В укромном местечке, под завалами распечаток и устаревшей документации, в нижнем ящике письменного стола на работе, хранится конверт, а в нем — четыре фотографии. Четыре женщины, оставившие в моей жизни наиболее яркий след. И почему-то они ассоциируются у меня с временами года...

     Времена года. Обратный отсчет
И когда на душе совсем паршиво, когда думается, что хуже быть не может, когда за окнами мертвым ковром лежит снег, кружит метель, воет буран, царит собачий холод, я достаю из конверта и рассматриваю фотографию Тани. Я вспоминаю неоднозначные эпизоды наших отношений, и утешаю себя мыслью, что природная зима — явление временное и в свой срок завершится, а холод в душе при нашем расставании еще долго угнетал меня ледяным дыханием и мог убить во мне живые чувства к кому бы то ни было.

     Или даже — убил...

     Необходимое предупреждение
Я не всегда был дефлоратором множества женских душ. Еще лет десять назад, летом 2005 года, я и помыслить не мог, что счет женщинам пойдет на десятки и перевалит за сотню. Никакого блокнотика и в помине тогда не было. У меня была жена, были 2 актуальные любовницы — и , с которыми я встречался регулярно, от я благополучно избавился, мамбовская анкета была нужна только когда намечалась более-менее длительная поездка в другой регион. С ее помощью были найдены, в частности, и героиня «Курортного романа» Оля, но как инструмент для поиска новых постоянных любовниц я мамбу не рассматривал. Да и не было в них нужды. Все три вышеупомянутые партнерши были мне интересны и желанны, и даже с сексуальной точки зрения у меня был полный комплект. Не практикует анальный секс супруга — зато этот вид преобладает в интиме со Светой. Не любит и не умеет сосать Света — зато фирменный минет от девственницы Лейлы всегда без проблем.

     Понимаю, что знающим DD нынешнего покажется удивительным, но факт остается фактом. Я не искал новых любовниц, я не собирался в поездки в ближайшее время, и только один-единственный пункт в анкете женщины, которая посмотрела мою, сподвиг меня задать ей нейтральный уточняющий вопрос, но хорошо известно, все большое начинается с малого.

     Кто мог знать, что в конце будет снежная лавина, закрутившая и завертевшая в круговорот, выбросившая в итоге на поверхность совсем другого человека?

     Наркомания тоже зачастую начинается с одной затяжки «плана».

     Мамба, Аська, телефон
Я вначале не понял, с какой стати женщина из крупного и не близкого к нам города, заглянула ко мне в анкету, в которой традиционно не было фото, в которой традиционно был заполнен только пункт «секс на 1—2 раза», в которой не было никаких признаков отличия от сотен и тысяч подобных мужских анкет.

     Ответный просмотр ее анкеты ясности не внес, и только в «автопортрете» косвенно стал понятен интерес. Но, конечно же, не лично ко мне. На вопрос «Ваш любимый город?» Таниным ответом значился «Энск».

     Мне почему-то подумалось, что она как-то разово посетила наш город, и он ей так понравился, что запал в душу и стал любимым. После «привет-привет», я спросил, а почему тебе так понравился Энск, чем он привлек твое внимание и заслужил упоминания в качестве любимого?

     Ответ был иным, чем мне подумалось, и более логичным. Она родилась и выросла в Энске, окончила школу, и только поступив в институт и затем выйдя замуж, стала жительницей другого города. Началось наше общение вначале на страницах сайта знакомств, затем для удобства и оперативности обмена репликами перешли в аську. А еще чуть погодя, обменялись и номерами мобильных телефонов, чтоб наше общение не было привязано к компьютерам и возможности доступа к Инету.

     Дефлорация души
Таня сама оказалась дефлоратором души. Именно она инициировала разговоры на интимные темы, именно она стала узнавать у меня подробности моей личной жизни с самых первых проб до текущего времени, именно она первой выпытывала, какие у меня есть сексуальные желания и фантазии, желанные эпизоды в сексе и не очень приветствуемые.

     Для меня это было откровением. Конечно, с некоторыми моими любовницами, бывшими до этого момента, я вел такие разговоры. Но они начинались уже после того, как данная женщина становилась моей долговременной подругой, после того, как возникало доверие на физическом и эмоциональном уровне, после того, как убедившись в сексуальной гармонии, возникала потребность убедиться и в душевной. Но чтоб вести такую беседу еще не будучи реально знакомыми, и тем более с проявлением активности со стороны женщины — такого у меня не было. Мне было лестно, что я привлек внимание женщины, жившей чуть ли не за тысячу километров, с которой пока что не было никаких вариантов встречи, которая спокойно и понимающе выслушивала мои откровения, задавала адекватные и уточняющие вопросы, демонстрировала полное понимание мужской психологии в плане секса. И притом, была на десять лет моложе меня.

     Конечно же, отвечая на Танины вопросы, я не мог не задавать ей ответных аналогичных. С такой же откровенностью отвечала на них и она. И с ее слов, мне вырисовалась такая картина ее сексуального становления и взросления.

     Ее первым интим-партнером был парень из Энска. Сейчас уже не помню точно, как она сказала, то ли из параллельного класса, то ли из соседнего двора, но хорошо помню ее фразу «второе полугодие выпускного класса мы проходили за ручку, ни для кого не было секретом, что Ромка и Танька — жених и невеста не для того, чтоб дразниться, а на самом деле». Но боясь боли от дефлорации, боясь случайной беременности, идя на поводу у представлений определенных кругов, Таня не отдалась ему полноценно, предпочитая петтинг и оральные ласки. Впрочем, Ромка (имя условно) сам был не русский, и ему льстило, что после свадьбы он сможет гордо кинуть консервативным родственникам окровавленную после дефлорации простыню, и сказать «А вы же говорили, что все русские девки — 6ляди. Убедитесь в том, что моя жена — исключение».

     Первый жизненный удар Таня получила, когда довольная и счастливая успешным поступлением в вуз крупного города (далее — Крупногорска), вернулась в августе домой, чтоб пару недель до сентября провести в праздном ничегонеделании, обнимашках-целовашках-отсосалках-отлизалках со своим любимым Ромкой, и возможно даже, к ним придут сваты, и она станет его официальной невестой. Ее встретил на вокзале старший брат, странно молчаливый и почему-то совсем не радующийся щебетанью сестры.
— Ты простыл, что ли? У тебя глаза слезятся. Или случилось что-то?
— Дым попал, — буркнул он в ответ и выбросил окурок из окна машины.

     Дома ее встретила мама в черных одеждах. Папы не было. Не было дома, и не было в живых. Он внезапно скончался несколько дней назад, накануне последнего Таниного экзамена, и было решено ей об этом не говорить, чтоб она не бросила всё и не примчалась домой. И кто сможет сказать тут, это было верное решение или нет?

     Таня подозревала, что самое веское слово в решении не сообщать ей о горе сказала ее невестка, жена брата, с которой как-то не нашлось взаимопонимания, и которой явно не улыбалось прожить еще год с золовкой под одной крышей. Но прямого повода конфликтовать не было, и под горячую руку подвернулся Ромка. Когда он, с улыбкой до ушей, ошалевший от радости после долгой разлуки, кинулся ее целовать и обнимать, получил по рукам, получил кучу обидных слов от «тупой бесчувственной скотины» до «чурки нерусской», получил слезы и истерику, получил рыдание на своей груди и массу невыполнимых требований, от «убей эту гадину-невестку» до «увези меня за границу,...

  я не хочу жить в этом городе и в этой стране».

     Таня уехала на учебу еще до истечения сорока дней, понятно, что ни о каком сватовстве не могло быть и речи. А Ромка действительно был не «ума палата». Он даже не сделал попытки поступления в институт, и осенью был забрит в солдаты. Весь первый курс Таня проходила в траурной одежде, не ходила ни на какие вечеринки, вела себя очень строго, одергивала соседок по комнате в общежитии, если какое-то их веселье и шутки казались ей неподобающими ее печали. Утешалась только письмами от Ромки. Старалась ему писать подробно о своей студенческой жизни, об интересных предметах и экстравагантных профессорах, о достопримечательностях Крупногорска и бурных политических событиях. Наверное, этим и оттолкнула, а возможно, подспудно и сама поняла по неграмотным строчкам, корявым предложениям и скудным мыслям, что он ей и она ему — не пара.

     Во всяком случае, ее второй жизненный удар — расставание с первой любовью, был не таким неожиданным и ошеломляющим, как смерть отца. Это не было внезапной гибелью здорового человека, а скорее медленным угасанием обреченного больного. Ромке дали отпуск в то лето, которое было у Тани после окончания второго курса. Они встречались, точно так же целовались-миловались, Таня с удовольствием подмечала, что ничуть не утратила мастерство минетчицы, и что спустя почти двух лет воздержания (свои пальчики не в счет) ее клитор так же отзывается на мужские ласки, и оргазм потрясает ее тело точно так же, как и в первые разы еще в школьные годы. Но и с какой-то обреченностью давала себе отчет, что во всем остальном этот мужчина с крепкими бицепсами и невзначай вырывающимся крепкими словечками (чего раньше не было, издержки жизни в казарме) ее не трогает совершенно, что ей неинтересно быть с ним и беседовать о чем-либо, что он не знает и не желает знать элементарных вещей, что она будет стыдиться его манер и речи, если они окажутся где-то совместно в интеллигентной компании, и что он тоже стыдится ее, избегает прогулок в людных местах и посещений кино и кафе, потому что она безобразно располнела, тем паче будучи от природы далеко не худышкой.

     Формальным поводом для ссоры перед расставанием стало желание Ромки трахнуть ее вагинально. Тогда как уже давно не звучала ни в письмах, ни в разговорах до и после оральных ласк тема свадьбы, гостей, медового месяца, будущих детей, такая популярная в первый год ее учебы и его службы в армии.

     — Ты что, Ромка? Сам же говорил, до свадьбы ни-ни.
— Да ну, сколько ждать еще той свадьбы. Когда еще она будет? Тебе еще учиться и учиться, мне служить и служить, я вот в прапорщики думаю пойти, уважаемые люди в армии, не солдаты как никак, и навар свой имеют всегда, писал тебе, помнишь?
— Ну вот когда будет, тогда.
— А если не будет? — забросил пробный шар Ромка.
— А если не будет, значит не будет, — совершенно спокойно ответила Таня, нашарила в траве солнечные очки, надела их, поднялась на ноги и пошла по косогору вверх, к проселочной дороге, оставляя за собой облюбованное укромное местечко на берегу реки и одиноко сидящего Ромку, не понимая еще до конца, чего ей больше хочется: чтоб он тут же рванулся ей вслед, заверяя в своей любви и неминуемости скорой свадьбы; или чтоб он так же остался сидеть и больше никогда их пути не пересеклись?

     Судьбе было угодно последнее.

     Аспирант
На третьем курсе случился у Тани разовый и очень забавный эпизод с парнем, которого можно считать ее вторым мужчиной, но тоже без дефлорации. Пришел в гости к ее соседке по комнате знакомый аспирант. Выпили вина, болтали, шутили, рассматривали журнальчик с полуголыми девицами, читали и хохотали над пикантными анекдотами.

     Потом я и сам имел возможность заметить, что алкоголь очень сильно повышает либидо Тани, и она, зная эту свою особенность, в зависимости от ситуации либо капли в рот не брала, либо накатывала рюмку за рюмкой в ожидании долгожданного интима. Но все это было потом, а именно случай в общаге стал первым поводом подметить такую особенность. И плюс такой нюанс — будучи подшофе, Таня кое-что помнила отлично, а кое-что забывалось напрочь.

     Вот что она писала мне тогда: «Я так и не вспомнила момента словесных уговоров или тисканий с ласками с целью соблазнения. Вот только что сидели за столом, провозглашали очередной тост. И как будто сразу — мы с соседкой сидим на кровати, она с голыми сиськами, я в лифчике, ниже пояса обе одеты, а аспирант стоит перед нами с торчащим членом, и поочередно мы у него сосем. Смутно-смутно вспоминаю, что вроде он начал с ней целоваться, сперва в шутку, потом взасос, потянулся ко мне, а я ответила, что целуюсь только с любимым, а они стали хохотать и спрашивать, а сексом я тоже только с любимым занимаюсь, на что я гордо ответила, что еще ни разу не занималась сексом, а они стали хохотать еще сильней и я вроде заявила, что зато умею классно делать минет, а соседка в пику мне заявила, что она не хуже это умеет, и пусть аспирант проведет эксперимент. Но именно что очень смутно, и уже непонятно, то ли действительно помню, то ли со слов соседки ее версия произошедшего осталась в памяти.

     Но зато отлично помню, какие с одной стороны привычные приятные ощущения от члена во рту, от его поглаживаний по волосам, от его поощрительных «да, да, хорошо, классно, молодец», от прикосновений к яичкам, когда член переходил в рот к соседке, и в сантиметре от моего лица входил-выходил в губы другой девушки, и снова дождавшись своей очереди, жадно заглатывала первым движением, а потом начинала размеренно сосать.

     С другой стороны, довлеет мысль, чтоб не дать ему кончить мне в рот. Никогда с Ромкой это не было проблемой, а вот сейчас просто не хочу и все. Типа мол, если кончит в рот, все, я конченая блядь, а так, немного пососала, ничего страшного, поблядушка, не более того.

     С третьей — хочется, чтоб он потискал меня за грудь, мою здоровенную тогда еще пятерочку, по сравнению с жалкой недодвоечкой соседки, но совершенно не хочется ни куни от него, ни вообще каких-то ответных ласк ниже пояса. То есть настроение какое-то не сексуальное, а как кураж своеобразный.

     С четвертой — что я делаю, это наверное не я, это может я сон вижу, сейчас бы проснуться и со смехом рассказать о забавном сне, Ромка, милый, прости, я не хотела. Потом — снова провал в памяти. Раз ничего не осталось в памяти негативного, значит, он все же кончил в рот соседке (что она и подтвердила наутро, вроде бы еще и крикнула после глотания «ура, я выиграла», но мне кажется, ничего такого не было, просто свою версию проталкивала). А последнее что запомнила, когда он еще на виду был, — я повернулась к нему спиной и застегиваю лифчик, значит, все же сняла его, и он меня потискал за грудь, но вот не по памяти так говорю, а по логике, если ты меня понимаешь».

     «Понимаю, Таня, что ты хочешь сказать. То есть само событие не можешь вспомнить, но таким было наиболее вероятное развитие ситуации, так? А он потом не захаживал к вам, не пытался снова?»

     «Да, так, я голой на столе на танцую конечно, сколько бы не выпила. Но много чего только задним числом осознается, это как поезд из пункта А поехал в пункт С, наверное и через В проезжал. Вероятно, но не гарантировано. А аспирант как-то постучался ко мне, я одна была в этот момент, так ему грубо ответила и захлопнула перед носом дверь, ну не хотела я с ним никаких ни отношений, ни секса. Это вино за меня решило, что надо делать».

     Уж замуж невтерпеж
На четвертом курсе за Таней начал ухаживать парень, ставший впоследствии ее мужем. Ее бзик насчет того, чтоб стать женщиной только после свадьбы, весьма удивил обычного русского парня, который полюбил ее вовсе не за девственность, вполне допуская, что у нее могли быть до него и несколько партнеров, равно как и он женится, будучи далеко не девственником. ...  

     Но возражать из-за такой малости он не стал, несколько интимов они провели привычным для Тани оральным способом, а затем уже поженились.

     Помню, что во время какого-то разговора промелькнуло, что спустя несколько лет интенсивность супружеского секса неминуемо снижается. Я задал Тане такой вопрос:
— А когда ты хочешь секса, но муж сам не пристает, ты сама его как-то побуждаешь? И как именно — словами или действиями?
— Чаще действиями.
— Минет?
— Минет ему тоже очень нравится, но самый действенный метод для поднятия его члена такой. Я снимаю трусы, поворачиваюсь к нему попой, и трусь ягодицами об его член.
— Приглашение на анал?)))
— Не-не, это у меня только в фантазиях бывает, чтоб меня трахали во все дырки, и сразу несколько мужиков. В реале я и в попу не дам, потому что очень больно, была такая попытка, больше пробовать не хочу, и на группу не решусь.

     Какой-то злой рок обвел черным карандашом Танино поступление и окончание вуза. Если первый курс начался для нее со смерти папы, то после окончания пятого курса, защиты диплома на восьмом месяце беременности, и почти сразу же после этого рождения дочки, когда Таня поехала с грудным ребенком на 5-летие отцовской даты смерти, в родительском доме висели уже две фотографии в черной рамке. В июне умерла ее мама, запретив извещать беременную Таню о своей кончине, чтоб вдруг она не потеряла ребенка.

     — Я стала сиротой в 22 года. У меня появились первые седые волосы, пропало молоко, я стала курить, иначе могла бы стать алкоголичкой или сошла бы с ума. Я очень благодарна мужу, он мой бесценный и надежный мужчина, моя опора и каменная стена, он был со мной неотлучно, боялся, что вдруг я на себя руки наложу или еще какую глупость совершу, настолько я была потрясена этим. Не побывать на похоронах ни отца, ни матери. При том, как я их любила и боготворила.

     Директор
Безвременная кончина родителей, конечно же, сильно ударила по Тане. Но жизнь продолжалась, у нее была маленькая девочка, которую надо было растить и выполнять материнский долг. У нее был любящий и любимый муж, который старался делать все возможное для семьи. У нее была интересная и перспективная профессия, нравящаяся ей, и она говорила, что изучает какие-то новые методы и формы работы по своей специальности не только в рабочее время, но и из дома, посещая через Интернет соответствующие сайты.

     Несмотря на проживание в Крупногорске, Таня была очень привязана к Энску. Несколько раз в год она приезжала, навещала могилы родителей, гостила у брата, была хорошей тетей племянникам. Нашла она у нас и клиентов, выполняла для них какие-то заказы, то есть эти поездки совмещали личной и деловой интерес. И тут ее настиг очередной жизненный удар, под влиянием которого она и пребывала во время начала нашего виртуального знакомства.

     Успешное выполнение договора было отмечено застольем и вечеринкой в небольшой фирме. То ли позабыв о своей особенности при приеме алкоголя, то ли наоборот, решив отпустить для развлечения тормоза, Таня положила глаз на директора этой фирмы, соблазнила его и переспала с ним. Когда говорят «директор», мысленно представляется солидный, умудренный опытом человек в годах. Но в ее случае это был молодой и красивый неженатый парень, назовем его Макс, на пару лет моложе ее, своими усилиями и работоспособностью создавший фирму и поддерживающий ее на плаву. На следующий день он смущенно извинился перед Таней, называя ее снова на «Вы», списал все случившееся на горячительные напитки и зажигательные танцы, пообещал, что такого больше не повторится, что он никому ничего никогда не скажет, и выразил надежду, что этот случай не повлияет на продолжающееся успешное сотрудничество в бизнесе.

     Но уже было поздно. Таня влюбилась.

     Она продолжила сотрудничество с этой фирмой, использовала малейший шанс, чтоб позвонить ему (якобы по служебной необходимости), чтоб приехать в Энск и зайти в контору (чтоб только повидать его), но больше никогда ей не удалось провести с ним интимную встречу. И Таня очень была этим удручена и опечалена. В то же время признавая, что достаточно его мановения пальцем, чтоб она бросила мужа и переехала с дочкой в Энск, даже не ради того, чтоб выйти за него замуж, а просто иметь возможность, хоть изредка, хоть в месяц раз побыть его секс-партнершей.

     Мне стало очень ее жалко. Я очень живо представил, каково было бы мне, если бы моя любимая, уступив разочек и занявшись волшебным сексом, наутро извинилась бы и сказала бы, это случайность, больше не повторится. До моей женитьбы я был безответно влюблен в одну девушку, и годами пытался как-то ее добиться. Не добился ни черта, даже поцелуя ни одного не получил! А если б был секс, хотя бы один раз, то скорей всего так и не миновала бы та влюбленность, и я был бы в таком же несчастном душевном состоянии, в каком пребывала Таня.

     Мне захотелось чем-то облегчить ее состояние. Я часто и подолгу беседовал с ней, на самые разные, в том числе и сексуальные темы. Мы с ней созванивались и смсились, мы занимались виртуальным сексом, она сбрасывала мне на мыло свои эро-фотки, и я писал ей, как возбужден и как бы хотел быть с ней. Я хотел дать ей понять, что отказ одного мужчины от секса с ней вовсе не означает ее неинтересности и непривлекательности в глазах других мужчин.

     Как я понял, предпочтения в вирте у нее были такими. Сам секс она любила бурный, яростный, самозабвенный, с элементами насилия и грубости, с фантазированием о том, как ее беспардонно имеют несколько мужчин, оскорбляют по ходу, выставляют на обозрение всем желающим, насмехаются над тем, как она течет, как возбуждается, как просит трахать ее и давать в рот, как ей запихивают член глубоко в горло, кончают в рот и на лицо, заставляют высасывать капельки и вылизывать досуха головку, как доводят почти до пика ласками клитора и потом нарочно перестают его ласкать, чтоб она умоляла позволить ей кончить, оттягивая по возможности оргазм. Но все это — ровно до той секунды, пока она не кончит. Как только она испытывала оргазм, весь мазохизм и желание разврата улетучивалось, надо было ее нежно обнимать, целовать, говорить ласковые слова, как она красива, желанна, прекрасна, укутывать как маленькую девочку, рассказывать сказку на ночь и в восхищении смотреть, как она погружается в сон.

     И где-то в моем подсознании произошла подмена понятий. Осознанно я ставил своей целью отвлечь ее внимание на себя, заинтересовать, позабыть в какой-то мере о своем Максе, дать ей понять, что при наличии возможности я займусь с ней сексом в ее излюбленном стиле, но не отказываясь от повторений. А на уровне бессознательного произошла моя к ней почти что влюбленность. Я стал много думать о ней, ждать наших вечерних сеансов связи через аську. В течение дня, видя какой-то забавный или поучительный случай, думал «надо не забыть, Тане написать об этом». Мне очень нравился такой переход от страсти к нежности и обратно, мы моделировали в наших беседах разные ситуации, и наше поведение в них. И, как мне казалось, она вполне меня понимала, и с какой охотой шла на виртуальный контакт, с такой же пойдет и на реальный.

     ДЛЯ МОДЕРАТОРА: Прошу Вас сделать кликабельными ссылками имена героинь, упомянутых в начале рассказа (ссылки приведены в скобках рядом).