Сначала Алёна указала мне поцеловаться с Денисом. Его поцелуй был властным и я отдавалась этой власти. Потом начали целоваться мы с Алёной. Ее поцелуй был нежным и я отдалась этой нежности. И завершилось все тем, что я обнимала их обоих во время их страстного супружеского поцелуя. Это было чудесно.

     — Ну что ж, похоже, что нам стоит вернуться в спальню — улыбнулась мне Алёна. — Ты предпочитаешь под одеялом или без?

     — Лучше без. Хочу посмотреть на себя в зеркальный потолок.

     Пока Алена убирала покрывала с кровати, я спросила у Дениса:

     — Раз мы еще не легли, я хотела бы уточнить один вопрос.

     — Какой же?

     — А что понимается под потерей девственности? Ведь проникновения могут быть самые разные...

     — Я спрашивал об этом у звенящей тишины. Это то, что связано с плеврой.

     — Тогда должна предупредить, что как-то психологически не готова сегодня к проникновению сзади.

     Денис улыбнулся: «До чего же ты прелестна в своей непосредственности. Все будет хорошо. Значит так: ты сейчас самая главная и все вокруг тебя. Ложись на животик посередине постели. Ты любишь массаж кошачьего места?»

     — А что это такое? — удивилась я.

     — Эрогенная зона между лопатками. Она особенно чувствительна и ее возбуждать лучше поцелуями, а не касанием рук. И еще хочу предупредить тебя, что мы с Алёной любим играть с девушками на контрасте силы и нежности. В том числе, силы и нежности самих этих девушек.

     — Любопытно попробовать.

     Когда я легла, Денис начал поглаживать и разминать каждый пальчик на кистях рук. А Алёна то же самое проделывала с пальчиками на моих ступнях. Потом Денис стал легкими касаниями губ дразнить меня со спины. А Алёна сначала перешла к пощипыванию и легкому пошлепыванию ягодиц, объяснив, что это нужно для разогрева и улучшения кровообращения. А потом стала обдувать мое интимное место и дразнить его прядью волос. Впечатления были действительно довольно контрастные. Я просто невероятно возбудилась и меня раздирались ну очень даже неприличные желания.

     Денис всем телом лег на меня сверху и стал делать почти такие же движения, как при совокуплении. Но только его член не входил в меня, а скользил между ягодиц. И мне в начале каждого движения казалось, что он вот-вот опустится еще ниже и вонзится в меня на всю длину. Но Денис полностью контролировал себя, лишь волнуя меня провоцирующими касаниями. При этом он правой рукой ласкал Алёну, лещащую на спине рядом со мной и целующую мою руку.

     Через какое-то время Алена спросила меня: «Показать тебе как можно утихомирить Дениса в случае, если он вдруг череcчур разойдется?» После моего кивка она велела мужу лечь на спину и встала у него в изголовье. Потом немного подразнила себя пальчиком и присела, почти касаясь промежностью лица Дениса, который тут же начал вылизывать лоно. Меня удивило, что член Дениса тут же потерял напряжение. В ответ на мой взгляд, смакующая удовольствие Алёна сказала: «Для него это поза полной покорности женщине. Хочешь сама попробовать и убедиться?»

     Видя мое колебание, Алёна уступила мне свое место. С некоторым замиранием сердца я встала над лицом Дениса. Алена провела рукой по моему животику сверху вниз и по этому сигналу я присела. Алена пальчиками развернула мои нижние губки и тут же я почувствовала на них поцелуи Дениса. Потом Денис стал чередовать поцелуи и всасывающие движения, А Алена медленно ласкала рукой мои стоящие торчком соски. Все это было чрезвычайно чувственно. Я просто истекала соками.

     — А теперь садись ему на лицо и поерзай лоном, почувствуй свою власть над мужчиной, — предложила Алена.

     — А Денис не задохнется?

     — Ты просто делай более размашистые движения и со вздохами по тебе у него все будет в порядке.

     Я склонилась в поцелуе к губам Алены и стала плотно тереться промежностью о лицо Дениса под его стоны изнеможения. Вскоре у меня перехватило дыхание и пошла сильнейшая волна оргазма. В совершеннейшем изнеможении от судорог страсти я повалилась на постель. Когда я наконец отдышалась, Денис с некоторым удивлением сказал:

     — Ты знаешь, судя по вкусу, мне показалось, что у тебя сейчас был струйный оргазм или сквирт. Хотя это очень странно. Обычно, считается что сквирт вызывается возбуждением точки G членом или пальцем. Но языком точку G точно не достать. Так что я даже не знаю, что же это сейчас было.

     — Я тоже не знаю, но по силе ощущений у меня ничего подобного никогда не было. Наверное, мне нужно немного еще отдохнуть. Можно я пока просто полежу и посмотрю на вас?

     Алена попросила мужа принести нам виноград. Денис вернулся с большим блюдом, на котором были разложены белые, розовые и темно-фиолетовые грозди.
«Это кишмишные сорта из Узбекистана. Кстати, кишмиш отлично помогает при усталости и поддерживает иммунитет», — пояснила Алена, театрально положив себе гроздь розового винограда на лобок и гроздь белого винограда на мой животик. А фиолетовая кисть легла на грудь Дениса. Мы стали вкушать восточное явство втроем, со смехом чередуя грозди. Потом Алена спросила меня:

     — Ты хочешь видеть проникновение совсем близко от своего лица?

     — Пожалуй, да.

     — Тогда придется нам с тобой лечь почти что в позу «69», если не возражаешь.

     — Не возражаю. Давненько я не лежала в позе «69». Целых полтора дня. Можно сказать, уже соскучилась, — рассмеялась я.

     — Ну тогда пошалим немного вдвоем для разогрева. Поиграем в розовых девочек. Только не торопись переходить рукой или язычком на клитор раньше меня. И вообще не торопись. Договорились? Пододвинь подушку вот сюда и клади на нее голову, чтобы была несколько повыше.

     Алёна склонилась над мной и начала с посасывания пальчиков сначала своих, а потом и моих рук. При этом ее взгляд на меня менялся словно тлеющий уголек при порывах ветра: то вспыхивал похотью, то угасал в сладком томлении. Эта неожиданная прелюдия (совершенно не похожая на то, что было позавчера у меня с Александрой) очень заводила. Я то расслаблялась, то изнемогала в предвкушении следующих ласк. Наконец Алёна раздвинула мои ноги и чуть повернула меня набок. Она согнула мою правую ногу и села промежностью на вытянутую левую вплотную к согнутой ноге. У нее был такой взгляд при этом, словно она оседлала меня как дикую кобылицу. В ее упоенном трении лобком о мое бедро было что-то победно-первобытное. Я чувствовала себя распластанной и покорной перед той порывистой силой, которая она имела сейчас надо мною.

     Потом мы сменили позу. Алёна велела обхватить меня ее бедра обеими ногами ка можно выше и попробовать взаимно потереться лобками. Я так и сделала, но величина соприкосновения в этой позе мне показалось недостаточной. Я сказала об этом Алёне, а она ответила мне, что для полного наслаждения в этой позе нужен некоторый опыт. Потом она подвинулась еще вперед и стала водить своими большими упругими грудями по моему лицу. Ускользая ими от моего рта, которым я пыталась поймать ее торчащие от возбуждения соски.

     Вдруг она остановилась в движении и с улыбкой спросила меня сверху: «Тебе действительно так хочется сейчас пососать мою грудь?» Я молчал кивнула снизу. Алёна медленно, словно еще дразня меня, опустила мне в раскрытый рот свою левую грудь. Я впилась в нее поцелуем словно маленькая девочка в восторге от долгожданного подарка. Я чувствовала себя словно дочкой, которую ласкает словно мама. И это было удивительное единение наших нагих душ. Мы были с Алёной одним родным целым.

     Когда я насытилась грудью Алёны, она развернулась и легла на меня, опираясь на колени и локти. Над моим лицом раскачивало ее раскрытое лоно и я широко развернула свои ножки навстречу ее поцелуям. После нескольких нежных поглаживаний пальчиком мы обе почти одновременно (я вслед ей) раскрыли друг другу язычками наши бутончики и начали смаковать их негу. Мы словно без слов оспаривали друг у друга первенство в нежности.

     Это взаимное обожание самых наших интимных мест было мягко прервано молчаливым появлением рядом с моим ...

  лицом возбужденного члена Дениса. Он легонько ткнулся в ягодицы Алёны, словно просясь внутрь. Я взяла член рукой, с удовольствием ощущая его вздыбленность, и направила в лоно Алёны. Она охнула от наслаждения и стала в неистовстве покрывать поцелуями мое сокровенное место. Член словно пытался своими толчками приподнять Алену от моего лица все вверх и вверх, а я тянулась к нему и всё лизала набухший венами готовый вот-вот выстрелить ствол. Темп движений Дениса становился всё неумолимее. Наконец, после мощного толчка и вскрика Алёны мокрый от соков член выскользнул из лона и я приняла в свой рот пульсации спермы. Мы все расслабленно повалились на кровать.

     Отдохнув от пережитого, Алёна благодарно поцеловала мужа. А потом и меня. Со словами:

     — Ты была просто упоительна. Но давай условимся, что в следующих наших ласках моя очередь быть покорной тебе.

     — Я согласна попробовать.

     — Вообще-то, мы с Алёной планируем где-то в середине декабре приехать в москву на пару дней, — вставил Денис, — я надеюсь, ты найдешь для нас время?

     — С восторгом найду! Вы очень дорогие мне люди и я вам так благодарна за ваше неприличное приглашение...

     — Вот и замечательно. Кстати, ты как собираешься добираться до вокзала? Может, вызвать такси?

     — Вообще-то я хотела бы пойти пешком. Хочу напоследок надышаться атмосферой Питера.

     — Тогда время уже нас поджимает, — сказала Алёна, — кстати, Инга вчера поздно вечером передала для тебя внешний диск. Она сказала, что это копия видеархива ее ролей. Лежит на полочке в прихожей.

     — Спасибочки. Это чтобы я подготовилась к нашему медиа-проекту об Инге.

     Мы все стали одеваться и собираться. Я на прощание прижалась к Денису. Он гладил мои волосы и бережно целовал их на глазах улыбающейся жены.

     Когла мы с Алёной вышли из дома и неспешно пошли по Большой Морской улице, начал накрапывать мелкий дождик.

     — Видишь, Петербург жалеет о твоем отъезде, — пошутила Алёна, раскрывая зонт.

     — Благодаря вашей семье это было совершенно удивительное путешествие. В том числе, мое путешествие в меня саму не вполне изведанную. До чего же все-таки странно иногда складывается жизнь...

     — Не стесняйся своих чувств и желаний. Потому что какой-то другой жизни для них не будет. А все началось, если помнишь, с твоей фразы о об ожидании рыцаря на белом коне.

     — Помню-помню.

     — Как филолог могу тебе авторитетно подтвердить, что вся романтическая и лирическая литература создана людьми, неприкаянными в личной жизни. Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Тургенев, Некрасов, Фет, Бальмонт, Маяковский, Блок, Бунин, Есенин, Цветаева, Ахматова — все это фигуры с очень диссонансными отношениями с теми, в кого они были влюблены. Потому что у кого личная жизнь складывается, так сказать, успешно, — тот не будет писать пронзающих душу строк. Так что вся любовная лирика — это всего лишь литературное зеркало неудач в любви.

     — Я как-то не задумывалась. А ведь, пожалуй, это действительно так.

     — Когда у юноши или девушки еще нет опыта отношений, они поневоле руководствуются литературной моделью, созданной неуспешными и страдательными в любви авторами. И бредут тупиковой дорогой, проторенной великими неудачниками. Поэтому первая сильная влюбленность практически всегда бывает комом. Да и вторая-третья, пока молодые люди отличного от романтических образцов личного опыта не наберутся.

     — И, может быть, станут прагматичными циниками в отношениях...

     — Крайности хороши только для того, чтобы быть услышанным. А истину нужно соразмерно искать между крайностей. И гармония отношений — это мозаика интересно сочетающихся друг с другом противоположностей.

     Мне вдруг захотелось снова пройти по Каменному мосту. Я предложила Алёне свернуть на Гороховую улицу и потом свернуть по каналу Грибоедова на Невский. Однако звенящая тишина себя никак не проявила — и я поняла, что все ответы мне придется искать самой.

     — Скажи, Лена, а ты ведь когда-нибудь наверняка воображала, что живешь в каком-то другом веке. И наверняка аристократкой, хозяйкой светского салона...

     — Конечно, воображала.

     — И какой век ты для себя выбирала?

     — Ну допетровские и даже доекатерининские время, как мне кажется, малоинтересны с точки зрения полноты женской жизни. Скорее девятнадцатый век.

     — Вообще в те времена возраст женщины воспринимался совершенно иначе. Расцвет жизни для тебя был бы лет в 16. А дальше угасание. В 20 лет ты была бы уже далеко не юной дамой с двумя, а то и тремя детьми. К 35 лет ты народила бы 10—15 детей, и у тебя даже появились бы уже первые внуки. А сама ты бы уже казалась окружающим почти пожилой женщиной.

     — Какой ужас! Я уже чувствую себя старушкой!! Жизнь, можно сказать, безвозратно прошла. Хочется метаться, биться об стенку и рыдать белугой. Нет, я не хочу в девятнадцатый век!

     — Между прочим, до «Тридцатилетней женщины» Бальзака, написанной в 1842 году, мировая литература вообще в упор не замечала мир чувств замужней женщины. Считалось, она должна быть полностью удовлетворена своей ролью машины для родов и воспитания детей. Я уж не говорю о том, что сексом женщине полагалось заниматься только в исподнем и лишь для деторождения, а не для взаимного удовольствия. Чтобы не водить в грех ни себя, ни мужа.

     — Я думала, что бальзаковский возраст — это далеко за пятьдесят.

     — Вовсе нет, во времена Бальзака даме бальзаковского возраста вполне могло быть и двадцать с небольшим.

     — Как же все-таки изменились стереотипы всего за каких-то полтора столетия! Всего за пять — шесть поколений!

     — Кстати, замужество по любви раньше было редчайшим исключением из грустного правила: решение о браке принимали, исходя из экономических соображений главы семейных кланов. Причем в большой патриархальной семье, жившей в одной избе, главы семейств сплошь и рядом женили своих сыновей лет в 12—13. А пока неопытные сыновья догоняли в физиологическом развитии своих молодых жен и на период отхожего промысла или армейской службы, за них супружескую обязанность выполнял со своей снохой свекр. Этот осуждавшейся церковью обычай снохачества в деревнях сошел в своей массовости на нет лишь в начале двадцатого века.

     — Боже мой, какие страсти! Лучше уж жить в свое время.

     — Зато в нашей современности у женщин новые проблемы. И они все больше связаны с падением качества среднестатистического мужчины. Сегодня слишком многих мужчин пугает необходимость преодоления трудностей. Они сами понимают свою неуверенность в себе, и опасаются, как бы это не обнаружила сильная женщина. Женщины внушают этим мужчинам страх именно потому, что не скрывают свой внутренний мир, не прячут свою неуверенность и свои чувства.

     — Алёна, а я сильная женщина?

     — В тебе есть задатки сильной женщины. Слабая женщина ни за что бы не приняла наше с Денисом предложение в день знакомства.

     — Да уж, любопытство — страшная сила. Особенно при условии гарантии безопасности, — улыбнулась я.

     — Знаешь, настоящий мужчина всегда противоречив. Он хочет, чтобы его женщина была одновременно и блудницей, и святой. Так что приходится соответствовать, чтобы вместе двигаться вперёд и радоваться жизни. Иногда ты — скрипичная струна, а твой мужчина — смычок. А порой все наоборот.

     — Я чувствую, что из-за условия звенящей тишины мне придется еще год-два побыть блудницей-девственницей. Попробовав себя и в роли струны, и в роли смычка.

     — Есть какие-то московские идеи? В Питере мы с Денисом всегда готовы поддержать твои начинания в этом плане...

     — Пока московских идей нет. Подумаю об этом в поезде. Алёна, меня все-таки мучает один вопрос: вы знаете, как появилась первый раз Дениза?

     Алёна удивленно посмотрела на меня. Потом, чуть поколебавшись, ответила:

     — Это было до меня, когда Денис был в десятом классе. У него был школьный друг Олег. А у Олега была старшая сестра-студентка Анна. Денис часто бывал у них дома, когда их родители были на работе....  

      Ну и эта Анна хитренько выстроила так свои отношения с мальчиками, что те стали ее куни-пажами.

     — Так это же инцест! — воскликнула я.

     — Если называть куни-отношения близких родственников инцестом, то это инцест, — спокойно отреагировала Алёна.

     — А что может быть как-то по другому называть?

     — Смотря, что считать критерием инцеста. В первобытные времена все человечество почти сплошняком, можно сказать, занималось инцестом. Тогда ведь в общине почти все были близкими родственниками. Потом жрецы заметили, что потомство женщин, попавших в общину со стороны, — более здоровое, чем чем потомство женщин, родившихся в общине. Постепенно сформировалось непоощрение брака между близкими родственниками со стороны церкви и возникло табу на инцестные браки. Словом, табуирование обществом инцеста — это следствие накопленного поколениями страха перед последствиями кровосмешения. Соответственно, вполне возможна и такая точка зрения что там, где между близкими кровными родственниками исключено зачатие, то это уже не инцест как проклятие вырождения потомков, а что-то другое.

     Меня так и подмывало спросить об отношениях Дениса и Алёны с Александрой, но я удержалась.

     — Все равно как-то не очень комфортная тема для меня, — вырвалась у меня.

     — Тут все определяется позитивной или негативной экологией эмоций в семье, уровнем доверия и ответственности в отношениях. По формальным критериям вообще не стоит судить такие случаи.

     — Может быть, это и так, но мне это непривычно.

     — Да, так вот. Относительно твоего последнего вопроса. В отсутствие родителей Анна игралась с Олегом и Денисом как с маленькими ласковыми котятами, не отказывая себе ни в каких удовольствиях, кроме полового акта. Потому что берегла свою девственность для мужа. И в какой-то момент от скуки она предложила мальчикам самим почувствовать ощущения девушки во время ласк. Ну мальчишки-то по духу экспериментаторы. Они и согласились. Сначала Олег стал Ольгой для Дениса. А потом Денис стал Денизой для Олега. Но это продолжалось тогда недолго. У Анны появился взрослый ухажер, в которого она по уши влюбилась и она оставила эти эротические игры с мальчишками. А вскоре их семья уехала на ПМЖ в Германию. И линия Денизы ожила уже через много лет.

     — Когда в вашей жизни появились Инга и Виктор?

     — Нет, раньше. Причем сначала без второго мужчины.

     — Как это? Не понимаю.

     — Линия Денизы ожила к моему полному удивлению и по просьбе Дениса мне выступить в роли мужчины.

     — Совсем ничего не понимаю тогда. Зачем это было нужно Денису?

     — Это было связано с его работой, точнее с критическими ситуациями на фирме. Вообще-то, Денис пока дела идут нормально — руководитель обычно весьма либеральный и демократичный, стремящийся к коллегиальным решениям. Но когда ситуация критическая, он замыкает все решения на себя и ведет себя на фирме как совершеннейший деспот. Как он сам говорит, становится последней сволочью, выжимающей из исполнителя последние соки. А когда проблема разрешена, все возвращается на круги свои. Но пока критически важная проблема не разрешилась, Денис совершенно не сносен в своем постоянном раздражении.

     — Никогда бы не подумала, что Денис так себя может вести.

     — Жизнь есть жизнь. Всякое бывает. И чтобы не нести эту свою деспотичную несносность в семью в такие периоды, он предложил мне смену ролей в постели. Роль Денизы умиротворяет его, оставляя замашки тирана за порогом дома и супружеской постели. Такая вот своеобразная компенсация издержек управления фирмой в критические периоды. Когда ситуация не критична, такой потребности обычно в нем нет.

     — А в первый вечер моего появления в вашем доме, была какая-то критическая ситуация на работе?

     — Нет. Просто Денису захотелось протестировать твою реакцию на экстрим. Он просто обострил ситуацию, чтобы она для всех быстрее разрешилась в ту или другую сторону. А что было потом ты сама знаешь — вмешалась звенящая тишина.

     — Поразительно. Мне кажется, что если бы не звенящая тишина, то сейчас я уже была женщиной. Настолько вы с Денисом меня увлекли и вовлекли.

     — Главное — соблюдать позитивную экологию эмоций в отношениях. А кто кем физически обладает в ласках — это уже вопрос второстепенный. Особенно для людей, в которых есть би-начало. Как в тебе и во мне.

     Так за разговором, незаметно коротая время, мы и дошли до Московского вокзала. До отправления поезда оставалось еще двадцать минут. Когда мы прошли к моему вагону, то увидели Романа с букетом белых астр с ярко-желтой серцевинкой. Он пошел нам навстречу и, совсем смутившись перед мамой, просто протянул мне цветы. Оценив эту сценку, Алёна сказала: «Пожалуй, я оставлю вас. Надеюсь, у нас с Денисом получится повидать тебя в Москве перед Новым годом. Так что давай считать, что прощаемся сейчас ненадолго». Мы с Аленой обнялись и она оставила нас с Романом вдвоем.

     — Спасибо за астры. Она смотрятся как праздничный салют в мою честь. Это так мило. Я рада, что ты меня провожаешь.

     — Ну я же обещал проводить. Я просто выполняю обещание.

     — А как насчет обещания вести себя с твоей девушкой так, как будто меня нет в твоей жизни?

     — Вот тут проблемы. Катя почувствовала, что что-то изменилось. Вела себя со мной как-то беспокойно. Предложила сразу после школы пойти к ней домой поласкаться. Я еле сбежал.

     — Ты что, сказал ей обо мне?

     — Не сказал. А то она мне все глаза выцарапала бы тут же.

     — Роман, ты все-таки постарайся как-то наладить ваши отношения. Приласкай ее, если она тебя так хочет.

     — Буду стараться. Но честно говоря, я не уверен, что сейчас это у меня получится. Я не мастер сидеть на двух стульях сразу.

     — Я все-таки настаиваю, чтобы ты продолжал с Катей неплатонические отношения. Ты мужчина и тебе нужна разрядка.

     — Если она будет психовать так же, как сегодня, то я не смогу себя заставить, — мрачно сказал Рома.

     — А у меня тоже для тебя подарок, только я оставила его в твоей комнате под подушкой, — шепнула я ему на ушко.

     — И что же это? — оживился Роман.

     — Кстати, ты зачем трогал мои трусики и лифчик, когда я уходила к Александре? Ты ведь трогал, сознавайся!

     — Ну трогал, — насупился он.

     — Так вот, эти трусики и лифчик сейчас под твоей подушкой. На память, чтобы не очень скучал до следующей нашей встречи.

     — Так, молодежь, давайте уже быстро целуйтесь. А то до отправления поезда осталось пять минут, — крикнула нам проводница, стоящая у дверей вагона.

     — Давай мы сейчас просто обнимемся. Крепко-крепко. И ничего не будем друг другу говорить, — шепнула я Роману.

     Мы обнялись, с трудом удерживая себя от поцелуев.

     «Осталось три минуты», — снова раздался голос проводницы. Я оторвалась от объятий, прижавшись на прощание к его щеке. Подошла к проводнице, та взглянула на мой билет и сказала: «Эх, молодо-зелено. Прямо завидую вам белой завистью. Красивая вы пара. Счастья вам! Ну проходи на свое место».

     Мое место оказалось у окна, к которому тут же ладонями прижался Рома. А я прижала свои руки к его рукам через разделявшее нас стекло. Вагон плавно тронулся и перрон с Романом поплыл назад, в Петербург. Я осталась с астрами одна. С чувством, что перевернулась одна страница моей жизни и открылась новая.