Егда мы с Ольгой — подругой лучшей моей шли с дискача, обе — яркие, в до неприличия коротких юбках, рядом с нами притормозил автомобиль, стекло поехало вниз, и из салона выглянул то ли пьяный, то ли обколотый парень (ну, как парень? муж — окрест 40 лет), и, зря на нас осоловелыми глазами, воспрошал:

      — Т ё л к и, — глаголил он очень медленно, — за пять сот от сос сёте?

     С подобными типами доводилось встречаться довольно часто. Грубить ему мы не стали, а зело вежливо и деликатно рече: «Нет»

     Неелико метров он проехал рядом с нами, окутывая нас мутным взглядом, а потом, в его разжиженном мозгу, видимо, там что-то сработало, и он поехал дальше. Поехал искать тех, кто ему за пятьсот отсосёт.

     Мы с Ольгой шли с дискача. В наш любимый клубешник мы не ходили вот уже три года, ибо, вот уже три года, яко мы с ней уехали учиться: я — в Питер, Ольга — в Москву. И вот — нынче летом мы навестили родной град. Встретились, и решили тряхнуть стариной — пошли на дискач. Вот токмо оделись мы слишком ярко для провинции. На мне было — узкое платье, красное, с глубоким декольте, натолико короткое, что едва прикрывало мою попу и промежность. А на Ольге — короткий светлый топик и голубая заниженная в талии ультракороткая юбка (она едва прикрывала Ольгину попу). Соответственно: у неё на ногах голубые высокие ботильоны с ремешками, у меня туфли под цвет платья — красные, на высокой шпильке, с натолико устойчивым супинатором, что можно ходить весь вечер танцевать и не устанешь.

     В клубе мы — произвели сенсацию. Пацаны будто обезумили: подкатывали к нам, клеили нас, пытались нас угостить, не давали прохода. Мы пытались со всеми обходиться вежливо и холодно, на знаки внимания не отвечали, и угощать напитками ся не позволяли. Этим самым мы хотели создать окрест себя барьер неприступности, иже легко получался в Питере, или в первопрестольной, но здесь, в нашем захолустье, пацаны не могли держать ся в руках, никак не могли угомониться — стало даже действительно жутковато — и нам пришлось по бырому свалить.

     Такси не вызывали, на улице было тепло, решили пройтись пешком. Было окрест 12 часов ночи. Улицы обильно освещались фонарями, и дорогу было видно замечательно, но всё равно мы старались держаться подальше от тёмных мест. Мало ли что. Гуляя, вспоминали нашу бурную юность: как мы куролесили; как мы впервые напились; как впервые курили шмаль.

      — Слушай, Ольга — рече я. — Ты днесь так необычно накрасила глаза. Что-то совсем оригинальное: фиолетовое.

      — Ну да. Един мой знаемый визажист научил мя так красить. Сначала наношу чёрные кремовые тени, а потом фиолетовый и светлые тона: лавандовый и фиалковый.

      — Прикольно. Мне зело понравилось.

     Мы бываху почти уже дома. Вот и знаемые ряды пятиэтажных коробок, сбоку от которых тянутся длинные ряды гаражей. В одном из них брат Ольги Матвей держит свою Ауди. А рядом гараж дяди Миши. Того самого дяди Миши, иже чинил мой велосипед, дондеже мне не исполнилось 14 лет. Странно, я совсем вытеснила его из памяти, но оказывается память — это такая вещь — ничего она не забывает, и всё где-то там у себя для чего-то хранит, и однажды — опа — она включилась, и все давнишние события предстают во всех подробностях. А потом — опа — память выключилась.

      — Наташа, я хочу повозглядати, там ли мой брат. Ты, не против? — Воспрошала Ольга.

      — Конечно, нет. Пошли, посмотрим. — Ответила я.

     Луна светила ярко. Длинные ряды гаражей хорошо просматривались. Мы уже подходили к нужному ряду (гараж Ольгиного брата был в 5 ряду, а мы шли мимо 3-го ряда), егда ворота одного из гаражей открылись, и оттуда вышел мужик.

     Средних лет, плотный, с короткой стрижкой. Его слегка пошатывало. Увидев нас, он, довольный, прокричал:

      — Девчонки, давайте к нам?

     Этого ещё нам не хватало!

     На его призыв ничего не отвечая, мы спокойно шли дальше. В сумке у Ольги был газовый пистолет, и я заметила, как Ольга расстегнула молнию на сумочке. Так: на всякий случай. За себя я тоже не переживала, ибо недавно выучила и отточила до совершенства пару приёмов самообороны — нос любому мужлану запросто смогу расквасить.

      — Гена, кто там? — Раздался глас, и из гаража вышел ещё един такого же роста, примерно такого же возраста пузан.

      — Вон, смотри, какие каравеллы мимо нас проплывают!

     Если б это был француз, он восхищённо сказал бы: «Шарман!», но это был наш русский мужик, поэтому он токмо воскликнул:

      — Ну, ни х... себе!

      — Эй, девчонки, — рече тот, которого звали Гена, — давайте к нам, у нас первоклассный самогон имеется.

     Мы продолжали итти спокойно дальше, не обращая внимания, пока не завернули в пятый ряд, и тогда мужики исчезли из виду.

     Уже издали я заметила, что гараж Ольгиного брата закрыт. Зато из соседнего гаража пробивалась тонкая полоска света. А ведь это был гараж дяди Миши.

     У мя сердце зателепалось в перси. Сработала память...

     [Мне — четырнадцать лет; на велосипеде гоняю в короткой джинсовой юбке. Слетает цепь. Я по старой памяти иду к дяде Мише. Тогда ещё я не замечала, яким похотливым взглядом он на мя смотрит.

     Он ставит цепь на место. Я сажусь на велик, а дядя Миша мне рече: «Наташа, обожди-ка». И подходит, и присаживается на корточки, начиная осматривать переднее колесо — будто он чем-то там не доволен. Я сижу в короткой юбке на сиденье, одна нога на педали. Сижу и наблюдаю за действиями дяди Миши. И вдруг понимаю, что он не колесо вовсе смотрит, а, скосив глаза, зрит мне под юбку, на мои трусики. Я тогда вся вспыхиваю, совершенно потерявшись, пытаюсь натянуть подол юбки, наелико это возможно... поспешно уезжаю, в челу всё путается. На душе — что-то необъяснимое: един огромный кусок непонятного, ошеломляющего чувства. ]

     И вот, спустя седмь лет, я с подружкой подошла к гаражу д. Миши.

     Ольга рече:

      — Похоже, Матвея нет. Зайду я к дяде Мише, спрошу, мой брат приходил или нет.

     Возбуждение испытала я именно в тот момент, егда вкупе с Ольгой зашла в гараж.

     Посреди гаража стоял видавший виды, хотя и в рабочем состоянии, ухоженный старый Мерс. Дальний конец гаража был лепо облагорожен (здесь совершенно ничего не изменилось). К нам вышел дядя Миша. Конечно, он чуточку остарел, появилась уйма седых волос, и морщины стали глубже, но всё равно, выглядел он крепким, для своих шестидесяти (вроде бы шестидесяти, хотя, может быть, и чуть меньше).

      — Ольга! — Воскликнул он, увидев мою подругу.

      — Дядя Миша!

      — Яко давно я тебя не видел, красава! Яко ты вымахала! Дай-ка, я тя обниму!

     И он обнял Ольгу, интимным образом прижал её к себе.

      — А это кто с тобой? — Воспрошал он, разглядывая меня.

     И уведал. Ещё бы не уведать.

     В то время я была 14 — летней девочкой, а он крепким 50 — летним мужчиной,... но об этом чуть позже. Память пока не хотела ворошить прошлое.

      — Дядя Миша, вы что?! Это же Наташа! помните?

      — Кончено же помню. Смотри, якая стала, совсем расцвела. Велелепна!...

      — Дядя Миша, — перебила его Ольга, — скажите, брат мой днесь приходил?

      — Нет, Оля, я его не видел. Я весь день был здесь, — говорил дядя Миша, а сам продолжал смотреть на меня. — Возился я со своим верным другом, — он жестом указал на Мэрс. — А сейчас, вот, решил расслабиться. Может, девушки, со мной посидите? А? Составите мне компанию?

      — Ну-у-у. Я даже не ведаю, — рече я, задумчиво, но тут Ольга с энтузиазмом:

      — Давай, Натах, посидим немного, отдохнём, а то ноги ужасно устали.

     Я помялась ещё ...

  чуть, ради приличия, и согласилась:

      — Ну ладно, давай. Посидим, отдохнём.

      — Вот и отлично, — возрадовался дядя Миша. Поставил нам 2 стула; мы сели за маленький стол, на котором возвышалась 2-х литровая бутыль «Очаково» и лежала копчёная рыба. Дядя Миша нарыл стаканчики, налил нам пива; я слегка пригубила, и поняла: всё-таки «Очаково» — это не моё.

      — Дядя Миша, у вас есть что-нибудь покрепче?

      — Слушайте, девчонки, где-то было.

     Он пошёл искать — и нашёл! полбутылки водки. Разлил по стаканам: понемногу; мы чокнулись — выпили за встречу. Закурили. Было приятно сидеть в расслабляющей обстановке после ночной прогулки. У дяди Миши даже и радио имелось. Ольга покрутила настройку и нашла вполне приличную волну. Мы выпили ещё по одной.

     Началась болтовня, разговоры, шум. Мы с Ольгой наперебой вспоминали разные пикантные истории из нашей бурной жизни. Нас потянуло танцевать — две модели в откровенно — сексуальных клубных нарядах танцевали прямо в гараже. Паки выпили.

     Мы уже порядком охмелели, егда дядь Миша рече:

      — Ольга, якая юбочка у тебя!!!

      — Якая?

      — Ну,... такая. Шибко уж короткая. Всё под ней видно.

      — Ну и что такого? Мне скрывать нечего.

     Ни сколь не стесняясь, она встала, повернулась попой к дяде Мише и... задрала свою юбчонку. На ней — белые стринги. У неё бываху вельми сексуальная попка с маняще выпуклыми ягодичками. Оля повиляла лядвиями.

      — Ну, яко, дядя Миша, нравится моя попка?

      — О-О — Зело!!!

      — Это ещё что, дядя Миша, ты у Натахи не видел попку. Наташа, покажи ему.

     Я оторопела от такого предложения.

      — Ты что, с ума сошла!

      — Да ладно, ты, чего ломаться. Давай, вставай, повернись к нам попой.

     И Ольга воздела мя, и повернула спиной к дяде Мише. Мною двигала выжидательная покорность. Томление. Алкогольный дурман.

     Я стояла и смотрела через плечо. Дядя Миша поднялся, подошёл ко мне, взялся за краешек моего красного короткого платья и стал его задирать. Медленно, смакуя, он обнажил мою попу, и мои красного цвета стринги. Я чувствовала, как вскипаю от возбуждения.

      — Красивая попа? — Воспрошала коварная моя подруга.

      — Потрясающая!!! — Прокомментировал он, и, чувствуя себя хозяином положения, дядя Миша (я, просто такого, не ожидала) протянул руки — и — двумя ладонями — сжал мои выпуклые обнажённые ягодицы. Приятная истома растеклась по моему телу. Дядя Миша, без всякого зазрения стал гладить и сжимать мою задницу.

     Не знаю. Наверно, потому что я была подвыпившая, да ещё так сексуально одета — именно поэтому мне зело понравились поглаживания д. Мишы.

     Но — как бы мне это не было приятно — во всём надо ведать меру: и я отстранилась от д. Миши, натягивая платье на место.

     По радио заиграл медляк, и Ольга потащила д. Мишу танцевать.

     Я присела на стул. Водка туманила сознание, кровь гудела по венам. Я смотрела на танцующих. Они крепко друг к другу прижимались и о чём-то шутили, а потом — стали целоваться! Обняв д. Мишу за выю Ольга искусно целовалась с ним. А мужчина, не теряя времени, запустил руки под её короткую юбочку и сжал её задницу...

     Я вышла на улицу — покурить на свежем воздухе. Я чувствовала сильное возбуждение, а в мозгу настойчиво шевелились воспоминания событий 7-летней давности:

     [Мне 14 лет, за гаражами в кусты я зашла пописать (это было буквально через неелико дней после того, яко дядя Миша заглядывал ко мне под юбку). Я была в джинсах. Расстегиваю, стягиваю их вкупе с трусиками. (Ещё помню, что джинсы очень узкие и с бёдер слазят еле-еле) Присаживаюсь, справляю свою нужду. И только я отжурчала — как слышу шум — кто-то пробирается в кусты. Я понимаю, что натянуть узкие джинсы уже не успею, поэтому я остаюсь сидеть со спущенными джинсами, с голым гузном. Затаившись, сижу, и возглядаю, что в кусты заходит дядя Миша, и идёт прямо на меня...

     Я, конечно, трухнула, что сейчас он мя увидит...

     Он останавливается в метре от меня, и, так меня и, не увидев (заросли достаточно густые), начинает расстегивать брюки. Явно для того чтоб помочиться.

     Дядя Миша стоит вполоборота от мя, и я понимаю, что отсюда, с этой позиции, я смогу рассмотреть его хер. Мне становится зело любопытно. К тому же зело сексуально, ибо я сама без трусов и так волнительно ощущаю ся с голой писечкой...

     Но тут случается ещё кое-что.

     В кусты заходит ещё един человек. Это оказывается Ольга. Дядя Миша, затаившись, не шевелится, и Ольга ни его, ни меня не замечает. Она не знает, что за ней подглядывают, и начинает расстёгивать белые свои брючки. Я понимаю, что сейчас Ольга прямо на глазах у мужчины снимет брюки и обнажит попку — но помешать этомиу я не могу. Я токмо возглядаю на это. И жду. Брючки соскальзывают с Ольгиных бёдер. Белые кружевные трусики тоже соскальзывают вниз, обнажая выпуклые, блестящие ягодицы. Ольга садиться на корточки и делает своё дело. Дядя Миша стоит, притаившись, за ней наблюдает — и при этом я вижу, что он, вытащив из штанов свой хер — дрочит его. Я вижу, яко оголяется головка пениса: гладкая, словно большой жёлудь. Головка обнажается — и паки прячется в складках кожи. Я не могу поверить своим глазам — я пялюсь на это. Тем временем Ольга, закончив писать, встаёт, одевает трусы и брючки, застегивается и уходит. Дядя Миша продолжает гладить и сдавливать свой хер... ]

     Я стояла и курила. В гараже продолжала звучать медленная музыка. Ночь была довольно светлая. Воспоминания ломают последние барьеры...

     [за гаражами в кустах я сижу со спущенными джинсами и возглядаю, яко дядя Миша дрочит. Я вся дрожу, а сердце в перси гулко бьётся. Я боюсь пошевелиться, и тут, — как назло — под ногой хрустит ветка... Я замираю в ужасе... Дядя Миша вздрагивает, и смотрит в мою сторону. Вот ужас — он меня замечает. Прикрывая хер рукой, он приближается ко мне. «Наташа? Ты что здесь делаешь?» — произносит он, а сам видит, что я сижу со спущенными джинсами. «Писаю» — еле слышно отвечаю я. Дядя Миша не отводит от меня взгляда. Он смотрит на меня, и внезапно рече: «Так ты за мной подсматриваешь?!». Я молчу вся пунцовая от стыда, не зная, что делать, а он, вдруг, убирает длань с паха и наглым образом демонстрирует мне свой половой хер. Я сижу на корточках в полуметре от мужского хера и ничего не могу поделать — пялюсь на него. Довольный производимым эффектом дядя Миша начинает у меня на глазах, не спеша, его мастурбировать. А потом он медленно приближает хер к моим губам. Я чувствую, что сама, по своей инициативе, как-то рефлекторно, открываю уста... Хер дяди Миши оказывается у меня во рту. Я просто замираю от неожиданного для себя поступка. Я перевожу взгляд с достоинства дяди Миши на его лик, и обратно, вниз, и обжимаю губами хер. А дядя Миша, в неспешном ритме двигая лядвиями, впихивает хер мне в уста, и достаёт его. Впихивает... и достаёт. Ради удобства я встаю на колени. Шуйцей прикасаюсь к твёрдой мужской плоти, трогая её, трогаю мужские яички. Потом начинаю лизать хер, яко эскимо, и паки, обжимая губами, беру его в уста. Д. Миша возложил свои длани на моё чело и стал активней и глубже вонзать свой хер в мой рот. Даже как-то оголтело. Хер раздирал моё горло, и мя чуть не стошнило. Я всё это отлично помню...

     А потом, здесь же, в кустах, дядя Миша лишил меня девственности]

     Я ещё не успела докурить, как из гаража вышла Ольга. В руке у неё была сигарета. Я дала ей зажигалку, и мы вместе стояли некоторое время, молча, курили.

      — Кому расскажу, что танцевала медляк в гараже — не поверят. — Рече она.

     Я промолчала.

      — Дядя Миша он прикольный.

      — Точно, — согласилась ...  

     я.

     И нас снова пробило на яркие воспоминания: о последних школьных днях, о выпускном, и иже с ним. Шумно вспоминая, мы, перебивая друг друга, делились воспоминаниями.

     Докурили. Вернулись в гараж. Дядя Миша уже налил. Мы паки выпили. Паки болтали, вспоминая: какими дурами мы были. К счастью, дядя Миша ничего не говорил. Токмо смотрел на нас сияющими глазами, да изредка вставлял словцо.

     А потом, егда заиграл очередной медляк, дядя Миша пригласил меня на танец. Я согласилась. Возложила руцы ему на рамена, он обнял меня за талию. И по тому, как нежно он меня к себе прижал, я поняла, что он меня зело хочет. Мы медленно танцевали. Он вдыхал аромат моего парфюма.

      — Как я по тебе соскучился, — прошептал он, но я положила свой перст ему на губы.

     Мы продолжали танцевать под медленный шедевр Кристины Агилеры.

     Дядя Миша вознамерился меня поцеловать, но я отодвинулась от мужчины и перешла на более быстрый ритм музыки. И вскоре по радио медляк закончился, началось бодрое диско. Я подняла Ольгу, и мы стали танцевать втроём.

     С Ольгой мы двигались шикарно: вызывающе, сексуально, вертели бёдрами, а д. Миша тёрся рядом, и, не стесняясь, давал волю своим рукам. То прижмёт кого-нибудь из нас к себе, то обеих прижмёт. То за грудь потрогает, то под юбку залезет, прикоснётся к попке, или погладит между ног. А мы с Ольгой, не сговариваюсь, стали подставлять свои тела под его ласки, нарочно заголяясь. Стали ласкаться к д. Мише, гладить его, расстёгивать на нём рубашку. Сначала это была игра — своего рода сценка, имитация страсти — но потом градус возбуждённости зашкалил, смывая все границы.

     Игры кончились.

     Начались поцелуи, откровенные ласки, обнажение тел. Я через штаны погладила кутак дяди Миши, он у него стоял. Дядя Миша заголил мои перси, стал лобызать мои сосцы. Шуйцей дядя Миша сжимал ягодицы Ольги, десницей держал меня за попу. Шальной хмель дикой необузданности.

     Сняв с дяди Миши рубашку, спустив с него штаны с трусами, мы Ольгой встали на колени и вдвоём стали лизать половой хер дяди Миши.

     Ольга взяла хер в руку, направила его себе в уста, обхватила губами, начала сосать. Я видела, как скользит он промеж её губ, я видела, как он тыкается ей изнутри то в одну, то в другую ланиту. Ольга двигала головой, крепко обхватив ствол губами, и, по её увлечённому виду, я поняла — это ей очччень нрравится. Оказалось, что со стороны, и в такой близи, вельми интересно назирати за миньетом.

     После семилетней разлуки с дядиМишиным хером — я снова взяла его в уста, ощутила тот же вкус: возбуждение и сланость.

     Я долго наслаждалась им, а потом поделилась удовольствием с Ольгой, и мы обоюду обвив ствол язычками, стали лизать его по всей длине, сверху вниз, снизу выспрь. Подняв член вертикально, мы стали лизать дядиМишины муди: Ольга — левое, я — правое.

     Потом, егда я завладела обеими тестикулами, Ольга заглотила хер дяди Миши, причём, заглотила его целиком. Оказывается, она вельми неплохо умеет миньетить. Она поворачивала чело по спирали во время движений выспрь и вниз, крепко-накрепко сдавливала ствол губами — дядя Миша аж стал прогибать таз навстречу Ольге, а рот его округлялся, как будто ему не хватало воздуха. При этом он таким благодарным взглядом смотрел на Ольгу и на меня, что мы устроили с ней мини-соревнование: кто знает больше способов фелляции. Каждая делала по одному подходу и пыталась удивить д. Мишу. Мы зело старались: сосали, лизали, целовали и даже покусывали. Наши рты работали, а язычки порхали. Мы вытворяли такое, что дядя Миша с ума сходил от восторга. Это была изощрённейшая экзекуция. Дядя Миша дрожал от счастья.

     И вот, в то время, когда я миньетила, Ольга взяла и положила руку на мою вагину — мя перемкнуло от восторга. Увидев это, Ольга, проникла пальчиками ко мне под трусики и стала умело ласкать меня, поглаживая мои губки и мой секелёчек. От этого я как сумасшедшая стала работать головой, как суперавтомат. Я не просто сосала — я безобразно борзо сосала. Пенис то и дело с силой ударялся у мя во рту о моё заднее нёбо. «Наверное, там будет синяк» — подумала я, но скорость и глубину проникновения не уменьшила.

     Наконец, я устала — и отвалила от полового члена.

     Дядя Миша уложил Ольгу на диван. Задрал её ноги выспрь, и стянул с Ольги трусики. Развёл её лядвия в стороны и припал устами к Ольгиным половым губам. Начал целовать её киску и лизать у неё там. Ольга раскраснелась, растащилась, размякла. Дядя Миша долго ею наслаждался. А я, встав на колени, опёрлась десницей о пол, а шуйцей взяла хер дяди Миши, долго и настойчиво его ему дрочила.

     Дядя Миша возделся, пристроил свой кутак к Ольгиному влагалищу, вошёл в неё, углубился, начал её пендрючить, активно работая лядвиями. Громкие вскрики, пыхтение и хлюпающие звуки наполнили гараж. Я смотрела на этот акт, смотрела на мужскую одержимость, на его страстные телодвижения, на борзо двигающуюся задницу. Смотрела на отрешённый лик своей подруги, на её закрытые вежды и слушала несдержанные её крики.

     В пылу страсти они всё же не забыли про меня. Ольга встала, и я, стянув трусики, легла на тёплое ещё после Ольги ложе, широко раздвинув лядвия. Дядя Миша пристроился ко мне, приноровился — вошёл в мя. Запустил свой челнок в дрейф по обильным водам моей пещеры. Зело даже — зело было приятно оттого, что он скользил там, во мне. Мы синхронно двигались. Дядя Миша, нависая надо мной, разглядывал красоту моего лица, впитывал мой запах, получал удовольствие от моего тела.

     А мне всё-таки было интересно, что ему более приятней: познавать юный 14-летний, до невозможности зажатый бутон, — иль наслаждаться сочным, созревшим плодом? Наверное, и в первом и во втором случае есть свои прелести.

     Дядя Миша устал двигать стегнами — и сел на диван. Ольга залезла на него сверху. Насадившись на его хер, она стала активно двигаться вверх, вниз, а руце мужские вцепились в Ольгину задницу. Я сидела рядом на диване, раздвинув ноги и натирая свой бутон, егда в гараж зашли они...

     Те двое пузатых мужей, которых мы видели, когда шли сюда, одного из них звали Гена.

     Они узрели эту необузданную картину: одна гламурная дивчина, оседлав сверху Михаила, борзо прыгает на нём и стонет от наслаждения, а другая в красном задранном платье (то есть я), сидит, расширив ноги, и ласкает самоё себя. На их лицах я прочитала не столь удивление, сколь восхищение.

      — Я же говорил тебе, Олежа, они где-то здесь.

     Значит, второго зовут Олег. Я встаю и подхожу к нашим гостям, покачивая бёдрами. Платье задрано, но я даже не думаю опускать его. Обнимаю мужчин. Я их выше на полголовы. Мои груди обнажены, моя киска обнажена. Я улыбаюсь мужчинам.

      — Меня зовут Наталья, а это моя подруга Ольга.

     И тут же тот, который Гена, начал целоваться со мной. Наглаживая моё тело, обоюду мужчины в четыре руки стали меня хапать за все места, жадно и неистово. Мне нравилась эта грубая страстность. Я нащупала через штаны их пенисы. Извлекла их. Стала надрачивать.

     А потом меня нагнули. Заставили пошире расставит ноги; Генин половой хер вонзился в мой рот, Олежкин хер проник в моё лоно. Сразу за Генкой стоял верстак, и я опёрлась о него руками, начав активно работать головой, насаживаясь на его уд, в то время как Олег, штырил меня сзади.

     Мне кажется, я была пьяна, и потому позволила этим мужикам так резво мной овладеть. Ольга тоже была пьяна, поэтому она нисколько не возмутилась, когда Олег, встав на диван, направил свою шматину Ольге в рот и заставил её сосать. Я в это время стояла, нагнувшись, двумя руками опираясь о верстак, а Генка, рыча от удовольствия, пендрючил меня.

     Началась чехарда.

     Я то и дело сосала чей-то хер, уже не разбираясь, кому он принадлежит. На кого-то садилась сверху, под кого-то ложилась. Порою чей-то хер врывался в мой афедрон и хозяйничал там. Иногда позы были очень неудобны. Я телом своим то и дело переплеталась с Ольгой и видела, как её так же неистово жмарят во все щели, как она увлечённо сосёт.

     Я лежала на спине, мои ноги были задраны, меня кто-то шпилил, голова моя, почему-то, оказалась на весу. И тут подходит Гена, чуть присаживается, и впихивает свой уд в мой рот. А мне неудобно, когда голова на весу. Я обхватываюсь руками за его ляхи и начинаю, активно двигая челом, заглатывать его хер. А он берёт мою голову, и начинает помогать мне спешней двигаться. «Какое безобразие! Как низко я пала!» — думаю я в тот момент. Но скорость фелляции не снижаю. Я вижу, что все мужчины в восторге от того безобразия, которое они учинили нам с Ольгой. Наколико у них хватало фантазии, они наслаждались нашими телами...

     Мы трахались дондеже Ольга не кончила, а следом и меня довели до оргазма, а после: мужчины поливали нас своим семенем, испачкали всё, что можно: наши с Ольгой киски, задницы, тела, лица, губы. Измождённые мы лежали вповалку друг на друге.

     Расстались мы токмо заутро. Челом да здорово!

     www. MillaJ. com. ru