Первая любовь пришла ко мне в самый разгар лета. Мне тогда было шестнадцать, и этот возраст был мне впору, как никакой другой: нежные правильные черты лица, длинные светло-каштановые волосы, стройная гибкая фигура и длинные точеные ножки. Отдых у бабушки с дедушкой шел мне на пользу: бледная кожа обретала ровный загар под солнечными лучами, щеки покрывал здоровый румянец, в глазах появлялся блеск довольной беззаботной жизни.

     Каждое утро бабушка брала молоко у соседки, которая держала корову, и с моим приездом обязанность ежедневно забирать молоко отошла ко мне. Однажды, когда я по своему обыкновению постучалась в дверь соседского дома, вместо добродушной бабульки меня встретил молодой парень. На нем не было ничего, кроме потертых синих джинсов, и я едва не открыла рот от неожиданности. Он приветливо улыбнулся, обнажая белые зубы, а я едва смогла оторвать взгляд от его торса и рельефных мышц. Его звали Андрей, и позже он объяснил мне, что приехал проведать бабушку и помочь ей по хозяйству. И пока парень переливал молого в глиняный кувшин, я бесстыдно следила за игрой мышц на его тренированном теле. Очевидно, Андрей заметил это, и когда его синие глаза слегка подмигнули мне, все мое лицо залилось краской смущения. Парень заботливо передал мне кувшин, едва коснувшись ладонями моих рук, и только и смогла, что сдавленно поблагодарить его и едва ли не выбежать прочь из дому.

     Весь день я не могла избавиться от вида полуголого тела Андрея, которое было для меня землей обетованной, манящей своей неизвестностью. А ночью мне снились такие сны, от которых порядочные девушки лишь краснеют до мочек ушей и блаженно улыбаются по утрам. Мы виделись каждое утро, и вскоре стали общаться как близкие друзья. Я уже тогда ловила себя на мысли, что не знаю человека, с которым разговор был бы настолько приятен. Тогда мне почему-то казалось, что такой парень как Андрей не может полюбить такую непримечательную девушку, как я. А потом он уехал в город. Его бабушка рассказала мне об этом, когда я однажды утром примчалась к ним в предвкушении желанной встречи. Тогда я как никогда остро почувствовала свое одиночество. Через неделю мое пребывание в деревне стало просто невыносимо, и я уже собиралась сказать бабушке, что уезжаю, когда за воротами послышался шум автомобиля. Я вышла на улицу и увидела, как из новенькой серебристой иномарки выходит Андрей. Только увидев меня, он тут же подошел.

      — Привет, Маш. Извини, что не предупредил, ехать нужно было срочно, — начал оправдываться парень.

      — Брось, — отрезала я. — Красивая у тебя машинка.

      — Отец подарил. За ней я, собственно, и ездил. Знаешь, у меня есть предложение. Я сейчас отдохну чуток, а попозже мы с тобой поедем на прогулку, и ты подробно расскажешь обо всем, что здесь творилось, пока меня не было. Идет?

     Шутливый тон подкупал своей искренностью, и я тут же согласилась. Стоит ли говорить, что намерение уехать улетучилось из мыслей, и теперь я вся была в предстоящей поездке. Бабушка отпустила меня с радостью, тем более что Андрею она доверяла. Июльское солнце распекало все вокруг, и из открытых настежь окон дул горячий ветер. Мы ехали по проселочной дороге, огибающей лес, тонущей в бескрайних полях, спешащей вдаль. Наконец, за холмами и небольшим лесом появилось живописное озеро. Андрей остановил машину в тени, и мы оказались в объятиях самой природы. Желание искупаться было непреодолимым, но я не догадалась взять с собой купальника.

      — У меня есть большое полотенце, — сказал Андрей, скидывая все до плавок. — Можешь купаться в платье, а потом просто высушишь его.

     Легкий белый сарафан в воде стал совсем прозрачным, что смутило только меня, и никак не Андрея. Мы плыли рядом, хотя изредка он нырял под воду и выныривал в самых непредсказуемых местах. Иногда, как бы невзначай, его рука проходилась по моей спине и вызывала странное возбуждение. Он вышел из воды первым, постелил накидку и тактично отвернулся, пока я снимала мокрую одежду и оборачивалась в полотенце. Мы вместе лежали под солнцем, вели отвлеченные беседы, и я чувствовала, как рука Андрея слегка касается моей. Я чувствовала запах его тела, и не понимала, специально ли его ладонь дразнит меня, но все происходящее было за гранью реальности. Я безвольно закрыла глаза. Если бы тогда он сорвал с меня полотенце и овладел силой, то не встретил бы и капли сопротивления, настолько эти ласки раздразнили мое тело. Когда озеро начало погружаться в сумерки, я воспользовалась временным отсутствием Андрея и, бросив полотенце, окунулась в воду. Вскоре я вышла из воды, натянула сухой уже сарафан и пошла к машине, где меня ждал он. Он задумчиво смотрел вдаль, скрестив руки на руле.

      — Знаешь... Я скучал по тебе...

     Я потянулась к нему, чтобы поцеловать. Вдруг Андрей одним ловким движением пересадил меня к себе на колени, так что мы оказались лицом к лицу. Два разгоряченных тела, чувствующие опасную близость друг друга. Мы целовались, впитывали друг друга, боролись языками. Его руки бесстыдно блуждали по моему телу, мяли ягодицы и поднимались к груди. Сердце трепетало как пойманная птичка, но мне это нравилось! Он был в крайней степени напряжения, как вдруг сжал меня в объятиях с такой силой, что я вскрикнула от боли.

      — Прости, — сказал Андрей, ослабляя хватку.

      — Ты сумасшедший, — сказала я с улыбкой и вернулась на соседнее кресло.

     По возвращении домой мы были уставшие, но заговорщически довольные. Андрей подарил мне долгий чувственный поцелуй, но я вырвалась из его объятий и махнула рукой на прощание. Пульсирующее волнение комом нарастало внизу живота, и по возвращении домой пришлось приложить немало усилий, чтобы бабушка не заметила моего сияющего лица.

     ***

     Дни пролетали с удивительной быстротой, мы с Андреем виделись едва ли не каждый день. Несколько раз он возил меня на озеро, мы собирали в лесу ягоды на варенье для бабушки, стремглав убегали от охранника на поле, унося в обеих руках налитые кукурузные початки, а потом хохотали от души над этими приключениями. Томные поцелуи на закате, исступленное блуждание рук, познающих все прелести телесности. Несмотря на мои неоднократные намеки, Андрей проявлял удивительное терпение и осторожность, не заходя за известную черту, чем заводил меня еще больше. Я была уверена, что бабушка с дедушкой понимали причину моего хорошего настроения и постоянной улыбки на лице, но сами они не подавали виду.

     Однажды, когда на улице стояла необыкновенно душная погода, дедушка с бабушкой поехали к прабабушке, которая жила в соседней деревне, а меня оставили управляться по хозяйству. К вечеру небо уже затянуло темно-серыми тучами, и почти мгновенно стало темно. Около девяти вечера поднялась настоящая буря: порывы ветра то и дело грозили разбить стекло, а гроза подбиралась все ближе к деревне. Я как раз шла в спальню, чтобы отключить свет на время сильной грозы, как вдруг невероятной силы раскат грома оглушил меня. Перед глазами все поплыло, в коридоре с треском вылетели предохранители, и в следующий миг все в доме потухло. Стараясь унять дрожь в коленках, я нащупала спички и зажгла маленькую свечу. Через пару минут в дверь постучали, и я невольно подскочила на месте. На пороге, под проливным дождем, стоял Андрей и смотрел на меня с неподдельным волнением.

      — У вас все хорошо? — спросил он, вытирая мокрое лицо. — Кажется, света нет на всей улице.

      — Д-да... — только и проговорила я. — Не стой под дождем, проходи.

     Комната озарилась новой молнией, за которой тут же последовал гром.

      — Бабушка с дедушкой уехали в соседнюю деревню, вот теперь не знаю, как они будут возвращаться по такой буре.

      — И будут ли?... — проговорил Андрей.

     Я зачарованно смотрела на частые молнии, которые разрезали небо совсем близко. Я заботливо вытерла полотенцем светлые волосы, любовно посмотрела ...

 

     в два синих глубоких озера,

      — Ты почему за целый день не зашел ни разу? — с укором спросила я и вырвалась из сильных рук.

      — Извини, нужно было успеть спрятать сено до дождя, иначе столько работы было бы насмарку, — объяснился Андрей.

     Его футболка и джинсы промокли до нитки, и я серьезно опасалась, как бы Андрей не подхватил простуду, поэтому предложила парню одну из дедушкиных рубашек. Когда парень скинул футболку, мной вновь завладела волна возбуждения. Я провела рукой от мускулистого предплечья до груди и опустила ладонь к загорелому животу. Андрей притянул меня к себе, так что через тонкую ткань сарафана можно было почувствовать жар его кожи. Вызов, брошенный мной, был принят — мы начали целовать друг друга со страстью, которая граничила с безумием. Он подхватил меня и усадил на стол, не прерывая жадных поцелуев, которыми осыпал шею, щеки, губы...

     По улице гулко проехал автомобиль и остановился возле дома. Дверь открылась, и я услышала голоса дедушки и бабушки. Я мигом оттолкнула Андрея, осознавая всю нелепость положения, и приказала ему немедленно запрятаться под большим пуховым одеялом. Встретила бабушку с немного взволнованным видом, мол, зачем же они вернулись по такой погоде. Бабушка ответила, что их подвез сосед, посетовала на то, что они отдали кому-то керосиновую лампу и, пожелав мне спокойной ночи, закрыла за собой дверь. В некотором оцепенении я легла на кровать.

      — Теперь ты отсюда не выберешься, — тихим шепотом констатировала я, — стук дверей дедушка наверняка услышит, да и через окно тоже не получится...

      — Значит, я у тебя в плену? Прекрасно, — Андрей придвинулся ближе, нежным жестом убрал с моего лица выбившуюся прядь.

      — Прошу тебя, только тихо... — попыталась сказать я, но парень мягко закрыл мне рот поцелуем.

     Он расстегнул молнию сарафана, стянул его вместе с белоснежными кружевными трусиками и принялся целовать грудь, спускаясь к животу и ниже. Все делалось без единого звука, и это страстное действо становилось еще более магическим из-за обоюдного молчания. Где-то на задворках разума еще маячил страх, что в комнату могут войти, но я была уже неспособна к здравомыслию. Андрей вызывал во мне бурю смущения, и не раз с напускным недовольством убирал мою несмелую ладонь. Наконец, синие глаза его оказались напротив моих, а это означало, что момент настал. Он вошел в меня, сначала медленно, чувствуя сопротивление, а потом резким движением разорвал преграду, и я приняла в себя все, чем так щедро одарила его природа.

      — Ах! — он увидел, как широко раскрылись мои глаза, как из них едва брызнули слезы внезапного счастья.

     Не знаю, как это объяснить, но с того самого момента, как я потеряла девственность, тело начала наполнять невероятная энергия. Нежность сменилась страстью, подогреваемой его невероятным возбуждением. Андрей, как мог, старался держать себя в руках, но в его туманном взгляде читалась близость высшей точки наслаждения. Он вскинул ладони и в следующий миг превратился в совсем другого, мягкого, благодарного, едва не плачущего и такого моего мужчину. Он в конвульсиях сжимал мою руку в своей ладони, а я гладила его по голове, лежащей на моей груди. И все это — без единого звука...

     То была ночь, неистощимая на ласки, немые признания и молчаливые слезы. Андрей ушел под утро, когда все вокруг еще спало мирным сном, оставив меня в тепле постели. Почему-то утром я проснулась в полной уверенности, что он уехал. Когда я пришла к соседке за молоком, машины во дворе не было, а значит, я была права. Та пригласила меня в дом и принялась наливать молоко в глиняный кувшин.

      — А что, Андрей уехал? — все же спросила я.

      — Куда там. Спит. Давно не спал до такого позднего часа.

     Сердце мое забилось быстрее, когда я поняла, что он был совсем рядом.

      — А давайте я его разбужу! — с задором предложила я.

     Старушка прищурила глаза и понимающе улыбнулась.

      — Ну, иди.

     Я закрыла дверь комнаты, села на край кровати, где посапывал он. Едва открыв глаза, Андрей расплылся в улыбке.

      — Моя...

     Он обхватил меня обеими руками, укладывая к себе на грудь. Поцелуй — и я снова тону в его синих глазах.

      — Прошу тебя, только тихо...