Вечер пятницы. Из открытого окна, на стеклах которого играют последние лучики уходящего за горизонт солнца, доносится запах цветущей сирени и тянет свежестью после недавнего теплого непродолжительного дождя. Из стремительно темнеющего леска, расположенного на берегу небольшого озера, доносится пение птиц.

     Но настроение совсем не весеннее. Я сижу перед неработающим телевизором в своей маленькой холостяцкой квартире и думаю, как дотянуть оставшиеся полторы недели до получки. В кармане сиротливо похрустывает последний червонец, на подоконнике валяется несколько монеток. Да еще на огромной лоджии выстроился ряд пустых водочных бутылок. Их можно отнести в приемный пункт и получить по 12 копеек за каждую. Два-три рубля наберется.

     Денег едва-едва хватит на еду. А в такой вечер хочется выбраться с друзьями на природу, купаться, жарить шашлык, пить вино, флиртовать с женщинами...

     Тоскливая тишина прерывается нетерпеливым звонком. Кто-то жаждет меня увидеть. Что ж, хоть какое-то развлечение...

     На пороге — моя бывшая жена. Я не видел ее больше года. И теперь с любопытством рассматриваю ее. Боже, сколько новых незнакомых черт! Даже лицо чужое, с незнакомым мне веселым и нагловатым выражением. Короткая, едва прикрывающая трусики юбка, до предела открывающая длинные ножки. Полупрозрачная белая кофточка с тремя кокетливо расстегнутыми пуговицами, через которую просвечивает кружевной лифчик. Через два слоя материи выпирают крупные горошины сосков. Вокруг тридцатилетней женщины витает аромат дефицитной «Шанели».

     Такой я ее никогда не видел. И не удивительно: в советские времена так одевались лишь девочки из младших классов школы да немногие женщины, которых тогда именовали «звездами на утреннем небе».

     — Наверное, пришла за деньгами, — тоскливо думаю я.

     У нас — двое детей, мальчишек, с которыми я встречаюсь два-три раза в месяц. Алименты аккуратно начисляет бухгалтерия, но раньше Людмила периодически забегала ко мне за деньгами: одежда и обувь на наших сорванцах горели как на огне, а еще они просили коньки, велосипеды, новые игрушки. Обычно я старался дать не меньше 20—25 рублей. Но в последнее время я отвык от ее неожиданных визитов и был не готов к ее появлению.

     Она непринужденно улыбнулась.

     — Привет! Не прогонишь? — Людмила шагнула через порог. — Мальчишки на даче. За последнее время подросли, вытянулись — пришлось покупать им все новое: футболки, шорты, плавки, кроссовки.

     Я промолчал — неужели придется отдать ей последний червонец? Неудобно отделываться такой суммой...

     — Проходи, конечно, — я растерянно суетился, провожая ее в комнату.

     — Да, совсем забыла. Держи, — она протянула тяжелый целлофановый пакет, на котором была изображена Эйфелева башня и синела надпись: «Paris». Такие пакеты только начинали входить в моду и служили до тех пор, пока не приходили в негодность.

     — А что здесь? — спросил я.

     — Неси на кухню, — с легкой усмешкой ответила она.

     То, что она принесла, изумило меня до крайности: бутылка «Посольской водки», две банки дефицитного импортного пива, сыр, копченая колбаса, нарезки ветчины и буженины. Да еще и дорогие даже по тем временам красная и черная икра. Такие продукты продавались только в Москве. В основном, в знаменитой «Березке». В обычных гастрономах и продуктовых они, если и появлялись, то исчезали еще до того, как могли попасть на прилавки.

     — Люд, откуда?

     — А тебе не все равно?! — она снова улыбнулась. Холодно и отстраненно.

     Дальше произошло то, что просто не могло не произойти. Где-то часа через полтора-два я, отдыхая от безудержного секса, курил в постели и время от времени целовал соблазнительную родинку рядом с соском на правой груди Людмилы. Тут-то и раздался телефонный звонок: как чудесно, что телефон не зазвонил раньше!

     Звонил Володька, с которым мы вместе работали. Он где-то пил с друзьями, а потом, когда в 23 часа дружно закрылись все кафе и рестораны, купил водку у таксистов и теперь жаждал найти место, где можно было продолжить вечер.

     Людмила, которая знала его прежде не только как моего знакомого, но и, кажется, как мужчину, против появления новых гостей не возражала. Но, забрав у меня трубку, поинтересовалось у Володи: «А сколько вас человек?» Оказалось, что, кроме него, еще двое. Тогда она предложила заглянуть к ее однокласснице Лоре, которая рано выскочила замуж, родила дочку, а потом развелась и с тех пор почти 10 лет жила одна. Люда попросила привезти и ее.

     Ребята приехали минут через 40. Одни. Оказалось, что Лора с подругами собирались отмечать какое-то событие за городом. Хотели позвать и Людмилу, но не смогли ее найти. Поэтому они приедут чуть позже всей своей чудесной женской компанией.

     С Володей «продолжать банкет» приехали Юра и Андрей, которых мы раньше никогда не видели. Юрий носил, усы и щегольскую бородку. Он оказался военным летчиком, который был вынужден уйти из авиации, а вскоре и из армии из-за начавшего слабеть зрения. Он носил усы и бородку, был высок и худощав. И носил очки, которые делали его похожим на Чехова. Словом, представлял тот тип мужчин, что очень нравился Людмиле.

     Его одноклассник Андрей был его полной противоположностью — невысок, коренаст, накачен и хорошо побрит. И, к тому же, имел похожие на колесо ноги. Такой, как я подумал, вряд ли мог ее заинтересовать. Но, как не странно, ошибся.

     Обеденного стола у меня не было — его заменили принесенные из кухни табуретки. Ребята сели на диван, а я — напротив них, на единственный стул. С третьей стороны импровизированного квадрата стола поставили настольную лампу, свет который был направлен в ту сторону, куда для Людмилы подвинули глубокое кресло. Она села на него со всей грациозностью, на которую была способна, одернула высоко поднявшуюся боку и положила на нее руку. А когда убрала ее, чтобы взять рюмку, я онемел: там, где все жаждали увидеть дамские трусики, матово поблескивала кожа гладко выбритого лобка! Но видно было не только его!

     Заметив направленные на ее ноги взгляды, она не смутилась. Кстати, лифчика на ней тоже не было: через прозрачную и подсвеченную лампой ткань во всех подробностях видна была ее грудь. Людмила кокетливо улыбнулась, похотливо блеснула вдруг масляно увлажнившимися глаза и спросила:

     — Ну как я вам?

     — Вы божественны! — откликнулся Андрей.

     — Ой, мальчики, давайте «на ты»! — Людмила просто сияла от удовольствия, которое доставляла ей взятая на себя роль потаскушки, и лишь изредка поглядывая на меня. Словно спрашивала: «Не ожидал?!»

     Конечно, не ожидал. Пока мы жили вместе, она и близко не позволяла ничего подобного. А в постели предпочитала «миссионерскую позу», не азрешала входить в нее через отверстие в попе, а если и брала в рот член, то ее неизменно тошнило, и она ограничивалась короткими поцелуями.

     Закуска кончилась. Людмила захлопотала на кухне, готовя популярные по причине своей доступности и простоте приготовления макароны и яичницу. Андрей вызвался помочь моей бывшей жене, и они уединились на кухне.

     А мы решили пропустить еще по одной. Не успели мы опустошить рюмки, как из кухни раздался страшный грохот. Мы бросились на шум и увидели поразившую, думаю, не только меня, картину. Яичница отчаянно дымила и громко шипела на сковородке, макароны опавшими членами свешивались из кастрюли с кипящей водой. Лицом к двери на перевернутой табуретке лежала совершенно голая Людмила. Сзади, с торчащим из расстегнутой ширинки членом, стоял растерянный Андрей. Женщина зло ухмыльнулась и выпалила:

     — Ну, что встали? Пошли вон!

     Вскоре из кухни раздались ее стоны, спустя какое-то время хлопнула дверь ванной, а еще через несколько минут в комнате появились Юрий со сковородкой с яичницей в одной руке и с тарелкой, в которой лежали обильно смазанные маргарином макароны, — в другой. Следом за ним в комнату лебединой походкой вошла ничуть не смущенная Людмила, которая в эту ночь, похоже, решила удивить всех, кто ее видел.

     Когда мы окончательно захмелели, голос неожиданно подал Володя:

     — А не сыграть ли нам в бутылочку?

     — Ничего себе, — подумал я, — здесь одна Людмила, и если она согласится, то скоро все начнут целовать ее взасос и мять большую и тяжелую грудь. А ее только что трахнули, и поэтому меня и без того распирает от ревности!

     Но, во-первых, она мне уже не жена. А, во-вторых, когда я слышал ее стоны за стеной и потом, когда все безотрывно смотрели на ту часть ее тела, которую женщины обычно прячут под юбкой и трусиками, я впервые почувствовал что-то не совсем понятное, но имеющее мало общего с ревностью. Честно говоря, хотя я не ожидал от себя ничего подобного, возбудился и испытал ни с чем несравнимое удовольствие оттого, что она вызывает такой интерес у собравшихся мужчин. Смесь этих чувств была одновременно горька и сладка.

     Словом, подруги Людмила сильно задерживались, а мы вертели бутылочку. Сначала тот, на кого указывало горлышко остановившейся бутылки, как я и представлял себе, мучительно долго целовал мою бывшую жену в губы. И она страстно отвечала ему! Затем кто-то робко заикнулся о поцелуях в грудь. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Она согласилась и на это! И вот уже Юрий, щекоча кожу бородой и усами, влажно засасывал сосок Людмилы, затем его сменил Володя. Когда дошла очередь до Андрея и до меня (Юрий к тому времени успел раза три облобызать грудь), Володя предложил изменить правила игры: «Давайте поиграем на желания!»

     И она опять согласилась! Желания мужчин нетрудно себе представить: вскоре Людмила сняла с себя и без того ничего не скрывавшие кофточку и юбку. А, затем развела ноги и положила их на подлокотники кресла, открыв для всеобщего обозрения то, что влекло каждого из нас. Мой член рванулся из брюк, трусы до предела пропитались влагой, а спереди на штанах появилось темное пятно. Меня бросало то в жар, то в холод. Судя по всему, остальные мучились не меньше меня.

     О желаниях моей бывшей жены наверняка догадались все, кто дочитал мой рассказ до этого места. До того, как кресло под ней напомнило тех своих собратьев, что ставят в гинекологических кабинетах, Андрей и Володя старательно вылизали все, что располагается у Людмилы между ног.

     — Мальчики, а вы знает что такое «самолет»? — явно потерявшая всякий стыд женщина захихикала.

     Ответа на ее вопрос не знал никто из нас.

     Голая Людмила встала из кресла:

     — Володя, иди сюда, — наш старый знакомый встал перед ней. — Будешь пропеллером! Андрей, встань сзади. Ты — киль. А вы, Саша и Юра, по бокам! Вы — крылья. А я ваш пламенный мотор!

     Моя бывшая супруга, взяла в руки наши члены, наклонилась и отважно взяла в рот нервно подрагивающий «стержень» Володи. Андрей без подсказки вставил свой гордо поднявшийся, словно флаг на мачте корабля, член в ее интимное отверстие, ставшее, когда она наклонилась, доступным сзади. Неужели это моя скромная, нежная и брезгливая до тошноты Людочка?!

     Когда Володя задергался, бурно кончая ей в рот, она сглотнула, аккуратно облизала его член и яички, и скомандовала: «Меняйтесь по часовой стрелке!»

     После того, как я вернулся на свое первоначальное место слева от бывшей супруги (к тому времени мой член побывал у нее во рту и в «щелке»), и она, гладя мой член невесть когда ставшей опытной рукой, заставила меня кончить едва ли не сотый раз за ночь, Людмила разогнулась и убежала в ванну. Оттуда она вернулась полностью одетая. Причем трусики и лифчик вернулись на свое место. К тому времени, когда под окном раздался шум подъехавшего такси, мы минут двадцать сидели за столом и мирно беседовали.

     Светало. В окно, в стеклах которого отражались первые рассветные лучи, доносилось пение птиц. Пахло сиренью. Но мне хотелось спать: отяжелевшая голова и измученное тело жаждали ухода гостей.

     (Продолжение следует)