После пары встреч с Олей в Анюты дома (когда я сломал Оле целочку), мы с ней больше не виделись. Только через несколько дней столкнулись нос к носу на улице.
— Привет, Оля.
— Привет.
И она, потупив глаза, прикрыла волосами свой шрам на лице.
— Ты меня стесняешься?
— Нет.
— Так может тогда пойдем вместе на пляж?
— Когда?
— Да хоть сейчас.
— Прости, но сегодня, я бегу на работу.
— Значит не хочешь.
— Хорошо, пойдем, но только завтра, я попрошу заменить меня на работе.
— Ловлю на слове. Ты пообещала. После обеда устроит?
— Конечно. Я приду.
И она, даже не попрощавшись, быстро пошла к колхозным фермам.

     На следующий день я пришел на деревенский пляж. Который как всегда пустовал. Лето в деревне жаркая пора. Оли не было. Ну и фиг с ней. Хоть позагораю. И я, закрыв глаза, блаженно разлегся на песке.
— Привет. Спишь? А ночью что делал?
Я открыл глаза. Оля стояла почти надо мной, как всегда прикрывая свой шрам (хотя, на мой взгляд, он почти не искажал ее привлекательности) и держала в руках покрывало и еще что то. Ее коротенькое ситцевое платьице открывало снизу моему взору прекрасный вид на ее стройные ножки и плавки. Она наверно решила купаться, хотя мне хотелось просто потрахаться с ней.

     — Оля, а может пойдем туда? — и я показал в сторону спрятанной между кустами полянки.
— Пошли.
Пока я поднимался, она уже сама туда направилась. Вероятно, вся деревенская молодежь знала это потайное место, потому что Оля передо мной, пригнувшись, попала на поляну. Как только я тоже туда протиснулся, она сразу же закрыла вход сухим кустом и принялась расстилать покрывало.

     Увидев ее тугую попочку, которую в таком положении платьице не могло прикрыть, член среагировал моментально. А я сразу же по хозяйски сунул ей руку между ножек. Оля буквально подскочила.
— Не надо.
— Ну что же не надо, так не надо.
И я, прихватив свою одежду, т. к. был лишь в плавках, направился к выходу. Оля догнала меня и встала между выходом и мной

     — Витя, не сердись пожалуйста. Просто неожиданно как то. Я испугалась.
— Пугайся дальше, а я пошел.
— Я больше не буду. Ну хочешь я сама разденусь?
— Полностью?
— Да.
— И не будешь возражать, если я захочу засадить тебе?
— Не буду, обещаю.
— Тогда вперед, раздевайся.
Оля зажмурилась и начала стаскивать с себя через голову платье. Судя по ней, то ей с трудом удавалось выполнять свое обещание. Сняв платье, она развязала завязки купальника, оголив свои небольшие грудки. Они непривычно торчали в разные стороны. Пока она снимала свои плавки (все так же с закрытыми глазами), я успел снять свои.

     Передо мной стояла, смущаясь, прекрасная голая нимфа. В Анюты, как то мне не представилось возможности полюбоваться Олей. А полюбоваться было чем. Прекрасная фигурка даже при ее довольно высоком росте смотрелась пропорционально, гармонично. Стройные ровненькие ножки, пышные красивые и длинные волосы, которые прикрывали ей не только грудь, но и живот, доставая до черного, завораживающего треугольничка. В то время не было моды брить между ног или делать эпиляцию. Но Оля вероятно подстригала. Потому, что шерстка на лобке была коротенькой и практически не закрывала от моего взора пухлых губок. Пухленькие губки разделяла лишь тонюсенькая ниточка ее щелки, даже клитора не было видно. Она на секунду открыла глаза.
— Ложиться?
— Нет, Оленька. Становить рачком.

     Оля молча стала коленками на покрывало и наклонилась, положив голову и распластав руки (так как учила ее Аня). Девчушка возбуждающе выставила свою щелочку. Писюха у нее была пухленькой с плотно сжатыми губками. Мне даже показалось, что я не смогу вонзить свой член в этот пухленький пирожок, настолько плотно были сжаты половые губки. И это, учитывая то, что ее коленки были расставлены на ширину плеч.

     Пристроившись на коленях сзади Оли, я смочил член слюной и начал медленно его погружать. Ее влагалище было узенькое и тугое, а из смазки пока была лишь слюна, поэтому мой боец проникал в ее щелку с трудом. Оля стояла неподвижно и прислушивалась к своим ощущениям.

     Придерживая ее за талию, я начал неспешно двигаться в ней. Постепенно двигаться становилось мягче — Оля потекла. Она сначала несмело слегка двинулась мне навстречу, но с каждым погружением моего члена в ее тугое влагалище, Оля насаживалась все интенсивнее. Скорость нарастала. Вскоре я насаживал ее со скоростью швейной машинки. Слышны были лишь громкие хлопки потных тел да Олин резкий выдох в момент максимального погружения члена.

     Получилось так, что Оля, стоя на четвереньках, оказалась в тени кустов, а мне в спину припекало жгучее солнце. Я был мокрый с головы до пят, пот заливал глаза. Но все равно я умудрялся наблюдать, как вонзается член в девичью плоть. Мне очень нравился вид в момент, когда он выходил из влагалища. Губки при этом просто выворачивались, вроде бы пытаясь удержать его внутри. Потом резкое погружение с мягким ударом ее попочки об мой пах. Долго продержаться в таком темпе, да еще и в таком тугом влагалище я не мог и вскоре, прижав посильнее Олю за талию к себе, излился в нее. Вытянув опадающий член, я закрыл глаза и блаженно растянулся на покрывале.

     Оля села рядом, вытерлась от пота полотенцем, потом начала вытирать меня. Лицо, шею, грудь. Потом стала на коленки и, немного замешкавшись, начала вытирать от пота ноги. Я на все 100% был уверен, что ее взгляд прикипел к лежащему члену.
— Можно мне его потрогать, — спросила она со смущением.
— Конечно можно. Можешь сделать с ним что захочешь, а поднимешь, то можешь и насадиться своей пиздёночкой на него.
Она, не вставая с коленок, наклонилась к моему члену. Я, не долго думая, поднял ее за талию и положил на себя, так что моя голова оказалась у нее между ножек. Но Оля хоть и стояла на коленках, но ножки не расставляла широко. Учитывая, что она была довольно высокая (практически моего роста), поэтому как я не старался дотянуться языком до ее щелочки, ничего толкового из этого не получалось.

     — Ложись на меня!
— Грязной писькой тебе на лицо?
— Ложись! Кому сказал!?
Я попытался руками раздвинуть ее ножки. Но она сама резко расставила колени и буквально впечатала мой нос в свою щелочку, опустившись на меня. Быстро нащупав языком клитор, я начал его теребить, полизывать и даже легонько покусывал. Ее тело среагировало моментально. Она потекла и начала легкие движения тазом, пытаясь насадиться на язык. Не знаю, что Оля делала с моим членом, так как все мое внимание было приковано к ее клитору, но член начал подниматься. Как только он стал достаточно твердым, Оля быстро переместилась вперед и присев на корточки быстро опустилась на член.

     — ОООйй! — и она замерла с членом вонзившимся в нее по самые яйца. Возможно, она боялась, что он перестанет стоять или по какой то другой причине, но она полностью и резко села на член. Я почувствовал, как он вперся, достав до самой матки. Наверно ей было очень больно, хотя Оля старалась, чтобы я этого не заметил. Посидев так некоторое время, она начала несмело ерзать на нем.
— Замри!
Оля остановилась и, повернув голову ко мне, вопросительно посмотрела.
— Развернись лицом ко мне, но с хуя не слазь!
— Хихих, фуу, как грубо, — хихикнула она, но начала поворачиваться.
Конечно, проще было встать, повернуться и снова насадиться, но Оля старалась выполнить все так, как я сказал.
Когда она развернулась, я подвинул ее ножки так, чтобы она была не на корточках, а на коленках. Но все равно ее длиннющие волосы скрывали от моего обозрения не только ее грудь, но и частично лежали на моем животе.

     — Оля закинь волосы за спину.
Когда она подняла руки и переместила волосы за спину, моему взору открылись ее небольшие груди с тёмно-коричневыми сосками. Они как то непривычно торчали в стороны. Я сразу же захватил обе, зажав сосочки между пальцами. Ее сисечки оказались очень приятными на ощупь. Тугими ...

  и в то же время мягкими. Сосочки сразу же начали твердеть, так только я начал тискать Олину грудь. Оля тяжело задышала, закатила глазки и начала ерзать на моем члене.
— Ложись на меня!
Я, не отпуская ее грудь, потянул вниз на себя. Когда она легла, уткнувшись носиком в плечо, то волосы накрыли нас как шатром. Хотел объяснить ей, что надо делать, но мне даже не пришлось объяснять, как она должна двигаться. Оля сама начала двигать попочкой, насаживаясь на член, а я продолжал тискать ее небольшие сисечки и снизу подмахивать, загоняя член поглубже.

     — Можно... ох... тебя... ох... поце... ох... ловать... ох... охх... , — услышал я прерывающийся вонзанием члена в щелку шепот.
— Оля, ты не спрашивай, а делай! Делай все, что тебе хочется. Хочешь целовать, целуй. Хочешь поласкать — ласкай. Хочешь побалдеть у меня на хую, насаживай на него свою пизденочку и балдей.
Оля ничего не ответила, а лишь увеличила темп движения и начала неумело целовать меня то в щеку, то в губы, то в нос. Я ей на поцелуи почти не отвечал. Все мое внимание было сосредоточено на ласках ее сосочков, и тугих сисечек, которые почти умещались в моих ладонях.

     На этот раз я продержался гораздо дольше. Когда почувствовал, что вот вот кончу, оставил в покое прекрасные Олины сисечки и быстро переместил свои руки на ее попочку. Взявшись за ее попку, я начал еще быстрее вгонять в Олину щелочку свой член. А когда начал кончать, то со всех сил прижал за попочку к себе. И вдруг с Олей начало что то происходить. На какое мгновение ее мягкий животик превратился в жесткий, с натянутыми мышцами. Потом пошли конвульсии по всему телу. Она начала беспорядочно дергаться, если бы не прижимал за попочку, то точно бы сорвалась с члена. Оля перестала меня целовать и попыталась сесть, поднявшись на руках. Но руки ее не слушались. Наконец, когда конвульсии прекратились, ей удалось подняться и она оказалась сидящей на увядающем члене.

     — Что это? Что это было?
— Оля, ты о чём?
— Меня тело перестало слушаться и сделалось очень очень кайфово.
— Поздравляю. Ты первый раз в жизни наконец то кончила.
— Да, это великолепно. Я не понимала, как это Анюта балдеет под тобой...
ах, дура, я дура, еще и сомневалась идти или не идти.
— Ну, ну, ну... пожалуйста во всех подробностях об этих сомнениях и без малейшего стеснения.
— А с чего начинать?
— Начинай с сАмого начала.
— Это долго.
— Ты куда то спешишь? Сиди у меня на хую (хоть и опавшему) и рассказывай всё, всё с самого начала.

     — Первый раз я тебя заметила, когда ты выходил от Анюты с банкой молока. Мысли вихрем пронеслись в голове. Вот бы познакомиться с тобой. Но куда мне? Этот обезображивающий лицо шрам. Да и вообще в деревне полно красивых девок, у которых и смазливое личико, и великолепная фигурка, и большая грудь. Куда уж мне, на такую уродину как я и не встанет. Я услышала за спиной шум, так и подмывало оглянуться, но выдержала и пошла дальше.

     Второй раз я тебя увидела, когда ты пришел к Анюте. Мы с ней подруги и в тот день плакались друг другу на хреновую женскую долю в деревне. Я там как раз рюмсала. А когда Анюта (я так думаю, чтобы утешить меня), предложила, чтобы ты мне сломал целку и ты согласился, я еще раздумывала соглашаться или не соглашаться. Но поразмыслив, что возможно это единственный шанс в жизни побывать под парнем, решилась. А также что немаловажно, этот парень (т. е. ты) мне понравился. И я решилась, но если бы ты не понравился, то никакие уговоры не подействовали бы. Я бы ни за что не дала. Но я не ожидала, что будет так больно, тем более я очень боюсь боли, поэтому и отползала, когда ты пытался мне всунуть.

     А когда Анюта остановила и сказала: « смотри и учись», то я, наблюдая как она кайфует под тобой, очень хотела оказаться на ее месте (хотя только что была на ее месте, но без толку) и какой то червячок зависти (а может ревности) разъедал мне душу. Потом, когда ты оказался на мне, думаю, ничего снова бы не вышло, если бы Анюта не скрестила мои ноги у тебя на спине и не придержала меня. Только лишь потому, что она меня держала, тебе удалось всунуть. Господи, боль была адская. Мне показалось, что ты не просто мне целку разорвал, а меня всю разорвал. И всунул в меня не его, а ногу. Да и потом, пока ты двигался во мне, было очень больно и стыдно. Когда ты сказал, что сейчас кончишь, я хотела отползти, но не сумела расцепить ноги (запуталась в собственных ногах), и получилось, что я только сильнее прижала тебя к себе.

     Поняв, что ты кончил внутрь, у меня пронеслось миллион всяких мыслей. Но все же победила одна. Что это же прекрасно. Раз уж я лишилась целки и другого случая может в жизни вообще больше не представиться побывать под парнем, то лучше всего сразу же забеременеть. Именно для себя, чтобы быть мамой, чтобы у меня был этот любимый крохотный комочек. И он мой и только мой, а то, что он будет зачат без насилия вообще прелесть.
Когда через день мы снова встретились в Анюты, я даже не предполагала, что я снова окажусь под тобой. Да и кайфа я никакого тогда не испытала. Было снова больно и неприятно. Конечно, не так больно как в первый раз, но все равно больно.

     При встрече на улице, когда ты пригласил меня на пляж, я знала, что ты просто хочешь мне всунуть. Хотя я тебе и пообещала прийти, но сомневалась, стоит ли. Но потом решила еще раз потерпеть, чтобы ты кончил в меня, тем более, что сегодня наиболее благоприятный для зачатия день. Правда пришла уже без сомнений, а с твердой решимостью, чтобы ты обязательно кончил в меня. Да и здесь я как дура, почти всё испортила, когда ты чуть было не ушел.

     А вот дальше началось, что то непонятное. Во первых мне пришлось не ложиться, а становиться раком. А во вторых, когда ты начал медленно всовывать мне, то это оказалось на удивление приятно и совсем не больно. Притом очень приятно. Появились какие то ощущения внизу живота и очень захотелось, чтобы ты двигался во мне, двигался и двигался. Я вспомнила, как Анюта учила самой двигаться навстречу, и начала движение тебе навстречу — это оказалось кайфово. Когда же до меня дошло, что я сама бесстыдно насаживаюсь, то мне уже было не до стеснений. Я получала от этого огромное наслаждение. И тут полнейший облом, ты кончил.

     Казалось бы цель встречи достигнута, даже больше. Я собиралась терпеть неприятные ощущения, пока кончишь. Ты кончил в меня и кроме того мне от этого кайфово. Но мне хотелось еще такого же наслаждения, очень хотелось. И все же я понимала, что хочу слишком много. Но когда мой взгляд зацепился за твой лежащий хуй, я, потеряв всякий стыд, решилась. Но я даже не ожидала такой реакции от тебя. Ты одобрил мою просьбу. И решила приложить максимум сноровки, чтобы поднять его и снова ощутить, как он двигается внутри меня.

     Но когда ты заставил меня лечь писькой тебе на лицо, это меня убедило, что и я тебе нравлюсь. В данном случае речь не идет о какой то возвышенной любви, а хотя бы о симпатии. Я подумала, что если бы не нравилась, то ты бы побрезговал касаться письки языком. Мне было от твоего языка очень и очень приятно. Но главная цель была поднять. И мне это удалось. Чтобы он не дай Бог не упал, я, направив его в себя, по быстрому села на него. И это было моей ошибкой. Я с разгона так села на него, что мне показалось, что он меня проткнул насквозь. Как говорят, достал до гланд, да так что из глаз брызнули слезы. А ты заставил меня развернуться. Было очень неудобно, не вставая поворачиваться, но это вращение внутри сводило с ума.

     А вот когда ты начал тискать мои сиськи, то я вообще офигела. Это было настолько восхитительно, что я на какое то время даже забыла на чем сижу. Было огромное наслаждение, не хуже чем от движения твоего хуя, но немного другие ощущения. И венец всему, когда ты заставил лечь на тебя. Кайф от твоих ласк сисек, движение внутри меня, кроме того в этом положении, твой хуй задевал что то чувствительное ...  

     при движении, и было действительно райское наслаждение. Потом внизу живота начал разгораться настоящий пожар. Там сделалось горячо, горячо. И вдруг как вспышка какая то. Тело перестало подчиняться мне, руки и ноги сделались ватными, а по всему телу растекалось такое огромное блаженство, что я даже не могу описать. Это высочайший кайф, нирвана. Теперь мне понятно от чего так кайфовала под тобой Анюта.

     И вдруг Оля замерла. Во время рассказа она непроизвольно ерзала, поэтому член начал подниматься
— Ух ты! Он у тебя живет отдельной жизнью? Ни ты, ни я сейчас не двигаемся, а он влазит в меня. Глубже, глубже. Он увеличивается и увеличивается. Кайфово! Вить, а вот скажи мне. Если бы стоял выбор между мной и Анютой, у меня был бы хоть 1% из ста?
— Конечно. Я бы выбрал тебя на 100%.
— Врешь ты. Врешь как Троцкий. Ведь у нее и лицо красивое, и сиськи большие, да и задница по делу. А от меня шарахаются, как черт от ладана, из за безобразного лица.

     — Что ты зациклилась на этом шраме? Вбила себе в голову, что он тебя портит. Во первых он почти не искажает твоей привлекательности. Во вторых тебя очень делают прекрасной твои волосы. Очень редко у кого есть такая красота. А твои огромные карие глаза? Да в них же утонуть можно. Ну и фигуркой тебя Бог не обделил. Особенно твои ножки. Куда там Анютиным. Грудь? Ну здесь кому что нравится. Кому то огромные, а кому то небольшие и тугие, как у тебя. Так что по внешним данным ты выигрываешь у Анюты как минимум 60% против 40. Раз уж ты не целочка, здесь вы в равных условиях.

     — Какая речь может идти о целке, если я сейчас кайфую на твоем хую и он торчит во мне, доставая до матки. Но Анюта так классно двигалась под тобой, а я только учусь.
— Ну вот. Я и говорю что в равных условиях. Да двигается конечно она классно, но и ты уже приближаешься к ней. Но! Вы обе побывали подо мной и я уже могу судить, где мне лучше, где хуже. Когда я засаживаю тебе, то моему младшему братцу там туго и узко. Это очень кайфово. А в Анюте он болтается как веревка в проруби. Я почти не чувствую ничего, если она конечно не сожмет его мышцами. Так что я бы на все 100% выбрал тебя, а не Аню.

     — Значит бабы не врали, что она побывала под Каштаном.
— Кто это Каштан?
— Да это колхозный жеребец.
— Ни фига себе! Не ожидал!
— А как это мышцами сжимать?
— Оленька ты же на хую. Сожми его.
— Ничего не получается.
— А ты представь, что хочешь остановить струю, когда писаешь.
Оля сжала. Притом чувствительно сжала.
— Несколько раз сожми и отпусти, потом сожми и поднимись, отпусти и опускайся.
Оля сжала и начала подниматься. Сжала так сильно, что когда она начала подниматься, то мне показалось, что его сейчас оторвут.
— Стоп, стоп. Вот видишь Оленька, тебе и сжимать не надо. Все и так туго. Хотя можно побаловаться так, даже не двигаясь.
— Мне кажется, что я уже чувствовала такие сжатия.
— Конечно, чувствовала. Когда кончала, твоя пизденочка сама сжимала.

     — Прости моё нахальство, раз он уже торчит во мне, то мне снова захотелось еще ощутить это блаженство, когда теряется контроль над телом. Если конечно получится.
— И что тебе мешает? Вперед!
Оля взяла мои руки, положила их на свои груди и легла на меня, начав двигать попочкой. Я подстроился под ее темп, который постепенно нарастал. Не прошло и нескольких минут, как я ощутил судорги ее живота и мгновенно переместил свои руки Оле на талию. И вовремя. Она начала бурно кончать, прижатая за талию. Я же не останавливался, лишь сбавил темп.

     Придя в себя, Оля продолжила насаживать себя на мой член. Потом еще раз кончила, и еще. Мне самому уже хотелось кончить и передохнуть, но почему то не получалось.
— Слазь!
— Я что то сделала не так?
— Нет, нет. Все так. Слазь и ложись на спину.
Оля поднялась, щелка при этом обиженно хлюпнула, выпуская их своих сладких объятий моего дружка. Когда она легла, я задрал ее ноги себе на плечи и с разгона загнал в нее хуй по самые яйца.

     — ОООййй, Витя, минуточку, — я остановился.
— Вить, может давай я ноги как то по другому буду держать. В таком положении очень больно и теряется весь кайф.
— Делай как хочешь, — Оля опустила ножки, потом скрестила их у меня на спине.
— Вить, раз тебе так нравится, скажи только когда будешь кончать и я снова закину их тебе на плечи.

     Она начала ударять меня пятками по спине, вонзая в себя моего бойца, но через несколько минут заерзала подо мной, потом прижала меня ножками и бурно со стоном кончила. А у меня все не получалось кончить. Оля еще несколько раз достигала оргазма, когда и я почувствовал, что сейчас буду кончать.
— Счас кончу.

     Оля быстро расцепила свои ножки и сложилась почти пополам, обхватив ими меня за шею. А ручками ухватила меня за задницу, и начала в такт толкать. С каждым толчком с ее губ срывался стон. Я еще увеличил темп.
И вот он блаженный миг разрядки. Оля, почувствовав, что я начал кончать, сильно прижала меня за задницу к себе, так что мне показалось, что головка члена расплющилась, уперевшись в матку. В этот же момент и Оля начала кончать. Ее руки ослабли, но она упрямо продолжала меня прижимать.

     Каждый всплеск спермы внутрь вызывал у нее не просто стон, а крик наверно на весь пляж. И лишь после того, как прекратились у обоих конвульсии, она перестала прижимать и устало раскинула ручки в стороны. Учитывая, что сегодня я кончил не первый раз, член обмяк, но размеров почти не потерял, оставаясь внутри Олиной щелки.

     — Вот это кайф! Правда мне непонятно, почему я так долго не могла кончить первый раз, а сейчас столько раз подряд, даже сосчитать не берусь. Последний вообще необыкновенный. Во первых твой хуй настолько глубоко вошел в меня, что влез наверно в самую матку и было очень больно. Но когда твоя сперма ударила тугой струей в глубь матки, то это было настолько приятно, что забылась даже боль. И хотя понимаю, что спермы там было немного, тем более, что ты уже за сегодня не впервые кончил. Но ощущение было такое, вроде ты в меня не меньше литра влил. До сих пор мне кажется, что ты меня накачал, как велосипедную камеру. Живот кажется переполненным. Но все равно пока не вынимай. Подержи его во мне, сколько сможешь. Мне так кайфово, когда он торчит внутри.

     Я, не вынимая члена, лег на бок. Одну Олину ножку поместил между своими, а вторую свободно положил на себя. Получилась, как сейчас говорят поза — ножницы. В таком положении наши животы оказались плотно прижатыми друг другу, а член, даже если полностью сдуется, все равно будет оставаться в щелке. У нас сил не осталось даже хоть на какие то слова. Только пытались оба успокоить свое дыхание, а то оно было как после 10км пробежки. Так, постепенно успокаиваясь, мы незаметно уснули. Я проснулся от того, что затекла придавленная нога. Сколько мы проспали неизвестно, но вокруг уже было темно, лишь из за деревьев поднималась почти полная луна.

     Мы продолжали лежать буквой Х, с плотно прижатыми друг к другу животами. Я пошевельнулся. Член, находящийся в Олиной щелке начал набухать. Это движение внутри нее разбудило и Олю.
— Ухты! Сколько же мы проспали? На улице уже ночь... Ооо... чувствую, чувствую, как он влазит в меня. Очень приятное ощущение, когда просыпаешься от движения внутри. КАЙФ!!!

     Я немного подвигался, а почувствовав, что Олина щелка помокрела, решил сменить позу.
— Оль, стань сейчас рачком, а когда кончишь, пойдем искупнёмся.
— С огромным удовольствием.
Оля перевернулась и, расставив пошире коленки, выгнулась, наставив мне свою писюху. Член был скользкий от выделений, поэтому я проник в ее щелочку легко. Попробовал просунуть руку под ее животиком, но она так сильно прогнулась, что рука не пролазила.

     — Оль, подними немного животик
Она подняла, я просунув руку, начал теребить ее клитор.
— Теперь можешь опускать.
Второй рукой я переместил Олины ручки на ее сисечки и одну из них прижал своей.
— Ласкай сосочки, а я буду помогать.
И только после этого я начал вгонять в нее свой член, постепенно наращивая темп. В это же время ласкал клитор и сжимал ее рукой сисечку. Вскоре она закрутила попочкой и, тесно прижавшись ко мне, кончила. Несколько раз она успела кончить, прежде чем я излился в нее. Еще некоторое время мы оставались в этой позе, потом поднялись. Оля собрала волосы на голове и одела резиновую шапочку, потом хотела одеть купальник, но у нее ничего не получалось.

     — Тебе помочь?
— Не могу я его одеть. Писька стала очень чувствительная и когда свожу ноги вместе, то боль просто пронзает.
— Пошли голышом купаться. Все равно ночь, никто не увидит.
— А почему бы и нет? Пошли.
Мы вместе оттащили от входа сухой куст и вылезли с нашего убежища. И тут я заметил, что Оля очень осторожно ступает, притом враскорячку (не сводя вместе своих ножек). Тогда я подхватил ее на руки и понес к воде. Оля без возражений, обняв за шею, доверчиво прижалась ко мне.

     Я вошел по колени в воду и аккуратно опустил Олю.
— Ух ты! Вода за день как нагрелась!
Мы баловались в воде, брызгались, бесились как дети, а когда начали выходить из воды, я снова подхватил Олю на руки и донес до поляны.
Вытершись и одевшись, мы вылезли со своего убежища.
— Витя, спасибо тебе за все! Я сегодняшний день никогда не забуду.
— Забудешь, Оленька, забудешь. Пройдет какое то время, выйдешь замуж и все забудется.

     — Насчет замужества ты загнул. Ты у меня первый и единственный. Выслушай до конца, — остановила Оля мои возражения, — ты хочешь чтобы я забыла как первый раз в жизни кончила, получив при этом райское наслаждение. Или хочешь чтобы я забылавелико лепный кайф от ласк сисек. Или хочешь чтобы я забыла как взлетела в небеса от наслаждения, когда ты вливал мне прямо в матку свое семя. Или хочешь чтобы я забыла это бесчисленное количество моих экстазов. Или хочешь чтобы я забыла, как впервые в жизни оказалась на руках у тебя. Меня никто и никогда не носил на руках, если не считать маму в детстве. Нееет, этих моментов я никогда не забуду. И я тебе обещаю, нет клянусь, что когда бы ты ни приехал сюда, то независимо, буду я замужем или нет, клянусь беспрекословно подставить тебе свою писюху, когда ты захочешь, как захочешь и сколько захочешь.

     — Ну зачем ты себя связываешь клятвой? Не надо такого.
— Значит все что ты мне говорил насчет выбора обман?
— Да нет же! Я точно тебя выбрал бы. Но пойми ты! Жизнь продолжается и как ты будешь предавать того человека, с которым будешь? Я всегда за то чтобы засадить в твою писюху по самые помидоры, но не хочу тебя обязывать.
— Ладно. Никто меня за язык не тянул. Но в любом случае, я от своей клятвы не отказываюсь. Захочешь, с моей стороны возражений не будет. А сейчас, прощай.
Оля быстро меня поцеловала и как привидение растворилась в темноте.