоял на пристани, ожидая посадки на корабль.

     Это был большой сорока восьми пушечный фрегат, входивший в состав эскадры, патрулировавшей воды вокруг островов, недавно присоединенных к колониям Её Величества. Сейчас этот корабль направлялся на материк, груженый тростником и пряностями. Кто-то из губернаторов посчитал, что отправлять торговое судно под прикрытием военного корабля нецелесообразно. Это новшество поддержали и другие наместники Королевы. Да и сами военные дали согласие, увидев в этом путешествии личную для себя выгоду, а именно, лишний раз побывать в Старом Свете.

     Путешествие началось удачно. Дул хороший попутный ветер, волнение на море не беспокоило, горизонт был чист от пиратов. Но на пятый день впередсмотрящий крикнул, что прямо по курсу на них ...   движется неизвестное судно без опознавательных флагов. Капитан, умудренный опытом человек, отдал команду расчехлить пушки и занять места согласно штатному расписанию.

     Увидев стоявшего у борта молодого человека в форме курсанта военно-морского корпуса, он велел боцману задействовать и его. Лишние руки не помешают. Крис, выслушав рев рыжебородого громилы, козырнул и спустился на палубу канониров.

     — Не страшно, курсант? — с усмешкой спросил низкорослый офицер, в чье распоряжение поступил юноша.

     — Нет, господин капитан! — браво ответил курсант, — Пусть они нас боятся.

     — Ну-ну, — хмыкнул тот и уставился вдаль, откуда приближался неприятель.

     Очень скоро стало ясно, что корабль, шедший им навстречу, и в самом деле оказался пиратским. Грянул первый залп из носовых орудий, но ядра попадали в воду, не причинив фрегату вреда. Капитан приказал развернуться бортом к морским разбойникам. Грянул ответный залп. Крис видел, как нос противника превратился в груду обломков, а под форштевнем образовалась огромная пробоина, в которую сразу хлынула вода, затопляя трюм.

     — Приготовить абордажные крючья! — раздалась команда с мостика.

     — О! — воскликнул командир канониров и вытащил из ножен шпагу.

     Крис, не имея пока своего личного оружия, взял в руки крепкую палку фута четыре в длину, на что офицер только усмехнулся. Когда борта сошлись, пираты первыми бросились на фрегат, но были встречены залпами из мортир и мушкетов. Несколько человек замертво упали в воду, не успев перебраться на палубу корабля. Но основная часть, используя канаты и перекидные доски, всё же оказалась на другой стороне и отважно вступила в бой.

     Вооружены они были тяжелыми топорами и кривыми саблями. Командовал пиратами еще не старый человек в блестевшем на солнце панцире. В руках у него сверкала офицерская шпага. Изрыгая страшные ругательства, он бросился на капитанский мостик, но был сбит с ног.

     Когда пиратский главарь пришел в себя, перед ним стоял молодой человек, держа в руках обычную палку.

     — Уйди с дороги, молокосос, — прорычал пират, поднимаясь на ноги.

     — А если не уйду? — нагло ответил юноша.

     — Ну, гляди! — атаман бросился в атаку, но снова был сбит серией быстрых ударов.

     Не поняв, в чем дело, бандит, как кошка, снова ринулся в бой, выставив вперед свой клинок. Крис с легкостью отклонил удар и сделал выпад. Удар пришелся между глаз пирата. Тот на мгновение потерял ориентацию, чем и воспользовался противник. Отбросив своё оружие в сторону, он перехватил руку противника и, сам провернувшись вокруг оси, с размаху бросил его на палубу. Раздался неприятный хруст. Атаман от боли закатил глаза, взвыв, как раненый зверь, но Крис успокоил его сильным ударом ноги в челюсть.

     Пираты терпели поражение и понемногу отступали на свой корабль, рубя абордажные канаты и крючья.

     — В атаку! За Королеву! — крикнул первый помощник капитана, и матросы с диким ревом бросились на пиратское судно.

     Бой закипел с новой силой. Пираты так просто не хотели отдавать свой родной корабль, да и самим сдаваться не было смысла. Крис, выхватив из рук убитого пирата его саблю, тоже бросился в бой. Вот тогда и пригодились уроки Сабуро, когда они сражались на деревянных мечах.

     Постепенно сражение угасало. Оставшихся в живых разбойников перетащили на корабль и заперли в трюме вместе с их атаманом, приставив надежную охрану, вооруженную мушкетами и саблями. Капитан приказал обыскать вражеское судно. Трюмы были пусты за исключением пары сундуков с шелком и двух изможденных рабынь, которых пираты держали в трюме, прикованными за шеи к переборкам.

     — Вы прекрасно держались, юноша, — капитан похлопал Криса по плечу, — Где Вы так научились драться?

     — У меня был хороший учитель, — смущенно ответил парень.

     — При случае передайте ему слова благодарности, — попросил капитан, — По прибытии я доложу о Вашем поведении. Возможно, Вас ждет награда. А от меня...

     Капитан протянул Крису шпагу, которая еще совсем недавно принадлежала атаману. Оружие было дорогое и очень красивое. Знающий толк в таких вещах, помощник капитана сказал, что такими шпагами награждались раньше офицеры, проявившие себя в сражениях, как храбрые воины и преданные подданные Её Величества.

     — Так что ты заслужил это оружие, парень, — заключил капитан Роджерс, — Носи его с честью.

     — Благодарю, господин капитан, — отчеканил курсант.

     — У меня есть одна просьба, — неуверенно сказал капитан.

     — Слушаю! — Крис стал серьезным.

     — Те две рабыни, которых мы нашли в трюме пиратского судна, молчат. Ничего не рассказывают. Попробуйте разговорить их. Возможно, Вам удастся что-нибудь выяснить.

     — Я постараюсь, — с готовностью ответил Норт, — Но и у меня к Вам одна просьба.

     — Какая? — напрягся Роджерс.

     — Не мешать мне. Девушки сильно запуганы и нервно истощены. Понадобится время. Я понимаю, у нас его немного, но...

     — Идите, курсант! — капитан согласно кивнул, — Всё время плавания — Ваше.

     Козырнув, Крис вышел из каюты капитана и решил сперва переодеться. «Военная форма и оружие могут напугать девушек, — рассудил он, — Тогда бедняжки совсем замкнутся и ничего не скажут».

     Скинув мундир и отложив шпагу, он остался в одной рубашке. Осмотрев себя, юноша остался доволен внешним видом и решительно направился в кормовой отсек, где матросы отгородили угол для бывших пленниц пиратов.

     В углу небольшой каюты, прижавшись друг к дружке и кутаясь в одеялах, сидели две белокожие женщины. Они были худы и бледны. Округлившиеся от постоянного страха глаза, не мигая, смотрели на юношу, как на тигра, приближающегося к жертве.

     — Не бойтесь меня, — как можно ласковее сказал Крис, подходя к ним, — Я — ваш друг и не причиню зла. Я только хочу поговорить с вами. Вы меня понимаете?

     Ответа не последовало. Крис видел, что они понимают его, но не верят в благие намерения. Разглядев в углу кувшин с водой, он протянул его девушкам, но те шарахнулись в сторону и затряслись от страха. Тогда юноша решил сам отпить и сделал несколько глотков. Вода оказалась немного теплой, но приятной на вкус.

     — Вас кормили? — курсант присел на корточки.

     Одна из девушек еле заметно кивнула, что вселило в юношу маленькую надежду. Он улыбнулся и немного расслабился.

     — Я принесу вам свежей воды, — сказал Крис.

     Снова последовал кивок. На лице девушки мелькнула еле заметная улыбка. Юноша схватил кувшин и быстро вышел. Когда он вернулся, девушки вели себя спокойнее. Они по очереди попили прохладной воды, смешанной с медом. Крис уселся на табурет против них.

     — Меня зовут Кристофер Норт, — представился парень, ободренный поведением девушек.

     — Ми-ми-ле-на, — запинаясь, дрожащим голосом проговорила одна, — А эт-то моя сес... сес-тра Ка-м-ми-ла. М-мы с ос-стро-ва Ям-май-ка.

     — С Ямайки? — сделав удивленное лицо, переспросил Крис, — Никогда там не был. Но обязательно побываю. Там красиво?

     — Д-да, госп-под-дин оф-фи-цер, — произнесла Милена, — Н-не б-бей-те нас, гос-п-под-дин!

     — Я и не собираюсь, — пожал плечами юноша, — За что же вас бить?

     — Госп-под-да все-гда б-бью св-во-их раб-бынь, — последовал ответ.

     — А вы рабыни? — решил уточнить Крис, — Кто же ваш хозяин?

     — Кап-пит-тан Мерл-лок, — Милена втянула голову в плечи.

     — Капитан пиратского корабля? — уточнил курсант.

     — Д-да, госп-под-дин, — подтвердила девушка.

     — И давно вы у него?

     — Г-год, госп-под-дин, — прошептала Милена и заплакала, уткнувшись в плечо сестры.

     — Но ведь до этого, — Крис, обрадовавшись удачному началу, решил развить успех, — Вы были свободными.

     — Н-нет, госп-подин, — замотала головой девушка, — М-мы был-ли рабын-нями губ-бернат-тора.

     Милена откинула в сторону край одеяла. На левой груди девушки Крис увидел самое настоящее клеймо в виде буквы «S». Подумав немного, он встал с табурета и медленно зашагал по каюте.

     — А ...   почему ты заикаешься? — вновь присев, спросил юноша.

     — От ст-трах-ха, госп-под-дин, — пролепетала Милена.

     — Не надо бояться, — Крис протянул к ней руку и прикрыл обнажившуюся грудь, — Я не обижу тебя и твою сестру.

     — Сп-пас-сибо, госп-подин, — Милена даже попробовала улыбнуться.

     — Я попрошу, — сказал решительно Крис, — Чтобы вам подобрали какую-нибудь одежду и вывели на палубу подышать свежим воздухом.

     Не дожидаясь ответа, он быстро вышел из каюты.

     — Хьюго Мерлок? — переспросил капитан Роджерс, — Это интересно!

     — Я ничего о нем не знаю, — смущенно ответил Крис.

     — Чарльз, расскажи курсанту об этом негодяе, — попросил своего помощника капитан.

     Когда они вышли на палубу, Чарльз, усевшись на швартовую тумбу и раскурив трубку, внимательно посмотрел на юношу и начал свой рассказ:

     — Видите ли, Норт, Мерлока я знал лично. Три года назад мы вместе служили на одном корабле под командованием... Не важно. Однажды, во время очередного рейда наш корвет наткнулся на испанцев. Мы чудом отбились, но получили серьезные повреждения. Еле доплетясь до Тринидада, мы встали в док. А через пару дней лейтенант Мерлок затеял драку в одном из кабаков. Ребята там были крепкие и быстро справились с этим забиякой, хотя, фехтовальщиком он был отменным. Когда я с двумя матросами ворвался в эту таверну, всё уже было кончено. Я сам видел рану, которую нанес Мерлоку один здоровенный парень. Утром Хью скончался.

     — А вы не помните, была ли при нем шпага, ну, та самая, которую подарил мне капитан? — спросил Крис.

     — Его шпага ничем не отличалась от моей, — усмехнулся Чарльз, — Скорее всего, этот клинок был добыт у другого офицера. Но это тебе придется выяснять самому.

     — А кто же тогда сидит у нас в трюме? — удивленно спросил юноша.

     — Какой-то мерзавец, который присвоил себе имя Мерлока, — спокойно ответил офицер.

     — Простите, господин Уотер, — Крис пристально посмотрел на собеседника, — А почему господин Роджерс назвал того Мерлока негодяем.

     — Потому что Хью Мерлок и был отъявленным негодяем! — рассмеялся Чарльз, — Драчуном и пьяницей, порочившим звание офицера флота Её Величества.

     — У меня еще один вопрос, если позволите, — задумчиво произнес Норт.

     — Спрашивайте, молодой человек, — равнодушно ответил Чарльз.

     — Губернатор Ямайки. Откуда у него рабыни? Это...

     — Мало ли! — офицер многозначительно вскинул руку, — Прикупил где-нибудь по случаю. А как эти девчонки попали к пирату, только он и знает. Может, в карты проиграл, а может, и украли их. Во всяком случае, с этими девушками будет разбираться комиссия.

     — И что их ждет? — не успокаивался Крис.

     — Виселица, — равнодушно ответил помощник капитана, — Что еще может ждать пирата?

     — Я имел в виду девушек.

     — Если они были незаконно проданы в рабство, — офицер уставился на юношу, — То, выяснив статус, власти отправят их к родственникам, если таковые имеются. А если сделка прошла законным порядком, возможно, выставят на продажу.

     Проходя по внешнему форту, капитан Роджерс просигналил коменданту, и на пристани к моменту швартовки фрегата уже был выстроен эскорт из гвардейцев городской стражи. Пиратов передали властям, а девушек отправили в небольшой пансион, где им и предстояло дожидаться решения своей участи.

     Крис, как мог, успокоил их, пообещав на прощание, что как-нибудь навестит. Окончив свои дела на корабле, он опрометью бросился домой. Встреча с отцом, а главное, с возлюбленной после столь долгой разлуки занимали сейчас все его мысли. Сидя в возке, присланным его отцом, юноша в который раз проговаривал те слова, которые скажет Зизи при встрече.

     На пороге дома Криса встречал отец, одевший по такому случаю свой парадный мундир. Немного позади, одетая в простенькое холщевое платье и черный передник, стояла высокая рыжеволосая девица.

     — Не мог найти себе служанку покрасивее? — пробурчал Крис, выскакивая из возка.

     — Сын! — Бенджамен распахнул объятия, подходя к Крису, — Как доехал? Здоров ли?

     — Всё нормально, отец, — кивнул юноша, ища глазами мулатку.

     — Ну, пойдем в дом, сынок, — капитан Норт взял сына под руку, — Кити, приготовь молодому господину ванну и чистое белье.

     — Слушаюсь, хозяин, — пропищала рабыня и скрылась в доме.

     — Отец, — Крис высвободился из объятий родителя, — А где Зизи, то есть, Замира? Почему она не встретила меня?

     — Кристофер, — отец помрачнел, — Ты сядь.

     — Что стряслось? — юноша медленно опустился в кресло.

     — Я — человек прямой, — неохотно начал Бенджамен, — Не люблю вилять. Нет твоей Зизи. Убили её. Пол года назад. Я не писал тебе. Не хотел волновать. Думал, приедешь, тогда и расскажу.

     — Как убили? — прохрипел Крис, — Кто? За что? Рассказывай!

     — Замира пошла в город за покупками, — поникшим голосом начал капитан, — Её долго не было. Я начал волноваться. Потом увидел, как к нашему дому приближается повозка в сопровождении трех гвардейцев. На повозке лежала Зизи, вся в крови. Сержант, рассказал, что на базаре возник небольшой скандал. Есть у нас такой бездельник по имени Лиль. Его отец держит таверну недалеко от портовых верфей. А этот лоботряс вечно болтается на рынке вместе с дружками. Задевает молодых девушек, особенно, темнокожих. Увидев Зизи, он начал к ней приставать. Девушка пыталась уйти, но этот Лилль схватил её за руку и что-то сказал про тебя. Нервы мулатки не выдержали, и она закатила хаму сильную оплеуху. Но этот мерзавец силен и нагл до чрезвычайности. Выхватив нож, он пырнул Зизи в живот. Когда подоспели гвардейцы, девушка уже была мертва. Лилля схватили и отправили в крепость. Суд вынес приговор отправить его в рудники. Там, думаю, он и останется. А Замиру мы похоронили недалеко от нашего склепа. Я заказал хорошую ограду и красивую плиту. Вот так, мой мальчик.

     Крис слушал отца, как в тумане. Потом медленно встал и ушел в свою комнату, грубо оттолкнув стоявшую в дверях Кити.

     Два дня юноша не выходил из своей спальни и никого туда не пускал, не смотря на уговоры. На третий день он ушел и вернулся далеко за полночь в сильном подпитии. Провалявшись в постели до полудня следующего дня, Крис снова ушел и опять вернулся пьяным.

     Так продолжалось неделю. Отец несколько раз пытался поговорить с сыном, но все попытки заканчивались скандалом и новой попойкой. Бенджамен хотел уже послать за Сабуро, но тот куда-то исчез, и никто не знал, где он.

     Но однажды Крис вернулся из города абсолютно трезвым и сказал, что завтра уезжает обратно. Капитан пытался отговорить юношу, но парень был непреклонен, и на следующий день, собрав свой нехитрый багаж, он отбыл к месту учебы. Больше Крис не приезжал в родной дом. Не приехал он и тогда, когда узнал о смерти отца.

     ***

     Клетка, куда посадили Дану, была футов пять в высону и не больше дух в широну. Двое матросов под руководством Ринга пристегнули ножные браслеты к кольцам, ввинченным в пол клетки, а руки девушки подняли вверх и развели в стороны. В таком положении их закрепили у крайних прутьев. Цепь от ошейника закинули на решетчатый потолок и подсоединили к замку.

     Осмотрев новую невольницу со всех сторон, матросы ушли, обмениваясь впечатлениями по поводу внешности рабыни. Кузнец еще немного постоял, любуясь своей работой, и тоже направился к выходу. На пороге он остановился и медленно повернул голову в сторону негритянки.

     — Не скучай, обезьянка, — слащавым голосом изрек он, — Сейчас к тебе придет дрессировщица. Повеселитесь!

     Хихикнув, Ринг вышел, прикрыв за собой дверь.

     Наступила тишина, только поскрипывали переборки корабля, да плескалась под днищем вода. Нестерпимая боль от проколотых сосков разносилась по всему телу при малейшем движении. Дана тихо застонала. Слезы брызнули из глаз. Девушке впервые в жизни захотелось умереть.

     Но вскоре послышались уверенные шаги, и в помещение, где стояла клетка, вошла высокая худощавая женщина. Одета она была в непомерно ...   узкие кожаные сапоги на высоких каблуках, узкую короткую юбочку и короткую кожаную жилетку, застегнутую лишь на одну пуговицу. Дана успела заметить, что женщина была плоскогрудой. Даже не было заметно сосков. В руках, затянутых в высокие черные перчатки, она держала длинный хлыст.

     Подойдя к клетке, она отворила дверцу и встала в проеме, пристально рассматривая свою жертву. Поглазев на рабыню пару минут, словно изучая её, дрессировщица распустила хлыст и сильно ударила девушку сверху вниз. Рабыня задергалась на цепях и громко замычала, а после второго удара потеряла сознание.

     Очнулась она от того, что почувствовала, как кто-то развязывает ей рот и вынимает кляп. Открыв глаза, она опять увидела дрессировщицу, державшую её за волосы.

     — Хилая ты, обезьяна, — произнесла она низким голосом, — Придется с тобой повозиться.

     С этими словами она всунула в рот девушке полусгнивший банан. Дану чуть не вырвало, но она еле сдержалась, гася в себе спазмы тошноты. Кое-как проглотив эту гниль, рабыня получила миску воды тоже с отзвуками гнили. Но пить хотелось смертельно, и она жадно вылакала всю жидкость без остатка.

     Гизелла сурово посмотрела на подопечную, но кляп вставлять не стала. Отойдя на пару шагов, она снова распустила хлыст. Дана вся сжалась от страха и предстоящей боли. Но удара не последовало. Дрессировщица ухмыльнулась и сказала:

     — Ты — обезьяна. Я — твоя укротительница. Ты должна делать всё, что я прикажу. Поощрений от меня не жди. Есть, пить, спать и ссать будешь только по приказу. За нарушение — хлыст. Изобью до полусмерти, но подохнуть не дам. Не надейся. Говорить ты больше не будешь. Услышу хоть одно слово — отрежу язык.

     Сказав это, она вытащила из кармана две небольшие гири и подвесила их к кольцам, вдетым в соски. Хоть боль была адской, Дана не проронила ни звука. Гизелла прищурила глаз и спросила:

     — Нравится, звереныш?

     Дана хотела ответить, но вовремя вспомнила её слова и промолчала. Дрессировщица ухмыльнулась.

     — Ты же видела обезьян. Какие звуки они издают? Покажи! Ну!

     — У-у-у! — громко закричала рабыня.

     — Правильно, мартышка, — Гизелла слегка хлестнула девушку по бедру, — Продолжай и дальше.

     Она снова сунула девушке в рот кусок банана и дала попить. Дана проглотила и эту подачку.

     — А как твои сородичи на ветках прыгают? — вдруг спросила дрессировщица, — Показывай!

     Рабыня начала дергаться на цепях, стараясь подпрыгнуть. Гири больно задергали соски, и девушка застонала от боли. Гизелла хлестнула подопечную по ногам.

     — Не ленись! — прикрикнула она.

     Дана снова задергалась. Боль была такой сильной, что глаза вылезали из орбит. Негритянка изо всех сил сжала зубы и затанцевала в клетке, имитируя движения обезьян, которых она не раз видела в джунглях. Гизелла смотрела на неё внимательно, изредка похлестывая по ягодицам. Пот заструился ручьями по коже, и дрессировщица остановила рабыню.

     — Для первого раза совсем неплохо, — сказала она, засовывая девушке в рот очередную порцию угощения.

     В этот раз Дана получила сухую дольку апельсина и несколько глотков чистой воды. Гизелла снова измерила «обезьяну» суровым взглядом и схватила её за подбородок.

     — Можешь отлить и отдохнуть, звереныш, — скаля зубы, сказала она, — Открой пасть.

     Во рту снова оказался кляп, а прорезь плотно зашнурована. Гизелла закрыла клетку и ушла, оставив гирьки на сосках. Девушка уже не могла плакать, а только тяжело дышала носом.

     Так продолжалось пару недель. Приходила Гизелла, хлестала рабыню по обнаженному телу, потом гоняла до изнеможения, время от времени давая «лакомство» и воду. Видя, что «обезьяна» вымотана до предела, снова затыкала ей рот и уходила. А вечером повторялось всё с начала. Опять побои, тренировки, кляп и темнота.

     Дана уже не плакала, но с ужасом понимала, что и в самом деле превращается в настоящую дрессированную обезьяну, готовую за кусок сгнившего банана или апельсина сделать всё, что от неё требуют. Она громко кричала, подражая мартышкам и шимпанзе, прыгала в клетке, словно это ветка дерева, и с жадностью проглатывала ту скудную пищу, которую приносила с собой дрессировщица.

     Однажды утром Гизелла, отперев клетку, первым делом отцепила гирьки и принялась отстегивать руки и ноги от колец. Взяв в руки шейную цепь, она отвесила пинок под зад, велев «обезьяне» следовать за ней. Дана сообразила, что идти по-человечески она не должна. Встав на четвереньки, девушка поплелась за дрессировщицей по узкой лестнице наверх и вскоре очутилась на палубе. Там уже сидела в своём кресле госпожа, поигрывая стеком.

     Первым желанием у Даны было выпрыгнуть за борт, но поводок находился в руках у дрессировщицы, и она, конечно же, успеет одернуть девушку. А потом её изобьют до полусмерти.

     — Покажи, зверушка, чему ты научилась! — процедила сквозь зубы хозяйка, бросив свирепый взгляд на Гизеллу.

     Та расшнуровала рабыне рот и выдернула затычку. Дана закричала по-обезьяньи, и госпожа зашлась грубым противным смехом, откинув голову назад. Дана начала подпрыгивать и размахивать руками, что вызвало еще больший смех у садистки.

     Немного успокоившись, госпожа кинула на Гизеллу уничтожающий взгляд.

     — Видимо, не зря я тебе плачу, — сказала она, — Я бы провозилась с этой обезьяной не меньше месяца. Ладно, запри её в клетке здесь на палубе. Пусть посмотрит на других зверей.

     — Как скажешь, — бросила в ответ дрессировщица, заталкивая Дане в рот кусок банана.

     — Побурчи у меня, — не осталась без ответа госпожа.

     — Ну, погоди, дрянь, — прошипела Гизелла.

     Подхватив рабыню, она отвела её в угол где стояла большая клетка, и запихала туда, приказав сидеть тихо. Размотав хлыст, она повернулась к надменно сидевшей госпоже и медленными шагами пошла на неё, потрясая своим оружием.

     — Джон! — завопила дама, задергавшись в кресле, — Успокой эту гадину!

     Громила встал между госпожой и дрессировщицей с разведенными в стороны ручищами. Гизелла усмехнулась и вдруг выбросила вперед руку. Хлыст рассек негру лоб. Брызнула кровь. Джон от неожиданности оторопел, но не двинулся с места. На палубе воцарилась зловещая тишина. Второй выпад дрессировщица сделала понизу. Хлыст обвил ноги великана, и тот со всей своей высоты грохнулся на спину. Девушка начала хлестать его по телу, не давая встать. Наконец, Джон затих.

     Госпожа испуганно забегала глазками и слетела с кресла, как мотылек, спрятавшись за его спинку. Гизелла плюнула в её сторону и ушла прочь, грубо отбросив хлыст в сторону.

     С этого дня Дану больше не отправляли в сырой и вонючий трюм, а оставили сидеть в клетке, накрывая на ночь парусиной. Ночи были холодными, и девушка ложилась на деревянный настил клетки, свернувшись калачиком и обхватив руками ноги. А утром снова пригревало солнышко.

     Так прошло еще три дня. На четвертый день рядом с её клеткой матросы поставили длинный и узкий ящик, в котором кто-то шевелился. Появилась на палубе Гизелла с миской похлебки, которую вставила в клетку Даны. Содержимое миски едой назвать было нельзя. Скорее, эта смесь походила на свиное пойло, но рабыня была настолько голодна, что выхлебала всё до капли.

     — Опорожняйся, — приказала дрессировщица.

     Помучавшись, девушка испражнилась, ведь не известно, когда позволят еще раз.

     — Сиди и отдыхай, — сказала дрессировщица, затыкая ей рот кляпом, — Вот и змея тут с тобой воздухом подышит.

     Услышав эти слова, Дана замычала и забилась в дальний угол. Гизелла откинула крышку ящика. То, что увидела рабыня, чуть не лишило её чувств. Из ящика высунулась голова... змеи! Но потом показались плечи и туловище. Это была девушка, на голове у которой была маска змеи. Заведенные назад руки, были плотно примотаны к туловищу, образовав самый настоящий капюшон очковой кобры.

     Ноги тоже были туго замотаны пестрой материей, раскраска которой очень походила на кожу змеи. Грудей почти не было видно. Дана сперва подумала, что ...   они у девушки просто не выросли. Но, приглядевшись, она поняла, что полушария просто срезаны до основания. На их месте отчетливо различались два больших круга, «украшенных» пестрым узором татуировки.

     Девушка выползла из ящика, в точности подражая движениям ползучей твари, и уползла к мотку канатов, на котором свернулась колечком и замерла. Рабыня, не в силах смотреть на эту несчастную рабыню, отвернулась, уставившись на волны.

     — Кто еще есть в этом зверинце? — думала Дана, глотая слезы, — Кого еще изуродовала эта сумасшедшая ради своей прихоти?

     На палубу вновь вынесли кресло, в которое тут же плюхнулась госпожа. Рядом с ней села девушка в костюме черной пантеры, а с другого бока уселась «собака». Обе эти «зверушки» преданно смотрели на свою повелительницу и благодетельницу, громко урча, когда та гладила их по головам. «Пантера» даже выгибала спину от удовольствия.

     Смотреть на эту идиллию было страшно. Девушка поняла, что и она скоро потеряет человеческий облик и превратится в такое вот животное, созданное, чтобы служить потехой этой сумасбродной и жестокой женщине.

     Корабль останавливался в небольших портах, где госпожа устраивала представления с участием своих «дрессированных» животных. Сама она выходила на сцену в ярком красном костюме и высоких сапогах, держа в руке длинный плетеный хлыст, которым нещадно полосовала своих питомцев, если те недостаточно быстро и точно выполняли её команды.

     После представления любой из желающих мог поближе рассмотреть зверинец и погладить любого зверька, как выражалась госпожа. Естественно, за это удовольствие она брала плату. От любителей таких развлечений не было отбоя, и деньги рекой текли в кошель дамы, что совсем не сказывалось на пище, которой кормили девушек.

     В одном из портов перед представлением с девушкой, изображавшей ящерицу, случился припадок. Сидя в своей клетке, она дергалась всем телом, из носа шла кровь, рот был забит белой пеной. Кто-то из зевак решил пошутить, предложив вызвать ветеринара. Зрители, стоявшие рядом, залились дружным хохотом, отпуская в адрес бесившейся от бессилия и злобы госпожи.

     Девушку утащили на корабль, а вечером, когда представление закончилось, Дана узнала, что «ящерица» испустила дух, и Джон уже зашил её в мешок, чтобы выкинуть за борт, когда они выйдут из акватории порта в открытое море.

     — Отмучалась ящерка, — грустно сказала Гизелла, подставляя Дане вечернюю порцию похлебки, — Все мы скоро на дне окажемся. Кто раньше, кто позже. И меня эта гадина убьет, когда случай представится. Ешь, животинка.

     Дрессировщица потрепала «обезьянку» по стриженой голове и ушла.

     Следующие три дня Гизелла не появлялась на палубе, и «животные» сидели голодными. А на четвертый день один из матросов сказал, что дрессировщица вскрыла себе вены и умерла, лежа в кровати. Госпожа была в ярости и хлестала плетью направо и налево. Досталось всем, даже Джону. Но корабль шел своим курсом, и казалось, ничто не может изменить ставший привычным жизненный уклад.

     ***

     Окончив обучение, Крис был направлен на службу в одну из глухих провинций Соединенного Королевства. После гибели любимой девушки и смерти отца, молодой человек стал угрюмым и нелюдимым. На новом месте многочисленными друзьями не обзавелся и связей с сильными мира сего не заимел. Но обязанности свои выполнял добросовестно. Даже слишком, за что у начальства уважением не пользовался.

     Прослужив десять лет, Кристофер Норт получил звание капитана-командора за дерзкую и удачную вылазку против испанской эскадры, изрядно портившей нервы столичным генералам. А вместе с чином и новое назначение на отдаленные границы командором маленькой эскадры, а заодно, и городским гарнизоном. Кроме этого, в его ведение был отдан весь штат местной полиции. Наделяя нежелательного офицера такими полномочиями, все надеялись, что в скором времени и с этого места его погонят.

     Но людям свойственно ошибаться. Норт взялся за дело рьяно и через пол года сумел навести порядок в своём хозяйстве: снял с должностей ленивых и неграмотных офицеров, заменив их проверенными людьми, выявил и отправил под суд казнокрадов и взяточников, заставив их родственников возместить ущерб, навел порядок и в полиции, чему был несказанно рад начальник, ставший другом и помощником Командора. И на флоте и в гарнизоне Крис вскоре завоевал непререкаемый авторитет.

     Магистрат даже выделил ему небольшой двухэтажный дом на окраине города. Норт даже не отказывался. Усадьба стояла на равном удалении от расположения сухопутных войск и порта. Здесь было тихо и спокойно. И еще одно обстоятельство радовало Криса: поблизости не жили эти надутые чопорные представители высшего общества, неизвестно как сколотившие себе огромные состояния.

     — Пусть варятся в своём супе, — говорил не раз командор, — Но подальше от меня.

     Разъезжать по городу Крис предпочитал не в положенном ему по рангу экипаже с эскортом гвардейцев, а верхом на коне в сопровождении своего адъютанта и друга лейтенанта Бернарда Кроу, который был еще и его соседом. Не гнушался командор и нижних чинов. Он мог, если позволяло время, перекинуться парой фраз с патрульными солдатами, несшими службу на улицах города. Нередко заскакивал и в полицейские участки осведомиться о состоянии дел.

     Сослуживцы, зная, что их командир живет один, не раз предлагали ему завести служанку или экономку, даже пару раз затаскивали его на рынок, где продавали рабынь. Но Крис отнекивался, находя тысячи причин. Обедал он в припортовой таверне с очень смешным названием «Баламут» или в гарнизоне, садясь за один стол с солдатами и нижними чинами.

     Как-то, сидя у начальника полиции в его кабинете, он сказал:

     — Видите ли, мой друг Джеймс, мне не важно, какие нашивки и регалии на мундире. Если человек несет службу исправно и честно, то он мне более дорог, чем обвешанный наградами генерал, но при этом лентяй и вор.

     Ясным осенним утром в дом Норта постучался посыльный.

     — Господин командор, — выпалил он, — Вас срочно хочет видеть начальник полиции Джеймс Вуд.

     — Что стряслось? — Крис начал спешно собираться.

     — Не знаю, — пожал плечами молодой парень в мундире сержанта полиции, — Но господин Вуд просил поторопиться.

     — Сходите в соседний дом, — попросил Крис, — И то же самое скажите лейтенанту Кроу. Скажите, что я жду его здесь.

     Посыльный умчался по указанному адресу, а Норт вывел своего буланого коня из стойла. Не часто начальник полиции просил прибыть комндора в таком спешном порядке.

     — Не иначе, что-то серьезное, — пробурчал себе под нос Крис, садясь в седло.

     — Что случилось? — всегда жизнерадостное лицо адъютанта было серьезным и сосредоточенным, — Война?

     — Ты шути, но знай меру! — прикрикнул на него Крис.

     — Господин командор! — закричал полицейский им вдогонку, — Господин Вуд будет ждать Вас на пристани!

     — Тьфу! Сразу сказать не мог? — огрызнулся Крис, пришпоривая коня.

     В порту царила обычная суета: бегали носильщики, торговцы крутились у окошка коменданта порта, пытаясь узнать, какой товар прибывает, зеваки шатались у пирсов, глазея на иностранные корабли, обсуждая их оснастку и вооружение.

     У швартовой тумбы стоял невысокий человек в строгом черном камзоле и широкополой шляпе. Это и был начальник городской полиции Джеймс Вуд. Крис соскочил с лошади, передав узду лейтенанту, и быстрым шагом направился к своему другу.

     — Что случилось? К чему такая спешка? — спросил Норт, — Ваш посыльный меня из постели вытащил.

     — Не сочиняйте, — улыбнулся Джеймс, — По моим сведениям Вы встаете засветло.

     — Так что произошло? — не унимался командор.

     — Пару часов назад, — медленно начал Вуд, — Я получил депешу от моего старого знакомого. Он сообщает, что к нам направляется зверинец мадам Брюссо.

     — Зверинец? — переспросил Крис, — А причем здесь я? Есть комендант порта. Пусть занимается разгрузкой. Или Вы...

     — Успокойтесь, пожалуйста, — перебил ...   его Вуд, — Вы не знаете, кто такая эта мадам Брюссо.

     — Понятия не имею, — пожал плечами Норт, — И, честно говоря, не горю желанием с ней познакомиться.

     — Напрасно, — покачал головой начальник полиции, — Эта мадам — очень своеобразная личность. Ненависти и жестокости в ней столько...

     — К кому? — хмыкнул командор.

     — Ко всем! — Вуд поправил шляпу, — Слушайте и не перебивайте. Только давайте отойдем в тихое место. У нас еще есть пара часов, и я успею Вам кое-что рассказать.

     Усевшись за маленький столик в «Баламуте» и заказав по кружке старого доброго эля, Вуд продолжил:

     — Мадам Брюссо — это псевдоним. Настоящее имя этой стервы баронесса Джоанна Терезия Монрой. Вам это имя ничего не навевает?

     — Нет, — помотал головой Крис.

     — Тогда слушайте дальше. Родители её получили от какого-то умершего родственника огромное наследство, что в сочетании с громким титулом и древним родом открыло им путь наверх. Но неуживчивость отца семейства и склочный характер матери быстро эту дверцу захлопнули. За какие-то грехи эту семейку сослали на Тринидад, где и родилась Джоанна. Сначала всё шло нормально. Девочка росла нежным ребенком. Но однажды она увидела, как её многоуважаемая мамаша избивает рабыню. Казалось бы, двенадцатилетняя девочка должна испугаться, но только не Джоанна. Глядя на страдания бедной невольницы, она ощутила сексуальное удовлетворение. Причем, такое сильное, что чуть не брякнулась в обморок.

     — А такое бывает? — перебил друга командор.

     — Бывает, но редко, — спокойно ответил Джеймс, — Я беседовал с некоторыми эскулапами. Так вот. С тех пор эта маленькая негодяйка сама подстраивала так, что вслед за её шалостями следовало наказание. Причем, на мужчин ей было наплевать. Её волновали молодые девушки, преимущественно темной расы.

     — То есть, рабыни, — сделал вывод Норт.

     — Совершенно верно! — подтвердил Вуд, — Дальше — больше. Когда Джоанна подросла, то уже сама хлестала плеткой направо и налево. Но однажды случился конфуз. У них в доме появилась белая служанка, которая не являлась рабыней. За какую-то провинность Джоанна её избила так, что девушка скончалась. Генри Монроя, как главу дома, заключили в тюрьму, и он умер, не дождавшись решения суда. Мать, не перенеся позора, отправилась вслед за мужем в мир иной, а Джоанну попросили убраться с острова на все четыре стороны. Тогда она, продав всё, что можно, и прихватив с собой все родительские деньги, купила корабль и набрала команду из отъявленных головорезов. Разъезжая по округе, баронесса скупила за бесценок несколько рабынь и приступила к осуществлению давней детской мечты. Она создала зверинец, питомцами которого являлись...

     — Рабыни? — Крис чуть не потерял дар речи.

     — Именно так, — Джеймс кивнул головой, — Кто-то изображает обезьяну, кто-то — черепаху. Ну, и так далее. И не просто изображает, а живет их жизнью. На каком-то забытом Богом островке эта садистка нашла женщину, которая и дрессирует новых зверушек, как выражается сама Джоанна. Слухи дошли до двора, и срочно был составлен документ, предписывающий изловить и арестовать бывшую баронессу Джоанну Терезию Монрой, как особу, позорящую высокий титул и устои общества. Каким-то образом, узнав об этом, эта иерзавка взяла себе псевдоним мадам Брюссо и в некоторой мере себя обезопасила. Теперь она на своем корабле разъезжает по небольшим портовым городам, останавливаясь там на одни лишь сутки, и дает представления. Должен Вам сказать, что народ идет на них с огромным удовольствием, чем существенно пополняет кошелек этой Брюссо.

     — И что? — сдавленным голосом спросил Норт.

     — Через час её корабль будет швартоваться в нашем порту. Уже получен сигнал с внешнего форта. А перед самой нашей встречей я получил предписание арестовать эту мадам. И мне нужна Ваша помощь.

     — Говорите, — Крис вытянулся в струнку.

     — Мне нужно, чтобы корабль этот «примерз» к пирсу. И чтобы ни один матрос не исчез с его борта. Также мне нужно, чтобы все клетки с животными, как не противно это говорить, не попали обратно на корабль. Самое лучшее, если удастся всё это сделать прямо в зале, где будет проходить представление, на глазах у публики.

     — Психологический ход? — усмехнулся Крис.

     — Пожалуй, — неуверенно ответил Вуд, — И в целях воспитания тоже не повредит.

     — Я помогу Вам, — после недолгих раздумий согласился командор.

     Представление было назначено на шесть часов вечера. На одной из площадей города был сооружен широкий помост. Рядом с ним, накрытые плотной парусиной, громоздились ящики и клетки. Возле них неотступно находилась охрана, состоявшая из матросов корабля, на котором и прибыл этот экзотический зверинец. На небольшом отдалении от арены был раскинут ярко красный шатер.

     Вуд в своем неизменном черном камзоле и шляпе прохаживался неподалеку, изредка поглядывая на огромные башенные часы. Было заметно, что начальник полиции чем-то взволнован, но само появление стража порядка выглядело вполне естественно. Во-первых, большое скопление народа требовало от полиции соблюдения порядка. Во-вторых, господин главный полицейский — тоже человек. Ему тоже хочется посмотреть на диковинных животных.

     — Вы чем-то взволнованы, господин Вуд, — к Джеймсу подошел лейтенант Кроу.

     — Ах, это Вы! — воскликнул тот.

     — Вам велено передать, — Кроу наклонился к самому уху, — Всё в порядке.

     — А где сам Норт?

     — Не волнуйтесь, — улыбнулся лейтенант, — Он тоже появится в нужный момент.

     Часы на башне пробили шесть раз. Из шатра, одетая в обтягивающее трико красного цвета и высокие сапоги, выбежала женщина. Густые вьющиеся волосы её развевались на ветру, как паруса. Она легко взбежала на помост под одобрительные крики и аплодисменты публики и принялась раскланиваться во все стороны.

     — Дамы и господа! — зычным голосом произнесла дама, — Я рада, что моё скромное представление вызвало у вас интерес. Сегодня у нас необычный день. Я хочу...

     — Лейтенант! — зашипел Вуд, — Кто это?

     — Где, простите? — Кроу сделал невинное лицо.

     — Там! На помосте! Это не мадам Брюссо!

     — Конечно, нет, — раздался тихий голос командора за спиной полицейского.

     Джеймс Вуд обернулся. Крис Норт стоял поодаль, надвинув на лоб свою треуголку. Лицо начальника полиции покрылось красными пятнами, глаза сузились до еле заметных щелочек. Руки тряслись, как у припадочного больного.

     — Успокойтесь, дорогой Джеймс, — улыбнулся Норт, — Ваша добыча загнана в ловушку. Можете брать её голыми руками.

     — А как же... , — полицейский обернулся на помост.

     — Нет, если Вы желаете насладиться аттракционом, — развел руками командор, — То можете остаться.

     — Нет-нет, я еду с Вами! — решительно заявил Вуд, — Но здесь мои люди.

     — Очень хорошо, — рассмеялся Норт, — Пусть следят за порядком.

     Они пробрались сквозь плотную толпу к переулку, где стояла карета Вуда.

     — Не откажите в любезности, — вдруг сказал Норт.

     — Слушаю Вас, — настороженно ответил полицейский.

     — В Вашем экипаже найдется еще одно место для меня?

     — А где же Ваша лошадь? — удивился Вуд.

     — Там, на пристани, — махнул рукой Крис.

     — Прошу, — Джеймс распахнул дверцу, — Садитесь и объясните, наконец, что Вы задумали!

     Командор влез в карету и уселся рядом с другом. Когда экипаж тронулся, Вуд повернулся к Крису.

     — Я жду объяснений, дорогой друг, — заявил он.

     — Видите ли, Джеймс, — Норт тяжело вздохнул, — Многое из того, что Вы мне рассказали сегодня утром, я уже знал. Мне не было только известно, когда прибывает этот чертов корабль. Поэтому, я отдал приказ блокировать пирс, как только эта злосчастная посудина пришвартуется. Что и было сделано. С моря подошли три шлюпа, заперев выход. На борт поднялась досмотровая команда во главе с сержантом Норвудом, большим специалистом в поиске контрабанды. Кроме этого, я пригласил принять участие в спектакле нашего многоуважаемого судью господина ...   Бени и госпожу Лилиану.

     — А она зачем Вам понадобилась? — удивился Вуд.

     — Госпожа Лилиана, — спокойно ответил Крис, — Моя давняя подруга и непревзойденный лекарь. Её опыт может быть бесценен в нашем деле.

     — Согласен, — Джеймс поднял вверх обе руки, — А дальше?

     — Команда корабля была выведена на палубу, а сержант со своими людьми быстро нашел то, что требуется. А именно, клетки и ящики с «животными», которые были уже подготовлены к выгрузке. Мадам Брюссо в данный момент заперта в своей каюте. Теперь остается только разыграть последний акт нашей гениальной пьесы, но с соблюдением всех законов и правил. Для этого-то мне и нужен судья Бени. Этот крючкотвор...

     — Понятно, Крис, — перебил его полицейский, — Но почему Вы мне не сказали об этом раньше?

     — Профессиональная тайна, — улыбнулся Норт, — Не обижайтесь.

     В это время карета начальника полиции уже въехала на пристань. Командор и Вуд поднялись на борт большого корабля, где уже находилась полурота гвардейцев, охранявших матросов, сидевших прямо на палубе. Немного в стороне, опершись о бортик, стоял человек в судейской мантии, и с ним, усевшись на изящный стул, вела непринужденный разговор молодая женщина в зеленом платье. Это и были судья городского магистрата Тристан Бени и госпожа Лилиана.

     На кормовой надстройке недалеко от штурвала зловеще чернело массивное кресло, обтянутое черной кожей и испещренное блестящими заклепками.

     Сержант, лихо козырнув, доложил, что всё готово. Командор кивнул в знак согласия. Двое рослых солдат вывели на палубу высокую женщину, закутанную в лиловый плащ. Глаза её нервно вращались, обводя свирепым взглядом непрошенных гостей.

     — По каком праву! — заорала она, едва подойдя к командору, — Это мой корабль, и я не допущу...

     — Успокойтесь, баронесса, — осадил её Вуд, — Сейчас всё узнаете.

     — Я этого так не оставлю! — мадам Брюссо направилась к своему креслу, но гвардейцы преградили ей дорогу.

     — Я бы на Вашем месте вел себя тише, — посоветовал женщине Крис, — Не усугубляйте того, что уже натворили.

     — Я — на своём месте, — огрызнулась дама, нахально улыбаясь.

     Пропустив последнюю реплику мимо ушей, командор дал знак начинать. Судья Бени уселся за заранее принесенный с пристани стол и раскрыл папку с бумагами. Сержант Норвуд откинул в сторону парусину, под которой стояли клетки.

     — Итак! — судья обратился к мадам Брюссо, — Попрошу отвечать на мои вопросы. Отказ будет расценен, как неподчинение, что только усугубит Вашу вину.

     — Мою вину? — снова взорвалась дама, — О какой вине...

     — Этот корабль принадлежит Вам? — проигнорировав возмущение баронессы, спросил Бени.

     — Мой! — мадам приняла надменный вид, — И что?

     — Значит, всё, что находится на борту, принадлежит Вам?

     — Здесь всё моё, — проревела женщина.

     — И это тоже? — судья указал на клетки с «животными».

     — Это — мой зверинец! — баронесса уже хрипела от злости.

     — Начинайте! — скомандовал Норт.

     Солдаты выкатили на середину палубы длинный узкий ящик.

     — Что здесь? — спросил Бени.

     — Очковая кобра, — нагло улыбаясь, ответила женщина.

     Когда открыли крышку, из ящика показалась голова, потом плечи и, наконец, всё туловище. У судьи от изумления парик съехал на бок. Госпожа Лидиана с двумя девушками-помощницами, одетыми в длинные черные платья и белые фартуки, подошли к «змее». Быстро орудуя длинными ножницами, они освободили девушку от обмоток и положили её на настил, сделанный из трех досок, покрытых белой материей.

     Лилиана аккуратно срезала ремни, на которых была закреплена маска, и медленно вытащила изо рта рабыни затычку. Проведя осмотр, молодая женщина обратилась к судье.

     — Итак! — громко сказала Лилиана, — Девушка, изображавшая змею. Белой расы. Волосяной покров на голове отсутствует. Возможно, он удален при помощи какого-то средства, препятствующего дальнейшему росту волос. Глаза серые, мутные. Взгляд рассеянный, что свидетельствует о неполноценной мозговой деятельности. Кожа на лице дряблая из-за недостаточного проветривания, которому препятствовала кожаная маска. В некоторых местах видны следы отторжения кожного покрова.

     — Простите, что? — не понял судья.

     — Отмирание кожи, — пояснила женщина, — Далее. Носовая перегородка искривлена по той же причине. Зубы полностью отсутствуют. Слюнные железы воспалены. Наблюдается воспаление десен. На шее отчетливо видна широкая красная полоса, вызванная долгим ношением ошейника. В двух местах рана нагноилась по той же причине.

     — Рабыня должна быть закована в ошейник! — крикнула мадам Брюссо, но под жестким взглядом Вуда замолчала.

     — Костный скелет сильно деформирован, — продолжала Лилиана, — Из-за тугих стяжек, которые не ослабляли и, тем более, не снимали в течение долгого времени. Так же искривлены тазовые кости. Мышечные ткани на конечностях атрофированы. Половые органы удалены путем выжигания. Отсутствуют молочные железы.

     — Я не понял, — снова воскликнул Бени.

     — Видите ли, господин судья, — Лилиана начала терпеливо объяснять, — У любой женщины есть молочные железы, которые в народе называют грудью. Надеюсь, не нужно говорить, зачем они нужны?

     По палубе прокатился легкий смешок, но судья призвал к тишине, и все притихли.

     — Я понял, — сказал он, снова поправив мантию, — Продолжайте.

     — На теле имеется искусственный рисунок, или татуировка в виде змеиной кожи.

     — Вывод, — попросил Бени.

     — Девушка искалечена умышленно и проведет остаток жизни калекой, — грустно сказала Лилиана, — Большинство повреждений излечить не удастся, как и не удастся восстановить деятельность мышц.

     — Спасибо, госпожа Лилиана, — судья повернулся к баронессе, которая демонстративно встала к нему спиной, — Что скажете, госпожа Брюссо?

     — Мадам! — поправила его дама.

     — Это не имеет значения, как Вас теперь называть, — усмехнулся Вуд, — Хотя, я бы назвал Вас садисткой и людоедом.

     В это время двое солдат переложили девушку-змею на носилки и отнесли в повозку, стоявшую у сходен.

     — Я жду объяснений! — продолжал настаивать судья.

     — Да пошли Вы... , — баронесса снова отвернулась.

     — Дело Ваше, — Бени махнул рукой и сел на своё место.

     — Следующая! — объявил сержант.

     На палубу вытащили высокую металлическую клетку, внутри которой на цепях была распята девушка в маске обезьяны. Кузнец, приглашенный из города, долго возился с браслетами и ошейником. Наконец, оковы были сняты, и Лилиана сама срезала, как и в первом случае, маску и вынула кляп.

     Тщательно осмотрев рабыню, она довольно улыбнулась.

     — Всё не так уж и плохо! — весело воскликнула женщина.

     — Мы Вас слушаем, — судья положил перед собой чистый лист бумаги.

     — Девушка, изображающая обезьяну, — начала Лилиана, — темной расы. Волосяной покров на голове присутствует, хоть и коротко острижен. Глаза черные большие, взгляд прозрачный, осмысленный. Кожа на лице немного дряблая из-за плохой вентиляции, но быстро восстановится. Зубы на месте, слюнные железы немного воспалены, но десны спокойные. Язык на месте, но желтоватого цвета. Я думаю, это вследствие недоброкачественной пищи. Живот немного вздут.

     Тут женщина замешкалась. Потом повернулась к одной из помощниц и крикнула:

     — Быстро судно!

     Рабыню подняли с настила и отвели в угол, где усадили на горшок. Девушка испуганно уставилась на мадам Брюссо.

     — Не смотри на неё, — сказала Лилиана, — Опорожняйся. Я разрешаю.

     В воздухе появился резкий неприятный запах гнили и тухлых яиц. Когда рабыню снова уложили на настил, предварительно обтерев, Лилиана удовлетворенно произнесла:

     — Ну, вот! Я была права. Теперь всё в порядке.

     — Вы можете подвести итог? — спросил судья.

     — Извольте, — женщина мягко улыбнулась, — Девушка не искалечена, хотя, еще немного, и было бы поздно. Грудь на месте. Правда, кто-то пытался её сильно оттянуть, но природа ...   оказалась сильнее. В соски вставлены металлические кольца, которые я попрошу немедленно удалить. Соски немного воспалены, но это легко лечится. Половые органы не тронуты. Рефлексы есть. Голова работает нормально, я надеюсь.

     — Это можно проверить, — предложил Крис, — Разрешите?

     — Прошу Вас, командор, — согласился судья.

     Норт подошел к настилу и опустился на корточки перед рабыней. Мягко погладив её по щеке, он спросил:

     — Как тебя зовут, красавица?

     Рабыня распахнула глаза и издала крик, очень схожий с обезьяним. Все замерли в оцепенении. Комндор улыбнулся.

     — А что это значит на человеческом языке? Не бойся, говори. Теперь ты можешь говорить. Ты ведь умеешь?

     Девушка беззвучно зашевелила пухленькими губками. Было видно, каких усилий ей стоит даже это действо. Постепенно начал прорезаться голос, и, наконец, она прошептала:

     — Д-д-ан-на.

     — Тебя зовут Дана? — переспросил Крис.

     — Д-да, — еле слышно произнесла рабыня и разрыдалась, закрыв лицо смуглыми ладошками.

     — Ну, не плачь, — Норт снова погладил девушку по голове.

     Не прекращая плакать, она бросилась к командору и обхватила его шею руками. Кто-то из солдат решил, что его командира хотят задушить, и поспешил на помощь. Но Крис остановил его. Гвардеец пожал плечами и отошел в сторону.

     — Ты можешь встать? — спросил Норт.

     Дана медленно поднялась, размазывая слезы по щекам. Крис достал из кармана свой платок и вытер девушке лицо. Что-то необъяснимое проснулось в сердце этого человека, когда он взглянул в большие блестящие глаза рабыни. Сердце вдруг забилось с удвоенной частотой, на лбу появилась испарина.

     — Госп-подин, — Крис вдруг услышал тихий нежный голосок негритянки.

     — Что, девочка? — отозвался командор.

     — Не отдавайте меня ей! — Дана снова заплакала, уткнувшись в его грудь.

     — Не отдам! — слова сами вылетели из его уст.

     — Крис, — окликнула Норта Лилиана, — Кузнец ждет.

     — Ах, да, конечно, — согласился он.

     — Зачем кузнец? — рабыня вдруг задрожала всем телом.

     — Он снимет твои колечки, — пояснил командор.

     — Мне страшно, — вдруг воскликнула бедняжка, еще крепче прижимаясь к груди Норта.

     Потребовалось время, чтобы успокоить девушку. Кузнец быстро перекусил кольца клещами и вынул их из сосков.

     — Держи на память, — ухмыльнулся он, протягивая дьявольские украшения рабыне.

     — Оставь себе, — ответил за неё Крис.

     Пока распаковывали очередную рабыню, Норт закутал девушку в плащ, который одолжил у лейтенанта Кроу, и усадил на канаты, сложенные у борта.

     — Похоже, эта девчона сама нашла себе хозяина, — к ним подошел Вуд.

     — Дорогой Джеймс, — Норт выглядел серьезным, не склонным к шуткам, — Я редко кому-нибудь что-то обещаю. Но если и даю слово, то не нарушаю его.

     — Успокойтесь, друг мой, — полицейский похлопал Криса по плечу, — Я на Вашей стороне.

     Тем временем госпожа Лилиана уже излагала результаты осмотра рабыни, изображающей пантеру. Судья тщательно записал всё сказанное женщиной.

     — Сколько еще там? — устало спросил он сержанта.

     — Еще одна, — радостно сообщил Норвуд.

     — Давайте! А то мне этот зверинец скоро по ночам сниться будет, — махнул рукой Бени.

     Когда основная процедура была завершена, судья встал, поправляя мантию, чтобы зачитать решение, принятое им вместе с двумя уважаемыми господами из городской знати, которых пригласили по его просьбе, чтобы соблюсти все формальности.

     На палубе воцарилась тишина. Судья уже приготовился открыть рот, как из кормовой надстройки с грохотом вылетели доски, и на палубу выскочил негр огромного роста. В руках он сжимал тяжелый боевой топор. Глаза гиганта бешено вращались, могучая грудь вздымалась в такт дыханию.

     Бени быстрее ветра слетел со своего места, оставив на столе кипу исписанных его рукой документов. Вуд уже готов был вмешаться, но Крис его остановил.

     — Откуда ты взялся, чудовище? — крикнул он, расстегивая свой мундир, — Пришел спасать свою госпожу-людоедку?

     — Я разорву тебя на куски, букашка! — прохрипел исполин, медленно приближаясь к Крису.

     Несколько солдат бросились вперед, но Норт вовремя их остановил.

     — Спокойно, ребята, — громко сказал он, — Этот урод — мой.

     — Не-ет! — Дана кинулась на шею командору, — Нет, господин! Он убьет тебя!

     — Не убьет, — усмехнулся Норт, — Ростом с мачту, а ума не нажил. Посиди в сторонке. Я скоро вернусь.

     — Ха-ха-ха! — залилась притворным смехом мадам Брюссо, — Джон! Убей их! Я приказываю тебе! Я — твоя госпожа! Ха-ха-ха!

     — Закрой пасть, падаль! — Вуд отвесил баронессе увесистую пощечину, — Тебя уже ничто не спасет!

     Тем времен чернокожий гигант медленно приближался к командору, потрясая своим страшным оружием. Крис спокойно снял шпагу и передал её Вуду. Выйдя на середину, он встал перед негром, зорко следя за его действиями.

     Нервы у Джона не выдержали. Издав невероятный рёв, он бросился в атаку. Но Крис ловко увернулся от удара, и огромная гора мышц рухнула на палубу.

     — Вставай! — прикрикнул на него Норт, — Что разлегся? Здесь тебе не кровать.

     Под дружный хохот Джон медленно поднялся на ноги. Обведя зрителей шальными глазами, он снова кинулся на противника. На этот раз командор не стал уходить от атаки, а, сделав короткий шаг в сторону, резко выбросил вперед ногу, нанеся сильный удар противнику в пах. Гигант от резкой и неожиданной боли взвыл и согнулся пополам, на несколько секунд потеряв ориентацию. Этого оказалось вполне достаточным. Крис, подпрыгнув, впечатал каблук своего сапога ему в лоб.

     Выронив из рук топор, Джон опрокинулся на спину. Норт быстро подскочил к нему и обхватил его голову руками. Но здоровяк быстро оправился и выскользнул из захвата. Огромными ручищами он обхватил командора за туловище, пытаясь сломать ребра. Крис, сжав пальцы вместе, ребром ладони, как саблей, ударил негра по кадыку. Раздался хрип. Захват ослаб. Ухватив огромную голову гиганта, Норт резко повернул её в сторону.

     Хруст ломающихся позвонков и оглушительный крик сотрясли гавань. Из раскрытого рта Джона хлынула темная густая, как смола, кровь. Мышцы негра обмякли, и тяжелое тело упало на доски палубы. Длинные, как у огромной гориллы, конечности задергались в предсмертных конвульсиях, и великан испустил дух.

     Наступила тишина. Комндор вытер со лба пот, обведя глазами всех, кто находился на палубе. Дана, откинув в сторону плащ, бросилась к нему и повисла на шее. Её маленькое худое тельце дрожало, как при ознобе. Норт подхватил девушку на руки и прижал к себе.

     — Вот видишь, — спокойно сказал он, — Я же говорил.

     — Да! Да! — рабыня начала быстро целовать своего нового хозяина в шею, щеки, в губы, шепча при этом что-то неразборчивое.

     Сердце командора бешено билось, а перед глазами, как из тумана, проступал образ той, которую он не смог сохранить, защитить, уберечь от беды. Но её больше нет. Это Крис хорошо понимал. А эта девушка — вот она лежит на его руках, и её сердечко бьется в его объятиях.

     Командор бросил быстрый взгляд на Вуда, уводившего с корабля подавленную и растоптанную баронессу, на судью, спешно собиравшего бумаги, на Лилиану, отдававшую последние распоряжения своим девушкам-помощницам, и решительным шагом направился к лошади, нетерпеливо перебиравшей ногами и готовой пуститься в путь по первому приказу седока.

     — Командор! — Норта догнал лейтенант и протянул ему свой плащ.

     — Спасибо, приятель, — Крис снова закутал рабыню в плотную материю, — Я распоряжусь, чтобы тебе выдали новый.

     — Что делать с командой, командор? — спросил Кроу.

     — В крепость, — бросил Норт, — Пусть с ними комиссия разбирается.

     Они медленно ехали по тихим вечерним улочкам города. Дана, словно боясь упасть, цепко держала своего спасителя за отворот мундира. Её большие черные глаза, не отрываясь, смотрели на него.

     — Хозяин, — прошептала рабыня.

     — Что?...   — Крис покрепче прижал девушку к груди.

     — Вы не пожалеете, что...

     Норт не дал ей договорить. Его губы сами потянулись к её темным губкам, ощутив их теплоту и нежное дыхание... И для обоих перестали существовать пространство и время.

     Дана быстро шла на поправку. Плечи округлились, исчезли торчавшие, как иголки, ключицы, щечки уже не проваливались и при улыбке, всё чаще появлявшейся на лице девушки, стали заметны симпатичные ямочки, в больших черных глазах снова появился блеск.

     Благодаря стараниям госпожи Лилианы и самого Криса нервное состояние их подопечной пришло в норму. Рабыня больше не плакала, и Норт часто слышал её мелодичный смех, похожий на звон маленького серебряного колокольчика.

     Через две недели Лилиана разрешила Дане ненадолго вставать с постели, и командор, закутав её в тонкое одеяло, выносил на широкий балкон и усаживал в плетеное кресло. Иногда и сам Крис усаживался рядом, и они подолгу болтали о разных пустяках, избегая тем, касавшихся темных дней жизни девушки. Как только она начинала вспоминать что-нибудь, Крис незаметно переводил разговор в другое русло, и начинавшее грустнеть личико, сразу же озарялось мягкой доброй улыбкой.

     Однажды Норт вернулся домой, увешанный свертками и коробками. Дана, сидевшая в гостиной у окна и листавшая какую-то старую книгу, каких в доме было множество, удивленно посмотрела на хозяина.

     — Как ты себя чувствуешь? — спросил Крис, раскладывая перед девушкой покупки.

     — О, спасибо, хозяин! — рабыня отложила в сторону тяжелый фолиант.

     — Что читала? — командор скосил глаза на книгу.

     — Простите меня, хозяин, — Дана отвернула голову, — Вас долго не было, и я решила почитать.

     — Интересно? — командор поцеловал девушку в лоб, — Тебе понравилось?

     — Познавательно, — уклончиво ответила негритянка.

     — Ты не стесняйся и бери любую книгу, которую захочешь, — разрешил Крис, — Будет непонятно — спрашивай. Я постараюсь объяснить.

     — Спасибо, хозяин! — рабыня прижалась щекой к руке Норта.

     — Я сегодня разговаривал с Лилианой, — командор уселся в кресло рядом с девушкой, — Она посоветовала вывезти тебя на морскую прогулку.

     — Зачем? — насторожилась Дана.

     — Морской воздух пойдет тебе на пользу, — пояснил Крис, — Завтра утром, если не будет ветра, мы поедем в порт. Я уже договорился с капитаном. Он будет ждать нас.

     — Но... , — заколебалась девушка, — У меня нет одежды.

     — Я купил всё необходимое, — Норт кивнул на покупки, — Посмотри.

     Дана быстро соскочила со своего места и начала рассматривать подарки. Так уж вышло, что первой она развернула небольшую коробку, в которой лежал... ошейник. Улыбка мигом исчезла с лица рабыни.

     Заметив это, командор обнял Дану за плечи:

     — Извини, девочка, — тихо сказал он, — Но ты, пока что, рабыня. Это лишь в целях твоей безопасности. Я попросил кузнеца, делавшего этот ошейник, выбить на нем надпись и украсить её золотом. Прочти, что там написано.

     Девушка осторожно взяла в руки блестящий прекрасно отполированный обруч и взвесила его на пальце.

     — Какой он легкий, хозяин! — с удивлением воскликнула она, — Но тут нет кольца.

     — Ты же не собачка, — улыбнулся Норт, — Этот ошейник — так, обозначение статуса. Считай, что он — всего лишь украшение.

     Дана поднесла его ближе к глазам и прочла надпись:

     «Рабыня Дана

     Неприкосновенная собственность командора

     Кристофера Норта»

     Ниже шрифтом помельче была сделана еще одна надпись:

     «Оказывать любое содействие»

     — Зачем это нужно, хозяин? — удивилась девушка.

     — Это нужно для того, — терпеливо начал объяснять командор, — Чтобы, когда окрепнешь, ты сможешь выходить в город. В сопровождении охраны, разумеется. Тут недалеко есть полицейский участок, где тебе выделят двух солдат, которые будут охранять тебя от всяких случайностей.

     — Спасибо, хозяин, — Дана надела ошейник и даже покрасовалась перед зеркалом, — Он такой легкий и удобный, что я его и не чувствую! Можно, я его буду носить и дома тоже?

     — Конечно, — Крис вытащил из кармана маленький ключик и протянул его рабыне, — Только не потеряй. Второй ключ останется у меня. Так, на всякий случай. Согласна?

     — Да, хозяин! — воскликнула девушка и снова прижалась щекой к руке своего господина, — Я — самая счастливая рабыня на свете!

     Дана подхватила свертки и убежала в свою комнату. Крис налил себе немного мадеры и снова сел в кресло, прикрыв глаза. С появлением в доме этой маленькой негритянки жизнь его приобрела смысл. Если раньше он просто плыл по течению, честно исполняя свой воинский долг, то сейчас Норт почувствовал, что живет для этой девочки.

     В сознании в который раз стали всплывать сцены из его юности: прогулки к морю в ту тихую бухту, где вместе с Зизи он наслаждался природой и не был обременен заботами службы. Где слышал, как весело смеется его любимая, как ребенок, бегая босыми ногами по мелководью, придерживая юбку, чтобы не замочить подол, как потом они лежали вдвоем в траве и с аппетитом поедали нехитрую снедь, взятую из дома.

     Крис вдруг вспомнил прекрасный и нежный взгляд черных глаз мулатки, нежные прикосновения её маленьких и мягких пальчиков. Он вдруг почувствовал на губах вкус её смуглого тела, начинавшего трепетать всякий раз, когда он целовал её горячие губы, нежную шею, упругие груди.

     — Хозяин! — тихий голос вернул Норта к реальности.

     Он открыл глаза, а вместе с ними и рот от восхищения. Перед командором стояла не его чернокожая рабыня, а богиня. Хоть волосы еще не отрасли, но были тщательно уложены и закреплены белой шелковой лентой. Девушка предстала перед своим господином, надев белое кружевное платье с полукруглым вырезом на груди и широким воротником. А на маленьких стройных ножках поблескивали золотые туфельки с серебряными пряжками, подчеркивавшие изящность тонких лодыжек.

     — Как же ты прекрасна, — только и сумел выдохнуть командор, любуясь тонкой талией и идеальными формами тела своей рабыни, — Тебе очень подходит белый цвет. Он создает прекрасный контраст с твоим смуглым телом.

     — О, благодарю, господин, — Дана присела в грациозном полупоклоне, — Рабыня Дана счастлива, что смогла угодить своему хозяину.

     Он привлек девушку к себе и усадил на колени, удивляясь её хрупкости и невесомости. Нежно обняв её за плечи, Крис припал к губам негритянки, как к живительному источнику, ощутив их мягкость, и утонул в долгом горячем поцелуе.

     Утром к дому командора подкатила открытая коляска. На месте возницы сидел молодой парень в черной рубашке и серых холщевых штанах.

     — Господин командор! — парень спрыгнул с козел и распахнул дверцу экипажа, — Капитан Бритс ждет Вас и вашу спутницу на борту своего судна. Прошу Вас.

     В дверях появилась Дана, надевшая по этому случаю легкое голубое платье и изящные кожаные сапожки на небольшом каблучке. Голова её была покрыта голубым платком в тон платья, завязанным «под чалму». Длинные концы его развевались за спиной, как крылья, создавая иллюзию воздушности стройной фигурки девушки.

     Парень помог ей сесть в коляску, придержав за локоть, а сам лихо вскочил на козлы. Щелкнув кнутом, он пустил лошадей рысью, мастерски огибая кочки и ухабы.

     День обещал быть солнечным и теплым. Туман, всю ночь висевший над городом, к утру рассеялся. По голубому небу лениво проплывали белоснежные барашки облаков. Дул легкий теплый ветерок. Воздух пестрел запахами цветов и свежескошенной травы.

     У пирса, лениво покачиваясь на волнах, стояла белоснежная яхта, на борту которой суетилась немногочисленная команда, готовясь к плаванью. У сходень командора и его спутницу ожидал коренастый офицер в синем мундире и черной шляпе с красным плюмажем. Широкие черные чуть подернутые сединой усы были аккуратно подстрижены, плавно переходя в тонкую «шкиперскую» бородку. На боку у него висела ...   украшенная витиеватой резьбой шпага.

     — Рад приветствовать на борту своего корабля господина командора и его очаровательную подругу, — капитан Бритс браво отдал честь, — Отходим через пять минут. Мои ребята заканчивают последние приготовления. Прошу на борт.

     Отдав швартовые, яхта плавно отвалила от причала и взяла курс по ветру. Дана, стоя у борта, смотрела, как зеленоватая вода обегает корпус судна, отражая на себе солнечные блики. Солоноватый морской воздух слегка опьянил её, и девушка, пошарив рядом с собой, взяла Криса за руку.

     — Как красиво и спокойно! — воскликнула она, взглянув на Норта, — Сколько я плавала, но ни разу не замечала этой красоты.

     — Это море приветствует тебя, — многозначительно произнес командор, — Меня оно встретило штормом и ветром. Но потом мы подружились.

     Раздалась зычная команда капитана, и над палубой раскрылись широкие полотнища парусов, сразу же принявших в себя весь напор ветра. Яхта плавно заскользила по водной глади, наращивая скорость. Скоро берег стал виден, как узкая черная полоска, а потом и вовсе скрылся за горизонт.

     Кто-то из матросов, свободных от вахты, усевшись на канатный ящик, заиграл на причудливом инструменте, напоминавшем бубен с приделанной к нему узкой дощечкой, на которой были натянуты жилы. Звучание было немного резковато, но красиво. Парень, видимо, обладал хорошим слухом и сильным голосом.

     Он был высоким и широкоплечим. Кожа его была намного темнее, чем у остальных моряков и отдавала красноватым отливом. Длинные черные вьющиеся волосы выбивались из-под шляпы и спадали на плечи. Узкие черные глаза смотрели на девушку без злобы.

     Пел он медленную немного заунывную песню на незнакомом Дане языке. Но песня эта девушке понравилась. Она подсела ближе к матросу и стала слушать. Кончив петь, парень улыбнулся.

     — Что это за песня? — спросила девушка, — Я такой раньше не слышала.

     — Эта песня о несчастной любви, — объяснил молодой человек, — Поэтому, и такая грустная.

     — Эй, Муно! — окликнул его один из матросов, — Не наводи тоску! Спой что-нибудь повеселей, а то девушка сейчас расплачется от твоей неразделенной любви!

     Парень ударил по струнам и стал быстро перебирать пальцами. Полилась веселая мелодия, и несколько моряков пустились в причудливый пляс, выделывая ногами невообразимые пируэты. Другие, встав полукругом, начали хлопать в ладоши в такт мелодии. Дана, понаблюдав за движениями, не раздумывая, присоединилась к танцорам и вскоре уже сама отплясывала замысловатый танец, смеясь при этом, как маленькая девочка.

     Каблучки её сапожек отбивали веселую дробь в такт хлопкам зрителей, а концы платка вились на ветру так же легко, какой легкой и гибкой была их хозяйка.

     — Вы прекрасно танцуете, госпожа! — воскликнул пожилой матрос, когда танец закончился.

     — Спасибо, — Дана, отдуваясь, обмахивала себе лицо ладошкой, — Только я не госпожа, а рабыня господина командора.

     Она приподняла пальчиком свой ошейник. Матрос наклонился и медленно прочел надпись.

     — На моем корабле нет рабов, — послышался голос капитана.

     Матросы расступились. Бритс стоял поодаль и, конечно же, видел, как веселилась девушка. Он мягко взял Дану под руку и сказал, что господин командор попросил показать ей корабль, если девушка, конечно, захочет. А после экскурсии они спустятся в кают-компанию, где к тому времени будут приготовлены прохладительные напитки и легкие закуски.

     Под восхищенные возгласы моряков капитан увел девушку на корму.

     — Это, — заявил он, — самое главное место любого корабля. Отсюда отдаются нужные приказы команде, отсюда управляют судном.

     Они подошли к штурвалу, за которым стоял рослый матрос с рыжими волосами и густой бородой. Двумя руками ухватив рулевое колесо, он внимательно всматривался вперед, иногда косясь на компас, расположенный прямо перед румпелем.

     — Хотите попробовать? — неожиданно спросил Бритс.

     — А можно? — изумилась девушка, — Я никогда не водила суда. Только видела.

     — Дин! — обратился капитан к рулевому, — Подвинься.

     Рыжий матрос отошел в сторону, уступив место Дане. Девушка положила свои маленькие ручки на рукоятки штурвала и вдруг почувствовала, как колесо само начало поворачиваться. В это же время стрелка компаса тоже полезла в сторону.

     — Держать курс, десять тысяч осьминогов! — шутливо прикрикнул капитан, помогая рабыне выровнять корабль.

     — Есть, капитан! — приняв эту игру, ответила Дана, — Только боюсь, что у меня не хватит сил.

     — А Вы не торопитесь, — посоветовал Бритс, — Даже опытные моряки считают управление кораблем нелегким делом.

     Постояв у штурвала еще минут десять, Дана передала управление рыжему матросу, и в сопровождении капитана пошла осматривать такелаж и остальное корабельное хозяйство. Бритс с увлечением рассказывал о парусах, мачтах, о канатах и других приспособлениях, не упуская возможности поведать очаровательной гостье какую-нибудь историю из морских баек.

     Заметив, что девушка немного утомлена прогулкой и его болтовней, капитан предложил Дане спуститься вниз. Кают-компания представляла собой просторное светлое помещение с тремя круглыми иллюминаторами. В самой середине стоял овальный стол из дорогих сортов дерева, на котором молодой матрос расставлял бокалы, бережно вынимая их из буфета и протирая полотенцем, переброшенным через плечо.

     В углу на диване уже сидел командор и листал увесистую книгу в сафьяновом переплете. Увидев девушку и капитана, Крис отложил в сторону старинный том и поднялся со своего места.

     — Ну, как погуляла? — спросил Норт, усаживая рабыню в мягкое кресло.

     — Спасибо, господин! — заулыбалась девушка, — Всё так интересно! Господин капитан мне рассказал такие истории! Я даже немного постояла у штурвала корабля!

     — Замечательно! — одобрил командор, — А как ты себя чувствуешь?

     — Немного устала, хозяин, — смущенно ответила Дана.

     — Ничего, сейчас поешь, попьешь и приляжешь отдохнуть. Господин Бритс, это будет возможно?

     — К Вашим услугам приготовлена каюта по левому борту, — сообщил капитан, — Можете ею воспользоваться. Терри, выйди-ка со мной на минутку.

     Молодой матрос бросил презрительный взгляд на негритянку и лениво поплелся за Бритсом.

     — В чем дело, Теренс? — спросил капитан, когда они оказались в коридоре, — Я же видел, как ты косился на эту девушку!

     — Скормите меня акулам, — надменно ответил матрос, — Но я не могу понять, почему вы оба так распинаетесь перед этой черномазой девкой.

     — Если ты не будешь любезен с этой, как ты сказал, девкой, гаденыш, — прошипел Бритс, схватив парня за ухо, — Я действительно вышвырну тебя за борт и не посмотрю, что твой папаша заседает в магистрате. Дома вытворяй, что хочешь, а здесь я устанавливаю порядки. И считай, что это плаванье для тебя — последнее! Понял меня, сморчок? А сейчас — вон отсюда и позови Ирвина. Бегом, паршивец!

     В каюту вошел полный человек в белом колпаке с огромным подносом в руках. Поставив угощения в самую середину стола, кок, орудуя большим ножом и не менее солидной вилкой стал раскладывать на тарелки нарезанные ломтиками дольки паштета, вареного мяса, фрукты и зелень. Первую тарелку он поставил перед Данной, мило улыбнувшись ей и пожелав приятного аппетита. Потом обслужил командора и лишь за тем принялся за своего капитана.

     — Желаете что-нибудь еще? — мягким басом спросил кок, обращаясь главным образом к девушке, — только скажите, и я всё сделаю.

     — О, нет, спасибо! — воскликнула Дана, вдыхая аромат свежеприготовленной пищи.

     — Спасибо, Ирвин, — ответил капитан, отпуская толстяка, — Думаю, этого вполне хватит.

     Сдержанно поклонившись, кок вышел из каюты.

     — Что Вам налить, госпожа? — Бритс повернулся к девушке, — Осмелюсь предложить это прекрасное вино. Его мне по случаю доставили с Ямайки.

     — О, господин, капитан, — неуверенно ответила Дана, — Я давно не пила вина. И мой господин может быть недоволен....  

     

     — Выпей, девочка, — разрешил командор, — Оно поможет тебе расслабиться. И госпожа Лилиана советует.

     Капитан взял в руку пузатый графин с розоватой жидкостью и наполнил бокал, стоявший перед девушкой.

     — Что вам налить, господин Норт, — Бритс показал на глиняную бутылку, запечатанную сургучом, — Есть прекрасный ром.

     — Пожалуй, — согласился Крис.

     Когда бокалы были наполнены, мужчины встали, и командор коротко и торжественно произнес:

     — За Её Величество!

     Дана тоже хотела встать, но командор легким движением руки удержал девушку на месте.

     — Скажите, госпожа Дана, — обратился к рабыне капитан, усаживаясь на свой стул, — Где Вы научились так здорово танцевать?

     — Господин капитан, — девушка довольно улыбнулась, — На моей родине все танцуют очень похоже. Я немного посмотрела и запомнила основные движения. Я не умею танцевать вальсы и менуэты. Но обязательно научусь.

     Всё, что выложил на тарелки кок, было вкусно и аппетитно, и Дана с удовольствием лакомилась давно забытыми угощениями. Мужчины вели неспешные разговоры, иногда давая девушке короткие, но понятные пояснения. Рабыня радовалась такому вниманию, вспомнив, как она жила с маркизой Элен Бросс и её братом. Только там, в той жизни их гостями были чопорные надутые матроны, все рассуждения которых оканчивались разговором о деньгах.

     Внезапно в каюту влетел Муно, тот самый матрос, который музицыровал на палубе. Переведя дух, он выпалил:

     — Капитан! Справа по борту неизвестный корабль!

     — Всем наверх! — крикнул капитан.

     — Я иду с Вами, — Крис быстро встал, — Матрос! Позаботьтесь о девушке!

     — Слушаюсь, командор, — Муно вошел в каюту, освободив проход.

     Норт и капитан выбежали на палубу. Действительно, с правого борта к ним на большой скорости приближался корабль, судя по размерам, корвет.

     — Курс по ветру! — скомандовал Бритс, вынув из кармана подзорную трубу, — Команде приготовиться к бою!

     Командор тоже вглядывался в очертания непрошенного гостя, но пока определить принадлежность и тип ему не удавалось.

     — Что скажете, Крис? — капитан подал Норту трубу.

     — Слева по борту наш флагманский фрегат! — раздался голос впередсмотрящего, — Идет к нам на всех парусах!

     — Поднять флажки! — раздалась команда Бритса.

     Над яхтой взвилась гирлянда разноцветных треугольников, оповещающая о принадлежности судна. На фрегате ответили тем же. На мачте яхты поднялся еще один флажок, сообщавший о незнакомце. Фрегат, быстро нагонявший яхту, ушел немного в сторону, требуя освободить ему дорогу.

     — Право на борт! — капитан встал рядом с рулевым, — Добирай, Дин! Еще! Еще! Так держать!

     Корвет, шедший наперерез яхте, слишком поздно заметил вынырнувший из-за её корпуса корабль. Пытаясь развернуться на всём ходу, он начал заваливаться на правый борт и потерял скорость. Было видно, как на корабле началась паника. Люди прыгали за борт, даже не пытаясь спасти судно.

     Фрегат, подойдя вплотную к тонущему корвету, дал залп из бортовых пушек. Сквозь пелену дыма и треск ломавшихся надстроек раздались крики абордажной команды. Матросы фрегата с обнаженными саблями бросились на вражеский борт, круша всё на своём пути. Закипел бой.

     На палубу в сопровождении Муно вышла Дана. Широко раскрытыми глазами, она смотрела на живописную картину сражения, вздрагивая при каждом залпе. Крис, обняв девушку, отвел её в сторону и усадил на ящик.

     — Не бойся, девочка моя, — тихо сказал он, — Мы поворачиваем домой.

     — Кто это? — спросила рабыня дрожащим голосом, указывая на лежавший на боку корабль.

     — Твой старый знакомый, — задумчиво ответил Норт, — Капитан Гулл.

     — Это тот пират, который напал на нашу деревню! — воскликнула рабыня, но вдруг схватила Криса за руку, — Но у него был корабль большой, как тот, который стоит рядом!

     — Тот фрегат он потерял еще год назад, — командор снял свой камзол и накинул девушке на плечи, — А откуда у него этот, я не знаю.

     — Его убьют? — спросила Дана.

     — Повесят, как пирата.

     — Когда?

     — Когда закончится суд, — пожал плечами Норт, — А почему ты спрашиваешь?

     — Простите меня, хозяин, — девушка опустила глаза, — Я хотела у него спросить о моей матушке маркизе Элен и её брате Алане.

     — Я обещаю тебе, что спросишь, — твердым голосом ответил командор, — Сама спросишь.

     — Курс — в порт! — крикнул капитан и тихо добавил, — Идем домой.

     Вернулись домой поздно. Всю дорогу девушка молчала, уткнувшись в плечо Криса.

     — Устала, — думал он про себя, — Ничего, за ночь отдохнет.

     Но и утром Дана выглядела вяло. Норт немного растерялся и к полудню привез Лилиану. Осмотрев рабыню и напоив её своей настойкой, женщина спустилась в гостиную.

     — Немного понервничала, — спокойно сказала Лили, — Но ты так больше не делай. Организм еще не окреп, и любые неожиданности могут только повредить.

     — У меня не было выхода, — словно оправдываясь, сказал Крис, — Если бы мы не вышли в море, этот пират снова нырнул бы куда-нибудь. Ищи его тогда!

     — Успех есть? — женщина в упор посмотрела на командора, — Поймали?

     — Да, — вяло ответил Норт, — Наш бравый судья уже приступил к допросу. Послушай, Дана тоже хочет с ним поговорить.

     — Интересно! — воскликнула Лилиана, — О чем же?

     — Когда-то этот Гулл со своей командой разорил и сжег её селение и увез Дану вместе с другими девушками. По дороге многие померли, но трем удалось выжить. Не знаю как, но некоему маркизу Алану Броссу и его сестре Элен удалось выкупить их у пирата. Причем, она рассказывала, что стояла на палубе, когда совершалась эта сделка. Гулл вел себя грубо, но этих людей побаивался, поэтому, особенно не торговался, но пригрозил о скорой встрече. Вот девушка и думает, что он может что-то знать об их судьбе. Что ты думаешь об этом, Лили?

     — Ну, что! — женщина на минуту задумалась, — Шансов мало, но пусть спросит. Вопрос, будет ли с ней откровенен этот негодяй? У таких жалость к другим людям полностью отсутствует.

     Утром следующего дня командор и Дана приехали в крепость, где содержался пират, и прошли в кабинет судьи. Выслушав девушку, Бени передернул плечами. Они спустились в каземат и подошли к камере, в которой сидел Гулл.

     — К тебе посетители, — произнес судья, — Они хотят задать несколько вопросов.

     — Плевать я хотел на их вопросы! — отмахнулся пират.

     — Напрасно рычишь, — подал голос Крис, — Совести у тебя нет, это я знаю, но перед смертью мог бы и пооткровенничать.

     — Что тебе от меня надо? — бандит уставился на командора, — Меня скоро повесят, зачем мне нужна эта откровенность?

     Тут Гулл увидел негритянку и отскочил в сторону. Замахав руками, словно его донимал целый рой пчел, он прижался к стене и завыл, как умалишенный.

     — Это дьявол! — заорал пират, тыкая пальцем на Дану, — Уйди, сатана!

     — Не прикидывайся, Гулл, — глядя на истерику, сказал Крис, — Вижу, что узнал. Вот ей ты всё и расскажешь.

     — Ей? — пират еще сильнее забился в угол, — Это она виновата во всех моих бедах! Зачем я только пошел туда? Зачем? Зачем?

     — Ты сам виноват во всех твоих бедах, — прервал его Норт, — Зачем ты вообще на свет появился? Утихни и отвечай на вопросы. Будешь юлить, я сам тебе шею сверну без всякого суда.

     Дана присела на грубый табурет и посмотрела на разбойника. Как же он был ьеспомощен сейчас! Девушке стало даже жаль этого некогда грозного и жестокого человека.

     — Господин Гулл, — робко начала она.

     — Можно без господина, — поправил девушку судья.

     — Пусть говорит, как ей нравится, — вмешался командор.

     — Скажите, господин Гулл, — снова заговорила Дана, — Вы ведь знаете Алана и Элен Бросс. Вы их не встречали больше?

     — Чтоб им гореть в преисподней! — рявкнул пират.

     — Тебе вопрос задали, — снова встрял Крис, — Отвечай.

     — Это те, — немного успокоившись, начал Гулл, — Которые тебя выкупили у меня?

...  

     — Да, — кивнула рабыня.

     — Н-нет, не встречал, — покачал головой бандит, — Но кое-что слышал о них. Но, боюсь, Вам это не понравится.

     — С какх пор ты стал таким пугливым? — с издевкой спросил Норт.

     — Её удар хватит, — пират, наконец, сел на лежанку, — А мне припишут и это убийство.

     — А какая тебе разница, — заметил судья, — Всё равно, виселица.

     — Ладно, — бандит вытер лицо своей огромной пятерней, — Слыхал я от одного человека, что эта парочка здорово пострадала от своего слуги. Он подговорил каких-то бродяг устроить пожар на корабле, а когда их шхуна сгорела не полностью, выкрал эту девчонку и кому-то продал, а сам отправился к праотцам.

     — Это мы знаем, — остановил его Крис, — Можешь пропустить. Дальше что?

     — Ну, Элен начала поиски и вскоре нашла этого змееныша Лило. Тот и рассказал, кому продал девушку. Тогда они бросились на поиски. А тут испанцы засуетились. Шастают по морям, как тараканы. Рассказывали, бой был страшный. Маркиза — хорошая фехтовальщица. Не каждый мужчина против неё устоит. И братец её — вояка великолепный. Но фортуна отвернулась от них. Вся команда была перебита. Им предложили сдаться в плен, но они, не раздумывая кинулись в бой и погибли.

     — Ты уверен? — переспросил Норт.

     — Тот, кто мне всё это рассказывал, — грустно сказал Гулл, — Врать не станет. Он сказал еще, что эти Броссы дрались, как черти, а погибли, как герои. Он сам это видел. Говорит, что давно их знал и не мог перепутать. На мне их крови нет. А теперь проваливайте.

     — Последний вопрос, — сказал Крис, — Почему ты так испугался этой девушки?

     — Да потому что она приносит одни несчастья всем, кто с ней свяжется, — заорал Гулл.

     — Это неправда, — прошептала Дана.

     — Успокойся, девочка, — Норт вывел девушку из камеры, — Ты не виновата. Несчастья сыплются на головы тем, кто тебя обижает.

     — А госпожа Элен? — со слезами на глазах спросила Дана.

     — Это её слугу покарал рок, а Элен и Алан погибли, желая тебя спасти.

     Два дня Дана почти не выходила из своей комнаты. А если и появлялась, то была мрачной и неразговорчивой. Крис не приставал к девушке с вопросами и просьбами.

     — Она сама должна справиться со своим горем, — говорил он Лилиане, — Я только помешаю.

     Но постепенно всё уладилось. Рабыня снова стала приветливой и веселой. Лишь иногда, если вдруг речь заходила об её прежней жизни, девушка мрачнела, и на глазах появлялись слезы. Но через несколько минут она снова улыбалась.

     Почувствовав себя выздоровевшей, Дана взялась за дело. Прежде всего она устроила грандиозную уборку в доме: до блеска вымыла полы, вытерла пыль, повесила на окна красивые шторы. Как-то, придя домой, Норт не узнал собственного жилища. Всё сверкало и благоухало. А из кухни доносился такой аромат, что, не смотря на то, что он уже успел пообедать, командор без промедления уселся за стол и, когда Дана поставила перед ним тарелку с тушеным мясом, съел всё до крошки.

     Рабыня сидела в уголке и, не отрываясь, смотрела на своего хозяина, довольная собой. Потом Крис уселся в своё любимое кресло, а девушка устроилась у его ног, положив свою маленькую головку ему на колени.

     Уже был поздний вечер, когда командор, сладко потянувшись, отправился в свою спальню. Дана проводила его загадочной улыбкой. А через час дверь комнаты тихонько приоткрылась. Крис еще не спал. Увидев тонкий лучик света на полу, он приподнял голову.

     У его кровати, закутавшись в тонкую белую простыню, стояла рабыня, не сводя с господина глаз. Не говоря ни слова, он откинул край одеяла. Девушка разжала кулачки, и легкое покрывало соскользнуло с её плеч. Еще секунда, и негритянка уже лежала рядом, обхватив Криса руками за шею и прижимаясь к нему всем телом.

     Норт оценил старания своей рабыни. Её нежная бархатная смуглая кожа источала возбуждающий аромат. Молодое упругое тело манило к себе, а глаза, хоть и было темно, горели маленькими угольками, словно говоря:

     — Я вся твоя! Я выполню любое твоё желание! Только не прогоняй меня!

     Крис и не думал прогонять девушку. Нежно обняв её, он положил рабыню на свою широкую грудь и с наслаждением почувствовал, как твердеют её темные сосочки, соприкасаясь с его телом, как напрягаются грудки, как округлые крепкие бедра трутся о его ноги.

     Дана прижалась губами к его шее. Её мягкий теплый язычок лизнул впадинку под кадыком. Нежные подушечки маленьких пальчиков прикоснулись к щекам. Горячее дыхание девушки согревало и будоражило.

     — Я... , — хотел что-то сказать Крис, но Дана закрыла ладошкой рот.

     Девушка начала осторожно целовать его лицо. Её губки, еле касаясь кожи, медленно продвигались к шее, потом добрались до груди, на несколько мгновений задержались там, потом пустились в путешествие по животу. Голова нырнула под одеяло, и Крис почувствовал нежные прикосновения к паху.

     Член, словно по команде, начал восставать, и девушка обхватила его головку губами, согревая теплом своего дыхания. Влажный горячий язычок забегал по окрепшему стволу, всё больше распаляя желание мужчины.

     Из груди Криса вырвался тихий стон. Дана остановилась, но Норт готов был и дальше терпеть эту сладостную пытку. Он мягко принудил рабыню к действию. Она снова поняла его правильно и продолжила ласки, постепенно ускоряя ритм.

     Откинув в сторону тонкое одеяло, Крис залюбовался изгибами смуглого тела девушки, устроившейся рядом с ним и положившей голову ему на живот. Его околдовала тонкая талия, аккуратные чуть отставленные назад ягодицы, стройные ножки, чуть согнутые в коленях.

     Чувствуя, что больше не сможет себя сдерживать, Крис привстал и, взяв девушку за плечи, положил её на спину и раздвинул ей ноги. Перед его взором раскрылся дивный бутон её норки, уже блестевший от выделяемой смазки. Большие половые губки открыли вход в розовую раковину, а клитор призывно вынырнул из своего укрытия.

     Проведя рукой по плоскому животику, Норт мягко вошел в этот грот и медленно, чтобы не причинить девушке боли, начать двигать тазом, проникая всё глубже. Дана закрыла глаза, её тело расслабилось. Она полностью отдалась во власть господина. Её пухленькие губки чуть приоткрылись, и из маленького ротика вырвался жалобный, как показалось Крису, стон.

     Но он ошибся и скоро это понял. Это был стон удовольствия. Дана, чувствуя приближение пика, начала помогать партнеру, двигая в такт его движения низом живота, будто ловя член влагалищем. Движения Криса ускорялись, заставляя рабыню делать то же самое. И вот уже два тела слились в одно целое в бешеной любовной скачке.

     Тело Криса напряглось, и он излился тугой горячей струей. Дана, выгнувшись всем телом, громко застонала и замерла на пару мгновений. Потом она медленно опустилась на постель и обмякла. Её нежная кожа покрылась капельками пота, дыхание постепенно успокоилось. Обвив шею хозяина руками, девушка впилась губами в его губы, язычок, не почувствовав преграды, нырнул в его рот.

     Крис с удовольствием обнял его своими губами, сделав несколько сосательных движений, и лег рядом с рабыней.

     — О, как ты силен, мой хозяин, — простонала Дана, покрывая шею и плечи командора горячими поцелуями.

     — Как ты прекрасна, моя рабыня, — улыбаясь, ответил Крис, прижимая девушку к себе.

     После этой ночи Дана заметно изменилась. Изучив привычки своего господина, она вставала раньше него. Приведя себя в порядок и одевшись, рабыня готовила завтрак, пока Крис занимался гимнастикой. Оставшись одна, мыла, стирала, готовила, ходила за покупками, как и настаивал Норт, в сопровождении двух бравых гвардейцев. А вечером встречала командора на пороге с неизменной улыбкой на лице. Дождавшись, когда хозяин удалится в свою спальню, тщательно мылась и укладывалась рядом с ним.

     Иногда Крис, отложив на другой день свои служебные обязанности (если они не были срочными), усаживал девушку перед собой на коня, и они отправлялись в лес или на берег моря, где проводили вдвоем весь день. В такие моменты ...

  рабыня была особенно радостной и веселой. Ведь она была рядом со своим любимым, и он в такие минуты принадлежал только ей.

     Командор тоже радовался, глядя, как Дана бегает по сочной траве босиком, собирая для него лесные ягоды, плетет венки из диких цветов. Или, сбросив с себя одежду, ныряет в морские волны, а потом лежит на белом песке, нежась на солнце.

     Но однажды командор вернулся домой в сопровождении лейтенанта Кроу и госпожи Лилианы. Все трое были веселы, шумно разговаривали, обсуждая события прошедшего дня.

     Девушка встретила их на пороге глубоким реверансом и убежала на кухню готовить ужин. За столом было шумно. Но рабыня вдруг заметила, что Крис не обращает на неё внимания. Интерес к Лилиане, напротив, был так велик и очевиден, что Дана ушла на кухню и села в уголок, занявшись чисткой столового серебра.

     Из комнаты, где пировали гости, слышался смех. Неожиданно всё стихло. Рабыня незаметно выглянула из своего убежища и оторопела. Её любимый хозяин, усадив Лилиану себе на колени, обнимал её за талию и что-то шептал на ухо. Женщина сдержанно улыбалась, а потом обхватила командора за шею и поцеловала его в губы.

     Кровь застучала в висках у негритянки. Кинувшись к ящику, она вытащила оттуда большой столовый нож для разделки мяса и, злобно вращая широко раскрытыми глазами, вышла к гостям. Лейтенант недоуменно посмотрел на девушку и даже привстал, схватившись за эфес своей шпаги.

     Сжав в кулачке нож, рабыня с диким криком бросилась на Норта, размахивая своим оружием. Лилиана спрыгнула с колен Криса и отскочила в сторону. Кроу, обнажив клинок, встал между Нортом и Даной.

     — С ума сошла? — крикнул Крис, успев перехватить руку девушки и вывернуть нож, — Ты что задумала?

     Не говоря ни слова, девушка схватила со стола другой нож и снова бросилась в атаку. Увернувшись от лейтенанта, она размахнулась и уже готова была ударить Криса в грудь, но он снова оказался быстрее и парировал удар. Кроу, стоявший за спиной девушки, железной хваткой сковал её движения и повалил рабыню на пол. Подоспела Лилиана. Быстро сняв с себя длинный пояс, она связала Дане руки, а салфеткой заткнула рот.

     — Лейтенант! — крикнула она, — Зови патрульных. Пусть отправят её в крепость.

     Гвардейцы прибыли в дом через пару минут. Выслушав рассказ Лилианы, они грубо схватили рабыню за шиворот и увели с собой.

     — Зачем ты это сделала? — спросил Крис Лилиану, — Кто тебя просил вызывать гвардейцев?

     — Она могла заколоть тебя, — оправляя платье, ответила женщина, — Сейчас её запрут в камере, а через пару дней отпустят. Тюрьма, как ни что иное, лучше всего охлаждает пыл ревнивых девочек.

     — Через пару дней её четвертуют или посадят на кол, — нервно воскликнул Норт, — Ты же знаешь, кто занимается этими делами!

     — Кто? — из-за стола встал лейтенант.

     — Граф Юджин Биллуотер, — прокричал командор, — Ярый ненавистник чернокожих рабов. И сынок его Теренс такой же. Они обделают это дельце за сутки. Даже я не смогу ему помешать!

     Спор продолжался до глубокой ночи, а утром к Норту прибыл посыльный с секретным письмом, вскрыв которое, Крис прочел, что немедленно должен явиться на пристань, где его ожидает капитан флагмана с тем, чтобы вместе выйти в море на охрану акватории. Заподозрив неладное, Норт приказал Кроу следить за ходом суда и постараться узнать о его решении.

     Пробыв в море до вечера, он вызвал с берега шлюп и покинул корабль. На пирсе командора уже ждал судья Бени и лейтенант. Они сообщили, что, вопреки возражениям и уговорам, наместник Её Величества решение своё не отменил. Казнь должна состояться в десять часов утра. Уже сооружается эшафот.

     — Этот изверг приговорил бедную девушку к смерти через насаживание на кол, — грустно сказал Бени, — Крепитесь, мой друг. Я знаю, какие чувства Вы испытываете к этой рабыне, но закон сильнее любви.

     — Кроме того, — вмешался Кроу, — Против Вас заведено дело о сожительстве с чернокожей рабыней. Наместник раздует из этого такой пузырь, что казнь покажется невинной шуткой.

     — Но, — судья взял Криса за руку, — Вам разрешили свидание. Комендант крепости предупрежден.

     ***

     В дверь постучали. Крис медленно встал и пошел открывать. На пороге стоял, закутавшись в свой плащ, лейтенант Кроу. Вид у него был подавленный. Пройдя в дом, он, не спрашивая разрешения, сел в кресло.

     — Чем обязан такому раннему визиту? — без тени насмешки спросил командор.

     — Меня волнует судьба той девушки, — после долгого молчания ответил молодой человек, — Если разобраться, то и я виноват в том, что завтра её казнят.

     — Идите спать, лейтенант, — вздохнул Крис, — Я сам кашу заварил, мне и решать.

     — Вас арестуют, не посмотрев на заслуги! — взорвался Кроу.

     — Посмотрим, — махнул рукой Норт, — Хотите мадеры?

     — К черту мадеру, — огрызнулся лейтенант, — К черту всё! К черту Вас! Завтра я сам выведу на площадь роту солдат и отобью Дану. А там — будь, что будет!

     — Мудрое решение! — усмехнулся Крис, — Своей головы не жалко, так еще и своих солдат прикончить хотите?

     — У вас есть другое решение? — адъютант посмотрел на своего командира.

     Норт достал из буфета графин с мадерой и два больших фужера и поставил на низкий столик. Разлив вино по бокалам, он внимательно поглядел на парня.

     — Вот что, Кроу, — сказал Крис, осушив свой бокал, — Приказывать не могу, но Вы правы. Девушку нужно спасать. Поехали!

     Город спал, когда двое всадников неслись по его тихим улочкам к центральной площади, где утром должны были казнить несчастную темнокожую рабыню только за то, что она осмелилась полюбить. Сколько крови было пролито на этом месте, сколько выплакано слез! Приговоренные к смерти, до последней секунды надеялись на милость Богов и тех смертных, от которых зависело, жить им или умереть. Но еще никому не удавалось уйти отсюда живым. Наместник Её Величества граф Биллуотер с упорством барсука и упрямством осла выносил приговоры десятками, не удосуживаясь вникнуть в суть дела. Людей вешали, им рубили головы. Но особой жестокостью отличались казни невольников, особенно рабынь с темным цветом кожи.

     По городу ходили слухи, что дом самого графа походил на самую настоящую каторгу для таких рабынь. Каждый месяц этот живодер выезжал на рынок и выискивал там очередную жертву, платя немалые деньги, чтобы потом вволю насладиться мучениями бедной девушки. Его помощники-надсмотрщики, стараясь представить к столу графа очередное угощение, нередко сами выдумывали провинности. Но главным инквизитором всё же был Юджин Биллуотер.

     Его сын Терри недалеко ушел от своего отца. Повзрослев, он выбирал себе красавицу и запирался с ней в небольшом домике на пару-тройку дней. Всё это время из окон были слышны истошные крики и душераздирающие стоны девушек, которых истязал Теренс, придумывая всё новые пытки и издевательства.

     Потом изувеченную до неузнаваемости рабыню, порой, еще живую, выволакивали из дома и отвозили на городскую свалку, где сбрасывали в водоотводный канал, заполненный нечистотами, собираемыми со всей городской канализации. Даже, если девушка еще дышала, шансов остаться в живых у неё уже не было. На окровавленное и изломанное тело набрасывались полчища насекомых и приканчивали бедняжку.

     Командор Норт не раз поднимал вопрос на совете городской управы о недостойном поведении графа, но трусливые и тщеславные чиновники даже не пытались прекратить эти издевательства. И снова из окон дворца наместника слышались стоны и раздавался свист хлыстов.

     К этому месту сейчас и спешили два офицера, стуком копыт разгоняя бездомных собак и кошек. Свернув в узкий проулок, чтобы сократить путь, они неожиданно остановились. Путь им преградила женщина, одетая в черное платье и черную шляпку с длинным шлейфом.

     — Куда едем? — игривым голосом спросила Лилиана, — Ночная прогулка?

     — Нам некогда, Лили, — нервно выговорил Крис, — А ты что здесь делаешь?

     — Я навещала смертницу, — женщина подъехала ...  

     к командору, легким кивком поприветствовав лейтенанта Кроу.

     — Зачем? — изумился Крис, — Хотела насладиться её положением?

     — Я говорила с ней, — Лилиана посмотрела на Норта сочувственно, — Я ей всё объяснила.

     — Что именно? — издевательским тоном спросил командор.

     — Всё! — «черная амазонка» натянула поводья, чтобы осадить лошадь, — Я рассказала, что мы с тобой — давние добрые друзья, и только. Что ты безумно любишь эту милую девушку и готов пожертвовать ради неё своей жизнью. Что обязательно спасешь её, потому что кроме неё у тебя никого нет. Я рассказала Дане о твоей первой любви.

     — И что? — раздраженно крикнул Крис.

     — Она меня поняла, — пожала плечами Лили, — И полна надежд. Кстати, там, на площади бродит Вуд. Он ждет тебя. Счастливо!

     Лилиана стегнула лошадь и быстро скрылась в темноте.

     — Разрази меня гром, — пробормотал лейтенант, — Если я что-нибудь понял. Какая любовь?

     — Она всё сделала правильно, — хлопнул парня по плечу Норт, — Поехали!

     Оставив лошадей на углу, они направились к помосту. Работа была уже закончена, и рабочие разошлись. У эшафота прохаживались лишь два охранника, вяло переговариваясь между собой.

     — Норт, друг мой, — окликнул их Вуд, стоявший неподалеку, — Я здесь.

     — Как Вы здесь оказались в такой час? — спросил Кроу.

     — Бессонница, молодой человек, — усмехнулся начальник полиции, — Бессонница.

     — А точнее? — попросил Крис.

     — Извольте, — Джеймс поправил свою шляпу, — Есть шанс из этой акции раздуть скандал и скинуть наместника в море. Обсудим?

     Утро выдалось пасмурным. Небо затянули серые тяжелые тучи. В любую минуту мог начаться дождь. На площади стали собираться люди. Они стояли маленькими группками и обсуждали свои дела, равнодушно поглядывая на эшафот. Часы на главной башне городской ратуши показывали без четверти десять.

     Крис Норт и Джеймс Вуд устроились в узкои проулке, примыкавшем к площади со стороны тяжелых ворот, из которых вскоре должны были вывести приговоренную к смерти рабыню. Это место посоветовал занять начальник полиции, чтобы горожане сразу не заметили их присутствия. И Дана не смогла бы увидеть командора раньше времени.

     — Закатит истерику, — объяснил Вуд, — Может провалить всё дело.

     Крис знал, что Дана — девушка смелая и никакой истерики не будет. Кроме того, это место, где они сейчас находились, не было видно с балкона ратуши, на котором уже уселись глава города и наместник со своим сынком. С тех пор, как капитан Бритс списал этого горе-моряка на берег, Теренс всё время следовал за отцом.

     — А где госпожа Лилиана? — вдруг спросил Вуд.

     — Её здесь только не хватало! — пробурчал командор.

     — Не знаю, не знаю, — покачал головой полицейский, — могла бы внести разнообразие в наш спектакль.

     Крадучись, к ним подошел маленький человек в строгом длинном сюртуке и что-то шепнул Вуду на ухо. Тот удовлетворенно кивнул, и маленький человек исчез так же незаметно, как и появился.

     — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Крис.

     — Всё идет, как требуется, — успокоил его Джеймс.

     Они постояли еще немного.

     — Крис! — полицейский тронул друга за руку, — А что Вы собираетесь делать потом? Ну, освободите вы свою рабыню, вывезете из города. А дальше? Ведь Вы и она окажетесь вне закона.

     — Это уже не важно, — ответил Норт, — Пусть ловят, если им так хочется. Я на поклон ни к кому не пойду.

     — Ну-да, ну-да, — покачал головой Вуд, — Я тоже так подумал.

     Часы пробили десять раз. Ворота со скрипом открылись, и из них вышла группа барабанщиков и встала в две шеренги, образовав широкий коридор до помоста. Раздался звон цепей, и из темного проема вышла целая процессия. Во главе этой скорбной группы шел высокий мускулистый палач в красном колпаке с прорезями для глаз. Следом за ним два охранника тюрьмы вели на поводке маленькую темнокожую девушку. Никакой одежды на ней не было. Ноги её были закованы в тяжелые кандалы, позволявшие делать короткие шажки. Руки были заведены назад и скованы грубым железным обручем. Шею охватывал широкий кожаный ошейник, от которого тянулись две цепочки к рукам охранников.

     Барабанщики начали отбивать дробный ритм. Процессия направилась к эшафоту. Дана шла медленно, но охранники её не подгоняли. Палач остановился перед лестницей и обернулся на приговоренную. Рабыня подняла на него глаза и вдруг улыбнулась. По толпе пробежал гул. Горожане переглядывались и пожимали плечами. Им было не понять, что эта хрупкая черноглазая девочка не боялась умереть. В этой казни она видела лишь избавление от рабства. Скоро, совсем скоро она станет свободной, и никто не сможет назвать её презренной рабыней.

     На помост, кряхтя, взобрался человек с большим свитком в руках. Подняв вверх руку и дождавшись тишины, он театрально развернул пергамент и тонким петушиным голосом начал читать:

     — Уважаемые дамы и господа! Граждане города! Слушайте приговор! Сейчас состоится казнь рабыни!

     Он сделал небольшую паузу, обведя глазами всех присутствующих.

     — Эта ничтожная рабыня...

     — Пора, — тихо сказал Крис и скрылся в толпе.

     Вуд дал знак своим людям приготовиться. Спектакль начался.

     — ... Тем самым покусившись на жизнь одного из самых уважаемых людей нашего города. Рассмотрев...

     Лейтенант Кроу поднял руку. С четырех сторон на площадь парадным строем вошла рота гвардейцев.

     — ... Приговаривается к смертной казни через насаживание на кол! Приговор привести в исполнение!

     Палач удивительно легко вскочил на эшафот и протянул руку, чтобы помочь осужденной взойти на помост. В это время гвардейцы выстроились вокруг эшафота, образовав вокруг него тройное кольцо. По команде лейтенанта они разом вытащили из-под плащей мушкеты и направили их на толпу.

     Горожане восприняли этот маневр вполне дружелюбно. Так делалось почти всегда. Ведь среди публики могли находиться люди, желавшие освободить приговоренного к смерти.

     Палач уже протянул руку, чтобы подхватить рабыню и усадить на торчавший, как дьявольская стрела, кол.

     — Стойте! — раздался чей-то зычный голос.

     Толпа заволновалась, а из переулка на площадь въехал верхом на своем коне командор Кристофер Норт. Он был одет в парадный мундир и широкополую шляпу с богатым пышным плюмажем. К всеобщему удивлению, гвардейцы, отсалютовав, пропустили командора к помосту.

     Кинув поводья одному из солдат, он спрыгнул на свежеструганные доски эшафота и бесцеремонно оттолкнул палача в сторону.

     — Господин Норт! — послышался скрипучий голос наместника, — Как Вас понимать? Это нарушение закона! Я...

     Договорить ему не дали. Люди Вуда схватили его и Теренса под руки и утащили с балкона. Мэр города нервно озирался по сторонам, но никому не было дела до этого тщедушного человечка.

     — Казнь отменяется! — произнес командор, — Этой девушке даруется жизнь и свобода! Кузнеца сюда! Живо!

     Сказав это, Крис вынул из-за пазухи блестящий ошейник, который носила его рабыня, и, размахнувшись, швырнул его в сторону балкона ратуши. Толпа загудела и заколыхалась, но гвардейцы вновь сомкнули ряды, закрыв проход.

     На площади появился коренастый мужчина в сопровождении высокого парня, его сына. Взобравшись на помост, они вынули из большого деревянного ящика инструменты и начали сбивать оковы с ног и рук девушки. Работали они быстро, но аккуратно, и очень скоро, железо было снято. Крис сам расстегнул на шее Даны кожаный ошейник и отбросил его в сторону.

     — Ну, вот и всё, — он привлек девушку к себе, — Лейтенант! Не одолжите ли Вы мне свой плащ?

     — Конечно, — Кроу дернул за тесемки и кинул накидку Норту.

     — Я знала, хозяин, что ты меня спасешь, — сквозь слезы прошептала Дана, кутаясь в плаще.

     — Не называй меня больше своим хозяином, — попросил командор, — Ты свободна.

     Крис прыгнул в седло и усадил девушку рядом с собой. В это время на площадь въехал богатый экипаж и остановился перед ратушей. Из открывшейся дверцы вышел пожилой сухощавый человек в мундире генерала королевской гвардии. Он медленно поднялся на помост и бросил презрительный взгляд на палача. Тот посчитал самым верным покинуть площадь.

     Подняв вверх руку, человек сказал:

     — Сенатом по требованию Её Величества направлена комиссия, имеющая целью установить степень вины наместника графа Юджина Биллуотера и препроводить оного ко двору для дачи объяснений. Кроме этого, комиссии поручено разобраться в поведении Теренса Биллуотера и вынести соответствующее решение о мере наказания.

     В это время из ворот ратуши полицейские вывели графа и его сына. Слыша всю речь пожилого генерала, эти изверги даже не сопротивлялись, а шли, низко опустив головы. Увидев их, толпа притихла.

     — Что же касается комндора Кристофера Норта, — продолжал посланник, — То Высшим военным советом ему присвоен чин полковника. Поздравляю Вас, господин Норт. Ваши действия я считаю законными и оправданными. Так что продолжайте служить Королеве с тем же усердием. А Вас, юная госпожа, я хочу поздравить с новым рождением и вручить награду за помощь в поимке жестокого пирата Эмммануэля Гулла.

     Подойдя к лошади Норта, он протянул девушке маленькую коробочку. Дана мягко улыбнулась и приняла награду. Крис коротко козырнул посланнику и медленно уехал с площади.

     — Дана, — Крис шепнул на ухо девушке, когда они оказались на тихой безлюдной улочке, — Прости меня. Я...

     — Не надо, милый, — девушка подняла на него глаза, — Госпожа Лилиана мне всё рассказала. Это я во всем виновата. И я хочу попросить тебя.

     — Всё, что захочешь, — с готовностью ответил Норт.

     — Давай забудем об этом. А я даю тебе слово никогда не ревновать. Видишь, как всё вышло?

     — Уже забыл, — кивнул головой полковник.

     — А кто теперь будет готовить тебе еду, стирать, убираться в доме?

     — А мы наймем себе трудолюбивую служанку, — предложил Норт.

     — Нет, мой милый полковник, — Дана притворно надула губки, — Я больше не впущу в дом ни одну женщину. Я сама буду заботиться о тебе. Ведь лучше меня этого не сделает никто.

     Крис крепко обнял Дану за плечи и поцеловал в губы. Девушка не возражала, ведь теперь она была свободной и вольна сама решать, что делать и как себя вести.

     Вскоре был издан указ об отмене рабства, и Кристофер Норт и Дана поженились. При бракосочетании невесте было присвоено имя Даниэллы Норт. Через год у них родились двое близнецов: смуглый мальчик, которого они назвали в честь отца Криса, и белокожая девочка, получившая имя старшей сестры Даны.

     Они прожили долгую счастливую жизнь. Даниэлла пережила своего мужа всего на пару лет и была похоронена на том же кладбище рядом с могилой Криса. Бенджамен Норт-младший пошел по стопам отца, а Мара занялась благотворительностью и открыла в городе лечебницу для бедных. Госпожа Лилиана помогала ей, как могла, передавая свой опыт целительства.

     Лейтенант Кроу принял из рук Норта командование военно-морскими и сухопутными силами. О судьбе других персонажей этой истории, увы, ничего не известно.

     Пишите мне