Во всем этом затянувшемся приключении плюс пока что был только в одном: в том, что я (молодец такой) не поскупился в свое время на деньги, и приобрел неплохую палатку экстремального типа, которая вот уже который день выдерживала проливной ливень, не прекращающийся ни на секунду.

     Ну а во всем остальном были только сплошные минусы. Одним словом грандиозный поход, задуманный полгода назад, не удался! А сколько сил, идей, времени было затрачено и все впустую!

     Инициатором этого мероприятия выступил я, давно хотел уехать на недельку подальше от цивилизации, семьями, с хорошими друзьями, чтоб днем волейбол, вечером песни под гитару, ночные купания, утренняя рыбалка... все как в старые добрые времена. Однокашники мои Юрка и Колька согласились сразу, и жен своих уговорили, вернее, отговорили от поездок во всякие там Турции и Кипры, мол и наша природа не хуже! Ну, с ними-то особых трудностей никогда не возникало, всегда были легкие на подъем, сложнее было с моей женой Аленой. Вот уж ее на природу никакими пряниками не заманишь! Клещи энцефалитные, комары в задницу, туалет в кустиках (как это вообще возможно!?), никакой гигиены, ни душа тебе, ни горячей воды, ни биде... ну и все такое тому подобное. Не буду рассказывать, как мне все же удалось ее уломать, какие золотые горы были обещаны, все равно теперь уж ничего не попишешь, отпуск испорчен, а вот обещанные золотые горы надо будет где-то искать!

     Идея похода зародилась еще зимой, когда на 23 февраля мне моя горячо любимая жена подарила «набор юного походника» (кружка, ложка, ну и еще всякие там приблуды), тогда я всерьез этой темой и загорелся! Тут же с мужиками под 0, 5 холодненькой Журавушки эту идею обсудили, да и девчонки наши горячо нас поддержали. Ну а с утра, остудив больную головушку ледяным пивом я и начал свой план составлять, для осуществления которого было выбрано самое жаркое по моим подсчетам время, середина июля.

     Поход был разбит на три этапа. День пешком, два дня сплавом по реке и еще день пешком до озера, а оттуда уже электричкой домой. Чтоб все имущество на горбу не тащить, я на своем микроавтобусе поехал, договорено было, что каждый из дней кто-то один из мужиков перегоняет транспорт к месту следующей стоянки, ну там костерок-обед-ужин готовит и остальную группу ждет, ах ну да, еще водочку в реке охлаждает, это-то конечно, в такую жару.

     Вот так красиво все и было запланировано, на деле же... в первый день на́чало хмарить, тучки по небу, пока доехали то точки старта, гроза прошла и ливень небольшой. Смотрю, моя сразу нос повесила, глазами стреляет, мол: «ну что я тебе говорила, так оно и вышло». Ну, ничего, отправил я их по маршруту, первый отрезок самый короткий и самый легкий был, а сам поехал к месту первой стоянки костер разводить и лагерь разбивать.

     Места там — закачаешься: заповедные. Река чистая, холодная, вода в ней прозрачная, рыба плещется, рядом лесок хвойный, как бы писатель сказал — пастораль!

     И мои быстро пришли, к шести вечера уже у костра все сидели, по три рюмки пропустили, шашлык ели, Юрка гитару настраивал. Гляжу и моя вроде заулыбалась.

     Ну и я духом воспрянул:

     — Ну друзья-товарищи, — говорю, — давайте за погоду, чтоб она нам отпуск не испортила!

     Не знаю, несуеверный я, но, наверное, прогневил своими словами Бога Погоды. Позволил он нам посидеть еще с пол часика, а потом как ливануло! (так до сих пор и льет не прекращая).

     Мы по быстрому всё в нашу палатку занесли, там и продолжили, посидели еще немного, бутылку допили, потом вторую, глядишь и шашлык разошелся, песни походные поголосили да и разбежались заполночь по своим палаткам спать, еще в надежде, что утром нас встретит яркое солнышко и поход наш продолжится!

     Утро же встретило нас ливнем пуще прежнего, ни на речке не умыться, ни костер не развести. Моя надулась, потом и вовсе истерику закатила, в общем такие дела. Накинул я плащ, пошел к Юрке в палатку, похмелиться да совет держать! Гляжу и Колька уже там, и по рюмке без меня пропустить уже успели.

     — Мы думали ты спишь, — виновато пробурчал он.

     «Ага, — подумал я, — как будто вы тут воплей моей милейшей супруги не слышали», но вслух ничего не стал.

     Мне молча протянули кружку. Я так же молча ее в себя влил. Настроение скверное было. Но как внутри все пообожгло, так вроде и в голове зашумело, вроде и «жисть» налаживаться начала. Хотел уже было вторую опрокинуть, как моя в палатку заползла, вся в слезах, дрожит, не то от злости, не то от холода, хотя в спальнике-то нашем жара, я вообще в трусах спал.

     — Хватит водку жрать. Вы все как хотите, а я домой уезжаю, отвези меня на станцию!

     — Ну Ален, чего ты, — это Юрка попытался...

     — Алена, да оставайся, сегодня польет, завтра погода наладится, ну чего ты, — это уже девчонки наперебой затараторили.

     — Я все сказала! — глухо, в заложенный нос ответила Аленка и вышла обратно под дождь!

     — Ну, чего ты? — Колька протягивал вновь наполненную кружу.

     — Ай-й! — в сердцах резко махнул я рукой и пошел следом за женой.

     В палатке поговорили мы еще немного, хотя я и знал что все без толку, если уж моей что в голову втемяшилось, то все, туши свет, не отвезешь, так сама попрется, пока медведь не задерет — упрямая!

     Делать нечего, проспался я немного и после обеда отвез ее на станцию, благо не далеко от нее уйти успели. Там как раз к поезду подъехали, посадил я ее на электричку, попросил отзвониться, как домой приедет. Она удостоила меня нервным кивком и напоследок сверкнув глазами, вовсе отвернулась от окна, даже рукой не помахала.

     Остался я один, злой, растерянный, подавленный. Все срывалось к чертям.

     Зашел в магазин, взял еще водки впрок и пива с сухариками, чтоб потом не ездить, вернулся уже под вечер. Лило как из ведра, на месте нашего кострища была огромная лужа. Благо место лагеря было покрыто хвоей и поляна еще не начала превращаться в болото.

     Я прошел мимо палатки друзей, прислушался: в одной храпел Колька, в другой Юрка. Постоял с минуту, в отчаянье махнул рукой (даже выпить не с кем!) и пошел к себе. Сел в палатке на край надувного матраса, высунувшись и выставив ноги в прихожем отсеке, открыл бутылку пива и залпом опустошил половину, икнув и смачно отрыгнув газы, распаковал пакет с солеными сухариками и захрустел.

     Сквозь пелену дождя еле проглядывался противоположный берег реки.

     В непогоду смеркается раньше, поэтому я не сразу заметил серый силуэт, медленно бредущий к реке.

     «Кто-то из девчонок», — подумал я, «Не выдержала, топиться пошла» — мрачно пошутил я сам себе, потому как допивал третью бутылку пива, и настроение было упадническо-язвительным. Но силуэт до реки не дошел, свернул к ближайшей сосне, замер, закопошился в районе пояса, затем присел.

     «Аааа, по нужде приспичило!», — мелькнула очередная мысль. Надо бы отвернуться, правила приличия, все такое, да хотя к черту, вымокли все до нитки, как собаки, какие уж тут приличия. Наоборот, я напряг зрение, пытаясь что-нибудь разглядеть. Конечно же, кроме сгорбившегося силуэта в сером плаще ничего не увидел, но зато смог дофантазировать, как она распахнула плащ, стянула треники — если это Ольга, или расстегнула джинсы — если Вика, затем стянула трусики, присела, и стремительная тугая струйка выстрелила из нее фонтаном, выбивая хвойные иголки из почвы, вспениваясь и, смешиваясь с дождем, и тут же впитываясь в рыхлый хвойный ковер. Вот она немного поприседала, наверное стряхивая последние капельки, вот промокнула губки салфеткой, выпрямилась, натянув штаны, снова покопошилась, наверное все таки Вика, джинсы застегивала. Все эти мысли стали причиной притока крови к моему вмиг выросшему органу, в штанах стало приятно горячо, член зазудел от возбуждения. «Трахнуть бы ее», — пронеслась шальная мысль, навеянная хмелем, возбуждением, обидой на жену и вынужденным бездействием вызванным погодой. Когда силуэт возвращался, я разглядел, что это все-таки Ольга, жена Кольки.

     — Оль? — позвал ...

  я хриплым голосом.

     — Пашка, ты? Вернулся уже? — она сменила траекторию движения от своей палатки к моей.

     — Вернулся! Ты чего шастаешь по ночи?

     — А что, ночь уже что ли? — протиснулась она ко мне в предбанник, — Дай ка я к тебе залезу, а то промокла уже вся.

     Я, конечно, понял, что она имела ввиду под словами «промокла», но подумал почему то про другое ее место, промокшее от недавних действий вызванных нуждой, свидетелем которых я стал. Член, кажется, напрягся еще сильнее.

     Я немного подвинулся:

     — Садись! Пиво будешь?

     — Замерзла как сволочь, какое пиво, чайку бы горячего предложил!

     — Ага, где б я его взял, могу предложить только свое горячее ложе, правда которое остыло уже, да у тебя и свое такое есть! — Спошлил я немного.

     Она промолчала, а я чувствовал, как ее тело бьет дрожь.

     — Может водки? Согреешься?

     — Да сколько можно, сегодня ее уже столько выжрали, так я пропускала через раз, а эти трое в умат, к утру хрен проспятся!

     — Как то грустно все! Наверное завтра лагерь свернем и будем считать нашу авантюру неудавшейся!

     — Да я бы и не против, но ребята, кажется, всерьез запили, теперь дня три-четыре пить будут, да и Вика с ними.

     — Ну, я завтра с мужиками поговорю!

     Она повернулась и посмотрела на меня, хотя взгляда ее в темноте я не видел.

     — Если поймаешь между похмельями, то может и успеешь, но я-то своего лучше знаю, и не запойный вроде, но бывает черная полоса, раз в пять лет, как коса на камень, — Ольга жалостливо вздохнула, — вряд ли услышит, пока все не выжрет, не успокоится! Ладно, пойду я спать, может согреюсь хоть. Спокойной ночи!

     — Спокойной, — задумчиво произнес я. Значит я теперь еще и в запое друзей виноват! Нет, никто пока открыто мне это в лицо не высказал, но как то все одно к одному!

     Хотел было уже стакан водки залудить, да спать завалиться, уже и за бутылкой потянулся, но передумал. Пусть мужики жрут, а я пойду, искупаюсь лучше, душ приму, разотрусь потом насухо и в спальник. А там можно и водки выпить будет.

     Я залез с ногами в палатку, стянул с себя промокшую одежду, накинул плащ на голое тело и побрел к реке. Оголившись на берегу, мое тело сразу оросило множество дождевых капель, по телу потекли ручьи, но было классно. Я раскинул руки, поднял голову к небу и громко закричал:

     — Э-ге-гей!!!

     Капли дождя падали на лицо, на волосы, в глаза.

     Я с разбегу нырнул в реку, места были проверенные, поэтому воткнуться в дно или в камень я не боялся! Вынырнув почти у другого берега я поплыл по течению, затем против, полежал немного на спине, ловя открытым ртом дождевые капли. Было легко и беззаботно. Барахтался я еще минут двадцать, пока не почувствовал, что ноги начинает сводить. Вылез на берег, накинул мокрый плащ и трусцой побежал к палатке.

     В палатке же меня ждал сюрприз!

     — Накупался?

     — Ольга? Ты чего вернулась?

     — Решила принять твое предложение насчет горячего ложа!

     — Ого! — искренне удивился я, — а что, свое ложе уже не греет? — При этом как-то приятно заныло внизу живота и член предательски начал набухать.

     — Там такой храп и смрад перегаром, что я там уснуть не смогла. Вообще я хотела у тебя ключи от машины попросить, там поспать. Пришла, а тебя нет.

     Я опомнился, что так и стою в предбаннике в три погибели и кутаюсь в холодный плащ.

     — Ну да ладно, решим сейчас. Я тут голый, ты отвернись-ка и полотенце мне вон подай. Взяв полотенце, я повернулся к ней задом и скинув плащ принялся интенсивно растираться докрасна, приговаривая:

     — Ухх! Хоррошо!

     Закончив процедуру, и на всякий случай прикрыв хозяйство рукой, я повернулся и попросил Ольгу:

     — Оля, подай пожалуйста брюки сухие!

     Через миг вытянулась рука со сложенными армейскими брюками.

     Нацепив штаны я заполз в мою сухую и комфортную палатку, надел байковую тельняшку и шерстяные носки. Тело приятно покалывало, но холод проходил, а я начинал согреваться.

     Ольга лежала с краю, поверх спальника отвернувшись к стенке и мерно дышала.

     — Спишь? — Шепотом спросил я.

     — Нет.

     — А чего отвернулась?

     — Ты же просил не подглядывать, хотя чего я там не видела, все у вас у всех там одинаково!

     — Ну, зато у Вас там все по-разному!

     — Паш, давай вот только без флирта, я правда замерзла и хочу согреться, но не более того!

     — Да я и... ничего такого... , — замялся я, пожав плечами. — Погреться, так погреться, лишь бы Коля к этому согреванию не приревновал!

     — Коля твой в коматозе будет три дня, говорила же уже. Или ключи дай, в машину пойду!

     — Лежи уже! Согреешься сейчас!

     Ольга повернула голову, пытаясь рассмотреть мое лицо, но в полумраке ей это не удалось. Я же нащупал бутылку Беленькой, скрутил ей голову, предложил Ольге:

     — Пить есть будешь?

     — Нет!

     Пожал плечами, сделал большой глоток прямо из горла, зажевал сырокопченой колбасой, откусив прямо от палки.

     Водка приятно ударила в голову, в мозгах зашумело. Можно было бы и еще намахнуть, но тело наполнил приятный жар, а глаза стали соловеть. Пригубив сверху пивком, а то колбаса в сухомятку не полезла, расстегнул молнию, раскрыл большой двухместный спальник и скомандовал Ольге:

     — Залезай внутрь, греть буду!

     — Паш, может я в машину, а то мокрая вся, замызганная. Вывожу Вам спальник, Аленка тебя потом ругать будет.

     Я потрогал ее олимпийку, и правда влажная, думаю и штаны такие же.

     — Ты вот что, снимай мокрое, разложим под спальником, к утру просохнет! Мы так в армии форму сушили. Если хочешь я тебе свои штаны дам, но если в спальнике спать будешь, запаришься! Я сам вчера в трусах спал. Это тебе полезный совет, а нет, тогда так полезай, за спальник не беспокойся, ничего ему не будет. Одежда на теле тоже хорошо сохнет, только вот самому некомфортно спать.

     Что я всегда ценил в Ольге, так это ее простоту. Дважды ее уговаривать не пришлось. Зажужжала молния, затем шелест стягиваемой одежды: олимпийки и спортивных штанов. Пока она раздевалась, я демонстративно рылся в рюкзаке, отвернувшись к ней спиной, пока не выудил пару теплых запасных носков.

     — На-ка, надень, согреешься быстрее!

     — Спасибо!, — ответила Ольга, она уже разложила мокрую одежду под спальником и успела юркнуть в него, до того как я повернулся к ней. Еще немного она повошкалась натягивая на ноги мои носки, я тем временем уложил свою мокрую одежду под своей половиной спальника.

     — Удобно?

     — Кажется да! Спокойной ночи! — мурлыкала она засыпающим голосом. Видать тепло моего импортного спальника вмиг разморило ее.

     — Спокойной! — ответил я, поймав себя на мысли, что уже второй раз за последний час говорю это ей. — Буду храпеть, толкай в бок! — но Ольга уже тихонько сопела, повернувшись ко мне спиной и миленько сложив ладошки под щекой.

     А у меня же от присутствия чужой женщины сон сняло как рукой, разыгралось воображение, и вновь накатила волна возбуждения.

     Ольгу с Викой я знал лет пять, может больше, но никогда не рассматривал их, как объект вожделения или сексуальных фантазий (как оказалось до сегодняшнего дня). Во-первых это были жены моих друзей, во-вторых я и сам женат, а с моей Аленкой не забалуешь, чуть что, сразу чемодан и к маме. Поэтому я и не позволял себе каких-то там вольготных мыслей или запретных желаний. Но годы в браке делают свое дело, редко удается сохранить чувства на том же уровне спустя 8 лет, после свадьбы. Жене я еще не изменял, но устои мои уже пошатнулись, я уже не гнал от себя с ужасом такие мысли, и даже изредка позволял себе легкий флирт с симпатичными мне представительницами противоположного пола. Ольга с Викой никогда не были суперкрасавицами, но были очень дружны, легки на подъем, с ними было классно в компании, будь это поездка на природу, поход в русскую баню, посещение кинотеатра ...   или катка, да или просто семейные посиделки у кого-нибудь дома или на даче.

     Вика была высокой, голубоглазой блондинкой с милой мордашкой и стройной фигуркой. Ольга была пониже Вики, среднего роста, обычного телосложения, грудь у нее была небольшая, но вот попка очень даже миленькая. Красивые изящные руки с неизменным маникюром, стройные ножки, хотя чаще она носила брюки или джинсы. Темно зеленые глаза и недлинные каштановые волосы, которые едва доставали до плеч. Из них двоих более симпатичной я бы отметил Вику, наверное, потому, что не так давно отметил у себя страсть к высоким девушкам, но с Ольгой всегда было интересно поболтать, чаще находились общие темы для разговоров и обсуждений.

     И вот теперь, пусть не самая высокая девушка нашего похода, но моя милая собеседница, в моей палатке мирно посапывает, свернувшись калачиком. «И что мы имеем? Да ничего мы не имеем!» — отогнал я свои похотливые мысли прочь и попытался уснуть, однако, тем не менее, придвинулся ближе к Ольге, прижавшись грудью к ее спине, а набухшим членом, где то в области ягодиц ее миленькой попочки, ну правда между нами была толща спального мешка, так как я внутрь залезать не стал, чтоб не тревожить мою случайную компаньонку. До меня доносился легкий аромат ее шампуня, который кружил мне голову. Не то чтоб в нем было что-то особенное, просто это был запах чужой женщины, женщины доселе неизведанной, неиспробованной, запретной. И именно этот запах манил все теснее прижаться к ней и ощутить жар, идущий от ее тела.

     Утро наступило как-то неожиданно. В палатке я был уже один. «Ушла, чтоб перед Колькой не палиться. Ну и правильно сделала» — оценил я ее осторожность.

     Нащупав мобильный, глянул на время —»6:42«. «Ч-черт, рань какая!». Покопавшись в меню телефона, открыл полученную от жены смс: «я дома». Ну я на большее и не рассчитывал, дай Бог теперь к Новому году оттает!

     В соседней палатке негромко переговаривались. «Наверное Колька с Юркой. Похмеляются, гады, хоть бы позвали!» — с горечью подумал я, и словно в ответ на мои мысли из палатки послышался весёлый голос:

     — Анатольич! Хватит дрыхнуть! Все счастье проспишь! Вставааай, жахнем по соточке! — шумел Колян.

     Тут же в ответ зашептала Вика:

     — Тише ты, пусть поспит человек.

     — Да чего! Выпьем и пусть спит! — голос моего дружка уже заплетался. Не-то еще не проспался, не-то уже похмелился!

     — Коль, ты погоди его из строя выводить. Нам может еще до магаза ехать придется! — возразил Юрка.

     — Не поеду никуда — протиснулся я с «ноль пятой» в руке в смрадную палатку Николая (понятно чего Ольга сбежала!) — Я вчера уже ездил! А Вы бы хоть проветрили тут!

     — А ты дождь выключи, мы и проветрим, — не утихал Колька, неуверенной рукой наливая в кружку остатки водки и протягивая ее мне. — Ну Анатольич давай, не пьянки радо, здоровья для!

     Я заглянул в немытую кружку, на дне плавали хлебные крошки.

     — Заткнуть-то есть чем?

     — На, я кашу открыла, — протянула мне Вика рисовую кашу в банке, — правда разогреть не на чем, — виновато дополнила она.

     Я кивнул, сделал большой глоток. Водка была теплая и невкусная, я сморщился и содрогнулся, заел сухой кашей, но она еле пролезла в горло!

     — Чаю хочу! — сказал я, вылезая из палатки.

     — Ого! Ну давай, как накипятишь — позовешь, — заржал Колян.

     — А мне к-коффи, — совсем уж заплетающимся языком вторил ему Юрец!

     «Мда, ребята уже хороши, права была Ольга» — подумал я, вылезая под дождь и пересекая небольшое расстояние между палатками. В предбаннике уже сидела Ольга. Выглядела она свежо — в отличие от растрепанной Вики, с мешками под глазами — словно умылась где-то, да и волосы причесала.

     — Доброе утро! Ты что-то про чай сказал? Мне не послышалось?

     — Утрое дóбро!, — намеренно исковеркал я приветствие тяжело усевшись рядом с Олей на надувной матрас и выдохнув в ее сторону свежим перегаром.

     — О! И этот туда же! Я думала, тут хоть один нормальный человек будет!

     — Будет нам чай, не беспокойся! Есть мысля!

     А из соседней палатки наша алкогольная троица нестройно затянула под гитару:

     «Ой, хочу чаю, аж кончаю, чаю кипяченого,

     Ой, не мажора я люблю, а политзаключенного».

     Я скрутил голову холодненькой бутылке пива и разом опустошил треть! Глаза заблестели и заслезились.

     — Будешь? — безнадежно спросил я у Оли?

     — Буду! После того как чай попью!

     — Понял! Стартую!

     Я присосался к бутылке, ополовинив ее, затем натянул плащ, застегнув и надев капюшон. Обулся в берцы, которые еще не окончательно промокли и, порывшись в рюкзаке, достал ключи от машины. Прихватив недопитую бутылку, шагнул под дождь.

     Замысел был прост. В машине была куча всякого добра. Я отыскал длинную веревку и большой кусок укрывочного материала, который по моим подсчетам должен был сдержать моросящий дождь и, используя машину, палатки и растущую рядом сосну соорудил достаточно большой тент, под которым можно было в полный рост разместиться всем пятерым, развести огонь и приготовить горячую пищу. На костер надежды мало, да и разводить его около палаток не хотелось, но было кое-что прихвачено «на всякий случай!».

     Через сорок минут укрытие было готово. Теперь можно и к женской помощи обратиться! Отыскав в той же бездонной машине резиновые сапоги, которые так и не пригодились моей дорогой супруге, я отнес их Ольге.

     — Обувайся, пойдём, поможешь завтрак приготовить!

     — Ты серьезно, про завтрак?

     — Выходи, сама все увидишь!

     Когда Оля, зябко кутаясь в плащ, пришла под тент, который начинался сразу за моей палаткой, я уже выудил из микроавтобуса раскладной столик, пару таких же стульчиков и колдовал над двухкомфорочной походной плиткой, вставляя в нее небольшой газовый баллончик!

     — Ухх! Пашка, ты чудо! — заликовала обрадованная Оля, по-детски захлопав в ладоши и уже через несколько секунд тянула озябшие руки к синему пламени газовой горелки, а я тем временем наполнял водой походный чайник. Пока грелся чайник, я выудил из машины кастрюлю, сковороду, тушенку, сетку картошки и прочие продукты, типа крупы, соли, сахара...

     — Ну вот, укрытие готово, очаг разведён, на арену выходит женщина и привычно занимает свое законное место у плиты, — театрально разглагольствовал я, а Оля, отставив кружку с горячим чаем на край стола, подошла ко мне со словами:

     — Пашка, ты наш спаситель! — и звонко чмокнула меня в щеку!

     — Все лавры победителю, — отшутился я, а на самом деле от произошедшего сердце в груди бешено заколотилось и запекло в области паха.

     Чтобы скрыть мое волнение я ушел к сосне, за которую держался край навеса и стал крепить походный умывальник, оставив Ольгу, колдовать над кастрюлями.

     — Ой, а можно мне тоже чаю? — это незаметно пришла Вика, зябко кутаясь в болоньевую куртку Юрки.

     — Конечно! Вон бери кружку, в чайнике кипяток, короче хозяйничай, чай не в гостях! А потом желающие и умыться могут, — отвечал я, заканчивая с умывальником и приспосабливая обрезанную бутылку под импровизированную мыльницу.

     Спустя час походная похлебка была готова. Я предложил позвать ребят, но девчонки лишь поморщились — мол, гиблое это дело!

     Мы раздавили на троих бутылку водки, горячая пища наполняла желудок, хмель приятно бил в голову. Душа требовала праздника! Я предложил распечатать еще одну, Вика категорично отказалась, а Ольга сказала, что ПОКА не хочет! Тогда я решил «шлифануть» пивком, блаженно откинувшись на спинку складного стула и созерцая очертания реки, сквозь мутную стену дождя. Девчонки о чем-то зашептались и Оля изрекла:

     — Мы сейчас вернемся!

     — Курить пошли?, — пошутил я?

     — Ну Паааш, мы же не кууурим, — нараспев заговорила захмелевшая Вика. — Ну нам, это... наааадо.

     — Да идите, знаю я, куда вам надо! — У самого уже после пивка появилось желание «отлить». — Значит так, девочки налево, мальчики направо, далеко не заходить! — сказал я и первым, согнувшись,...   нырнул под дождь.

     Я немного постоял под сосной, смотря на неспешные воды безымянной речки, и множество кругов на ней от капель дождя, задумался о чем-то своем, и предвкушал что-то хорошее, приятное.

     Когда вернулся под навес, Ольга одна убирала со стола.

     — А подруга где?

     — Спать пошла, развезло ее что-то.

     — Ну а мы что? Тоже спать?

     — Как хочешь! Есть другие предложения? — ответила Оля, продолжая возиться с тарелками и ложками.

     — Ну, выпить можно, закусить, в картишки перекинуться, в речке искупаться.

     — В речке? С ума сошел! Ты-то морж, а я что, кожа да кости! Умру там от холода!

     — Ничего и не кожа да кости, красивая девушка. А замерзнешь, так я согрею, — осмелел я, под воздействием хмеля!

     — Ты иди, окунись, если хочешь, а я пока посуду помою. А вот в картишки — это хорошая идея! Сто лет не играла уже!

     Я, оставив Олю хозяйничать на импровизированной кухне, залез в палатку и приготовив полотенце и подсохшую за ночь одежду, разделся и накинув плащ посеменил к реке. Днем вода казалась холоднее, чем вечером, поэтому я интенсивно грёб против течения, заставляя кровь стремительно бегать по венам и согревать организм. Выбившись из сил, я перевернулся на спину и неспешно поплыл подгоняемый небыстрым течением. Я лежал на воде, закрыв глаза и подставив лицо каплям дождя, а сам думал об Ольге. Все больше я желал ее и все меньше гнал от себя мысли, что это жена друга, человек нашей компании, что так нельзя, что я женат. Течение отнесло меня далеко за поворот и мне пришлось потрудиться, чтоб вернуться вплавь к тому месту, где я оставил свой плащ. Все еще пребывая в своих мыслях, я как ни в чем небывало начал выбираться на берег, и лишь ступив на мокрый песок, запоздало ощутил чье то присутствие.

     Подняв голову, я наткнулся на серый силуэт Ольги, которая стояла метрах в пяти и с интересом разглядывала меня, ничуть не смущаясь.

     — Ой! — запоздало сообразил я и прикрыл руками пах, — ты чего здесь?

     Наверное, слишком нелепо я сейчас выглядел, потому как Ольга сначала рассмеялась и лишь потом ответила сквозь смех.

     — Да ты как-то долго, заволновалась, вдруг, думаю, тонешь, спасать пошла.

     — Ну, уж могла бы и не подглядывать! — с улыбкой проворчал я, кутаясь в плащ.

     — Ой, да чего я там не видела, все у вас там одинаково. — Оля пыталась придать голосу веселость, но мне показалось, что в голосе слышалась дрожь. Замерзла? Или возбудилась?

     — Ладно, идем в картишки перекинемся, а то что-то свежо сегодня на улице! — Оля отвернувшись пошла к лагерю, а я за ней, пялясь на ее попку.

     Пока я растирался и переодевался, Оля сходила под навес и вернулась с большой термокружкой закрытой крышкой и плошкой с бутербродами.

     — Ты ж говорил, выпьем, я вот закуску приготовила.

     — В такую погоду выпить сам бог велел. Да еще и после водных процедур. Зря купаться не пошла, классно, и холода в воде не ощущаешь.

     — Ну, может потом и схожу, — обнадежила Оля, отхлебывая из кружки горячий чай.

     Я разлил водку, чтоб не размениваться сразу по пол стаканчика. Оля поглядела на дозу округлившимися глазами, но ничего не сказала.

     — За дружбу!

     — Давай! — откликнулась она и поморщившись влила в себя половину содержимого.

     Я лишь покачал головой, выпил пол стакана, как воду и зажевал бутербродом.

     — Алена не звонила тебе?

     — Дождешься! До зимы теперь дуться будет!

     Мысли о недовольстве жены и сорванном походе вмиг навеяли тоску, и я снова налил водки. Оле подливать не стал, то еще недопила, но протянул стакан, и мы чокнулись!

     — За природу, мать нашу! — сказал я и залпом выпил.

     — Не расстраивайся, Паш, ты все равно молодец, и идея отличная. Ну а погоду ведь не угадаешь!

     — Да. Вот только ты это понимаешь, а она нет!

     — Ну что, где у тебя карты? — поспешила сменить тему Оля, отставляя подальше свой опустевший стакан.

     — Ща! — я, отвернувшись, полез в рюкзак и вдруг услыхал за спиной звук, который заставил меня насторожиться. Оля расстегивала молнию на кофте.

     — Уф. Жарко, от чая, наверное.

     Когда я развернулся, держа в руках колоду карт и фонарик, Оля стягивала олимпийку, оставшись в темно-зеленой маечке на тоненьких бретельках. Я (как любой нормальный мужик) скользнул взглядом по ее груди и отметил, что под маечкой нет лифчика. Несмотря на жару, соски ее торчали пупырышками сквозь ткань. Вряд-ли от холода. Скорее от возбуждения. Член в который раз подал мне сигнал из штанов, но я снова стушевался и отведя взгляд от двух небольших бугорков, протянул Ольге карты.

     — Тасуй. — А сам принялся приторачивать фонарик к крючку сверху палатки, чтоб было светло.

     — В дурака?

     — Да я больше ни во что и не умею.

     — Может... на желания? — подначила Оля.

     — А какие тут могут быть желания? Водки навалом. Жрачки тоже. Погоды нет. А целоваться друг с другом, так не в том мы возрасте... да не в том и положении.

     — Ну можно сыграть на запретные желания! Тем более исполнять их не обязательно сразу, и прямо тут. Можно и позже. В городе.

     Я глянул на Олю и увидел, что, не смотря на улыбку, говорит она совершенно серьезно. Было заметно, как подрагивают ее руки, уверенно тасующие карты и отчетливо, с вызовом, блестят глаза в полумраке палатки.

     Сердце мое застучало быстрее. Я еще раз окинул ее грудки, обтянутые тоненькой маечкой, член в штанах аж заныл и я чуть было все не испортил затянувшейся паузой. Кажется, Оля начала жалеть о произнесенном, и хотела уже было уйти от этого разговора, когда я в последний момент выпалил:

     — У меня есть желание! Я согласен! Раздавай!

     — Хорошо, играем три партии, чтоб наверняка, потом можно следующий кон.

     — А насколько запретные могут быть желания? — с интересом подхватил я Олину игру.

     — Зависит от твоей испорченности, — парировала она, раздавая карты, — ну и смелости конечно, а то все вы мужики, только языком и можете молоть.

     Хмель все больше ударял Ольге в голову, и разговоры становились все откровеннее.

     — Языком можно по-разному молоть, — прозрачно намекнул я, отбиваясь козырями.

     — Ну, ты выиграй вначале, а там посмотрим, что, да как, — отвечала Ольга, подкидывая мне карты одну за другой. Играла она неплохо, и сдаваться не собиралась.

     Первую партию выиграла она, вторую я и мы начали третью, которая должна была решить исход битвы и одному из нас потребовать от другого запретное желание.

     — И все же пока я не выиграл, хотел бы уточнить, какие есть ограничения в запретных желаниях, а то не хотелось бы биться до победного, а потом с желанием обломиться.

     — Ограничения? А их нет. — Просто и буднично отвечала Ольга, прикидывая, какой картой лучше побиться. — Валет, козырный, — наконец отбила она. — И с вызовом глянув мне в глаза, завершила, — не обломаю, не бойся.

     Нечасто у девушки бывает такой настрой и готовность на все, без ограничений. Эта ее речь, эти вызывающие глаза сорвали в моей голове какой-то предохранитель, который удерживал меня, и я, отбросив карты, накинулся на Олю, заваливая ее на спину и впиваясь в ее полуоткрытые губы. Не оттолкнула, напротив, обняла за шею своими ручками, открылась моему неистовому поцелую, подхватила его танец горячими губами и маленьким остреньким влажным язычком. Целовалась она круто, что ж тут сказать. Я чуть не кончил, от одних наших поцелуев! Я нежно мял ее небольшие грудки, под тонкой маечкой, которые помещались мне в ладонь, легонько теребил и пощипывал твердые, как вишнёвые косточки, сосочки. Оля постанывала от удовольствия и страсти, но едва я сделал попытку заползти рукой ей в штанишки, как она со скоростью кобры перехватила и отвела мою руку.

     — Не наглей, герой, ты пока еще не выиграл. — Она мягко отстранилась, и все так же с вызовом глядела на меня задорным взглядом исподлобья.

     Нацеловались мы оба вдоволь, и сейчас тяжело дышали, переводя дух, успокаивая рвущуюся наружу страсть....   Но она была права, поединок нужно было завершить, и тогда уж... ух!!! У меня аж сперло дыхание, от появившихся запретных желаний в отношении Ольги.

     — Мне нужно было убедиться в серьезности твоих намерений, — хриплым голосом сказал я, разливая по стаканам беленькую.

     — А ты все еще сомневаешься? — она приблизилась, взяла в руки член, явным бугром выпирающий на спортивных штанах, склонилась и поцеловала сквозь брюки. — Теперь сомнений не осталось? Ты мог бы получить гораздо больше, если бы не был так нетерпелив и играл по-честному. А теперь я считаю, что третью партию ты капитулировал, бросив свои карты и не доиграв, поэтому имею полное право объявить себя победительницей!

     — Я готов выполнить любое твое пожелание, — дрожащим голосом произнес я. Я и в самом деле готов был выполнить любое ее желание, так я был возбужден близостью и откровенностью момента.

     — Эх, слабак! Даже без борьбы сдался! — улыбнулась Оля какой-то очень уж нехорошей улыбкой. — Так значит, любое, говоришь? Было тут у меня одно желание, но ты его и так выполнил, поэтому теперь уже оно вроде, как и неактуальное. Поэтому слушай, мое запретное желание.

     Не ожидая подвоха, у меня аж сердце защемило от ее слов, и я весь обратился в слух, чтоб не пропустить ни слова.

     — Так вот, на правах победительницы первого кона, я желаю, чтобы ты... (театральная пауза)... голым (еще одна пауза)... пробежался вокруг нашего лагеря... и во весь голос кричал «Я король леса!».

     — Что? Я... а как же... , — я был в недоумении, от чего Ольга расхохоталась, приговаривая:

     — Видел бы ты сейчас свое лицо! Ну что, выполняй. А ты думал, я предложу меня прямо тут трахнуть? Ну, это у вас, мужиков, все мысли только о сексе. А я вот повеселиться решила.

     Я совсем было сник, но Оля тут же поспешила приободрить меня:

     — Но если выиграешь ты, в следующий раз, твои желания в отношении меня могут быть абсолютно любыми, как я уже тебе и говорила. А теперь давай, давай, оголяйся и вперед!

     Вот черт! В такой неловкой ситуации я никак не ожидал себя увидеть. Член, как назло стоял колом. Я выглянул на улицу, уже смеркалось, но еще было вполне светло, чтоб можно было разглядеть, в чем я и чем занимаюсь. Я медлил, обдумывая ситуацию, как Оля заявила.

     — Ну что, струсил? Эх ты, а еще у меня спрашивал о серьезности намерений!

     — А можно без криков?

     — Нет!

     — Ребята могут проснуться.

     Она лишь пожала плечами, буравя меня своим вызывающим взглядом.

     — Хорошо, отворачивайся! — зачем-то сказал я.

     — Еще чего, такого условия нет в моем задании, буду смотреть!

     Да, теперь я убедился, что она настроена решительно. Ну что ж, теперь я просто обязан выиграть и... черт... воплотить любые свои желания.

     Я снял тельняшку, затем треники с трусами и носки. Схватил стакан, который мы так и не опустошили, протянул второй Ольге:

     — За победительницу! — произнес я тост и залпом выпил,

     Она с интересом рассматривала мое тело и лишь кивнула, в одобрение тоста и немного пригубила из стакана.

     — Я пошел! — и я пополз из палатки.

     — Обувь надень, а то ноги переломаешь!

     Вечерняя прохлада и дождь остудили мой пыл, и член, к счастью, стал опадать, опустившись вниз. Капли дождя пощипывали плечи, спину и грудь. Я несколько раз подпрыгнул и побежал, сначала неспешно, потом все быстрее, входя в раж, и вот уже я мчусь вокруг палаток, сосен, микроавтобуса и кричу во все горло «Я король леса! Я король леса-а-а!». Ольга, упакованная в плащ, покатывалась со смеху от этой картины, а мне от ее смеха стало еще веселее, и я вместо трех кругов намотал еще пару бонусных. Я представил себя со стороны: в чем мать родила, но зато в сапогах, бегом, под дождем! Да уж, придумала Оленька мне заданьице.

     Набегавшись, я остановился у палатки весь запыхавшийся и тяжело дышащий. Все же физические нагрузки не часто выпадают на долю офисного клерка, да и выпил я за день изрядно. Тело было распарено, дождь смывал выступивший пот. Ольга смотрела на меня с восхищением. Она быстро завела меня за палатку, и немного приподнявшись на цыпочки, присосалась к моим губам долгим и сладким поцелуем. Адреналин играл: нас в любую минуту могли застукать проснувшиеся от моего крика ребята, но страсть была сильнее. Едва ее горячие губки коснулись моего рта, как член вновь стал набухать и через несколько секунд он уже упирался в мокрый Ольгин плащ. Ее холодная ручка тонкими пальчиками обхватила конец и принялась им поигрывать. А когда наши губы разъединились, Ольга присела, и полностью оголив головку, смачно облизнула член мокрыми губами, погрузив его глубоко в свой горячий ротик и немного там пососав. Я аж заурчал от удовольствия: так неожиданно и так сладко она это делала. Я уже знал, какое мое первое желание будет, если я выиграю!

     — Это тебе маленький бонус, — сказала Оля, вставая с корточек и держась за мои руки. Она поцеловала мою мокрую от дождя грудь и лизнула сосок, от чего я легонько вздрогнул.

     — Иди, вытирайся, а я пойду ребят проверю, — и отпустив мои ладони она стремительно пошла в сторону палатки.

     Мне же не давала покоя мысль, что же там сейчас творится у нее между ножек, не меньше чем пекло вулкана!

     Член стоял колом, все еще храня ощущения горячих Олиных губ вокруг головки и остренького язычка на уздечке.

     Быстро растёршись полотенцем, и не одеваясь, я юркнул по пояс в спальник, сверху нацепив колючий шерстяной свитер, чтоб не замерзнуть. Начислил себе еще грамм 150 водки, потом, подумав, выплеснул недопитое из Олиного стаканчика и освежил ей тоже. Она как раз в этот момент протискивалась в палатку, скидывая мокрый капюшон и снимая в предбаннике плащ.

     — Все тихо, как я тебе и говорила. Их до утра из пушки не разбудишь. Алкоголики!

     — Ну и мы от них отставать не будем, — сказал я, едва Оля заползла с ногами в палатку, и проткнул ей стакан.

     — Опять?

     — Ну, ты-то как хочешь, а мне для сугреву надо!

     — Замерз? — она взяла холодными ладошками пою руку. Моя ладонь была гораздо горячее.

     — Да, наверное, ты больше замерзла. Залезай, согрею, — намекнул я, немного подвинувшись в спальном мешке.

     — А ты выиграй, тогда и лягу. И вообще сделаю все, что ты попросишь.

     От этих слов у меня мурашки пробежали по коже, и сладко заныл член. (Говорят, еще была какая-то Совесть, но она мокла под дождем, с той стороны палатки, куда мы ее выгнали, и без нее места мало!) А мне все больше начинала нравиться игра на запретные желания, и пусть я еще пока не выиграл, я был уверен, что и мне повезет хоть разок этой ночью. Мы выпили и начали новый кон. На этот раз Оля обыграла меня все три раза и являлась безапелляционной победительницей. Я с сомнением ждал очередного задания несексуального характера, но на сей раз, Оля ошеломила меня, пуще прежнего. Она просто откинула мой спальник, задрала свитер у меня на пузе и сделала самый ошеломительный минет в моей жизни. Ее короткие волосы приятно щекотали мне живот, когда она то склонялась надо мной, погружая член почти в горлышко, то отстранялась, освобождая ствол из своего рта и удерживая губками лишь головку. К сожалению, продлилось это не долго, т. к. я был изрядно возбужден и сдерживаться мне было очень сложно, но я честно предупредил Олю, процедив сквозь зубы:

     — Оль, сейчас кончу!

     Она лишь угукнула, не выпуская член изо рта из чего я понял, что она не против, чтоб я сделал это прямо ей в ротик. Я кончал, вздрагивая от конвульсий и вцепившись в спальник когтями, а Оля проглатывала мои густые струи, размазывая языком их по члену и приятно причвакивая губками. Когда все закончилось, она нежно положила голову мне на живот и легонько теребила увядающий член.

     — Ну что, пришел в себя, — шепотом спросила она, приподняв голову и всматриваясь в мое лицо в сумраке палатки.

     — Это было что-то! — с восхищением отозвался я!

     — Ну наливай что-ли, отметим это дело!

     Я потянулся за водкой, а Оля ...  

     тем временем разрезала на пополам яблоко.

     — За интересные игры! — поднял я тост. — Здорово это ты придумала!

     Оля молча выпила и захрустела яблоком.

     — Пашка? — подала Ольга голос. — А я писать хочу! А там до-оджь! Можно я далеко в кусты не пойду, а за палаткой присяду? Все равно дождик. А?

     — Да вообще не вопрос! Я даже тебя сопроводить могу и посторожить! — тут же вызвался я.

     — Нет, ты давай-ка карты раздавай, и не подглядывай, а я быстро. Заодно к ребятам загляну. И не вздумай за мной подглядывать! — показала она мне кулачек, уже на выходе из палатки.

     Я лишь улыбнувшись махнул головой. Мне очень хотелось услышать, как журчит Оленькин ручеек, но как я ни прислушивался, все шумы заглушал дождь!

     Я глянул на мобильный, был первый час ночи. От моей по-прежнему ничего не было. «Ну и черт с ней!» подумал я бросая телефон в карман рюкзака.

     Вернулась Ольга. Оленька! Словно читая мои мысли, перегнулась через разложенные веером карты и звонко чмокнула меня в губы, задержав поцелуй на пару мгновений.

     — Ну, что. Кто на этот раз будет победителем? — бравировала Оля, а мне было все равно. Ее желания становились не хуже моих.

     Первый раз я продул, второй выиграл. И, черт возьми, наконец-то мне повезло! Третий кон был за мной!

     — Я слушаю твое желание, — спокойно промолвила Оля, собирая карты в колоду и опустив глаза, хотя я почти физически ощущал, как внутренне она напряжена и возбуждена.

     — Ты тут говорила, что я горазд языком молоть. Хочу показать, на что мой язык еще способен. Это для начала, а потом...

     — Не-ет, Пашка, ну пожалуйста! Я не могу тебя туда пустить, особенно язычком! Я без душа, не мылась, я так не могу. Давай это задание я выполню в городе, будет за мной должок. А сейчас, ну что-то другое, что хочешь!

     В принципе, на такой должок в городе я трижды был согласен. Это подразумевало, что наша игра продолжится после возвращения из похода. Пока я не знал, в каком виде это все будет происходить в будущем, но в целом перспектива меня устраивала. Тем более она предлагала другое желание.

     Я на миг задумался.

     — Сними маечку, — попросил я.

     Оля не задумываясь выправила ее из штанов и стянула через голову, отбросив позади себя. Она не стала застенчиво прикрывать груди, напротив немного развернула плечи и опустив голову, заинтересованно смотрела на меня из-под длинных ресниц. Я ощущал трепет ее тела, ее частое дыхание от которого приподнималась и опускалась ее красивая грудь с темно-бордовыми сосочками, аккуратными и небольшими, размером как маленький грецкий орех. Я стянул свитер через голову и вновь накинулся на мою жаркую пленницу. Мы сплелись руками, я наугад принялся целовать ее щеки, губы, а когда добрался до шеи, Оля запрокинула голову назад и приятно застонала. Я нежил горячими ладонями гладкую кожу ее грудок, аккуратно прищипывая между указательным и средним пальцем затвердевшие и горящие от желания соски. Наконец мои губы спустились ниже, минуя ключицу, и я вступил на упругое плато ее левой груди. Оля шумно дышала и постанывала, когда я водил языком вокруг ее маленького сосочка, то втягивая его в рот, то целуя губами. Затем я переместился на правую грудь, но мне мало было всего этого. Я желал большего. И к черту игры и правила, к черту гигиену и душ. Во мне уже пробудилась животная страсть, и я желал эту самку. Голый член терся о грубую ткань ее штанов. Она и сама ощущала это и трепетала от желания. Я сделал попытку стянуть с нее штаны, но она принялась мешать мне руками, что еще больше меня раззадорило! Я запрокинул ее ручки за голову и прижал обе одной рукой. Ее глаза горели страстью, но она продолжала сопротивляться.

     Все еще крепко держа ее, я склонился над самым ухом и прошептал:

     — Не надо, не сопротивляйся, останутся на руках синяки, а это ни к чему. Если ты не хочешь, то ничего не будет, но мне кажется, что хочешь ты не меньше мóего, ведь так?

     Мое дыхание касалось ее нежной кожи на шее, от чего девушка покрылась мурашками.

     Разлепив пересохшие губы она едва слышно прошептала:

     — Так!

     Другого ответа я и не ожидал услышать, отчего и принялся неистово покрывать поцелуями ее нежную, покрытую мурашками кожу. Я целовал за ухом, спускаясь ниже к шее, переходя на плечо и целуя бархатистую кожу подмышек (руки Ольги все еще были запрокинуты). Я ощущал губами и язычком коротенькие волоски, которые успели отрасти за несколько дней нашей походной жизни, но это лишь добавило мне возбуждения и желания. Я переключился на грудки, напряженные и дрожащие, а сам рукой уже проникал в штанишки к Оле, преодолевая тугую резинку и плотную ткань. Она все еще была зажата и поддавалась нехотя, а потом и вовсе вывернулась из-под меня и повернувшись на бок быстро стянула штаны до колен, далее освобождаясь от них ногами. Оля лежала на боку, повернувшись ко мне аппетитной попкой с упругими ягодицами. Нащупав в темноте член и взяв его в руку, девушка приподняла ногу и направила его к своей горячей щелке. Я в нетерпении принялся тыкать концом в ее промежность, но только оцарапал оголенную головку о щетинку отросших на губках волосков.

     — Не спеши. Аккуратнее. Нежнее же, — приговаривала Оля, приставляя член к горячей влажной норке и прогнувшись в спине, подалась мне навстречу.

     Норка была тугая, и входил я постепенно, словно вколачивая член короткими толчками. Оля постанывала, вцепившись мне в руку, но так же короткими движениями двигалась навстречу мне.

     Через несколько входов-выходов, я уже более уверенно двигался в ее скользкой норке, то полностью погружаясь в нее, то почти полностью ее покидая.

     Оля сладко стонала, уткнувшись в спальный мешок, чтоб приглушить громкость своей страсти и каждый раз, когда я неторопливо входил в нее трепетно подавалась мне навстречу своей попкой. В палатке стало душно, наши тела покрылись испариной. Я неистово мял ее упругие грудки и целовал, а то и вовсе принимался лизать языком солоноватую кожу ее плеч и спины. Я вдыхал аромат ее волос, и он кружил мне голову, как и запах, и трепет ее обнаженного горячего тела. Я маневрировал, то ускоряя, то замедляя темп, проникал пальцами между влажных скользких губок, чувствуя, как толстым червем движется в нежной норке моей девочки мой раздутый член. Дыхание Оли участилось, тонкие пальчики впились мне в бедро, она сама ускорила ритм, пока не замерла на самой высокой ноте своего наслаждения и тут же вмиг расслабилась, не то постанывая, не то всхлипывая. Я замер, позволяя девушке насладиться мгновениями оргазма, крепко прижимая ее к себе. Через минуту ее дыхание выровнялось, Оля пришла в себя. Я сам был уже на грани того, чтоб кончить, не знал просто, как лучше это сделать, а пришла на выручку Оля, прошептав:

     — Хочу, чтоб ты кончил в меня.

     — Ты что?! — Возразил было я шепотом.

     — Я уверена! Не бойся, ничего не будет! Я уверена! Ну же? — И девушка начала сама двигать тазом, наращивая темп. Я не смог не подчиниться и уже через несколько мгновений вздрагивал, впрыскивая в глубокое лоно моей любовницы густые ручейки спермы. Казалось, что она вздрагивает вместе со мной.

     — Как горячо! И как много! Я прямо чувствую твое семя внутри себя, — шептала Оля, пока я приходил в чувство.

     — Ты точно уверена... , — начал было я, но Оля прервала меня:

     — Тсссссс. Тихо. Ты все испортишь! Уверена!

     Она повернула голову, в тусклом свете фонарика блеснули ее глаза и тут же пересохшие губы девушки нащупали мои, ее язык проник мне в рот, и мы целовались, а мой член все еще оставался в горячей пещерке моей хозяйки и был на удивление тверд.

     Я поглаживал ладошкой низ ее живота, ощущая под пальцами шершавые коротенькие волоски и нежную плоть женских губ.

     Девушка положила свою ладошку поверх моей и переместив ее примерно посередине между пупком и клитором, снова прошептала:

     — Вот здесь, только там внутри я чувствую тебя. Ты плывешь во мне!

     Какое то время мы лежали в тишине и под моей ладонью билась пульсируя венка на животе Оли, потом она вновь шепотом нарушила молчание.

     — Мне нужно уходить. Рассветет скоро!

     Я выскользнул из теплой и уютной Олиной норки и протянул ей полотенце, негромко шепнув, — на, приведи себя в порядок.

     Другим концом полотенца я обтер влажный член.

     Оля быстро и проворно оделась в тесноте палатки. Чмокнув меня в губы, она аккуратно высунула голову из входа, на миг прислушалась и вылезла полностью, исчезнув тут же в дождливой мороси.

     Я еще долго не мог уснуть, взбудораженный произошедшим. С одной стороны изменять жене, да еще и другу рога наставлять никак не входило в мои планы, но с другой, с дрожью вспоминая события этого вечера, волнительную игру в карты и наши победы и проигрыши, выливавшиеся в запретные желания приводили меня в дрожь и заставляя отмахнуться от совести и прочей лабуды я лихорадочно искал возможность вновь остаться с Олей наедине и повторить события сегодняшнего вечера.

     Какие варианты бы я не перебирал, на ум не пришло ничего, кроме как продлить запой моих коллег-товарищей еще на одни сутки, для чего я решил под каким-нибудь предлогом снова съездить в город и вернуться с запасом алкоголя. Ну а что, ребята вовсе не будут против такого развития событий, а поход и все замыслы все равно пошли прахом, это первая и последняя точка нашего стояния и отсюда мы будем возвращаться домой, а там мириться с женой, смотреть ребятам в трезвые глаза... В общем опять меня понесло, я протянул руку, нащупав холодное горлышко бутылки, отхлебнул из горлышка, сколько смог за раз, ощутил, как запекло в желудке. Зарылся поглубже в спальник и с мыслями об Оле через несколько минут крепко заснул.