«... на высоте девять тысяч метров, температура за бортом минус сорок пять градусов, расчётное время прибытия в аэропорт Толмачево — четыре часа сорок минут по местному времени. Командир корабля и экипаж желает вам приятного полёта».

     Ада Марковна бросила взгляд через плечо соседа, на удаляющиеся огни столицы, и спросила у стюардессы чашку чая.

     — Впервые летите? — вежливо спросил соседку молодой человек. «Лет восемнадцать, не больше, — намётанным взглядом определила Ада Марковна. — Старается выглядеть самостоятельным. Впрочем, приятный мальчик».

     — Нет... Я — перелётная птица. У меня внуки в Новосибирске с дочерью и зятем. Летаю к ним дважды в год. Беру места на ночной рейс, билеты дешевле, — пояснила она. — А вы?

     — О, я поступил в университет и теперь домой. До начала занятий пара недель, надеюсь, наконец, проветрить голову от учебников, — юноша мечтательно закатил глаза. Пожилая женщина понимающе покивала головой.

     — Нам лететь вместе, разрешите представиться... — спохватился парень, — Николай Торопов.

     — Очень приятно, мой любезный попутчик, — она с улыбкой крепко пожала протянутую руку. — Меня зовут Ада Марковна Бергер.

     — После набора высоты сразу начнут кормить, — с видом опытного путешественника заявил Николай. — Им удобнее сразу «отстреляться», чтобы потом дрыхнуть до самой посадки.

     — Ага, — подхватила Бергер, — пассажиры лучше спят на сытый желудок. Никакого беспокойства. Хотя их и так мало — не сезон, — она оглядела полупустой салон.

     Между попутчиками завязалась непринуждённая беседа. Николай старался быть предупредительным с «пожилой леди», как он её окрестил. По одежде, манерам и лёгкому, но дорогому запаху её духов, новоиспечённый студент сообразил, что «бабушка» не из простых. Кто знает наперёд, какие знакомства пригодятся в будущем.

     

     Между тем, пожилая леди непринуждённо поддерживала беседу, удивила широтой кругозора, ориентировалась в модных гаджетах и нормально реагировала на сленг. Охотно смеялась шуткам — весело и открыто, показывая белоснежные ровные зубы.

     За ужином студент узнал, что она три года как вдова, что ей скоро шестьдесят, но она продолжает служить «в одном ведомстве». Молодой человек не смог сдержать изумлённого возгласа. Он недоверчиво оглядел подтянутую фигуру попутчицы. Нет, разумеется, он помнил о внуках, но шестьдесят... Невольно его взгляд задержался на ногах. Возможно, возрастные изменения кожи скрывали тёмные чулки, но внешне их форма была хоть куда.

     Ада Марковна перехватила его оценивающий взор и снисходительно усмехнулась, впрочем, суетиться и натягивать юбку на колени не стала. Юноша, заметив что его интерес раскрыт, порозовел, неуютно заёрзав в кресле.

     — Что мы всё обо мне, да обо мне. Как насчёт вас, молодой человек? Про учёбу не будем — скучно. Невеста или подружка?! Что на личном фронте?

     — Была... — признался парень с грустью в голосе. — Расстались пару месяцев назад, как говорится, не сошлись характерами.

     — Ну-ну, — покровительственно похлопала его по колену мадам Бергер. — Для такого красивого парня не составит труда обзавестись новой пассией. Эх, молодость, молодость... пора ошибок, удовольствий, открытий, экспериментов.

     — Угу, благодарю за комплимент, — отозвался мрачновато студент , — только пока я на скамейке запасных...

     В салоне погасили большой свет, оставив дежурное освещение, пассажиры стали устраиваться на ночлег. Стюардессы разносили пледы желающим.

     — Пожалуй, я подремлю, — решил Николай, взяв одеяло.

     Ада Марковна несколько минут изучала его румяные щёки и вздрагивавшие длинные ресницы. Мальчику снилось что-то беспокойное. Одинокий толстяк в ряду напротив храпел. Женщина вздохнула, включила местное освещение, и открыла прихваченную в дорогу книжку. В затемнённом салоне всё замерло, ровно гудели моторы в ночи. Несколько раз мимо прошелестела юбкой бортпроводница.

     На страницах книги бушевали страсти, цвели интриги, множились измены, но почему-то не читалось. К тому же, в салоне стало прохладней. Ада сожалела, что не взяла плед. Она скосила взгляд, подумала, и опустила подлокотники, разделявшие кресла. Тихонько придвинулась к спящему юнцу. От его тела шли волны ласкового тепла и едва уловимый, притягательный запах молодого самца. Ноздри пожилой женщины чувственно затрепетали, она осторожно опустила ладонь на его бедро. Прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением жара, который не могла изолировать ткань брюк. Пальцы наткнулись на выпуклое продолговатое уплотнение. Ну, конечно, у мальчишки эротические сновидения! Ада Марковна некоторое время исследовала этот холм, через материю определяя формы и размер, при этом она наблюдала за лицом мальчишки. Мужской орган реагировал, увеличиваясь в размере и время от времени нетерпеливо подёргиваясь.

     Ада попыталась продолжить чтение, держа в одной руке книгу, а другой машинально поглаживая упругий член. Давненько её ладони не тискали крепкий, живой пенис. Чертовски приятные ощущения! Как настойчиво толкается упрямая плоть, стремясь к свободе. Волнительно думать, как его яйца трудятся, производя живительную субстанцию. Вообразила, как пара крупных ядер шевелятся в волосатом подсумке мошонки, и почувствовала отклик собственного тела. Срамные губы внизу набрякли и раскрылись, трусики в промежности немедленно намокли, между бёдер стало горячо и скользко. Клитор, приподнявшись на мускульных ножках, увеличился в размерах и напоминал о себе лёгким зудом. «Хмм, пожалуй, теперь не до чтения...»

     Укрыв пледом себя и спящего парня до пояса, Ада не таясь стала массировать вздыбленный горб на его ширинке. Это граничило с безумством, но навязчивая картина мужского полового органа с синими рельефными прожилками вен, с разбухшей и сочащейся мясистой головкой, толкала к авантюре. Она непроизвольно облизнулась и шмыгнула носом. Боже, как хочется ласкать его! Завладеть и укротить! Обхватить губами и впитать каждую клеточку напряжённой плоти, проглотить каждую капельку пряного сока.

     Сейчас или никогда! Что она теряет в свои шестьдесят?!

     Не прекращая чувственного массажа, она другой рукой потрясла мальчишку за плечо. Он ошалело вытаращил спросонья глаза. Ада Марковна наклонилась и быстро прошептала:

     — Вытащи свой пенис из штанов, я хочу его пососать.

     — А?! Что? Я не понял... — парень потряс головой.

     Она повторила низким голосом, раздельно, заглядывая ему в глаза:

     — Вынь наружу пенис, я буду его сосать.

     К этому моменту юноша достаточно очнулся, чтобы осознать происходящее. Он чувствовал манипуляции мягкой руки в своём паху. Потрясённый, он выпалил свистящим шёпотом:

     — Ты с ума сошла! Т... ты... в... вы мне в бабушки годитесь! Какого чёрта! — и совершенно ни к месту добавил: — Мы же в самолёте! Люди кругом! Нас могут увидеть...

     — Не дёргайся, — хрипло прошептала в ответ Ада, — темно, все спят. К тому же, я всё сделаю под одеялом. Доставай!

     Он беспомощно открывал и закрывал рот, испуганно шаря глазами по сторонам. Она нажала на него:

     — Малыш, ты возбуждён до предела, твой член стоит, как каменный. В яйцах сварилось чёртово количество эякулята. Он прёт из тебя. Его нужно спустить. И места, более приятного, чем мой рот здесь не найти. Мне нужна, чёрт побери, твоя горячая спущёнка. Поможем друг другу?! Обещаю, мальчик, ты не будешь разочарован, старая соска постарается изо всех сил.

     — Я... я не знаю, — жалобно выдохнул Николай. — Я... — он запнулся, — никогда не понимал людей вашего возраста. Особенно женщин. В... вы не шутите, не издеваетесь надо мной?

     — Дурак! Все одинаковы. У пожилых такой же сексуальный голод, только возможностей меньше. Хватит болтать, молодой человек! Быстро доставай член и накорми мамочку досыта! Меня уже трясёт ...

  от нетерпения, — с этими словами Ада Марковна решительно задрала юбку до пояса и, как могла в стеснённом положении, раздвинула ляжки, давая юнцу понять, что настроена серьёзно.

     Вид женских ног в чёрных чулках с кружевными широкими резинками, и маленькие намокшие трусики, плотно облепившие пухлые губы с глубокой расселиной между ними, решили дело. После секундного замешательства юноша торопливо начал расстёгивать джинсы трясущимися руками.

     — Хороший мальчик, — промурлыкала пожилая женщина с хищной улыбкой на губах. Глаза её радостно блеснули. — Подожди, не накрывай пледом, дай я немножко посмотрю на него.

     Ада учащённо задышала, втягивая воздух трепещущими ноздрями, разглядывая великолепный экземпляр мужественности. Орган был крупным, толстым и бугристым, чуть искривлённым вбок, с большим фиолетовым набалдашником, с мясистыми щёчками и рельефным гребешком по верху. Из разреза мочеиспускательного канала, венчавшего шикарную залупу, выдавилась наружу большая, тягучая и прозрачная капля, показывая готовность и нетерпение самца. Женщина хрюкнула от удовольствия. Не сводя глаз с взволнованного лица юноши, она широко раскрыла рот и далеко высунула язык. Кончик языка она приложила к основанию ствола, там, где начинались курчавые волоски, покрывающие морщинистую мошонку, и медленно повела вверх, оставляя слюнявую дорожку по всей длине. Чуть задержалась, ласково почесав остреньким кончиком язычка уздечку, а затем, с тихим всхлипом, ловко подхватила смолистую каплю и шумно сглотнула.

     — Хоррошший мальчик... и вкусный... Боже мой, он такой живой, сильный — просто мечта! Ну, закрывай глазки, малыш, и наслаждайся. Мамочка полезла под одеяло, чтобы высосать всё вкусненькое из тебя. Не сдерживай себя!

     Окинув взглядом салон, и убедившись, что никто им не помешает, Ада Марковна с лёгким стоном обхватила пенис губами и наделась на него ртом почти до гланд, одновременно накрываясь одеялом с головой.

     Удивительно, но юноша не испытывал ни малой толики антипатии. Больше того, в сумраке, возбуждённая пожилая женщина показалась ему привлекательной и желанной. Она словно сбросила лет пятнадцать-двадцать. Возможно, этому способствовали ухоженность и прекрасная форма, а, может быть, во всём было виновато острое возбуждение, затмившее его мозг. Ощущения, которые дарили ему рот и язык «бабушки», ранее испытывать не доводилось. Попытки сверстниц не шли ни в какое сравнение с умениями и энтузиазмом опытной женщины. Неподдельное, упоительное сладострастие, с которым ласкала пылающий орган шестидесятилетняя дама, открыло ему разницу между вынужденным притворством и истинным желанием. Женская безудержная жажда подстёгивала его собственную чувственность. Усиливаясь, возбуждение рикошетом возвращалось к ней и, получив дополнительный заряд, вновь летело к нему. Попав в чувственный резонанс, они мгновенно взлетели на этих качелях к пику сильнейшего наслаждения.

     Только гул двигателей скрывал непристойные звуки издаваемые увлёкшейся парочкой. Юнец стонал в голос, время от времени прихватывая голову взрослой партнёрши прямо через одеяло, когда она причиняла совсем уже непереносимое по остроте удовольствие. Сама же Ада Марковна, разгорячённая, задыхающаяся и обезумевшая, шумно сосала, лизала, глотала, чмокала и восхищённо мычала.

     Оргазм неумолимо надвигался на студента лавиной. Уже побежали из паха к копчику ветвистые пучки электрических импульсов, уже сладко заныл позвоночник и завибрировали семенные канатики, предвещая сокрушительное и опустошающее семяизвержение... И в этот момент по плечу дышащего, как собака в знойный полдень, юноши требовательно постучали.

     — Эй, вы двое, чем это вы здесь занимаетесь?!

     Испуганно открыв глаза Николай увидел склонившуюся над ними стюардессу. И выражение её лица не предвещало ничего хорошего. Моментально в голове прокрутились все возможные кары небесные. Трясущимися губами студент позорно лепетал:

     — Я... я... не... Она... вы видите, видите... это... не я! Нет, я бы никогда... — он глупо пожимал плечами и обеими руками указывал на шевелящуюся голову под одеялом.

     Реакция Ады Марковны в корне отличалось от поведения юнца. «Господи, ну почему такие исключительные члены достаются таким исключительно молодым идиотам?! Только бы не обделался со страху, испортит весь кайф... « Она с некоторым сожалением выпустила из губ сливочную головку и решительно вынырнула наружу.

     — Помолчи пока, — бросила небрежно трясущемуся мальчишке, и спокойно повернулась к причине беспокойства. — Ах, это ты, милочка, — Ада Марковна дружелюбно улыбнулась. — Ничего особенного здесь не происходит. Я тут ударно отсасывала пареньку, пока ты нам не помешала.

     Тон, которым были произнесены эти слова, недвусмысленно намекал, что стюардесса в своём рвении наступила на чужую территорию, влезла в личные отношения, которое её не касается.

     — Мы причинили беспокойство, или помешали управлению самолётом? — прохладно спросила мадам Бергер, красноречиво обведя взглядом пространство мирно посапывающего пассажирского салона.

     Тридцатилетняя стюардесса, привыкшая чувствовать себя на борту кем-то вроде царицы небесной, творящей следствие и суд не снимая крыльев оторопела. Она смотрела на мокрое лицо пожилой пассажирки, на её блестящие — совершенно очевидно от чего — губы, которые та беспрерывно облизывала, и впервые в жизни растерялась. Она знала, как вести себя с пьяными дебоширами, с больными, с детьми, с важными персонами, с террористами, с истеричками, даже с депутатами Госдумы, но в данном конкретном случае уверенность ей изменила. «Действительно. Ну, застукала, и что дальше? В первом салоне парочка целуется напропалую... Эти зашли дальше... Но они на своих местах, никого не беспокоят... Хулиганство? Сомнительно, да и свидетелей нет. Сосёт себе старушка втихушу... Господи, о чём я думаю?!»

     Тем временем Ада Марковна, как ни в чём не бывало, спокойно потянула плед в сторону, открыв лоснящийся и фиолетовый от натуги фаллос. Николай панически дёрнулся, но пожилая леди, как маленькому ребёнку, вытянув губы, успокаивающе зацокала: «Ц-ц-ц... тс-тс-тс... Тихо, тихо, малыш, спокойнее. Сейчас тётеньки разберутся и тебе снова будет хорошо. Тс... тс... Сидеть смирно, я сказала!» — грозно прикрикнула она в конце. И снова обратила свой взгляд к зардевшейся стюардессе, небрежно поглаживая бугристый стержень и почёсывая волосатую мошонку под ним.

     — Посмотри на него! Ты хочешь, чтобы я оставила бедного мальчика в таком состоянии? Ты, что, садистка?! Погляди, он же сейчас лопнет от натуги! У него уже сперма в мочеиспускательном канале стоит, распирает. Ты прервала нас за секунды до самого сладкого. Слушай, а, может, ты из зависти?

     — Нет, нет, что вы... Я только волновалась за других пассажиров, извините... — отчаянно затрясла головой стюардесса, показательно отводя взгляд и загораживаясь рукой от выставленного на обозрение куска чистой похоти. И какой похоти! Глаза самовольно возвращались к этому сраму, непослушные пальцы раздвигались, приоткрывая ужасный вид. «Эти вены... Эта чёртова головка... И всё мокрое, скользкое... Фу-у-у... сырое, горячее... М-м-м... « Она встретилась глазами с пассажиркой, та, казалось, заглянула молодой женщине прямо в душу. «Какой ужас, эти развратные блестящие губы старухи! Как низко пасть... ум-м-м... « Словно читая мысли нервничающей бортпроводницы, пожилая дама медленно провела языком по своим губам, чуть приподняв требовательно подбородок. Не понимая, как это произошло, стюардесса машинально облизнулась в ответ.

     — Так, так, девочка... А я думаю, что ты совсем не против попробовать на вкус этот экземпляр. Ведь хорош, а?! Смотри, какой аппетитный! Разогрет, как надо. Тебе только сливки снять осталось!

     Молодая женщина в форменной одежде заметно покраснела даже в тусклом свете, съёжилась от этих слов, и боясь, что их ещё кто-нибудь услышит воровато огляделась по сторонам....  

     

     — Я не могу... мне нельзя, не положено... — она хотела сказать совсем другое, что-нибудь резкое, отрицательное, но эта решительная дама... и такой тихий, послушный юноша с таким великолепным членом... И вся эта невозможная ситуация...

     — Чепуха, милочка, никто не узнает. У нашего молодого бычка достаточно соков, чтобы напоить нас обеих. И они вкусненькие... — старшая дама заговорщически подмигнула. — Ведь ты любишь, деточка, эти пенки, меня не проведёшь.

     Весь разговор происходил быстрым шёпотом, несмотря на скрытый накал страстей, бушевавший при этом. Николай сидел с закрытыми глазами ни жив, ни мёртв, боясь пошевелиться. Ада Марковна уверенно протянула руку и, захватив пальцами кокетливый форменный галстук, потянула бортпроводницу на себя. Чтобы сохранить равновесие стюардессе пришлось опереться руками и одним коленом на свободное крайнее место. При этом она в шатком равновесии оказалась наклоненной вперёд прямо к лицу старшей дамы. В нос ударил резкий мускусный аромат, исходящий от лица пассажирки.

     — У тебя давно не было крепкого горячего члена во рту, мы обе это знаем. И тебе неймётся, чтобы этот молодец омыл твоё горлышко своими горячими излияниями. Да, я первая нашла его и обработала, но я не жадная. Сейчас, девочка, ты откроешь ротик, и не ломаясь сделаешь всё, как надо. Иначе я повторю эти слова громко, проснуться люди, и ты окажешься в незавидном положении. Так что, не зли мамочку, сделай мальчику хорошо — я ему обещала. Ведь ты не зря пришла. Отсоси ему, сучка! Быстро! — Ада Марковна сильнее дёрнула девицу, та беспомощно плюхнулась животом ей на колени, перед носом оказалась покачивающаяся грибовидная залупа из которой сочилась ароматная жидкость. Стюардесса тихо охнула и обхватила скользкую мякоть губами.

     Ада Марковна усмехнулась, глядя на вытянувшееся лицо студента, подмигнула ему и демонстративно задрала юбку на заднице стюардессы. Та протестующе замычала, заёрзала, но после того, как госпожа Бергер несколько раз чувствительно шлёпнула по пухлым полушариям, затихла и только усиленно задвигалась ртом на твёрдом стержне.

     — Я заприметила эту шлюшку сразу, — охотно сообщила Ада Николаю, который снова учащённо дышал поглядывая на светловолосую гриву волос поднимающуюся и опускающуюся над его пахом. — С ней было что-то не так — ищущий взгляд. Глянь, у этой сучки колготки телесного цвета натянуты на голое тело. Никаких трусиков. Жаль, тебе оттуда не видно её киски, но мы потом попросим её показать.

     — Ты ведь хочешь показать нам своё мокрое влагалище, шлюшка?! — Ада сильно шлёпнула стюардессу по жопе. Николаю видел через капрон, что на светлой коже отпечаталась красная пятерня. Бортпроводница замерла на мгновенье, но тут же принялась сосать с ещё большим ожесточением.

     

     — Она вся мокрая там, — заглянула бортпроводнице в промежность пожилая леди. — Даже боюсь трогать — сразу кончит, а желательно, чтобы это произошло одновременно с тобой. Ну, как? Ты готов спустить в рот этой хуесоске, малыш? Она хорошо старается. Дай ей, мальчик, полную меру! Не беспокойся, она проглотит и вылижет всё досуха. Ей нельзя пачкать одежду пассажиров. И скорее целуй меня с язычком, старушке тоже хочется приобщиться... Почувствовать ваш оргазм.

     Николай с готовностью наклонился, их губы слились, языки встретились и переплелись в лихорадочном танце. Понимая, что юноша вот-вот начнёт стрелять, Ада Марковна запустила руку под капрон колготок сосущей стюардессы, погладила два пышных глобуса, и полезла дальше в промежность. Там было горячее болото. И в этом болоте нашлась одна твёрдая чувствительная кочка, которой и занялась опытная рука мадам Бергер.

     Юноша выпучил глаза и задёргался. Стюардессу, делающую поспешные глотки скрутили спазмы, она давилась, издавала булькающие звуки и смешно дрыгала ногами торчащими в проходе. Ада Марковна закрыла глаза и внимала эту феерию чувств через дрожащий кончик языка юноши. На несколько секунд все замерли. Опомнившаяся стюардесса закопошилась, начала неловко выбираться из своего горизонтального положения, поправляя одежду.

     На Аду стюардесса и Николай старались не смотреть. Оба чувствовали вину перед пожилой женщиной, благодаря которой они получили столь интересное приключение и яркие оргазмы. А она осталась ни с чем. Но молодёжь недооценила Аду Марковну.

     — Эй, голубки, так нечестно, — с коварной улыбкой объявила бойкая бабушка, стягивая с ног мокрые трусы. — Ты, мой милый, сдвинься на моё место, у тебя достанет силёнок и на второй заход, — с этими словами Ада Марковна приподнялась, широко расставив ноги, и, подняв юбку, задом, плавно опустилась прямо на поникший, но всё ещё крепкий стержень. Войдя в горячую влажную мякоть, мужской орган восстал с новыми силами, разбухая и заполняя весь объём гостеприимного влагалища. — А ты, красавица, посторожи проход, чтобы никто не помешал объездить этого бычка, — распорядилась Бергер, ритмично поднимая и опуская задницу.

     «Старая шлюха, объегорила всех! — вздохнула про себя стюардесса, наблюдая за соитием, и бдительно окидывая взглядом салон. — Бабка нарочно спустила первую закваску мне, а теперь будет получать удовольствие своей лоханкой. Пацан вторично продержится дольше...»

     Впрочем, настоящей злости и обиды не было, в результате все получили своё, а мальчишка даже дважды. «Ничего, у него обратный билет на наш ночной рейс...»