Вспомнился коммунальный анекдот. Мы с Таней (успел познакомиться), немного поболтали, сидя на диване. Ну и нервы у моего «рецепиента», завалил кучу врагов и спокоен...

     Сосед в трениках с пузырями и растянутой майке спокойно говорит орущей на него возмущенной соседке в цветастом халате и с бигуди на голове:

     — Больно надо за тобой в ванной подглядывать, дура. Я смотрел, чьим мылом ты моешься. А то постоянно моё прихватываешь. А я купил дорогое мыло в Ленинграде, вот!

     Таня засмеялась, чего я и добивался. Хотелось, чтобы она отошла от шока, а вдруг попросилась переодеться. Трусы намочила от страха, что ли... Прошло всего десять минут и дверь вновь открывается. И вдруг из двери в спальню выходит красивая аппетитная девушка в военной форме. Ого! — старший военфельдшер!

     Петлицы также зеленые с малиновым кантом. На каждой петлице по три рубиновых кубика! Над шпалой золотистая чаша со змеей! Звание равное старшему лейтнанту. Так что выглядела она просто умопомрачительно! Да и как шутят, глядя на эту эмблему — «Врач, он хитрый как змей и выпить не дурак!» Я и поюморил:

     — Товарищ старший военфельдшер, разрешите обратиться? Капитан Алексеев! Евгений Александрович. Для вас — просто Евгений. Где я вас мог раньше видеть?

     — Сергеева Татьяна Павловна, для тебя просто Таня. И твоё лицо мне знакомо... Я тебя когда в окно увидела, сразу на крыльцо — такое лицо мне твое знакомое...

     И тут я точно вспомнил, прямо как вспышка:

     — Таня, подними юбку! Да не пугайся... А ты и не пугаешься, просто удивлена... А я вот сейчас вспомнил... а точно, твоя ранка уже и зажила и след почти не виден.

     Она вдруг кинулась ко мне и, закинув руки мне на шею, впилась в мои губы. Затем буквально залила меня своим горячими слезами:

     — Это ты! Я вспомнила... Ты носил меня на руках и перевязал... Это ты... А я ждала тебя...

     — Так это ты была, Танечка, — Больше произнести ни слова у меня не получилось, так как меня тут же утопили в вихре суматошных поцелуев...

     Да, было такое, да в вихре войны эти эпизоды быстро забываются. Когда наш «Р-5» подбили, то я выходил подмосковными лесами, очень осторожно, опасаясь налётов этого зловредного «Бранденбурга». И тут сцена — стоит подбитый автобус, возле него несколько девушек в нашей военной форме — медсёстры. И, конечно с пустыми мед-сумками. Тут ещё стоят подбитые машины... Точно картина из моего времени художника Пластова «Фашист пролетел». Но там чуть иначе... Символичны в ней и русская природа, и погибший от вражеской пули совсем юный пастушок, и зловещий силуэт улетающего фашистского стервятника. На фоне этого яркого, проникнутого чувством горячей любви к родине пейзажа, преступление фашистского злодея выглядит чудовищным. Но особенно эксперты Люфтваффе просто обожали наши санитарные автобусы и поезда обстреливать. Вот и тут точно так, но девушки успели сразу и выскочить, так что все живы.

     Но вот под елью стонет такая очень симпотная девушка — лейтенант медицинской службы! Или такое идиотское — военфельдшер. Ладно, разберёмся! Подошёл к этой красотке, справа её юбка в крови. Присел рядом, задрал юбку до пупа, остальные девушки только ахнули, видимо думали, что я сейчас буду эту лейтенантшу насиловать. Да, самое время — но это же женская логика. В бедре у неё крохотный осколок, но видимо боль сильная. Я нахально резко выдернул осколок, затем достал из планшета немецкую аптечку. А ножки у неё классные, отметил я мимолётом сознания. Так, перекись, вытереть кровь, присыпал немецким лекарством, сильный лейкопластырь и, нежно и тихо попросил раздвинуть ножки. Она ахнула, мол не сейчас же, а ей почти на ухо — да чтобы перевязать бинтом. Она даже улыбнулась... Так, ещё и укол, можно было и в бедро, да я, старый развратник, поставил её «рачком» и, немного стянув её трусы, сделал укол немецким шприц-тюбиком. И, против столбняка — рядом с раной.

     Затем поставил её на ноги — держись за сосну, скоро боль пройдёт. Прошёл я мимо всё ещё ахающий медсестёр, а тут одна дурочка:

     — Что же Вы творите, товарищ капитан? Вы используете немецкие лекарства? Это просто ужасно! Как это можно...

     — Как зовут тебя, идиотка? Ты не идиотка? Да ты дура полная и совершенно тупая. Вашей старшей подруге что, умирать от потери крови или от болевого шока? Тогда лечите её нашими лекарствами. У вас нет ничего? Вот я и говорю, что ты не только дура, но и тупая дура! Ясно? А будешь ещё так гавкать, сразу пристрелю, ясно! — я достал «Вальтер» из кармана. Девушки все побледнели. А я и китайские и японские лекарства возьму, лишь эта наша военфельдшер выздоровела, понятно? Боже, какая идиотка, — проворчал я.

     А я прошёл вперед — так тут целая колонна шла к фронту. Понятно, немцы всегда большое внимание уделяли разрушению нашей логистики. Оп-па! — а вот «ЗиС-6» совсем целый. Да, настоящие орлы и герои тут были — все шофера и сопровождающие удрали, бросив всё на произвол судьбы. И девушек заодно!

     Вскоре я подогнал задом «Зисок» к девушкам — всем в кузов. А старшую медичку взял на руки — тяжёлая какая эта великолепно сложённая молодая женщина. В кабине ей будет удобно, а в кузов она и не залезет. Девушка вскоре меня похвалила, мол её повязка держится хорошо, да и боль уже ушла. Через пару часов остановка. Тут вроде уже совсем наш тыл и можно чуть передохнуть. И, конечно, и перекусить — обед. Как у немчуры — война войной, а обед строго по расписанию!

     Девушек я отправил в кустики, заодно пошутив, мол хорошо, что никто не описался. Они все захихикали и двинулись в кусты. А эту чудесную лейтенантшу я вновь на руках отнёс в лес, за большую ель. А сам постоял неподалёку. Вышла она из-за ели прихрамывая и вся красная от стыда — хоть я её и не видел, но вот звуки и запахи никуда не делись. А я ей — ещё укол, давай, подставляй свою просто великолепную попку.

     Так мой одноклассник, став врачом-геникологом, постоянно смущал своих пациенток словами:

     — Ну что, снимайте уже трусы и мы познакомимся наконец...

     В разбитых машинах я нашёл два больших котелка, сухие пайки и целый ящик копчённой колбасы и даже бумажный мешок с копчённым мясом. Мясо я своим острым ножом порезал на мелкие кусочки, а двух самых смышлённых медичек отправил в котлам — сварить каши и чай. И тут вновь эта чокнутая дурочка:

     — Вы негодяй, товарищ капитан, это же мародёрство! Вы набрали это всё в тех машинах, — и она заткнулась, увидев у меня в руке «Наган». Она отшатнулась назад, упала, а тут три негромких хлопка. Я всадил три пули рядом с ней, вроде как я промахнулся. Она завизжала и обоссалась. Как это «романтично»...

     — Ну что, дорогая, я промахнулся. Но теперь вали от нас, воняет от тебя. И раз это, как считаешь мародёрство, то ты можешь не есть с нами. Всё, вали и не воняй тут, — она конечно, как и все женщины в таких случаях, сразу рыдать.

     А я достал шелковку и попросил одну из медичек прочесть вслух. Всё понятно, все сразу глаза вытаращили и рты пооткрывали. Мы чудесно поели, в кашу я добавил тушёнку из сухих пайков. Да тут я их сильно удивил, приказав построиться.

     — Так, всем снять свои рейтузы. Быстро! — я щёлкнул курком нагана. Ну и сцена — все задирают юбки и снимают свою последную баррикаду. Приказ — всем постирать свои трусы и повесить на ёлках, к утру всё высохнет. Теперь всем разуться. Зачем? Портянки всем постирать и тоже повесить на ветках. И потом всем спать!

     А Тане портянки я постирал, свои рейтузы она, охая вовсю, но сама простирнула. Спать я лёг в палатке — «Брандербург» и тут может шляться, рядом с собой положил «ППД» и Таню, быстро её раздев, несмотря на лёгкие возражения... Она вскоре обняла меня и крепко уснула. Все мы сильно устали за этот суматошный день.

     Вот как мы встретились. Да Татьяна меня удивила — вон в большом сарае стоит машина такая длинная, а в ней полно еды, эти негодяи ограбили магазин. Меня они схватили, когда я шла к своей тёте, я выпросила две недели на поправку здоровья. А так тётя хочет продать свой дом или переписать его на меня, потом уехать к своей матери в Ташкент. Они меня не насиловали, женщинами они не интересуются, импотенты, только за попу щипали иногда, а я им нужна была, чтобы отвечать соседям или участковому. И еду им готовить. И вдруг я увидела тебя в окно и выскочила на крыльцо... Да тут ты опять меня спас!

     Но и я её удивил. Посадив Таню рядом, мы на этом мощном ГАЗ-33 мы поехали к её тёте. Так что я купил этот дом, тётя была счастлива и мы рванули в райисполком. Машину я загнал во двор. Сдав документы, я потащил Таню в ЗАГС. Она даже немного поплакала, но моё слово твёрдое — будем жить в моём теперь доме именно мужем и женой. Эту ночь мы провели вместе, явно смущая тётю своими сладострастными стонами. Но Таня была великолепна! Какая она вкусная и сладкая! И как чудесно кончить в её тугую вагину — я был в восторге, да она сразу мне всё разрешила! Спаситель! Это была чудесная ночь нашей страсти! Мы так романтично встретились вновь!

     Но самое смешное — в жёлтом портфеле в кабине Газона находилась та самая папка в металлическом ящичке, ради которой меня и отправили сюда. Спрятав сразу её в условленном месте, я получил две недели счастья с любимой чудесной женщиной.

     Прозрачная крышка капсулы открывается и у меня вновь процесс реабилитиции. Военные дяди просто в восторге — в той папке столько интересного! Её уже нашли в том самом месте. Ждём новый транш от военных. А мой «клиент», мол именно после контузии потерял память и сейчас дома с Таней — десять дней отпуска для выздоровления. Та работает в госпитале и очень довольна. Денег у них полно, но кроме памяти мой «реципиент» вполне здоров и каждой ночью старательно «окучивает» аппетитную красотку Таню. И та утром со счастливым лицом идёт в госпиталь. Таня уже забеременела, но её попка и ротик всегда к услугам её «спасителя».

     Каждая такая «командировка» оставляет заметный след в личности кукловода. А этот мой удачный «выход» оставил ещё и сладость общения с чудесными женщинами того времени... И запись очень важную в личном деле: «Весьма удачлив, общителен и хитёр...»