До пяти лет я жил с матерью в женской общаге. Почему так случилось и что у них с отцом не заладилось — это для меня тайна, покрытая мраком, и по сей день. Мать никогда не развивала эту тему. Потом у матери появился мужчина и в результате этой связи родилась моя сестрёнка. Мы переехали в нему в частный дом, в Ростов НД. Я не очень хорошо его воспринимал (мне не нравились их отношения с матерью), но сейчас о нём нельзя плохо. Он погиб на охоте пару лет спустя. Больше, после этого, я никого рядом с мамой не видел. Итак, мы остались втроём: мама, я и сестра. Кроме того, к нам часто заходила его мать с дочерью. Первая хотела увидеть внучку, вторая — племяшку, поскольку моя сестра, в отличие от меня, была для них прямой родственницей. Это — предыстория. Почему я это пишу?... Не спрашивай меня — мне нечего ответить! Наверно потому, что во мне щас сидит 0, 5 «Беленькой», потому, что приходила и тока-что ушла сестра, и мы с ней много и долго говорили (она — под винцо, я — под водочку) о жизни, вспоминали яркие и интересные моменты (Мммммм, ещё какие «интересные»!). Она ушла, а я продолжал ещё копаться в своём прошлом. Вдруг я до мельчайших деталей и во всех подробностях вспомнил такое, что не удержался, сел за комп и пишу щас всё это! Действительно «вдруг» потому, что...

     ... То, о чём я хочу рассказать случилось 10 с лишком лет тому... 10 лет... А я всё помню, как будто это было вчера! Мне тогда было 22 года. Матери, соответственно — 44. Я только-только защитил диплом и планы у меня были громадные. Я хотел уехать на Север (я там родился). Хотел поехать туда работать, о чём и сообщил со всей юношеской прямолинейностью матери и сестре. Они поохали, посетовали на долю свою женскую, но запрещать мне никто не стал. Я взял билеты и мысленно уже был в дороге. В тот раз, в конце мае 2001-го (26-го! Я навсегда запомнил эту дату!), мы, вдвоём с матерью, поехали на дачу. Всю осень, зиму и, практически, всю весну мы там не появлялись, поэтому работы скопилось достаточно: грядочки, там, заборчики всякие. Тут вскопать, там подкрасить... Это было нужно сделать, тем более, что скоро мать лишиться моей помощи. Работали целый день, а вечером, почистив пёрышки и переодевшись, мы сели за стол. Мать, как сейчас помню, приготовила тогда вкуснейший плов и пирог с рыбой. Ммм... Тёплый плов, горячий — с пылу с жару — пирог и ледяной, из погреба, смородиновый сок... Мы ели, разговаривали о том, о сём. В основном, конечно, о том, что меня ждёт на чужбине.

      — На родине, мама, на Родине!

     Я улыбался, а мать заметно загрустила.

      — Ну да, — тихо сказала она, — природу не обманешь. Тянет туда, где родился. А как же мы останемся тут одни?

      — Мам, ну не надо так! Быт у нас налажен, Ирка в универ поступила уже. А я вам денюжку буду оттуда слать каждый месяц, как зарплату. Только бы удачно устроится!

     Я взял стакан, наполовину наполненный розовым, душистым напитком, и протянул его матери. Она приняла этот тост и чокнулась со мной своим недопитым чаем. Говорили мы долго: об их будущей жизни, о моей, обо мне, о ней, об Ирке. Плавно разговор перешёл в плоскость личных отношений... Пару раз мать задавала мне неудобные вопросы и пару раз я выходил курить, чем вызывал её недовольство — ей это очень не нравилось. Я возвращался. Мы пили уже по третьей чашке чая. Снова говорили тихо и грустно. Вспоминали. Она плакала. Я обнимал её.

     Когда я пошёл в свою комнату, было уже за полночь. Я поднялся на второй этаж, разделся, оставшись в трусах и в футболке, и ещё раз покурил в окно. В конце мая в Ростове уже довольно тепло и я всегда сплю так — в футболке, но без одеяла. Лишь кидаю лёгкую простыню в ноги на случай, если лапки к утру подмёрзнут. Уснул я очень быстро: когда я ложился, то знал, что мать сейчас начнёт убирать на кухне и будет звенеть посуда, и я приготовился послушать это некоторое время. Но было тихо. Даже странно: мать никогда не ложилась спать, если кухня не убрана! Прошла минута, вторая, пятая, десятая — было тихо. Половицы не скрипели, значит, она всё ещё сидела на кухне. Я прислушивался ещё некоторое время и незаметно уснул.

     Проснулся я оттого, что что-то необычное происходило с моим членом. Хотя, это щас я знаю, в чём причина, а тогда сон, просто, медленно стал отлетать. Не резко, очень-очень плавно стало приходить осознание: где я; что я делал; сколько времени и что происходит? Где я... Что я... Это понятно! Я на даче и я сплю. Время... Судя по луне, повисшей в левом верхнем углу окна, щас часа три ночи или около того. Пока я осознавал это, с членом происходило что-то приятное. И это «приятное» не прекращалось... Я сосредоточился на этих ощущениях и единственное, что они мне напоминали — это тёплые губы и мягкий язык. Но как??? Дома никого не было! Я говорю «никого», потому что никогда не смотрел на мать, как на женщину. Я смотрел на сестру, каюсь, но об этом не здесь и не сейчас! Но факт остаётся фактом: я чувствую, как что-то — и я просто уверен, что это язык — касается моего члена... Я чувствую, как он гуляет по головке, по её основанию, как он касается ствола и скользит по нему снизу вверх... И я чувствую, что мой член стоит и пульсирует... Вот! Губы сомкнулись на головке и она, начавшая было холодеть от испарений слюны, словно оказалась в горячей печке... Мой член во рту и я это знаю! Но у кого? У матери??? Быть этого не может!!!...

     Всё это я ощущал, лёжа с закрытыми глазами. Но я не спал уже давно. Я уже не сомневался, что это мать, но поверить в это не мог ну ни как! Я лежал на спине. Моя голова была повёрнута в сторону и чуть вверх и тогда я ме-е-е-е-е-е-едленно-медленно, чтобы не шелестела наволочка, стал сначала опускать её, а потом так же медленно поворачивать... Тогда я приоткрыл глаза. Это было не сложно: я чувствовал свой член у неё во рту и она просто не могла увидеть моих глаз. Да, это была... моя мать! Голова её медленно, но с постоянными ритмом опускалась и поднималась... Она была в том же халате, в каком сидела за столом. Он был не развязан, что дало мне повод думать, что она это делает не с целью самоудовлетворения. Я уже знал, что такое минет, однако такого нежного языка и таких умелых движений я не испытывал до этого никогда! Она то легко касалась члена языком, то неглубоко брала в ротик головку, посасывала её и язычком ласкала дырочку... То брала член в рот полностью, опускаясь на нём так, что я чувствовал её нос на своём лобке, а кончиком чувствовал её горло... У меня затекла шея и хотелось немного поменять положение, но я понимал, что если сделать резкое движение, то всё это прекратится вмиг. А я не хотел этого — ох, как не хотел! Её нежные губы, теплый влажный язычок, жаркий ротик... В комнате больше не было матери и сына! Была красивая, сексуальная и умелая женщина, желающая сделать приятное своему мужчине! Почему она пожелала это сделать — загадка... Хотя, впоследствии мать понемногу рассказывала мне, что же на неё нашло...

     Она сосала нежно и настойчиво... Сколько же она сосёт? Я не сплю уже минут 7—10, а когда она начала я не знал... Я чувствовал, что если так будет продолжаться ещё пару минут, то я кончу и я решился на сумасшедший поступок! Я осторожно приподнял правую руку, лежащую вдоль тела, и... положил ей на затылок! Она дёрнулась, как от удара электрическим током и попыталась сняться с моего члена, но я держал её голову и не давал ей отстраниться... Другой рукой я взял её запястье, чтобы она не помогла себе... Она вырывалась, но я держал... Борьба продолжалась с полминуты и, наконец, она, перестав сопротивляться, застыла, не двигаясь с членом во рту... С полминуты мы молчали. Моя рука всё ещё была на её голове, но я уже не давил на неё, а тихо перебирал её волосы...

      — Мамочка, мне так хорошо, — наконец прошептал я. — Не останавливайся! Всё уже случилось и завтра мы подумаем, что нам делать и как дальше нам жить, а ...

 

     сейчас... Продолжай, мам...

     Она ничего не делала и хранила молчание.

      — Мама, ты же понимаешь, что я не смогу жить, если мы не закончим начатое... Мы, мама... Я не сплю уже десять минут, поэтому тоже ответственен за это... За то, что позволил это тебе... Я не усну, мам, ни сегодня, ни завтра, да и никогда уже, наверное... И завтра мы не сможем говорить... ты будешь винить себя, я буду хотеть того, чего не случилось... но это будет уже невозможно: другой день, другие мысли... Это будет преследовать меня всю жизнь и приведёт к краху, мама... к краху нашей семьи... Или же завтра мы вместе решим, что нам приснился одинаковый сон... Пообещаем друг другу, что не будем вспоминать о нём и будем жить дальше... (специально для sexytales.ru— секситейлз.ру) Я тебя не виню, мам! Всё, что ты делала когда-либо, всегда было продиктовано логикой и имело основание. И если щас я её не вижу — это не значит, что её нет... Не бойся, мам — у нас всё будет хорошо... Важно только, чтобы не осталось недосказанного — тогда говорить и что-то решать будет много легче... Ты же сама меня учила этому, мам... Не бойся... Мы никогда не потеряем друг друга...

     Я понимал, что у неё в голове сейчас бушует буря. И я говорил. Говорил много, полушёпотом, чтобы она по моим словам, по моей интонации поняла, что ничего трагичного в нашей семье не случится из-за этого. Говорил, как я люблю их. Что она да Иришка — это всё, что у меня есть, и ничто на свете нас не разлучит. «Главное — не замолчать!» — думал я. И снова говорил... Она молчала, но я почувствовал, как её язычок лизнул головку. И она тоже знала, что я ощутил это!

      — Да, мам... Молодец... Ты всё поняла... Ещё... пожалуйста.

     Её язык начал двигаться смелее, лаская её по кругу... Я опустил свою руку с её головы на щёку, погладил её... Она снова ритмично двигала головой на члене: погружала его в свой ротик глубоко, уже не боясь разбудить меня... Рукой она гладила и сжимала мои яички. Я гладил её шею, плечо и просунул руку глубоко в разрез её халата — она была в лифчике! Размер у неё, наверно, 2+ и её грудь полностью легла в мою ладонь. Я несильно сжал её через ткань лифа и мама мгновенно остановилась... Она замерла, прислушиваясь, видимо, к своим ощущениям и взвешивая, как в детской сказке, что такое «хорошо» и что такое «плохо»...

      — Мамочка... Да... ещё... ммм... Как хорошо, мам... Прекрасно... не останавливайся, мам... да.

     Не знаю: мои слова или мысль о том, что всё равно всё уже сделано и завтра всё равно нужно будет искать выход, не позволили ей выпустить изо рта мой член... Её голова снова стала ритмично двигаться, губы — засасывать головку, язык — облизывать её и ствол... Я тоже смело сжимал и гладил её грудь... И если судить по её всё более размашистым движениям, её это тоже заводило! Я снял халат с её плеч и помог ей освободить руки... Она сосала уже совсем яростно, дрочила его себе в ротик, играя с головкой язычком... Я без труда мог стянуть с неё лиф с плеч вниз, но... Мне захотелось тогда подчинить её себе! Я гладил её груди через кружевную ткань:

      — Сними его, мам.

     Ни на секунду не останавливаясь, она завела руки за спину. Щёлкнул замочек. Она повела плечами и лифчик упал вниз. Я тут же взял обе её груди в свои ладони и стал из сжимать. Мама глубоко задышала. Я продолжал сжимать их и гладить. Я смочил слюной свои пальцы и стал ласкать ими её соски: круговыми движениями, слегка пощипывая... Когда пальцы высыхали, я снова смачивал их и продолжал играть с сосочками... Мать выпустила мой член изо рта и, надрачивая его рукой, несколько раз глубоко вздохнула. Глаза её были закрыты!"Боже мой!... Ей нравится!» — подумал я и от этой мысли чуть не кончил ей в руку.

     Она снова взяла ротиком мой член и стала быстро-быстро двигаться на нём головой... Дрочила его себе в рот, гладила яички, вылизывала ствол...

      — Мам. Я хочу большего, мммм, мам

     Она выпустила мой член и, гладя его рукой вверх-вниз, посмотрела на меня.

      — Чего?

      — Тебя, мам. Твою киску.

      — Нет!

      — Мам, ну пожалуйста, ммм. Мам, не убивай меня. Я хочу тебя...

      — Нет!

     Она накрыла ротиком мой член и слизала язычком все мои возражения... Она сосала быстро, глубоко... Ещё... Ещё быстрее... Дрочила его себе на лицо и, прикрыв глаза, гладила им себя по губам, по щекам...

      — Мама... Мммммммм... Мам!... ааааааа... кончаю, мам...

      — Ммм, — промычала она, не прекращая работать языком и губами.

      — Подожди!... я щас кончууууу... подожди, мам!

     Я попытался отстранить её голову от себя, но она сопротивлялась и не выпускала его. На секунду она снялась с члена, чтобы коротко и быстро бросить «Давай!» и в этот же момент струя спермы брызнула ей на щёку. Вторую порцию она поймала ртом, накрыв им мой член и загнав его себе глубоко в горло... Я держал её за волосы — член продолжал сокращаться, выжимая из себя остатки... Мама помогала ему губами, плотно обхватив ими его, и я видел, как она сглатывает... Наступила тишина...

     Я гладил её грудь, успокаиваясь после того, что произошло... Она выпустила мой член изо рта и еле слышно прошептала:

      — Господи, что я натворила?... Что же теперь будет?...

     Она застегнула лифчик, натянула халат на плечи, встала и поправила его.

      — Мам, — позвал я её, — останься, мам!

     Она постояла немного возле постели, подошла к окну и открыла его. Увидела на подоконнике пачку моих сигарет, взяла её и достала оттуда одну. Взяв лежащую рядом зажигалку, она подошла ко мне и протянула мне сигарету. Я машинально взял её. Она чиркнула зажигалкой возле моего лица. Я машинально прикурил.

      — Присядь, мама, — попросил я. — Давай поговорим?

      — Завтра, — бросила она через плечо и, открыв настежь окно, вышла из комнаты.