Был яркий теплый день. На моих часах обозначился полдень. Я вышел из парикмахерской, где полненькая блондиночка, крепко прижимая мою голову к своей аппетитной груди не менее четвертого размера, варганила мне по моему же тупому запросу старомодную «польку». Недалеко от здания парикмахерской, у витрины, стояла высокая, худосочная девица, лет семнадцати, которая делала вид, что разглядывает фотографии. Яркие, слегка приоткрытые губы «вампира», обнажали ряд ровных, белого цвета зубов. Большие, голубые глаза, со слегка подсиненными веками, тут же «стрельнули» в мою сторону. Я остановился недалеко от нее и сделал вид, что тоже интересуюсь модными прическами, фотографиями которых была заполнена витрина.

      — Вам ничего не нужно? — тихо, но внятно произнесла девица, озираясь по сторонам.
 — А что ты можешь?
 — Все...
 — За сколько?
 — Двести, если дадите. Уверяю вас, что не пожалеете. Я умею ублажать мужчин...
 — Не сомневаюсь в этом...
 — Хотите сказать, «что птицу видно по полету», — тихо сказала она, смерив мою фигуру оценивающим взглядом.
 — Не только сказать, но и на практике проверить способности «птицы», — поддакнул я.
 — Тогда пошли...
 — Далеко?
 — Не очень. Вон в тот туалет с буквой «М», — предложила она.
 — Неужели я похож на бомжа, чтобы шастать по грязным туалетам? У меня своя квартира есть...
 — Резонно. На бомжа вы явно не похожи... Ведите, мой господин, — улыбнулась она, ловко подхватив меня под локоть.
Помня, что у холостяка, как правило, в домашнем холодильнике на полках нуль, пригласил ее пообедать в кафе. Она с радостью согласилась, так как была голодна.
 — Только за ваш счет, шеф! Я, как видите, на мели... , — развела она руки в стороны.
 — Нет проблем. Кстати, у тебя за душой, кроме древней профессии, еще что-нибудь есть?
 — Конечно. Я же современная девушка. Мне уже двадцать. Третий курс университета закончила...
 — А выглядишь еще совсем девчонкой...
 — Спасибо. Но это меня и подводит. На кафедре профессура смотрит на меня с сожалением, а уличная клиентура с опаской. Кому охота связываться с малолеткой...
 — А где живешь?
 — Тут недалеко. Снимаю у одной пенсионерки койку на кухне...

     ... Вика уплетала за обе щеки сочные чебуреки, запивая их марочным «Алиготе». Ее история, которую она мне рассказала, была типичной для многих девушек, приехавших из провинции в большой город. Сейчас, к сожалению, получить высшее образование, стало весьма накладным, что вынуждает девушек подрабатывать, зачастую таким путем, на который встала сексапильная Вика. Разглядев ее более внимательно, мне стало жаль девушку, так дешево растрачивающей свои женские прелести. Ведь из этой стройной, высокой, худенькой девчонки с заметным интеллектом могла бы получиться неплохая жена для любого молодого бизнесмена нашего города. Она была не только хорошо сложена, но и довольно остроумна, иронична и умна. Но чтобы рекомендовать ее кому-то, не мешало бы проверить ее способности в постели. Моя фирма по продаже недвижимости побочно нелегально занималась отбором кандидаток на рынке невест для солидных, порядочных людей. А спрос на одиноких провинциалок был особенно велик, так как они, как правило, не решались идти замуж с заключением брачного контракта. Кроме собственного согласия, бедным девушкам оговаривать было нечего. Такие кандидатки, к тому же образованные и симпатичные, неплохо конкурировали с дочками людей с тугими кошельками, на которых мы неплохо подрабатывали в теперешние кризисные времена.

     Очутившись в шикарной, современной, пятикомнатной квартире с высокими потолками, отделанной под «Евро» и удивительной красоты мебелью, Вика была тут же сражена. Мой скромный, внешний вид никак не походил на облик богатого человека. Она, видимо, приняла меня за обычного клерка из малого офиса. Поэтому девушка тихо опустилась на мягкое, упругое кресло, оббитое кожей крокодила, и, поведя глазами по дизайну моей залы, спросила:
 — Это музей?
 — Можно и так сказать. Но мне кажется — это дом, в котором я живу...
 — Неплохо живете, богатенький Буратино!...
 — Стараюсь...
Она была так хороша собой, и это детское удивление настолько восхитило меня, что я подошел, наклонился и крепко поцеловал ее в слегка вздрогнувшие губы.
 — Вообще-то, я не целуюсь с кавалерами, но для вас делаю исключение, — погрозила она мне пальчиком, едва переведя дух.
 — Ты мне нравишься, крошка. Тебя сам бог послал мне! — высокопарно сказал я, и тут же поймал себя на мысли, что ее послал мне мой мужской инстинкт, чувствующий на расстоянии легкую бабу.

     В моем большом холодильнике были только коньяк, шампанское и шоколадные конфеты. Пополнение холодильника намечалось на следующее утро с приходом моей дорогой тети Паши, которая осталась одна после одновременной смерти ее мужа и моей матери. Они были любовниками и разбились на его «Вольво», спускаясь в гололед с Ангарского перевала в Крыму. Тетя Паша знала об их шашнях, плакала, но похоронив их, всю свою любовь перенесла на меня, тогдашнего студента загадочного Кембриджа, бабника и болтуна. Когда я превратился в богатого бизнесмена, она, наконец, объявила меня самостоятельным, назначив себя моим дворецким. Я не возражал, так как любил ее, как мать, слушался и не возникал, ибо за любую какую-нибудь провинность тетя Паша могла запросто смазать своей тяжеловесной ладонью по моей, слегка седоватой голове. В мои сорок пять она и жениться мне не разрешала, говоря, что еще не нашла ту девушку, которая была бы достойной выйти замуж за такого «оболтуса». Поэтому, когда я «якорил» Вику, где-то далеко в душе шевельнулась этакая шаловливая мыслишка «а вдруг она понравится тете Паше, и та благословит наш брак». Я в свое время предложил тете Паше жить со мной, но та заупрямилась, сказав, что «такие хоромы не в ее вкусе» и осталась проживать в своей двухкомнатной квартире, где любая вещь напоминала ей о любимом муже.

      — Ты один живешь в этом дворце? — спросила Вика, сделав полукруг рукой с бокалом шампанского.
 — Как видишь, крошка...
 — Родителей нет?
 — Их давно уже нет... Отец сбежал, едва я родился, а мама погибла в автокатастрофе...
 — А кто же ведет все это хозяйство? Стирает, готовит, убирает?...
 — Нанимаю. А руководит ими тетя Паша. Ей уже за шестьдесят, а шустрая, что новобранец за столом...
 — А тебе она кто?
 — Мамина подруга. Когда мама погибла, она стала воспитывать меня. Строгая. Страшно, аж жуть...
 — Значит, мне несдобровать...
 — Это почему же?
 — Выставит в два счета. Такую «птицу» она сразу раскусит по полету...
 — Не переживай. Прорвемся. А пока иди в спальню. Разденься, прими душ и вались в кровать. Я скоро буду.

     ... Когда я, подкрепившись коньяком, голым прильнул к ее теплому телу, в ноздрях защекотал тонкий аромат моих самых дорогих духов.
«А девочка-то не простушка. Сразу усекла, чем окропить себя. Разбирается...», подумал я и положил руку на ее грудь.
 — Ниже, — усмехнулась она и передвинула мою ладонь на пупок.
Я усмехнулся и стал пальцем натирать его.
 — Не там работаешь. Говорю тебе, ниже, ниже...
 — Но там, вроде бы канавка?
 — Дорога в Рай, — поправила она.
 — И можно по ней пойти?
 — Нужно. Кстати, какого роста твой «Молодец»? — погладила она пальчиком моего «Бойца».
 — Среднеевропейский. Восемнадцать сантиметров...
 — Сразу видно, что и он к Европе тянется, несмотря на кризис, — хихикнула она и положила на головку моего «Бойца» точеную ножку.
 — Кстати....

  Ты где работаешь? — полюбопытствовал я.
 — Да, так... Работала до недавних дней у одного Деда Мороза...
 — А сейчас?
 — В свободном полете...
 — А что за плечами?
 — Ты об образовании спрашиваешь?
 — Угадала...
 — Три курса инъяза. Английский и французский в совершенстве, немецкий пока со словарем...
 — Скажите, пожалуйста. Такая образованная и только путана...
 — Я только для тех путана, кто мне понравится. Понятно! — она шаловливо щелкнула пальцем по моему носу.
 — Значит, я тебе нравлюсь?
 — Там, на улице, нравился, а сейчас не очень...
 — Вот те раз! Это почему же?
 — Слишком много вопросов задаешь, а женщине уже давно любви хочется...
 — И как ты предлагаешь, чтобы я любил?
 — Слушайся меня во всем и выполняй все мои команды.
 — Как в армии?
 — Примерно. Сейчас ты расставишь ноги, а я сяду на твоего «Бойца» спиной к тебе. Но чтобы ты лучше видел всю технологию процесса, мы подложим под твою голову вторую подушку.

      — Идет. Только я встану и слегка поверну лампу, чтобы лучше тебя видеть.
После того, как я повернул лампу и направил свет прямо на нее, тут же быстренько улегся на прежнее место. Теперь я видел не только ее шикарную спину, на даже меленькие веснушки на ее плечах.
 — Ты готов? — повернула она свою милую головку, обрамленную соломенного цвета прядью, спадающей на плечо
 — Всегда готов! — отдал ей честь пионерским жестом.

      — Тогда начнем, — отвернулась она, наклонилась к моим ногам, уперлась в них ладошками и медленно, очень медленно стала приподнимать таз. Вот показались ее миленькие, розоватые ягодицы с заманчивой дырочкой между ними, затем знакомый женский бугорок, покрытый почти незаметной растительностью и, наконец, самое заветное, желанное место с припухшими губами.
Это «кино» так возбудило меня, что мой «Боец» уже готов был выпрыгнуть из своего окопа и нырнуть в ее загадочную щель. Но ему это делать не пришлось, так как «щель» скоро сама нашла его и стала медленно погружать в свою глубину. Я видел, как ее маленькая дырочка стала растягиваться в стороны, надеваясь на головку «Бойца». Губки уже облизывали ее полностью, но движение вниз все еще продолжалось, пока «Боец», окончательно утонув, достиг дна. Он хотел было там уютно расположиться, чтобы унять переполняющее его чувство и не «расплакаться» раньше времени, так как «Кайф» только начинался, но это ему не удалось, ибо ягодицы девушки уже медленно поползли вверх. На самом верху губки щелки, тесно сжимающие головку, вдруг соскользнули, и мой «Воин» оказался с непокрытой головой. Но эта пауза продолжалась не более трех-четырех секунд, как губки вновь ухватились за розовую головку члена, и желанная щель снова накрыла «Воина». Такой замедленный темп с нежными прикосновения ее «Киски» доводил меня до крайнего возбуждения, так как я «всеми фибрами своей души» так чувственно ощущал ее нежное тело, как ни у одной из ранее покоренных мною женщин. А когда она в самом верхнем положении, не вынимая члена, делала круговые движения тазом в одну и другую сторону по несколько раз, а затем, словно проваливаясь, резко насаживалась на член до самого конца, замирая внизу, и тут же взлетала вверх, останавливаясь и сжимая мышцами только головку моего «Воина», что было выше всех моих сил, чтобы удержаться от бурного оргазма, я не выдержал и так ударил струей вверх, что капли спермы достигли ее крестца. Она повернула ко мне лицо, перекошенное чувством вожделения, и, проведя ладошкой по пояснице, вымочив ее в сперме, сунула пальцы в рот и стала демонстративно их облизывать.

      — Ты уже кончил? — иронично спросила она, изобразив удивление приподнятыми бровями на лице.
 — А ты?! С некоторой долей ненависти, в дрогнувшем от необыкновенного напряжения голосе, спросил я, оказавшись в роли побежденного противника.
 — А я думала, что мы только начинаем...
Я понял, что свой «Сталинград» я уже проиграл, но был уверен, что взятие «Берлина» окажется на моей стороне.
 — Тогда продолжай, но только теперь лицом к «врагу»! — я протянул руку и кончиком простыни промокнул головку моего «Мальчика».
 — А разве мы враги? — она наклонилась и впилась мягкими накрашенными губами в мои пересохшие губы.
 — Ну, что ты?! Теперь ты для меня самый близкий и желанный человек. Ты, как я вижу, тоже не равнодушна ко мне. Не так ли?
 — Ты прав. Не зря же я положила на тебя глаз, как только ты подошел к витрине. Но я очень не равнодушна так же и к Его Величеству Сексу. Люблю я это дело до чертиков, и, заметь, всегда хочу...
 — Видимо, мы два сапога пара. Я тоже всегда хочу...
 — Тогда продолжим? Ты уже пришел в себя, нокаутированный воин?
 — Будем считать предыдущий раунд нокдауном...

     Теперь я видел ее во всей женской красе. Маленький, курносый носик, бездонная синева глаз, растянутые в похотливой улыбке пухленькие губки, небольшие груди с румяными кончиками сосков, пупок, затаившийся в соблазнительной ямке, припухлый лобок с наколкой орла, расправившего крылья, ниспадающая прядь соломенного цвета волос, все это выглядело до такой степени соблазнительным, что у меня затаилось сомнение, что это на моем члене сидит студентка третьего курса инъяза. Но она уже не сидела, как волшебное изваяние, а начала медленно приподнимать и опускать таз. И о, чудо! Когда она приподнимала таз, орел опускал крылья, но стоило ей сделать резкий рывок вниз, как он ими взмахивал.
«Девушка — Взлетающий» Орел. «Стоп! Это я уже где-то видел. Но где?» — промелькнуло у меня в мозгу, но далее анализировать ситуацию стало просто невозможным, так как сокрушающее необыкновенной силы вожделение намертво овладело всем моим существом. Если даже в этот момент к моему виску приставили дуло пистолета, я вряд ли бы смог оторваться от ее сладострастного тела. Она увеличила темп, орел замахал крыльями быстрее, но я уже не обращал особого внимания на крылья этой нахальной птицы, так внимательно разглядывающую лежащую под ним жертву, которую он вот, вот собирался клюнуть.

     А между тем взаимное биение тел достигло такой частоты, что у меня возникло опасение, как бы ее «Чудовище» не проглотило моего отважного «Бойца».
«Врешь! Не возьмешь! Второго Сталинграда не будет!» — пульсировало в моей голове, и тут я стал замечать, как она постепенно сбавляет темп, и орел недовольно начал успокаиваться. Она вдруг изогнулась вся, резко насадилась на меня и застыла, намертво прикипев к телу. Ее жадно раскрытые губы упали прямо на мои уже давно пересохшие, впились в них, и она, дрожа, как в лихорадке, начала сливать, продолжая извиваться и елозя по моему вспотевшему телу.
«Ага! Наконец-то ты сдалась, красотка, на милость победителя!» — отметив про себя, что на сей раз я удержался от преждевременного оргазма. И когда она затихла, отдыхая на моем теле, «Боец» вдруг приподнялся, словно хотел не вылезти, а только выглянуть из окопа.
«Неужели он не кончил?!» — удивилась она, отметив, что такое в ее практике наблюдается впервые.
 — Тебе было хорошо? — она провела своим миниатюрным пальчиком по моей нижней губе.
 — Конечно. Но было бы еще лучше, если бы мы продолжили процесс...
 — Тогда клади меня на лопатки...
 — Это зачем же?
 — На сей раз ты победил, а победитель должен быть сверху...
... Я драл ее с беспощадной половой жестокостью, не обращая внимания на отчаянно жестикулирующие губы то ли от жгучей похоти или нестерпимой боли. И когда, час спустя, моя струя, наконец, ударила в ее почти «дымящееся» лоно, заливая все то, что мой «Молодец» там натворил, на ее ресничках затаились бриллиантовыми росинками маленькие ...  

     слезки и слабый голосок возвестил: «Сдаюсь!... «.
«Так-с! Наконец-то Берлин пал!» — ухмыльнулся я и скатился с нее набок.
... Отдышавшись, я встал и подошел к столику, на котором стояла бутылка с недопитым шампанским.
 — Шампунь будешь? — спросил я.
 — Дай глоточек...
Шампанское тихо побулькивало в ее горле.
 — Ванну примешь?
 — Обязательно, — она отдала мне фужер и села, спустив свои стройные ножки.

     Пока она мылась, я курил на балконе, затем тоже прошел в ванну. Долго стоял под холодной, щекотливой струей, пока не замерз, а когда прошел в спальню, увидел, как это милое создание, словно ангел с небес, сошедшее в мою огромную постель, беззаботно спало, раскинув руки и разметав волосы по двум подушкам. Прикрыв ее голую попку простыней, ушел в кабинет, включил экран внутреннего обзора комнат и просмотрел записанную сцену нашего замечательного секса, которую я тут же окрестил романтическим названием «Взлетающий Орел».
... Проснулись мы поздно от какого-то шума в столовой. Я выглянул через приоткрытую дверь и увидел там суетящуюся тетю Пашу. Подошел, обнял и поцеловал ее, сказав: «Не ругайся. Сегодня у меня замечательная гостья. Я, кажется, женюсь... «.
 — Поживем, увидим... , — дипломатично вывернулась, она. — Иди, приводи себя и ее в порядок. Завтрак уже готов...
Вика была предупредительно вежлива с тетей Пашей, то и дело поглядывала на меня, словно ища поддержки.

      — Поедем, покатаемся, — предложил я гостье, когда завтрак был закончен.
... Изрядно поколесив по городу, я привез ее к своему давнему другу, а теперь очень известному в Питере дамскому модельеру.
 — Леш. Надо приодеть эту девочку этак штук на двадцать...
 — Будет сделано, шеф, — ответил тот, иронично приложив сложенные ладони к груди.
... Через три часа мне позвонила Вика и сказала, что все готово. Я заехал за ней и не узнал свою любимую. Передо мной стояла не только красавица-модница, но и ослепительной красоты женщина, рядом с которой, как мне показалось, я буду выглядеть жалким сморчком.
Вечер мы заканчивали в ночном клубе, предварительно отслушав «Пиковую даму» в «Мариинке».
... Когда ее пригласил на танец один мой знакомый очень видный молодой человек, я одобрительно кивнул, почувствовав, как с моих плеч вдруг упала тяжелая ноша. На ум почему-то пришли веселые слова из давно забытой песенки, которую пел знаменитый Хиль, о том, «Как хорошо быть генералом». Да, я был генералом в своей компании по торговле недвижимостью, но надо мной был еще и «Маршал».
Вечером в спальне Вику было не узнать. Такое красивое нижнее белье мне и во сне не снилось.
 — Ты будешь моей женой? — спросил я, целуя сзади ее правое плечо.
 — Ты делаешь мне предложение? — повернулась она, щелкнув меня по носу.
 — Считай, что сделал...
 — Надо подумать... , — неожиданно ответила она.
Я опешил, не ожидая такого ответа, так как был самонадеянно уверен в его положительности.

     Она легла в постель, а я ушел в свой кабинет. Вскоре там раздался телефонный звонок. В трубке раздался голос моего «Маршала».
 — Ник. Ты, обзаводишься новой секретаршей?
 — Мечтаю, шеф...
 — Зря. Она приглянулась моему сыну. Выдай мне ее характеристику...
 — Готово, шеф, — я тут же скинул ему по Интернету файл о нашей битве «За Берлин».
Через час шеф опять поднял меня уже с постели.
 — Сколько хочешь за нее? — грубо спросил он.
 — Вы же знаете, шеф, что не в деньгах счастье... , — начал я.
 — Знаю, что в их количестве... Короче. Я долго присматривался к тебе и пришел к выводу, что на должность моего первого зама без отрыва от твоего производства ты уже созрел... Кстати, это восемь процентов акций от общего пакета.
 — Двадцать процентов...
 — Ты с ума сошел!
 — Нет. Я в твердом уме...
 — Десять! И ни цента больше...
 — О, Кей! Пятнадцать и по рукам, шеф.
 — Вот черт! Умеешь торговаться. Бог с тобой. Согласен, если ты с таким же упорством будешь отстаивать и интересы холдинга.
 — Наши интересы...
 — Ладно, демагог. Завтра в девять мой сын приедет за ней...
 — Надеюсь с приказом и контрактом?
 — Вот уж. Из любой руки выкрутится. Впрочем, моя школа. Будет тебе белка, будет и свисток...
 — Рад стараться, шеф.
... Прошло несколько дней, и Вика была принята в компанию на главного менеджера по связям с деловым миром и общественностью с умопомрачительным окладом, а я удобно расположился в давно пустующем кабинете первого зама хозяина холдинга. Все были очень довольны. Но откуда нам было знать, что больше всех был доволен и криминальный шеф Вики, который так удачно внедрил своего крота в наш преуспевающий холдинг.

     Эдуард Зайцев.