Второй цикл романов из серии «Старая сказка на новый лад»

     Пролог

     Прошло три года, как я вернулся из того странного и полного необычных приключений путешествия в мир русской сказки. Я встретил девушку, которую полюбил всем сердцем, которая ответила взаимностью на мои чувства. Мы поженились и у нас растёт сынок: ему скоро исполнится три годика.

     ...

     Тогда, шагнув в виртуальное окно я встретился с тем человеком: была ли эта встреча задумана специально или произошёл какой-то сбой — я не знаю.

     Я шагнул к нему и взялся за вилы. Он был так занят процессом, что даже не заметил меня и вздрогнул от неожиданности. Когда он обратил на меня взгляд, я поразился: поразился сходству его со мной. Это было фантастично!

     — Ты?!

     Вместе с удивлением я заметил испуг, промелькнувший в его глазах.

     — Ты вернулся?!

     — Как видишь. А почему ты напуган? — я даже не успел удивиться тому, что он говорит со мною и говорит на русском языке, причём говорит в той же самой манере, в какой обычно говорю и я.

     Он отпустил древко вил и выпрямился.

     И опять я был поражён: и рост, и сложение, и ужимки — всё было моё!

     — Ты первый, кому удалось вернуться оттуда живым — он уже шагнул к виртуальному окну и обернулся.

     Я всматривался в пространство виртуального окна за ним, но там была кромешная темень.

     — Прощай — он махнул мне рукой; точно также всегда делал я, расставаясь с кем-либо, и шагнул в черноту виртуального окна.

     Окно растаяло, а я стоял в смятении — Выходит — я рассуждал в слух — что он знал о тех, что были там до меня. Но как он, такой же смертный, мог узнать об этом. Выходило только одно: его использовали уже не первый раз или... или он не тот, кем мне его представили.

     Я понимал, что эта тайна будет донимать меня, пока не будет раскрыта, но я понимал также, что ответа здесь я найти не смогу.

     — Чтож получается — опять я разговаривал сам с собой — мне снова придётся туда вернуться? — от этой мысли сладко-сладко заныло сердце: всё-таки там было здорово!

     Да! Там была опасность, смертельная опасность и риск не вернутся назад никогда. Никогда!

     Но, там осталась Наташка...

     Глава первая. Кфар Наум

     Наташка сделала шаг и остановилась. Клубок не шелохнулся, и она поняла: принц на том берегу и совсем рядом. Она вздохнула, зашла в реку по грудь и, оттолкнувшись, поплыла.

     Выйдя на берег сняла с себя одежду и отжав, снова оделась. Она, вдруг, почувствовала жажду и шагнула... реки не было, исчез и лес, она стояла на дороге мощёной камнем, и белая полная луна освещала унылый холмистый пейзаж вокруг.

     Наталья пошла по дороге, навстречу луне, но через несколько шагов развернулась и пошла в обратную сторону.

     Уже подсохла одежда, когда она увидела впереди каменную стену, уходящую направо и налево. Дорога упиралась в ворота в стене, а за стеной, освещаемые луной, виднелись дома из белого камня. Она подошла к воротам и, взявшись за кнокер (большое медное кольцо), стукнула им несколько раз в железную пластину дверного молотка. В ночной тишине удары громко звякали, а эхо последнего долго-долго висело в воздухе. Когда вибрирующие звуки последнего удара затихли, Наталья хотела постучать ещё раз, но в это время сдвинулась щеколда, запирающая створку небольшого окна в воротах, и оно приоткрылось. И хотя бледный свет от полной луны хорошо освещал всё вокруг, страж, по ту сторону ворот, держал в руке факел. Он придвинул факел к самому проёму окна и что-то отрывисто скомандовал.

     Язык показался Наташке незнакомым, и она уже хотела смутиться, но в следующее мгновение смысл сказанного, будто эхом, отозвался в её сознании — Покажи лицо!

     Она придвинулась к проёму, глядя прямо в языки пылающего факела

     — Тебя все обыскались, Мариам! — страж отодвинул факел, заскрипели вытягиваемые из петель засовы и ворота медленно и со скрипом растворились.

     «Мариам?» — удивилась Наташка, но почему-то не стала возражать.

     — Заходи, что ж ты стала, как истукан! — теперь речь стража была понятной и ясной, но Наташка отчётливо понимала, что говорит он не на русском языке.

     — Обручник уж дважды присылал Фамарь к вор... — страж осёкся — Постой-постой — он придвинул факел и осмотрел Наташку — что за странные одежды на тебе, Мариам? И где же ты была?

     Но, взглянув в лицо Наташки-Мариам, страж усмехнулся — Ладно, пойдём я провожу тебя к дому, в котором остановился Иосиф, то-то обрадуется старик.

     Он затворил ворота и закрыл их на засовы.

     — Идём — и он, взяв её руку в свою, как маленькую девочку, повёл Наташку-Мариам, освещая дорогу факелом.

     Впрочем, рядом с этим, двухметрового роста, римским легионером — Наташка успела разглядеть и его одежду, и короткий меч в ножнах на широком кожаном поясе, перепоясывающим его, словно портупея, и бляху, с выдавленным рисунком скорпиона, на тунике — она действительно казалась девочкой.

     Пройдя до самого конца улицы, видимо центральной в этом городке, он повернул в проулок и, освещая петляющую тропинку, повёл Наташку дальше.

     Если дома на центральной улице были в два этажа и выложены из тёсаного белого камня, то здесь пошли скромные домишки бедняков из чёрной глины, крытые тростником.

     Доведя Наташку-Мариам до последней избушки, самой неказистой и бедной, легионер постучал костяшками в косяк двери — дверь, скрипнув, приоткрылась.

     Она даже заперта не была!

     На стук вышла молодая, неполных тридцати лет женщина и всплеснула руками — Мариам, девочка, где же ты потерялась, милая? Отец так переживает, что даже уснуть не может. Ну пойдём, пойдём моя дорогая, завтра в дорогу, а ты ещё не ложилась.

     — Где ты нашёл её, Октавиан? — бросила она легионеру, уже закрывая дверь за собой и не ожидая от него ответа.

     — Сама пришла — ответил тот в закрывшуюся дверь, усмехнулся и, развернувшись, пошёл назад.

     Тётка Фамарь провела Мариам в женскую половину дома и уложила в постель — Ты спи, я сейчас скажу отцу, что всё с тобой в порядке, пусть успокоится да поспит хоть немного.

     Тётка ушла, а Наташка, едва голова коснулась подушки, провалилась в сон.

     — Мариам, девочка моя, просыпайся — кто-то легонько тормошил Наташку за плечо. Она с трудом разлепила глаза. В проём оконца под потолком пробивался тусклый свет зари, освещая нехитрое убранство комнаты. Тётка Фамарь, уже одетая, стояла рядом и смотрела с ласковой улыбкой на Мариам.

     — Вставай Мариам, нам долгий путь предстоит. Спасибо сотнику Юлиану, выделил нам двух легионеров: Пантеру и Брута. Они будут сопровождать нас до самого Назарета. Говорят, что Пантеру тоже вчера весь вечер искали...

     Она говорила без умолку что-то ещё, а Наташка лежала и мысли путались в её голове — «Обручник, Иосиф, Фамарь, Назарет, сотник, Мариам... боже мой, я что же в Израиле?» — но даже не это, а другое обожгло сознание — «Мариам? Дева Мария? Богоматерь?» — Наталья зажмурила глаза — Не может быть...

     — Да что ты, милая! — всплеснула руками Фамарь — последние слова Наташка произнесла вслух — не будет он к тебе входить, пока не исполнится четырнадцать лет. Что ты, что ты милая?!

     ...

     Я увидел городскую или крепостную стену, не очень-то разбираюсь, в которую упиралась дорога. На стене был виден страж, и он тоже увидел меня. Я услышал, как он что-то крикнул, видимо тому, кто был у ворот и, когда я остановился в нескольких шагах от них, открылось небольшое окно и меня осветили факелом.

     — Это Пантера! — крикнул страж с факелом, тому, что был на площадке.

     «Пантера?» — но ещё больше я был удивлён тому, что понимаю речь стража, говорящего не на родном мне языке.

     В воротах открылась дверца и на улицу шагнул страж с факелом

     — Пантера, дружище, где-же ты пропадал полдня? Юлиан уже места себе не находит.

     Бааа, друг мой, а во что же это ты ...

 

     нарядился то? Хха! Да вы посмотрите на него, уж не из гарема ль ты сбежал, дружище? — и он захохотал.

     — Отстань, деревенщина! — звуки, исторгаемые глоткой и трансформируемые языком и губами, складывались в слова, понятные моему сознанию, но речь была чуждой. Я, однако, всё понимал и сам отвечал, и даже не успел удивиться, что знаю этого увальня.

     — Я не деревенщина — обиделся он — моё имя Брут*

     — Какая разница? И что тебе за дело, где я был?

     — Неээт, Пантера, сотник искал тебя и сказал, чтобы ты сразу шёл к нему, как только объявишься. Ты уж сходи друг, он ещё не ложился. Да, постой ты! Пойдём в казарму, переоденешься, сегодня, как раз, Мариам принесла стираную одежду.

     Он шёл рядом со мною и балаболил без умолку, как будто истосковался по общению или не говорил целый год.

     Мы вошли в казарму — одноэтажное строение из известняка, крытое тростником.

     Вдоль прохода по обе стороны стояли сколоченные в два яруса деревянные нары с тюфяками. Брут дошёл до середины и сел на тюфяк, а я сел на свой, рядом с ним. В изголовье лежала свёрнутая одежда и я переоделся. Нацепил на грудь бляху с изображением скорпиона и встал.

     — Пойду, узнаю, зачем я ему понадобился — Пантера легонько ткнул друга в плечо.

     — Иди, а я на ворота — Брут тоже встал. Он был на целую голову выше Пантеры.

     Они ударили по рукам и разошлись.

     Сотник Юлиан жил здесь же в казарме, в отгороженном, ширмой из тростника, закутке.

     Пантера сдвинул в сторону тканевую занавесь и шагнул внутрь — Ты искал меня, Юлиан?

     Юлиан, при свете факела читавший какой-то свиток, отложил его в сторону и встал.

     — Да, брат, ищу уже с обеда. Садись. — и сам опять сел.

     — Иосиф из Назарета закончил плотницкие работы на синагоге и завтра, нет, уже сегодня, отправляется в свой город. Он попросил меня, чтобы я дал ему в сопровождение легионеров. Он хорошо поработал, хотя и старик, и я не мог ему отказать. С ним его младшая, Фамарь, хохотушка и Мариам, обручённая ему невеста. Она достигла возраста половой зрелости и по закону иудейскому не может дальше находиться при синагоге.

     Пантера усмехнулся — Хочешь сплавить старому иудею свою шлюшку, развратник?

     — Я не прикасался к ней, Пантера, она слишком юная.

     — Дааа? — деланно удивился Пантера — а помнишь наш поход в Белгику с Октавианом? А помнишь тех девочек, галлок? Сколько им было лет и сколько их было у тебя в обозе, когда мы возвращались? А сколько ты замучил, насилуя и издеваясь над ними?

     — То было двенадцать лет назад — глухо ответил Юлиан — я стал другим, ты знаешь.

     — Обрезался и грехи смыл? Читаешь Тору и молишься Яхве? Да какой ты святоша?! От тебя же похотью смердит, как от бабуина! Блудницы за милю чуют твой запах, старый бабник! — Пантера встал и хлопнул сотника по плечу.

     — Пойду отдохну перед дорогой, да и ты дай отдых чреслам, Юлиан.

     Юлиан поднялся — Кого возьмёшь во товарищи?

     — Брута, кого ж ещё-то!

     — Тогда пойду заменю его.

     Сотник ушёл, а Пантера прилёг на свой лежак и сразу погрузился в сон.

     ...

     Иосиф запряг ослика в повозку, сложил туда свой плотницкий инструмент и присел на дорогу, ожидая, когда выйдут Фамарь и Мариам.

     Иосиф был стар и одинок. Саломию схоронил лет двенадцать назад и жил бобылём. Узнав, что сотник в Кфар-Науме строит народу синагогу и, что нужны плотники, собрался и пошёл на заработки. Здесь и приглянулась ему Мариам, здесь и обручился с нею.

     Женщины вышли, завёрнутые в одежды по самые глаза.

     Иосиф встал и тронул поводья.

     На выходе из ворот их ждали двое: один, большой увалень, с покатыми плечами и мускулистыми руками, рыжий, весь в веснушках, и невысокий, ладно сложенный и подвижный воин, с надменным взглядом, умудрявшийся смотреть свысока даже на своего друга, который был выше его на целую голову.

     Фамари сразу приглянулся добродушный Брут, а Мариам, встретившись взглядом с Пантерой, вздрогнула, почувствовав исходящую от него энергию, таящую скрытую угрозу.

     Легионеры были в туниках и кольчужных рубахах без рукавов, поверх которых были накинуты плащи. И туники, и плащи тёмно-красного цвета. На ногах калиги*, скрипящие подошвами, на поясах гладиусы* и кинжалы, на головах шлемы, в руках щиты и пилумы*, а через плечо Т-образная жердь с заплечной кожаной сумкой.

     Брут осклабился, встретившись взглядом с Фамарью. Эта хохотушка была в его вкусе.

     Воины бросили в повозку плащи и шлемы, сложили дротики и щиты, и свои заплечные сумки.

     Юлиан вышел к воротам и долго стоял, провожая их взглядом.

     *Брут (лат.) — деревенщина; калиги — сандалии; гладиус — короткий, 40—56 см, меч; пилум — копьё или дротик, длиною более 2 м.