— Подержи одеяло, пожалуйста. Мне нужно раздеться, — шепчет она.

     Он больше не спорит, он прекрасно знает её привычки. Не в первый раз Демъен летит с ней.
Девушка выворачивается из кофты, стягивает через голову майку... Её маленькие упругие мячики, наконец, освобождённые из темницы, покачиваются в полумраке.
Теперь юбка: «Как сексуально выглядит след от резинки, оставленной на бархатистой коже», — Демъен подсматривает за её действиями через щель, случайно оставленную между креслом и мягким невесомым одеялом.
Один чулок, еще один... Её ноги идеальны. Острые коленки поочередно упираются в переднее кресло.
Девушка обнажена. Ни единого волоска не портит вид её гладкого лона. Она прекрасна.

      — Ну всё, я готова, укрой меня.

     Алиса сворачивается калачиком, поджимает ноги, удобно устроив голову на аэрофлотовской подушке...
Укрытое, одеялом тело ничем не отличается от других, каких много и спереди, и сзади, и сбоку...
Самолёт парит в высоте, убаюкивая равномерным гулом двигателей усталых пассажиров.

     ••

     Эта была их последняя совместная поездка. Зачем он взял её, зачем она согласилась? — склеить то, что разбито, цепляться за старые воспоминания было глупо, да и бесполезно. Видимость того, что всё обойдётся, всё наладится, ещё тешила надежду мужчины.
Их жизненные пути расходились, как разбегаются галактики во вселенной: незаметно, но неотвратимо.
Но факт оставался фактом — они вместе на эти две недели, и летят отдыхать.
В первый раз она не взяла с собой дочурку. Мама Алисы, на радость обоим, согласилась присматривать за ребёнком на время их отпуска.

     Королевство Таиланд, страна неисправимых романтиков, сексоголиков и гомосексуалистов, здесь, как нигде в мире, вы не найдёте такого огромного количества манго, кокосов, проституток, трансвеститов... А по степени красоты тайские трансы далеко обогнали трансов всего мира. Иногда случается, что тебя тянет как магнитом к какой-нибудь обворожительной, пугающей своим совершенством «переделанной женщине», и ты еле удерживаешь себя в руках, чтобы не переступить тонкую грань, отделяющую закоренелого натурала от начинающего «би». Здесь, на берегах Сиамского залива, не одна тысяча нормальных мужиков изменила свою ориентацию. Ещё удивительней здесь природа. Такого разнообразие флоры нет, пожалуй, почти нигде.

     Климат мягкий, пригодный для жизни с минимумом одежды, и только нормы приличия удерживают некоторых любителей экологического туризма носить на себе хоть что-нибудь.
Дождь. Он приносит самый настоящий кайф, и несравним даже с грибными дождями матушки России. Ещё мгновение назад, всё дышало зноем, и вдруг могучим живительным потоком, вода с небес устремляется вниз, насыщая иссушенную землю, растения живительной влагой, проливаясь на пыльные дороги, дома, машины. Природа будто перерождается, краски оживают, больше не приходится щурить глаза от слепящего солнца. И эта приятная духота, вызванная испарением воды с поверхности раскалённого асфальта...
Но такой ливень редок и скоротечен, ты просто не успеваешь насытиться и насладится им, и опять из-за дождливой тучи выглядывает жаркое беспощадное тропическое солнце, оставляя от мощного, но до обиды короткого, дождя только воспоминания.

     ••

     Но хватит лирики, опустимся с небес на землю..
Ещё в аэропорту наши герои почувствовали зной и влагу тропиков. Жёлто-малиновое такси подхватило их и понесло по широкой дороге, вон из мегаполиса. Через час с небольшим, они стояли у стойки регистрации отеля.
Номер был небольшим, но уютным. Стеклянные окна-двери создавали эффект полного отсутствия внешней стены, казалось, между широкой двуспальной кроватью и зоной отдыха ничего нет. Только открытый балкон с низким бортиком из хромированной решётки служил единственной визуальной преградой на улицу.
Пальмы, кусты акации и полукруглый бассейн с голубеющей водой, создавали атмосферу релакса и спокойствия.
Через двадцать минут, распаковав чемоданы, освежившись под прохладной струёй душа, Алиса уже деловито причёсывалась, стоя перед зеркалом, капельки воды быстро испарялись с её кожи. Словно и не было многочасового изматывающего перелёта, поездки в такси, ожиданий...

      — Пойду загорать на балкон, — Алиса взяла полотенце и шагнула к раздвижной двери.

      — Ты хорошо подумала? Может, накинешь на себя чего-нибудь?

      — Зачем? — задала она наивный вопрос.

      — Балкон открытый, а наш этаж хорошо просматривается как сверху так и снизу, на нём ты будешь как на ладони. Что подумают соседи?

      — Ты же знаешь, что никакие соседи меня не остановят.

     — Да, знаю, но всё же... , — он сказал это просто так, для порядка, ему всегда нравились её экстравагантные выходки, порой излишне эпатажные, порой просто сумасшедшие.

     Обнажённая девушка вышла на балкон и принялась неторопливо расправлять пляжное полотенце на матерчатом шезлонге. Появление новой туристки вызвало небольшой переполох. Толстопузые немцы, распластавшиеся на лежаках у бассейна, вездесущие итальянцы, постоянно сосущие дринки (5) (eng. Drink — пить) через соломинки и флегматичные русские — все заметили обнажённую красотку. Шок, удивление, интерес, восхищение — что только не было написано на этих лицах. Но девушка, будто не замечая их, преспокойненько растянулась на шезлонге и замерла. Ей было тепло и уютно.
По-своему оценив это равнодушие к общественному мнению, отдыхающие постепенно успокоились, приняв новоприбывшую за скандинавку или какую-нибудь сумасбродную немку. Теперь у мужчин появилось новое занятие. Они то и дело поворачивали шеи в сторону балкона с дамой со странностями, уж больно хороша была её фигура. Точёные ножки, тонкая талия, аккуратные небольшие груди, выделяли туристку среди остальных представительниц своего племени, лежащих коровами вдоль кромки бассейна. Только белая кожа свидетельствовала о том, что она новенькая.

     Сделав несколько фотоснимков окрестностей и своей спутницы, нежащейся под лучами полуденного солнца, Демъен спустился к бассейну.
Вода была прохладной. Он проплыл несколько раз от бортика к бортику, всё время, оглядываясь на балкон... Увиденным он остался удовлетворён, ещё раз возблагодарив судьбу, что Аля соблаговолила отправиться с ним. На некоторое время он, забыв о ней, принялся рассматривать женский контингент: тут лежали молодые но не симпатичные тайки, «работающие» подругами на время отпуска для приезжих европейцев, худые подтянутые немки, томные итальянки и толстые целюлитные русские бабы, давно переставшие следить за собой.

      — Демъен, как водичка? — услышал он знакомый голос.

     Алиса стояла, махая ему, прикрывая одной рукой грудь. Её фигуру почти не скрывала кованная решётка балкона.

      — Водичка класс, спускайся, — подавив приступ волнения, как можно более ровным голосом, крикнул он, и добавил, — Только купальник захвати.

     Но это было лишнее...
Теперь все знали, что на втором этаже поселились какие-то русские, причём женщина, беспардонная хулиганка, в хорошем смысле этого слова.
Интрига завязывалась на ровном месте, под угасший интерес к блондинке разгорелся с новой силой, особенно у соплеменников.

     В России не принято обнажаться, и на пляже, и в бане это вызывает шок и определённые эмоции. Стоит русскому мужику увидеть голую бабу, у того моментально возникает желание, подкреплённое инстинктом: «Разделась — значит шлюха, или хочет трахаться», — а какие ещё мысли могут появиться в голове русского мужчины, приученного с детства скрывать свои эмоции и желания.
Теперь, всякий из них видел эту красотку у себя в номере, представлял, как засаживает ей, как она стонет от наслаждения и просит, просит, просит... пощады! Зов природы — сильная штука, и ...

  никуда от него не деться. Се-ля-ви. (6) (fr. c'est la vie — такова жизнь) Такова сущность мужчины...

     Блондинка моментально завоевала симпатию большинства мужиков и ненависть или презрение женщин этой маленькой гостиницы.
Через три минуты, обёрнутая пляжным полотенцем фигура, грациозно спускалась по ступенькам к Пулу (5). (eng. Pool — бассейн)
Мужское племя волновалось, всем было интересно, что скрывается у девушки за пёстрой накидкой.
Вздох облегчения вырвался у многих, когда Аля распахнула своё нехитрое одеяние: почти обнажённое тело, если под словом «почти» представить малюсенький треугольник, едва скрывающий её прелести, предстало перед нетерпеливыми взглядами, и сразу изменило всё вокруг. Атмосфера, некогда царящая здесь, тяжёлая и ватная от зноя и духоты менялась на глазах. Энергетика, а по-другому этого назвать нельзя, исходившая от девушки, витая невидимыми флюидами, меняла окружающее пространство.
Потухшие взгляды загорались, уставшие чресла бодрились, кровь интенсивнее приливала к голове, заставляя работать мозги... Жизнь у бассейна переродилась, как будто чья-то невидимая рука нажала кнопку Reset (5) (eng. Reset — перезагрузка) компьютерной программы отдыха.

     Но это была только затравка. Девушка гордо продефилировала вдоль лежаков, стараясь ровно держать плечи, так, чтобы груди почти не колыхались; она вышагивала, словно королева по собственному дворцу. Попав под жалящие струи холодного душа, она вздрогнула; тело покрылось мелкими мурашками, соски напряглись острыми пиками, делая её образ ещё сексуальнее.
Выдержав паузу, девица неторопливо отжала волосы, и, также не спеша, отправилась в обратный путь, томно покачивая бёдрами.
Сев в соседний с Демъеном шезлонг, она, обильно увлажнив своё тело кремом, задремала.

     

     Целый час Алиса почти не подавала признаков жизни, изредка меняя позы. Мужской интерес постепенно угасал, будто и не было ничего необычного, свежего, возбуждающего... Солнце безжалостно всасывало его в себя, как губка всасывает всё, что к чему прикасается, оставляя тупое безразличие, лень и жажду прохлады.

     Но бесконечно долго лежать под жгучим солнцем экватора может только мертвец.
Было нестерпимо жарко, Алиске надоело преть на солнцепёке. Неторопливо завязав ниточки-лямки микрокупальника, и спрятав в них свои упругие груди, она прыгнула в воду, поднимая снопы брызг, к неудовольствию матрон, нежащихся вокруг.

      — Демъен, давай, прыгай, тут так здорово! — блондинка махала рукой, будто призывая всех присоединиться к ней. Следом за Демъеном и другие, дремлющие, в тени, тюлени и тюленчики меняли среду обитания.
С этого самого момента и начался отсчёт времени: «до» и «после»; момента, который перевернул, взбаламутил тихую вялую атмосферу неприметного семейного отеля, сделав его на время пребывания в нём беспокойной блондинки бедламом, или, если точнее, театром одного актёра.
Как ей, так просто удалось расшевелить этих ленивцев? Будто профессиональный аниматор, она сотворила чудо, сама того не желая.
Вода бурлила и пенилась вокруг девушки, она хохотала, ныряла, брызгалась; делала то, что делают обычно маленькие дети, давно не видевшие бассейна. Своим весельем она заразила всех, её харизма завладела массой.
Девушка общительная, она вскоре перезнакомилась почти со всеми, кто находился в бассейне.
Через десять минут о ней уже знали почти всё: что зовут её Алиса, что она разведена, что приехала из Москвы «почти» одна, и «почти» свободна.

     Неизвестно как получилось, но лифчик, больше похожий на ниточки, чем на пляжный наряд, недолго служил укрытием её соблазнительной груди. То ли он развязался сам, толи ему помогли, но он исчез. Аля, не сразу заметила пропажу, некоторое время она плавала без него в полном неведении, а вокруг не нашлось ни одного тактичного мужчины, который указал бы девушке на такую казусную ситуацию.

      — Ой, а где мой лифчик? — спохватилась Ли́са, хохоча, театрально прикрыв обнажённые груди руками, чтобы через секунду снова открыть их.

     Она, смеясь, объясняла на русском и ломанном английском о произошедшем, выпячивая из воды сиськи, как будто их демонстрация хоть как-то могла помочь в данной ситуации. Но это, как ни странно смогло втянуть почти всех мужчин бассейна в поиски её причиндала. То ли он действительно был так мал и незаметен, то ли никто не был заинтересован в его обнаружении, но лифчик нашли далеко не сразу. Девушке пришлось вылезти на край бассейна, и ходить вдоль его кромки, руководя поисками. Она дефилировала взад и вперёд, всматриваясь в синеющее дно, тыкая пальцами в области предполагаемого местонахождения предмета её туалета, а мужчины, словно дрессированные дельфинчики, подныривали в места, куда указывал женский пальчик, получая вместо рыбы возможность, созерцать красотку. Её силуэт был соблазнителен, воображение дорисовывало, или если точнее, стирало лишние детали купальника с тела девушки, итак открытого на столько, на сколько это допустимо в общественном месте.
Наконец, вожделенный предмет был найден, но он был уже никому не нужен. Аля небрежно бросила его к себе в сумку и теперь оставалась топ-лесс до конца.
Это был первый и последний раз, когда девушку видели у бассейна в лифчике.

     •••

     В первый же день Алиса сгорела, понадеявшись на природную стойкость и адаптивность своего молодого организма.
Она до ужина провела у бассейна, а это был перебор. С тропическим солнцем шутки плохи. Коже её горела, температура поднялась, её поташнивало.
Демъен, проведший весь день под зонтиком, чувствовал себя гораздо лучше, и выступил в роли доктора Айболита.
Пока Аля лежала трупиком на животе, он, привёз из ближайшей аптеки лечебную мазь и масло.

     Бережно и нежно он втирал заживляющее средство в покрасневшую кожу, на котором единственным живым местом был малюсенький треугольник и две полоски от шнурков, нижней половины микробикини. Так уж получилось, что её вагина была единственным местом которое не пострадало от солнечного ожога. Его так и подмывало запустить в него свои нетерпеливые пальцы.
«Как нежны эти губки, так соблазнительно они раскрываются навстречу движениям рук», — Демъен изнемогал от желания, аккуратно втирая кокосовое масло в обожженные ягодицы, чувствуя, жар, исходящий от тела, впитавшего за день тысячи джоулей солнечной энергии.
«Как притягательна смотрится её пися, так эротично разделённая на две части щелью влагалища», — он не контролирует себя, он льёт туда масло, его пальцы проваливаются в сладострастную бездну.
И... !!!
И никакого сопротивления в ответ на его действия, наоборот, тихий стон срывается с полуоткрытых губ женщины. Его член стоит колом, он трепещет от такой близости, такой доступности... Его пальцы исследуют доступное тело: «Какие мягкие и податливые ягодицы, как эротично хлюпает масло, «случайно» попавшее в её вагину».
Пальцы возвращаются... , теперь их не два: обе ладони жадно вторгаются в пышущую жаром пещеру, проникая всё глубже и глубже... Дыхание перехватывает, он с трудом пытается унять дрожь в руках. Но это ему плохо удаётся.

     Девушка лежит бревном, будто спит, и только глубокие отрывистые вздохи выдают её возбуждение.
И Демъен решается! «Какой к чёрту презерватив!» — ему не терпится погрузиться в это распластанное горячее тело. Он осторожно садится сверху девушки, стараясь не касаться её воспалённой кожи, и так, держа себя на весу, аккуратно вводит в неё свой орган. Мужчина осторожно трахает её, понимая, что она только претворяется спящей, что она играет с ним... А он в этом уверен, видя, как начинают сжиматься её пальцы, как подрагивают веки, как сбивается ритм дыхания.
Член скользит в тёплой пещерке ни как хозяин, ни как гость, он, словно ...   вор, забравшийся в спящий дом, осторожно, с опаской делает своё подлое дело. Но жильцы этого дома будто спят, и вор, унося богатую добычу, преспокойненько удаляется...
Оргазм наступает быстро, сказывается постоянное напряжение последних суток и долгое воздержание.
Ощущения настолько необычны, а возбуждение так велико, что он, еле успевает вытащить член, извергающийся обильными тягучими плевками ей на ягодицы.

     «У-фффф! Класс!!!» — Демъен тяжело дышит, руки продолжают дрожать, член стремительно теряет форму.
С лоснящейся от масла спины девушки, вниз стекают белые капли, практически не оставляя следов.
Демъен моментально проваливается в глубокий сон.

     Спит он долго, но нервно. Утренняя эрекция заставляет его открыть глаза. Голова раскалывается, видимо сказываются последствия перелёта, акклиматизация и ром, которым он злоупотребил вчера после ужина. Он поднимает голову. Алиса спит всё в той же позе, на животе. Намазанная маслом кожа блестит в предрассветных сумерках. Ягодицы манят своими округлыми формами и доступностью.

     «Вот бы сейчас снова засадить ей!» — эта мысль приходит в голову спонтанно, она приходит всегда, когда он видит её голой.
Демъен склоняется над спящим телом. Заскорузлая дорожка высохшей спермы в ложбинке спины бросается в глаза, напоминая о вчерашних проделках. Мужчина легонько дотрагивается до Ли́скиной попы, и гладит её. Девушка продолжает всё так же ровно дышать. Его рука непроизвольно тянется за флаконом.

     «Ох, как хочется повторить вчерашний «подвиг». От желания сводит мошонку.
Выдавив на ладонь изрядную порцию кокосового масла, он обильно смачивает вздымающийся пенис.
«Попытка — не пытка!» — Демъен осторожно, стараясь не скрипеть, перемещается к ногам девушке, и в точности повторяет вчерашнее проникновение.
Обнажённая головка, не встретившая сопротивления, уже внутри. Там, так же горячо и влажно, как вчера. Но теперь девушка действительно спит, он это чувствует. Удовлетворив свои первые позывы, он аккуратно выходит из неё. Будить её он не хочет, это не в его правилах. «Лучше не доводить дела до развязки», — решает он и осторожно поднимается с кровати.
Алиса спит, как ему кажется, продолжая лежать в неподвижной позе.
Стараясь ступать как можно тише мужчина уходит в душевую.

     «Теперь можно!» — Демъен теребит, теребит, теребит своего возбуждённого мальчика, пока тот не извергается быстрыми отрывистыми плевками.
Он поднимает глаза. Алиса стоит в дверном проёме и наблюдает. Молча заходит, садится на унитаз, мочится...

      — Ты прекрасно обходишься и без меня. Так что в следующий раз, когда тебе захочется кончить, справляйся с этим самостоятельно, — говорит она, смакуя каждое слово, а затем добавляет: — А если тебе всё же непременно приспичит трахнуться, спрашивай разрешения. Договорились?

      — Договорились! — Демъен смущён, его словно нашкодившего щенка, ткнули носом в дерьмо. Хорошее настроение моментально улетучивается.

     «Зачем же так грубо?
Значит, она не спала,
значит претворялась?
Зачем ей этот спектакль?
Интересно, ей понравилось... ?» — эти и другие вопросы возникают в его беспокойной голове, но так и остаются без ответа.
Всё утро Алиса не выходит из номера: с тропическим солнцем шутки плохи. Лишь к полудню она, еле передвигая ногами, выползает на балкон, держа в руке чашку с недоваренным кофе, успевшим остыть, и кусочком обветренного хлеба, намазанного повидлом — дешевеньким завтраком, включённым в стоимость проживания.
Её появление встречается приветливыми улыбками и восторженными возгласами. Жизнь у бассейна оживает на глазах.
Но девушка не собирается спускаться вниз, она всё ещё чувствует слабость, её бьёт лёгкий озноб. Постояв у перил, допив кофе и покрасовавшись перед новыми знакомыми, она удаляется, сверкнув на прощание подгоревшими ягодицами.
До вечера она валяется на кровати, набирается сил, даже дремлет пару часиков.
Обиженный Демъен весь день дуется на неё, и только к вечеру отходит.

     ·

      — Хочешь, поедем куда-нибудь? — он не может долго хранить молчание.

      — Куда? — спрашивает она безразличным тоном.

      — Можем в центр города, можем в кафе, или просто прогуляться по набережной.

      — Как хочешь, решай сам, ты банкуешь!

     «Опять эти подколы, неужели она не хочет и не может жить в мире и согласии?» — Демъен опять заводится.

      — О"кей! Ужинаем и едем в центр, тебе десяти минут на сборы хватит?

      — Должно хватить.

      УЛИЦА РАЗВРАТА

     

     Но ни десяти, ни пятнадцати, ни даже двадцати минут... Почти час Аля собирается и прихорашивается.

      — Ну, как я вам?

     Перед ним стоит похорошевшая, уложенная и накрашенная девчонка на каблуках, в коротком цветастом платье.

      — Вау!! Ты неотразима, — он снова хочет её, забыв все обиды.

      — Тогда пошли...

     Демъен убеждает её поменять неудобные туфли на шлёпанцы, отчего образ девушки ничуть не утрачивает своего шарма...
Они ужинают в ближайшем ресторанчике, на берегу: вкусно, сытно и недорого. Ему приятно наблюдать, как засматриваются на его спутницу мужчины, как загораются их глаза, как оценивающе смотрят.
Потом они отправляются в путь:
Ветер развевает волосы блондинки, играя с подолом её лёгкого платья, то и дело задирая его, когда они мчатся на скутере, по вечерним улицам, навстречу приключениям. Байк послушно урчит, стодвадцатипятикубовый мотор может выдать и гораздо большую мощь, но Демъен не газует, он очень осторожен, ведь сзади, прижимаясь к нему, сидит его любовь.

     Огромная груда мотоциклов, мопедов и скутеров, казалось, наваленных в беспорядке, виднеется впереди. Это стоянка и отправная точка их ночных похождений по Улице Разврата, как иногда называют центральную улицу города, на которой сосредоточены всевозможные кафе, магазины, бары, публичные дома и много чего ещё. Такой плотности живого товара, наркоты, алкоголя, всевозможных увеселений не знает ни один город мира. Здесь буквально всё пронизано сексом. Красивые девушки старлетки в коротких топиках призывно зазывают туристов посетить именно их гоу — гоу шоу, шикарные трансы, или леди-бои, как их тут называют, от вида которых сносит крышу даже у закоренелых натуралов, улыбаясь голливудскими улыбками, стреляют глазами, выпячивая наиболее соблазнительные части тела, чуть ли не раздеваясь прямо на улице. Проститутки всех мастей и сословий буквально виснут на тебе, сбивая цену и ругаясь друг с другом за каждого клиента. Кругом музыка, питейные заведения, иллюминация, уличные артисты, фокусники, стриптизёры, зазывалы сомнительных салонов. Короче, современный аналог Вавилона и Содома вместе взятых.
Алиса наблюдает вакханалию, творящуюся вокруг, и улыбается. Она словно в огромном цирке под открытым небом. Всё для неё в диковинку, подобного она не встречала ещё никогда. Ей хочется всё попробовать, везде побывать, всё сфотографировать...
Вдруг она видит белокурую высокую девушку в немного вычурном красном платье. Она стоит в прозрачной витрине и пританцовывает.
Что-то знакомое ощущается в ней, щемящее, хватающее за душу. Будто она видит привидение, послание из прошлого. Воспоминания, горькие тяжёлые воспоминания накатывают на нее. Алиса останавливается, не в силах отвести взгляда от красотки. Что сейчас творится у неё в голове Демъен и близко не может предположить.
А Ли̜́са помнит всё, помнит, как всё начиналось, помнит похожее красное дешёвенькое платье, в котором она вышла на пирон большого города, помнит как с какой тревогой и нетерпением искала в толпе встречающих знакомые глаза любимого, помнила первые дни, наполненные безграничным счастьем и любовью к людям. Жизнь тогда ...  

     казалась малиной, будущее — счастливым и безоблачным, цели — достижимыми...
Но она также помнит дикое, глубокое разочарование, жестокость людей, лишения, выпавшие на её женскую долю, помнит обман и предательство, насилие и унижение, всё то, что пышным цветом расцветает в любом большом городе, который ломает одни жизни, и возносит на пьедестал успеха другие, который, безжалостнее маньяка или преступника, и готов сожрать любого, дерзнувшего попытать в нём счастье.
И ей вдруг захотелось рассказать этой молоденькой девчушке всё, предостеречь от опасности выбранного пути, раскрыть глаза, спасти её, спасти от той пропасти, в которую она стремительно летит, не ведая, что это начало конца, а не трамплин успеха. Но та девушка не видит её, она медленно раздевается под модную мелодию.

     — Что ты так долго стоишь, пойдём, — Демъен нетерпеливо подхватил её под локоть.

      — Не трогай меня. Никуда я не пойду, — Алиса вырывает руку и демонстративно отодвигается от спутника.

      — Мы должны идти... Ты же сама в клуб хотела?

      — Я никому, ничего, не должна... , — девушка злобно косится на своего спутника, её настроение моментально меняется.
«Ах так, ну и оставайся на улице, посмотрим как ты без меня доберёшься до отеля, ещё приключений найдёшь на свою задницу, сука!» — хочет выплеснуть обиду Демьян, но говорит совсем другое:

      — Делай что хочешь. Оставайся или иди со мной. А я иду в клуб, как мы планировали, — произносит он как можно спокойнее изнутри кипя злобой.

      — Вали! Скатертью дорога! — Алиса ненавидит его в этот момент. Презирает за его слабости и амбиции, за эгоизм и малодушие. Она ненавидит всех нетерпеливых и раздражительных мужчин, которые постоянно попадаются на её пути, которые указывают, что нужно делать, принуждают, заставляют, используют, будто она рабыня.
Демъен суёт Алисе тысячу бат (7) (Бат — денежная единица Таиланда), и растворяется в толпе. Но в клуб он идти не хочет. Без Али ему неинтересно всё, и шумные дискотеки в том числе. Он направляется к стоянке мотоциклов.
Чертыхаясь про себя, он быстро проходит один квартал, и останавливается как вкопанный.

     «Зачем я ухожу? Она же там одна, ни города не знает, ни языка».
Развернувшись, он бежит обратно, и едва успевает вовремя, заметив, как цветастый подол знакомого платья мелькает в широком дверном проёме с мигающей неоном вывеской.

     ·

     Перед входом в клуб её обыскивают. Молодой таец быстро обшаривает тело металлоискателем, скользнув по груди, легонько прихватывает за ягодицы, зачем-то проводит рукой по обнаженным бёдрам, как будто у Али, как у Лары Крофт, там может быть спрятан пистолет.

      — it's okay, madam.(eng) — секьюрити улыбается, напоследок ещё раз щупая её за попу.

     Девушка кокетливо улыбается, видя, как смущается таец, чувствующий вместо ткани женских трусиков что-то горячее и скользкое.

      — Please, Madame (eng.), — он вежливо пропускает молодую женщину внутрь.
«Поздравляю, тебя уже лапают тайцы!» — говорит сама себе Алиса, поднимаясь по лестнице, навстречу грохоту музыки и всполохам прожекторов.

     Здесь хорошо, здесь прикольно, все веселятся и никому до тебя нет дела.
Пятьдесят бат, и небольшая порция алкоголя из импровизированного стакана в форме шприца попадает в желудок.
Ещё пятьдесят — тебе становится веселее, атмосфера светлеет вокруг тебя, люди добреют на глазах.
Третья порция — тебе совсем хорошо, ноги так и тянут в центр танцпола.
Алиса дергается под оглушающие ритмы, ей весело и кайфово. Справа и слева сплошная людская стена из таких же дергающихся, как она. Её толкают, извиняются, прикасаются к ней, улыбаются. Она улыбается в ответ, не прекращая бешеного марафона. В голове гудит от музыки и алкоголя, вокруг много красивых сексуальных тел, и это заводит. Она пробирается ближе к сцене, где модный кислотный диджей развлекает толпу, где, словно на пьедесталах, танцуют две полуобнажённые красотки, возвышаясь над людской массой. Адреналин от эйфории и волнения кипит в крови.

     Вдруг кто-то грубо прижимает её к себе, ещё миг, и чьи-то толстые пальцы шарят у неё под юбкой. Она прижата к парапету, обернуться нет никакой возможности.
«Кто он, этот незнакомец, что находится прямо за спиной?»
Его пальцы быстро находят горячее влажное отверстие. Она не кричит, не вырывается, не отталкивает, она замерла и ждёт... Это так неожиданно, возбуждающе, интригующе...
Огромный пульсирующий болт проникает в её легкодоступное лоно, она трепещет. На них никто не обращает внимания, будто они в шапке невидимке.
«Неужели это возможно? Неужели она позволяет это?»
Три резких удара и он выходит. Теперь её тащат за руку, куда-то в сторону, туда где большой длинный коридор, где музыка не так бьёт по ушам.

     Она замечает только букву «М» перед дверью... Средняя кабинка пуста. Они там. Алиса стоит, раздвинув ноги, опираясь руками в стену. Незнакомец размашисто долбит её, постепенно ускоряя темп. Ощущения непередаваемы. Как давно она не испытывала такого дикого восторга от животного спонтанного секса. Оргазм близко. Девушке жарко, она стягивает с себя платье через голову. Только шлёпки, цепочка, серьги и чей-то член...

     — А-а-а-а-а-а-а-а-а... !!! — не переставая кричит она, извиваясь в оргазме. Партнёр ускоряется, темп его фрикций высок, как у кролика. Шлепки и чмоканье гениталий почти заглушают стоны сношающихся. Наконец он кончает. Четыре сильных продолжительных удара сотрясают её хрупкое тело. Ей кажется, что член вспарывает ей желудок.
Всё, тишина. Хлопает дверь. В кабинке кроме неё никого... Её трясёт, она вспотела, между ног — настоящий потоп. Она натягивает платье и выходит, не замечая, притаившуюся в дальнем углу, фигуру.

     

     · •••

      — Нет, я не буду. Спасибо, — Демъен отказывается от розовых, красных, синих шприцев с алкоголем, которые разносят по клубу официантки в сексуальных нарядах. Он внутри, глазами он ищет знакомый силуэт.
«Разве можно в таком бедламе встретить человека? За что такое невезение?» — он уже полчаса трётся в толпе.
«Может она уже ушла, может быть ищет меня, бегая по улице?» — он проклинает себя за ту вспышку гнева, за ту выходку, которая неизвестно чем может обернуться.
«Надо подождать у выхода, там она мимо не проскользнёт», — решает он, направляясь к лестнице.
Вдруг знакомые волосы мелькают где-то в толпе. Резко хлопает дверь.
«Мне показалось, или это правда: Алиса, или девушка похожая на неё в мужском туалете?»
Он открывает дверь. В средней кабинке кто-то есть. Характерные шлепки животом и мошонкой по голому заду. Там явно кого-то трахают!
Демъен наклоняется. В широком проеме между полом и дверью он видит две пары ног. Сомнений нет, там Аля, и она стоит спиной к партнёру, вероятно, опираясь на бачок унитаза или стенку туалета, а тот её дрючит сзади.

     «Ну что, & бут тебя, сука! Приятно тебе?» — новая волна злости и обиды поднимается в нём. Он не знает что делать, он стоит и ждёт, прислушиваясь через тонкую перегородку к разгорающейся оргии.
«Вот и её платье, она вывесила его над дверью, словно белый флаг капитуляции перед невидимым противником.
А что если просто забрать его и уйти? Что она будет делать голая в клубе?» — детская шальная идея взрывает мозг.
«Что там творится? Как она стонет! Громко, протяжно, словно маленькая волчица...
Ну всё, вот и развязка... Недолго и небыстро — меньше пяти минут», — констатирует он свершившийся факт.
На пол, между этих любимых, теперь дрожащих ног, падает использованный презерватив. Он еле успевает отпрянуть, чуть не получив в лоб открывающейся дверью.
С глупой улыбкой он поворачивается к писсуару и делает вид, что расстёгивает ширинку.
Небритый, то ли араб, то ли латинос выходит, не замечая ничего.
Знакомая женская рука снимает платье с дверного косяка.

     «Что же делать? Остаться здесь, уличить её на месте преступления, может быть даже засадить в неё по уже разработанному?»

     Но он безволен и подавлен. Он спрятался в самой дальней кабинке и ждёт, подсматривая через щель.
«Конечно же, это она, кто бы сомневался», — он видит взмыленную девушку, нервно поправляющую свою причёску перед зеркалом.

     Она уходит. Алиса кого-то ищет.
«Неужели они договорились о встрече? Неужели это неслучайно?» — но нет, поиски её бесплодны. Она уже не танцует, влив в себя ещё один шприц, она выходит на ночную улицу.
Демъен чуть не сталкивается с ней, и с толпой проходит мимо. Алька сидит на лестнице клуба, обхватив голову руками, загораживая проход. Люди вежливо обходят ее, стараясь не задеть. Образуется небольшая пробка. Толпа китайцев с фотоаппаратами уже пристроилась на мостовой, фотографируя, европейку, перебравшую лишку. Голова безвольно висит, как и руки, колени разведены, подол платья сбился, приоткрывая женские прелести. Девушка в полной прострации.
Какой-то парень берёт её за руку и куда-то тащит. Аля послушно бредёт за ним.
«Интересный расклад! Сейчас этот фаранг (8) (фаранг (тайск.) — это слово используется тайцами для названия европейцев) её увезёт и будет трахать всю ночь. Ты хочешь этого?» — задаёт вопрос сам себе Демъен. В нем борются противоречивые желания.
«Нет, это уж слишком. К тому же это опасно. Кто знает куда он её затащит. Может быть как раз так пропадают красивые девушки».

      — Эй! This is my girlfriend(eng), — кричит он с противоположной стороны улицы.

      — О! Sorry, Sorry, sorry! — незнакомец исчезает.

      — Кто это был?

      — Не знаю...

      — Куда ты с ним шла?

      — Не знаю...

      — Зачем ты с ним шла?

      — Не знаю... , — мычит она заплетающимся языком.

      — Да ты пьяна, ты никакая.

      — Демъенчик, мне плохо, отвези меня, пожалуйста, домой.

     Только к рассвету они добираются до отеля.
Она выходит из душа, и не вытираясь, ложится рядом. Он слышит её дыхание, ощущает плечом бархатистость её кожи.

     «Ещё какой-то час назад чей-то член наслаждался дырочкой, когда-то принадлежащей только мне. И там ему было хорошо, очень хорошо!» — Демъен необыкновенно сильно хочет её, поглаживая её соски и лаская вагину, но Ли́са ничего не ощущает, она спит.

      (продолжение следует)