Всё же Жора голова! Опер от Бога и весьма предприимчив! Потащив меня в универмаг, где мы приобрели немецкую отличную, но дорогую портативную пишущую машинку «Ерика», мы после зашли на почту. Там купив тридцать конвертов, потом пачку бумаги и копирку — ну и Жора. И вот дома, вставив три листа в машинку, Георгий командирским тоном отдал распоряжение:

     — Пиши хиты нашего времени, которые помнишь, ну «Мир не прост», точнее печатай, потом новые листы и «Миллион алых роз» и все остальные хиты. Память у тебя хорошая, пиши все-все... Не понял? Мы их пошлём в «Работницу», в «Крестьянку», в «Юность», можно и в «Роман-газету» и куда только можно. А они заплатят за хорошие стихи 50—60 рублей, понял. Ну а если двадцать стихов-песен, понял...

     Мы так и сделали. Через три месяца с шести мест к нам тонким, но крепким и официальным ручейком пошли гонорары, да как-то заехал сам Павел Слободкин. После крутого торга с Жорой, мы стали получать за каждый хит по 300—400 рублей, так что вскоре весь универ знал, что наши стихи печатаются в прессе, ну и какие мы предприимчивые и весьма «упакованные». Нам стали вовсю строить глазки многие девушки, но мы с Жорой были верны своим подругам, которые в постели были просто великолепны. Вот только меняться партнёрами они отказывались категорически, так что мечта Георгия — поиметь Свету... И в этой реальности у него ничего не вышло.

     Видимо это и подвигло Жору на ещё одно необычное, но такое интересное приключение — фотосессию. В одном старом фотоателье на окраине можно было получить фото в костюме любой эпохи, Жора предложил нам сняться в костюмах воинственных буров времён англо-бурской войны. Да, очень интересная форма! Высокие сапоги по ноге на толстой подошве, краги, кожаная кобура, широкий пояс, огромная шляпа — в общем полный аутентик! Вскоре перед старинной же камерой стояли два молодых бура времён Оранжевой республики, только без бород. В кобуру и в карманы мы положили своё оружие, пояснив хозяину фотоателье Натану Иосифовичу, что это совсем не «Вис-Радом», а копия, стреляет пластмассовыми шариками. Он тихо посмеялся и выдал своё ехидное резюме:

     — Очень смешно. молодые люди! Старый Натан верит вам. Тогда вот за этой самой дверью — портал в Кейптаун. Или прямо в Оранжевую республику. Проверьте, ха-ха-ха...

     Мы посмеялись и решили следовать его шутке. Открыв дверь, мы чуть не ослепли от яркого солнца, а шагнув, услышали тихий свист ветра и отдалённую стрельбу. «На полигон вышли», — подумал я и тут же обалдел. Сзади нас дверей никаких уже не было — сплошная каменистая прерия сзади, а на горизонте — высокие горы. Обернулся по сторонам, но ничего, кроме такой же травы и чахлого кустарника, не увидел. В безоблачном небе кругами летали большие птицы, удивительно напоминающие стервятников, а солнце жарило так, что я мгновенно взмок в своем архаичном френче. Жора стоял рядом и громко выматерившись выдал — «Шеф, мы или в полной жопе или в самой настоящей Оранжевой республике... Вот Натан, гад такой...»

     Однозначно мы попали и однозначно — в Африку. И опять стреляют и мы пошли к вершине холма впереди. Когда до вершины оставалось всего десяток метров, по ушам неожиданно стеганул винтовочный выстрел. И стреляли совсем недалеко — откуда-то с обратной стороны холма. И почти сразу же бабахнуло еще несколько раз, причем винтовочные выстрелы перемежались револьверными. Или пистолетными. Хорошо, что мы с оружием! Ну и вид!

     Метрах в тридцати от меня стоял накренившийся набок такой здоровенный тентованный фургон, украшенный грубо намалеванным на брезенте красным крестом. В фургон была впряжена шестерка быков... или волов — я в подобной животине особо не разбираюсь. Но это не самое удивительное... За ним, в тени огромного дерева — была длинная телега с каким-то скарбом. Двое солдатиков в мундирах цвета хаки и пробковых шлемах грубо выбрасывали из фургона людей, перевязанных окровавленными бинтами; выбрасывали — и тут же на месте кололи их кавалерийскими пиками. Еще пара солдат удерживала яростно вырывающуюся женщину, одетую в белый балахон медицинской сестры, с красным крестом на классной груди. Пятый — офицер, его я опознал по султанчику на пробковом шлеме — гарцевал на караковом жеребце и заливисто смеялся.

     Офицер вскоре спешился, собственноручно добил из архаического маузера последнего раненого и, подойдя к женщине, фамильярно потрепал ее по щеке. А затем, видимо услышав в ответ что-то крайне обидное, наотмашь дал ей пощечину и что-то приказал солдатам. Те глумливо заржали и, перегнув женщину через слегу, стали привязывать её руки к борту телеги. Мы с Жорой, быстро и совсем не сговариваясь, достали оружие — глухо забухал «Вис» и негромко мой «Вальтер». Буквально через пол-минуты 11 английских каваллеристов отправились к архангелу Михаилу или к Вельзувелу — уж что, а стрелять мы с моим другом умели весьма неплохо.

     И тут Жорке в затылок прилетел голыш — ещё один лимонник видимо отошёл по нужде, а сейчас кинул в Жору камнем. Идиот! Я с разворота дважды выстретил — двенадцатый! Оттащив Жору в фургон и передав на почение второй перепуганной медсестре, которая впрочем сразу успокоилась и стала обрабатывать его рану. А я вернулся обратно — как там наша вторая красотка...

     — Не могли бы вы мне помочь, сударь? — вдруг позади меня прозвучал громкий женский голос.

     Говорили на чистейшем русском языке. Впрочем, фразу сразу перевели на немецкий, а затем на французский языки. Такой музыкальный, грудной голосок — скорее девичий, чем женский. Правда, с явными истерическими нотками.

     Я обернулся и уставился на весьма симпатичную и даже аппетитную женскую попку, открытую шелковыми приспущенными длинными кружевными панталонами.

     Девушка, почувствовав взгляд, истошно взвизгнула:

     — Не смотрите сюда!!! Отвернитесь немедленно!

     — Извините, девушка, а как я вам помогу, если вы запрещаете на вас смотреть? На ощупь? — резонно поинтересовался я и на всякий случай совсем отвернулся. Вот истеричка!

     Это же 19 век, наши подруги из универа даже бы не покраснели, максимум посмеялись бы... А эта сразу визжит — и не смотрите, не подходите, ну и помогите. Ну обычное женское «Стой там — иди сюда!» И тут она ещё стала истерить:

     — Сударь, вы просто негодяй. нахально смотрите на меня и на мою... — она запнулась. освободите меня, иначе вы просто подлец полный... Как Вы можете так нахально меня осматривать...

     — Ну знаете, мадмуазель! — тут уже не выдержал я. Вы сейчас должны были подвергнуться групповому изнасилованию, а потом Вас точно пристрелили бы. Я вас спас, а вы меня оскорбляете! Большое Вам мерси за оскорбление! Или Вы жалеете, что не получили удовольствие сразу от двенадцати изголодавшихся английских кавалеристов? — она молчала, слегка покраснев. Ну беда с этими девушками — никогда их не поймёшь!

     — Ну раз вы меня уже оскорбили, а я не могу вызвать вас на дуэль, то сейчас будет нечто вроде дуэли... Не двенадцать кавалеристов, но может Вам и понравится...

     Я наклонился к этой симпатичной попке и несколько раз лизнул коричневое пятнышко между этими ягодицами просто совершенной формы — девушка только ахнула. Потом, поласкав её писюшку пальцами и язычком, я весьма нахально пристроился к её попке, войдя в тугую вагину этой красотки. Как ни странно, несмотря на такую необычайную ситуацию, мы оба вскоре получили большое удовольствие — девушка аж тихонько взвыла, вся задёргавшись и точно получив оргазм, а я просто чудесно кончил, излившись прямо в неё. Так не хотелось из неё выходить, несмотря на эту невероятную ситуацию. Что значит молодость — готов всегда и везде!

     Затем в этой довольно пикантной ситуации — я ещё в ней, а она стоит в этой позе, мы с ней побеседовали, я представился, как Александр Алексеевич Орлов, а она — Анастасия Павловна Чичагова. Как потом выяснилось, своенравная дочь графа Чичагова решила окончить курсы медсестёр и поехать вопреки воле родителей в ...

 

     Южную Африку — помогать бурам в войне с ненавистными солдатами империи, над которой никогда не заходит Солнце. Ведь она же ярая феминистка и передовая девушка своего времени! Потом она пообещала, что не будет в меня стрелять, а мой «старый друг» резко надулся и я вновь поимел эту прелесть, но кончив ей в попку, хотя уже поздно предохраняться. Разрезав страхолюдным ножом офицера верёвки, я стал осматриваться вокруг, а девушка привела себя в порядок. Ну а я заодно украдкой стал рассматривать её.

     Русые длинные волосы заплетены в толстую косу и уложены хитрым бубликом на голове, личико красивое, можно сказать даже — изящное, весьма породистое, но, кажется, немного своенравное или капризное... не великий я физиономист, чтобы в таких вот нюансах разбираться. И фигурка ничего: крепенькая, но стройная и ладная — я успел ее рассмотреть еще тогда, когда девушка «красовалась» в одних панталонах и разорванном бюстье.

     Незнакомка надела балахон, стянула его трофейным ремнем, пригладила растрепавшиеся волосы и... неожиданно взвизгнув, стала яростно пинать солдатские трупы. А потом, изящно скорректировав свое положение в пространстве, хлопнулась в обморок, умудрившись шлепнуться прямо мне в руки. Ничего себе артистизьм...

     Вот на вопрос. какой сегодня день, она, быстро придя в себя, немного удивилась, но ответила:

     — Шестнадцатое февраля одна тысяча девятисотого года. Да, пи... приехали! Ну Натан, удружил! Встретимся если...

     Лиза, её подруга, которая сейчас в фургоне лечит Жору, сбежала в Трансвааль вопреки воле своих родителей — довольно богатых дворян и промышленников. Впрочем, помешать ей они никак не смогли бы: девушка к началу заварухи обучалась медицине во Франции, чем беззастенчиво и воспользовалась. Ох уж эта прогрессивная молодежь... Феминизм в полном расцвете!

     Кстати, ангичане сопровождали большой фургон с золотом и алмазами — в Претории нашли большое месторождение. А у нас теперь и куча винтовок «Бур», пяток «Маузеров К96 и просто море боеприпасов. Живём. Вскоре пришёл в себя Жора — огромная шишка на затылке совсем не мешала ему думать. И он придумал!

     Мы проехали вперёд и за поворотом устроили засаду — за этим фургоном точно пошлют других солдат армии её Величества. Вот их ждёт сюрприз — десяток толовых шашек, обмотанных портянками, в которые вложены болты и гайки. И к взрывателям короткие куски шнура Бикфорда, по полметра. И засада удалась! Мы набросали на дороге пару срубленных деревьев и засели за валунами. К вечеру нас догнал целый взвод каваллерии, а мы с Жорой зажигалками быстро подпалили шнуры. Весь взвод остановился перед завалом и тут рванули наши мины — через несколько секунд взвод перестал существовать. Мы вскоре поехали дальше, естественно — погрузив в фургон трофеи, а остальное бросив. Но вот документы офицера вместе с его сумкой Жора предусмотрительно захватил.

     О богатстве во втором фургоне он посоветовал мне никому не говорить, мол, если что, то мы сами нашли-накопали всё это. Ох и хитёр наш опер! Наконец у реки мы остановились и решили здесь искупаться. Я нахально раздел и помыл Анастасию мылом из несессера первого офицера, потом вытер и уложил её спать. В скором времени поспела еда, и Жора покормил Лизу с ложечки, влил в нее полстакана рому и тоже уложил спать, укутав в пару одеял — к ночи очень сильно похолодало. А потом, убедившись, что она заснула, поели и мы сами и принялись опять за дело.

     Трофеи оказались достаточно богатые. Не знаю, сколько здесь стоит самородное золото, но его у нас с Жорой набралось примерно около пятнадцати килограмм. Может, чуть меньше. Где его взяли уланы, так и осталось неизвестным, а само золото оказалось разделенным на равные доли и находилось в ранцах. Может, грабанули какого-нибудь старателя? Но мне, если честно, абсолютно все равно. К самородкам добавился полный ранец золотых соверенов с вычеканенным на них гордым профилем сатрапши Вики, то есть королевы Виктории. И еще пятнадцать тысяч фунтов банкнотами — ну гигантская сумма. И вот в этой сумке — вроде шиллинги?... В общей сложности, кажется, немало. Доберёмся до людей — проверим.

     Ну раз и Лиза и Анастасия настаивали, что они современные девушки и даже феминистки, то мы с Жорой решили это проверить воочию. Анастасия быстро раздвинула свои классные ножки, как только я ловко стянул её кружевные рейтузики, а Жоре пришлось повозиться с опьяневшей Лизой. Но получили удовольствие они обе.

     А вот утром, после завтрака, к нам присоединились такие лихие казаки-волонтёры, они удрали из плена. Так что по дороге они раздели убитых англичан и сейчас принарядились. Оружие я вручил им лично — по законам казаков тот, кто вручает оружие, становится их старшим! Ну и приплатив денег — будем одним отрядом!

     С первыми лучами солнца мы направились к Блумфонтейну. Как всё будет там — мы не знали, но Георгий вёл себя очень уверенно, настаивая что всё будет отлично! И потом хитрый опер придумал ещё — явно для нашей легализации. На остановке мы с ним в присутствии казаков обратились к нашим милым дамам:

     — Дорогая Елизавета Ивановна! Дорогая Анастасия Павловна! Как совершенно порядочные мужчины после всего того, что было между нами, мы просто обязаны жениться на вас, милые красивые девушки. Примите наши руки и сердца!

     А один из казаков добавил:

     — Вот теперь никто-никто не посмеет обидеть вас, красавицы. Вы теперь не просто медсёстры. а невесты этих корнетов. (Ну и звание он нам присвоил!). И тот, кто вдруг посмеет даже криво на вас посмотреть, будет иметь дело со всеми нами! Со всеми! Вот теперь, господа корнеты, поцелуйте своих невест!

     Вот так мы стали женихами. Но что будет завтра!

     Ну и в приключение мы попали, зайдя в портал при фотостудии этого коварного Натана. Вот попадётся он нам!