Июль перешел в август, и приближалось начало нового учебного года. У меня было много дел в классе, от планирования уроков до накопления запасов для подопытных животных. Таким образом, мы все в разное время были где-то в здании, работая над улучшением наших классных комнат.

     Я преподаю в третьем классе достаточно долго, чтобы некоторые из моих маленьких подопечных стали теперь по настоящему профессиональными людьми. Видеть, как один из ваших учеников идет по вашим стопам, — одна из истинных наград преподавателя. Например, Марси Александер, которая прошла через мой класс в прошлом, сейчас преподает в нулевом классе в соседнем помещении.

     Марси в свое время была задорной и энергичной восьмилетней девочкой, выросшей в идеалистически романтичное яблочко с щеками. Она жила как по книге: в июне закончила колледж своей учительницы, в июле вышла замуж за своего давнего парня и собиралась начать свою преподавательскую карьеру с таким же энтузиазмом, какой я вспоминала в своем прошлом, когда мне было двадцать три года.

     Она — маленькая и стройная, как четырнадцатилетний мальчик. Но вцепляется в каждое мое слово, что немного тревожит. Я знаю, что она — отличный учитель, потому что она преподавала параллельно со мной.

     Я вошла в ее классную комнату, когда она поднимала доску объявлений, украшенную чуть более чем потолок Сикстинской капеллы, и сказала:

     — Мы, старички, собираемся вместе после работы. Ты не хочешь к нам присоединиться?

     Она выглядела нерешительной. Я знала, что она не пьет, и добавила:

     — Я тоже не пью в таких случаях. Мы хотим отметить твое возвращение в свою старую школу. Мы закажем лимонад и безалкогольные напитки. Так что, как ты себя чувствуешь? Могу ли я чем-нибудь помочь?

     Она сказала так же живо, как и раньше:

     — У меня все хорошо, и я хотела бы увидеться со всеми вами. Я давно не сидела в вашем классе. — Внезапно я почувствовала себя старой как мир.

     Было также кое-что, что я хотела обсудить с моей лучшей подругой Ребеккой, но не знала, как поднять эту тему.

     Ребекка — «не называй меня Бекки» — была моей подружкой, с тех пор как мы начали свою карьеру в этот же день двадцать лет назад. И все это время она была учительницей четвертого класса, т. е. выпускников из моего третьего. Если бы у меня была сестра, она была бы ею. Я люблю ее как себя. И мы думаем как один мозг. Это было проблемой.

     В течение последних двух месяцев Ребекка была моей единственной социальной отдушиной. Не имея в своей жизни Тома, я зависала в ее доме с ней и Бобом, и у нас были частые барбекю. Их детям семнадцать и шестнадцать лет, и они постоянно напоминают мне, что могло бы быть у меня с Томом, потому что они очень хорошие дети.

     Старший идет по стопам Боба, мужа Ребекки, который преподает химию и физику в старшей школе. Он — такой же застенчивый и странноватый, как Боб. Но явно собирается в MIT — массачусетский институт технологий.

     Самый младший — начинающий защитник в нашей школьной футбольной команде и уже — дамский угодник. Я знаю, что это так, потому что он на полном серьезе клеился ко мне в подростковой манере.

     Я бы задумалась, кто его настоящий отец, если бы не была абсолютно уверена, что Боб — единственным мужчина, с которым Ребекка когда-либо трахалась, и наоборот.

     Так было где-то до конца июня. Затем Ребекка начала вести себя странно, и казалось, что виновником был Лэнс Джонс.

     Лэнс был намного более очевидным бабником, чем даже койот Уайл. Я бы не имела ничего общего с этим кобелем даже в мои дикие распутные дни. И я, конечно, не хотела иметь с ним ничего общего. Но Совет по школьному образованию назначил меня его наставником, и мне пришлось оплачивать чужие счета.

     В течение первых двух лет он безжалостно преследовал меня, и я даже пригрозила предъявить ему обвинение в сексуальных домогательствах, чтобы заставить его прекратить.

     Лэнс был достаточно хорош: двадцать девять лет, хорошо одетый, высокий и модно мускулистый с убийственной улыбкой. И у него было много денег, благодаря его родителям. Однако у него не было морального компаса или чувства ценностей.

     Я находила, что все его веселые «давай, дорогая, я знаю, ты действительно этого хочешь», звучат отвратительно. Но я была обязана превратить его в профессионального педагога, и Бог знает, как я пыталась. Однако, к сожалению, Лэнс, похоже, рассматривал нашу школу как свой личный игровой заповедник.

     Марси заменила Роуз Уинсок в качестве воспитателя в детском саду. Мальчик-любовник разрушил брак и жизнь Роуз, трахнув ее, а сказать мужу, что она уходит от него, с ее стороны было глупым поступком, поскольку Лэнс исчез из ее жизни, едва она это сделала. Такие люди как Лэнс, хотят только завоевания, а не дальнейшего общего пути.

     Во всяком случае, Лэнс начал уделять много внимания Ребекке, после того как бросил Роуз. Он безжалостно флиртовал с ней все время, когда они были вместе, а иногда даже бывал у нее дома, когда приходила я.

     Честно говоря, я не знала почему.

     Я провела совсем другую жизнь, чем Ребекка, и хотела предупредить ее о Лэнсе. Но бедная обычная Ребекка, казалось, втюрилась по уши. Поэтому мне нужно было найти способ поднять вопрос о его подкатах без выяснения слишком многого о ситуации.

     Мы все поехали в сетевой ресторан, который часто посещаем. Он нравится и Тому, и я надеялась увидеть его там. Даже просто увидеть его поднимает мне настроение. Но мне не повезло.

     Мы живем в относительно небольшом городе, и ресторан находится на равном расстоянии от места жительства каждого из нас. Я думаю, именно поэтому мы туда и ходим.

     Было очень приятно провести время с людьми, которых я вижу каждый день и уважаю, за одним исключением. Но я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО слышала, что он — очень хороший учитель.

     Мы поговорили о детях, а потом кто-то вспомнил, что мы разошлись с Томом.

     Челси предложила мне быть честной, поскольку, мол, нечего стыдиться. И поэтому я рассказала им о том, как сорвалась и скатилась во что-то вроде романа с мистером Мёрфом.

     Я видела это как возможность для начала обсуждения с Ребеккой ее собственных проблем, и подумала, что если полностью откроюсь и стану уязвимой для всех, то смогу затронуть тему Лэнса.

     Мы могли бы поговорить и дольше, но Марси пришлось спешить домой, чтобы приготовить обед для своего мужчины. Это было действительно мило и немного ностальгически. У меня никогда не было такого неискушенного времени. Но опять же, я тогда тоже не была похожа на Марси.

     Мы расстались на парковке, и я поехала в свой пустой дом. Это было в понедельник. А в среду я собиралась сделать Тому предложение, чтобы он вернулся.

     Я чувствовала надвигающееся разрешение наших трудностей в браке, и была вне себя от радости. Странно иронично, как можно вспоминать о жизненных мелочах, перед тем как случается беда.

     Я работала над планом своего урока в рабочем кабинете дома, когда зазвонил стационарный телефон. Было 8:30 вечера, и я устроилась со стаканом Мерло в закрытом халате поверх трусиков. Первое, что я услышала, был раздражающий голос Лэнса. Лэнс был не тем, с кем бы я хотела иметь дело в этот час, поэтому я спросила:

     — Лэнс, почему ты звонишь мне в этот час?!

     Он ответил:

     — Извини, что позвонил тебе так поздно, Джанет, но мне на самом деле нужна помощь. Мне требуется заполнить документы, для того чтобы моих дети прошли тесты по государственной оценке, а у меня нет ни малейшего представления, с чего начать. Можно я приду на полчасика, и ты покажешь мне, как начать.

     Я сказала с некоторым раздражением:

     — Государственные оценки не требуются до ноября, Лэнс. Что за чрезвычайная ситуация?

     Он сказал с паникой в голосе:

     — Мне надо подать документы завтра к полудню. У шестиклассников другое расписание, потому что мы передаем их в другую школу.

     Он был прав. Я про это забыла.

     Я сказала:

     — А почему сейчас, почему ты ждал до последней минуты?...

  — это был глупый вопрос. В конце концов, это был Лэнс.

     Он сказал:

     — Я просто не подумал об этом, пока не увидел вас всех сегодня. Я знаю, что уже поздно, но ты должна мне помочь. — В том, что он говорил, мне послышался, подтекст: «этого требует Совет по образованию».

     Я поняла, что попала в ловушку, поэтому сказала с гневом, проникающим в мой голос:

     — Я иду спать не позднее 10: 30, так что тебе лучше перенести свою задницу сюда, — после чего отключилась.

     Он прибыл через пятнадцать минут. Я едва успела надеть теплый костюм. Он был одет в тот же наряд, что был на нем три часа назад, и нес одну из тех небольших белых коробочек, в которые обычно кладется выпечка. Он выглядел сокрушенным.

     Я сказала:

     — Давай, входи, Лэнс, и покончим с этим.

     Мы сели за кухонный стол. Я предложила ему что-нибудь выпить. Он попросил пива, а я приготовила себе травяной чай. Я люблю выпить чашку ромашкового чая для сна.

     Он сказал:

     — Я безусловно ценю тебя, Джанет. Ты — настоящий эксперт в нашей школе, и я остро нуждаюсь в твоей помощи. Я не отниму у тебя слишком много времени. Если ты мне просто покажешь, с чего начать, то дальше уж я сам, и в качестве задабривания я принес каннеллони.

     Он открыл коробку, и там были две большие толстые каннеллони. Они выглядели так вкусно, что я решила, что помощь Лэнсу — это не так уж и плохо.

     Я взяла пару тарелок, а он вынул одну из коробки и переложил на мою. Затем он сделал то же самое для себя. Я потягивала чай и жевала каннеллони, помогая ему заполнить документы.

     Я ДОЛЖНА признать, что если бы не занималась этим двадцать лет, вся бюрократия была бы запутанной.

     Он заполнил первую часть формы, в то время как я руководила им. Я сидела напротив него за обеденным столом и смотрела, как он пишет.

     Это заняло около пятнадцати минут. А потом внезапно я почувствовала себя по настоящему больной и одурманенной. Это навалилось на меня так сильно, что я подумала, что меня тут же вырвет. Я сказала:

     — Думаю, тебе лучше уйти прямо сейчас, Лэнс. Я чувствую себя не совсем хорошо.

     Я начала вставать, чтобы проводить его к двери, и мои ноги подломились. Он поймал меня и прижал к себе. Я почувствовала, что теряю сознание.

     Я испугалась. Здесь не было никого, кроме Лэнса, чтобы помочь мне, а ему я не доверяла вообще. К тому же, у меня внезапно появилось тревожно непреодолимое желание основательно и решительно трахнуть любого, до кого я могла дотянуться.

     Я отчаянно пробормотала что-то вроде: «звони 911».

     А он весело сказал, подхватив меня на руки и неся в направлении нашей главной спальни на первом этаже:

     — Не нужно этого делать, моя дорогая. То, что ты только что съела, было моей личной смесью Рогипнола и Экстази во вкусной начинке из рикотты. Я вижу, тебе понравилось, и это безвредно и необнаружимо, едва только выйдет из твоего организма. Женщины считают, что лекарства от изнасилования можно подсыпать только в напитки. Таким образом, они каждый раз попадаются на гамбит с пищей. Утром ты ничего не вспомнишь. Но могу гарантировать, что тебе понравится то, что случится с тобой сегодня вечером.

     Затем он бросил меня на кровать.

     Я чувствовала, что мой верх расстегнут и снят. У меня появилась совершенно неуместная мысль, что я хотела бы, чтобы на мне был бюстгальтер. Затем я почувствовала, как мои штаны и трусы с силой сорвали с моих ног. В этот момент меня накрыл обволакивающий туман, и я ничего не видела. Мне показалось, что почувствовала, как в меня скользнул член. И единственное, что я могла услышать, — это восторженные и совершенно необузданные крики женщины в экстремальном сексуальном безумии.

     ***

     Когда я возвращался в свою квартиру, начался сильный дождь. Люди теряют понимание того, как далеко Лонг-Айленд выступает в Атлантику. И благодаря тому, где мы находимся, мы получаем свою долю сильных штормов.

     Сегодняшний запомнится надолго. На самом деле, даже несмотря на то, что мы — немного южнее мест размножения штормов, сегодня ночью казалось, что он может превратиться в истинно северо-западный.

     Пока вспыхивала молния, а дворники насвистывали свой перегруженный мотив, я думал о том, что только что услышал.

     Я чувствовал себя слегка виноватым из-за подслушивания моей жены. Но Джанет добавила новое измерение в мое понимание. И, насколько мне было известно, это был последний кусок, которого мне не хватало, чтобы начать процесс примирения.

     Я признал и согласился, что она была полностью ответственна за то, что сделала. Но теперь я мог понять причину. И мне пришлось признать некоторое свое соучастие.

     Мой пассивный вклад не вызывал у меня уколов вины, но помог разобраться с причиной отклонения Джанет.

     Что еще более важно, поскольку я, наконец, понял мотивацию ее поведения, то был СЕЙЧАС более или менее полностью уверен, что этого никогда не повторится. Конечно, если я буду делать то, что требуется.

     Решение нашей проблемы было простым, и я был абсолютно уверен, что это правильное решение. Мёрф мастерски вытащил меня из жизни Джанет, убрав тем самым ее систему поддержки.

     Вина за эту часть ее соблазнения была строго на нем. Но моя неспособность понять растущую потребность моей жены в романтике и волнении была полностью моей ошибкой. И я никогда не собирался опять повторять эту ошибку.

     Я знаю, что грех невнимательности является проблемой в большинстве давних браков; Настолько, что тупоголовый муж — телевизионная карикатура. Я откликнусь на этот призыв.

     Но повторение одной и той же ошибки дважды не входит в мои навыки. Исходя из того что я узнал, было до боли очевидно, что я должен был прекратить жить в браке, как в плохом комедийном сериале, и начать относиться к нему с той важностью и уважением, которых он заслуживает.

     Это если бы я хотел оставаться со своей женой.

     Итак, я собирался сделать все возможное, чтобы добавить еще больше перчика в жизнь Джанет.

     Я понятия не имею, когда я перестал ценить то, что Джанет — подарок, а не мое неотъемлемое право. Как я сейчас вспоминаю, вся наша семейная жизнь в темном прошлом кажется состоящей из рутины. И в некотором смысле я должен поблагодарить мистера Мёрфа за то, что он меня разбудил.

     Мёрф видел то, чего НЕ видел я. Он крутился в нашем доме достаточно долго, чтобы понять, какое влияние моя невнимательность оказала на Джанет.

     Джанет — всегда любящая и верная. Но она также и — женщина, не получавшая от своего мужа абсолютно никакого интереса или волнения. И Мёрф использовал ее зарождающуюся скуку, чтобы сделать то, что я никогда не думал, что произойдет: трахнуть ее за пределами священного брака.

     Все женщины нуждаются в периодическом подтверждении своей желанности. На самом деле внешность партнера является фундаментальной частью брачного поведения у любой особи, читай павлина.

     Это была чистая, самодовольная глупость, которая заставила меня забыть о возмутительной сексуальной привлекательности Джанет. Я обленился. Поэтому, вместо того чтобы думать о новых способах сдувать пылинки с ног моей очень привлекательной жены, я барахтался в своей повседневной жизни, как свинья в грязи.

     В этом отношении мое высокомерие и глубоко укоренившееся самодовольство сделали ее уязвимой для любого, кто позволил бы ей снова почувствовать себя важной и желанной.

     Зная то, что знаю я сейчас, я НИКОГДА не переставал бы выражать благодарность за то, что она выбрала меня. Итак, моим первым шагом должно был вытаскивание головы из уютного места, где я ее хранил. А потом — проведение всего свободного времени за придумыванием новых и улучшенных способов того, чтобы Джанет каждый день узнавала, насколько она особенная.

     И не заблуждайтесь, Джанет — очень особенная.

     Именно ее тепло и человечность отличают ее от других красивых женщин. Ее лицо кинозвезды и сногсшибательное горячее тело гарантированно вызывают волны желания в каждом мужчине, который встречает ...   ее.

     Но у нее такая харизматичная личность, что вы быстро теряете из виду ее чрезвычайную физическую привлекательность. Под великолепной внешностью она — добрая, милая, скромная, нежная, а ее ум и отличное чувство юмора не имеют себе равных.

     На самом деле, я так и не понял, почему она с самого начала пообещала мне себя. Когда мы встретились, было очевидно, что ей не хватает мужского общения. Даже сейчас за ней будут волочиться, куда бы мы ни пошли, иногда прямо передо мной. Парни ничего не могут с собой поделать. Это похоже на пресловутого мотылька, летящего на огонь.

     Тем не менее, во всех случаях, когда я когда-либо видел или слышал о ней, она была непреклонна в своей преданности мне. И я пытался вернуть все, что она мне давала, со сложным процентом.

     Но я всегда осознаю, что за мной в очереди стоят мужчины.

     Я не был зол на нее за то, что она трахнулась с Мёрфом. Я видел, как ею манипулировали, чтобы она ему сдалась. Я видел это, еще до того как мы впервые поговорили и согласились расстаться. И после устранения беспорядка, который Мёрф вызвал с федералами, я увидел, что он — действительно очень умный и беспринципный парень.

     Я был ранен ее эмоциональным романом, но сейчас я смог понять, как это произошло. И, честно говоря, всякий гнев по этому поводу был бы обоюдоострым, поскольку я должен был принять часть вины на себя.

     Были и смягчающие обстоятельства. Из-за этого ее было особенно легко простить.

     Прежде всего, если бы вы когда-либо получили полное лечение от моей жены, то поняли, почему спонтанный секс с Мёрфом был не важным. Если бы мужчина действительно ее возбудил, она никогда не сбежала бы от него так, как это сделала.

     И теперь, благодаря моему подслушиванию, эмоциональная привязанность, которая зародилась в ней к этому парню, что действительно меня бесило, стала понятна. В результате я был готов завтра же позвонить ей и начать процесс примирения.

     Самое главное, у меня был ключ к восстановлению наших отношений, и я НЕ собирался терять его.

     Я знал, что должен уделять больше внимания роману с ней. Меня можно было бы извинить за то, что я поставил ее на второе место, пока строил карьеру, но теперь это было позади. Бизнес процветал, и я знал, что нанял хороших людей, за одним ужасным исключением. Очистка от последствий деятельности Мёрфа это доказала. Так что, эти люди могли бы сейчас вести бизнес.

     Я не думал, что потребуется много времени, чтобы начать жить вместе, так как был уверен, что мы оба безоговорочно любим друг друга. Единственным условием для нашей счастливой жизни было бы найти удобную золотую середину в нашем повседневном существовании, где мы оба могли бы чувствовать себя адекватно удовлетворенными.

     В момент, когда я пытался решить, что для Джанет будет более интересным: выходные в Париже или Лондоне, зазвонил мой телефон. Я уже собирался ответить, когда увидел, что входящий звонок был для Джанет, а не для меня.

     Когда в ресторане у меня было соединение по блютусу с телефоном Ланса, я оставил на его телефоне маленький кусочек вредоносного программного обеспечения. Это была простая программка, делавшая одну вещь: она предупреждала меня, когда он звонил на номер Джанет.

     Она также позволяла мне слушать то, что говорится, словно это была старомодная проводная линия, а я — телефонист посередине. Я мог слышать, но звук с моего телефона блокировался. Нет ничего более разрушительного для цели тайного прослушивания, чем дать двум сторонам услышать что-то неожиданно чуждое на фоне их звонка. Например, то, как ветер качает машину, на которой я ехал — в моей машине становилось очень шумно.

     Мне было интересно, что Лэнс скажет Джанет. Еще больше меня интересовало, что скажет ему она. Я ЗНАЛ, что Лэнс собирается ее соблазнить. Каждый парень в комнате может сказать, когда другой мужчина принимает решение соблазнить женщину. Это — часть нашей внутренней электропроводки. Мы просто знаем это.

     Я поднес трубку к уху, и у меня в груди забилось сердце. Это было то, с чем я не хотел иметь дело прямо сейчас. Но было то, что было. Я обратил внимание на иронию в том, что строил свои окончательные планы примирения, в то время как какой-то другой мужик предпринимает шаги, чтобы попытаться разлучить нас.

     Я съехал на обочину и отключил дворники. Все что я мог слышать вокруг себя, это удары дождя и случайные раскаты грома.

     Я слышал, как Джанет сказала: «Лэнс, почему ты звонишь мне в этот час?!» Он ответил какой-то отстойной историей о том, что она должна помочь ему с некоторыми документами.

     Она спросила: «Почему сейчас?» Он ответил, что он только подумал об этом, когда сегодня группа вышла в ресторан. Я был уверен, что он действительно подумал о ЧЕМ-ТО уже тогда, и его трах с Ребеккой, казалось только разжег аппетит к основному блюду.

     Тем не менее, Лэнс нашел причину. Он сослался на формальные отношения наставничества, которыми Совет по образованию обременил Джанет. И, в конце концов, она сдалась. Я не думаю, что в тот момент у нее был выбор. Мы оба знали, что Лэнс — достаточно скользкий тип, чтобы, скорее всего, пожаловаться Совету, если она этого не сделает.

     В голосе Джанет безошибочно прозвучало раздражение, когда она сказала: «Я иду спать не позднее 10: 30, так что тебе лучше перенести свою задницу сюда», и хлопнула по телефону.

     Я развернулся и направился обратно. Моя квартира была примерно на том же расстоянии от ресторана, что и наш дом, только с другой стороны. Так что, добраться туда займет не много времени. Тем не менее, я без сомнения собирался все прекратить.

     Я понятия не имел, что запланировал Лэнс, но в отличие от Джанет, записал доказательство того, на что он способен. И у меня не было хорошего представления о том, что должно было случиться.

     За пределами машины шторм достиг крещендо. Передвигаться было не проблемой. Проблема была в падающих ветвях деревьев и летящих обломках.

     Я езжу на Range Rover HSE. Этот автомобиль настолько комфортен, что можно путешествовать в полной роскоши в бескрайней вулканической пустыне Исландии, равно как и здесь, на Лонг-Айленде. И учитывая то, что происходит снаружи, девяносто тысяч долларов были потрачены не зря.

     Обычно мне требуется около двадцати минут, от двери к двери. Но сегодня, когда мимо меня пролетают разные вещи, я двигался со скоростью около десяти миль в час.

     Подкрадываясь, я достал из кармана планшет и активировал соединение с подслушивающим вирусом, который также бросил на телефон Лэнса. Это дало мне звук, но в шторм даже у 4G не хватало пропускной способности для видео.

     Когда я пинганул и подключился к телефону Лэнса, то услышал приглушенные голоса. Я вывернул громкость до максимума. В этот момент летящий ствол дерева заставил меня сделать объезд через канаву, уже наполненную водой. Любая машина, кроме «Ровера», в этот момент бы заглохла. Но я как королева Мария просто величественно проехал через ров и вверх по другой стороне, оставив след.

     Я, наконец, отрегулировал громкость, и услышал, как Джанет дурачится скучающим тоном, говоря о какой-то бюрократической форме, которую они заполняли. Я слышал звон тарелок и стаканов, будто они ели и пили. Я слышал, как Джанет сказала: «Этот каннеллони восхитителен, Лэнс, где ты его взял?» Он ответил: «Это мой особый рецепт».

     Я почувствовал запах двухсотфунтовой крысы, и сразу же включил функцию записи на планшете. Отныне Лэнс был поставлен на запись.

     Они продолжили вместе с документами. Джанет явно проводила дерьмо через то, что он должен был знать как часть своей работы. И, честно говоря, из разговора я был почти уверен, что оформление документов не являлось для него проблемой, если он не использует его как уловку, чтобы добраться до Джанет.

     Внезапно я услышал, как Джанет сказала очень напряженным голосом: «Я думаю, тебе лучше уйти прямо сейчас, Лэнс. Я чувствую себя не совсем хорошо», и звук отчаянного движения стульев и опрокидывания ...   каких-то вещей.

     Телефон в кармане Лэнса явно толкался при контакте с другим телом. Потом я услышал ее отчаянный голос: «Позвони 911».

     В этот момент я перестал заботился о летящих ветках деревьев и оборванных проводах питания. Неважно, ад или высокая волна, я должен был добраться туда как можно быстрее.

     Выжав педаль до пола, я услышал, как Джанет начала сексуально стонать, а затем веселый голос Лэнса сказал ей, что она только что съела его фирменную смесь Рогипнола и Экстази, которую он внедрил в начинку каннеллони. Я понял, что у моей жены большие проблемы.

     Его телефон уловил звук шагов, а затем звук брошенного на нашу кровать тела. Тем временем Джанет издавала громкие звуки, как будто была в жаре. Я знал, что это было действие экстази, так заведшего ее. Лэнс бодро говорил: «Утром ты ничего не вспомнишь. Но я гарантирую, что тебе понравится то, что с тобой случится сегодня ВЕЧЕРОМ».

     Последовавшие за этим вопли и громкие крики женской страсти убивали меня.

     Я слышал, как Лэнс сказал. «Вот так, детка, поиграй с собой. Положи пальцы в эту дыру и тереби ее. Я люблю наблюдать, как женщина сама себя дрочит. Посмотри, как все мокро, как твои бедра и киска покрываются твоими собственными соками».

     Тем временем Джанет просто кричала в диком самозабвении.

     Я, наконец, добрался до нашего дома. Когда я с ревом подлетел ко входу, то услышал крик Джанет: «Хватит играть со мной, трахни меня! Мне нужен твой член во мне СЕЙЧАС ЖЕ!» — За этим последовал самый громкий стон, который я когда-либо слышал, и визг: «Аааааа... о дааа... о боже!...», сопровождаемый звуками дикого спаривания.

     Я пошарил внутри своей консоли в поисках Асп Талон, который держу там. Он может легко сойти за фонарик. Но, по моему скромному мнению, Асп должен быть оружием выбора для всех потерявших форму представителей деловых кругов.

     Я храню несколько из них в разных местах, включая мой Ровер.

     Проблема с пистолетом в том, что чтобы им пользоваться, нужно быть готовым застрелить кого-нибудь. И власти, как правило, не одобряют тех, кто делает дыры в других людях, независимо от того, насколько оправданным может быть результат.

     Мне пятьдесят лет, и я никогда не был особенно одарен в части мышц. Я определенно НЕ черный пояс ни в чем. Единственный пояс, который у меня есть, держит мои штаны. У меня даже близко нет стальных яиц, чтобы фактически вступать в рукопашный бой с ножом. И я слишком неуклюж, чтобы использовать понтовые гаджеты ниндзя, такие как сюрикены или нунчаки.

     Но ЛЮБОЙ может взмахнуть дубинкой. Вот где на сцене появляется боевая дубинка Асп.

     В полностью раздвинутом состоянии — это шестьдесят шесть сантиметров легкой стали. Она поставляется в легко скрываемой двадцатисантиметровой кобуре. Таким образом, его можно носить в кармане костюма и мгновенно раздвинуть легким движением руки.

     А с помощью колпачка акселератора я могу разогнать кончик до сверхзвуковых скоростей. Когда я делаю это, удар Аспа временами даже более разрушителен, чем выстрел. Но сделанный правильно, он не оставляет дырок.

     Я настолько умелый с ним, что когда в руке у меня Асп, я никого не боюсь.

     Я купил свой первый Асп десять лет назад, как средство самозащиты. И практиковался в пользовании им в подвале, пользуясь в качестве цели шарами, подвешенными к потолку на проволоке. Сначала это были бейсбольные мячи. Затем шарики от пинг-понга, и к концу я сбивал колеблющиеся шарики от игры в рулетку.

     Я настолько увлекся совершенствованием своей точности и техники, что Джанет указала мне практиковаться где-нибудь еще, потому что звук движения наконечника, преодолевающего звуковой барьер, был раздражающе громким.

     Тем не менее, все эти тренировки сделали меня настоящим виртуозом.

     У меня действительно не было плана. Асп положит парня, без вопросов. Но я должен был больше узнать о ситуации, чтобы решить, насколько серьезно хочу ему навредить.

     Мне пришлось буквально бороться с ветром всю дорогу до парадного крыльца, и я был весь мокрый, когда попал внутрь. Но в этом доме насилуют мою жену, и ее боль полностью стерла для меня все последствия шторма.

     Когда я приблизился к спальне, Джанет стонала громко и влажно. Из этого четко можно было понять, как долго и жестко придурок должен был ее трахать. И она также с энтузиазмом возносила хвалу его большому члену.

     Она так громко говорила об этом, что стала бы первой жертвой моего гнева, если бы я не знал, какое влияние экстази оказывает на большинство женщин, особенно таких страстных как Джанет. И я знал, что проснувшись, она ничего не вспомнит о сегодняшнем вечере.

     Когда я ворвался в спальню, то увидел, что он берет ее лежащую на спине на кровати. Ее крепкие ноги танцовщицы были вверху, обняв его за талию и сцепившись лодыжками. Я видел, как его член исчезает и вновь появляется, двигаясь в ее дырке, и это мгновенно определило то, что я хочу сделать.

     Запах возбужденной женщины в обычном случае отвлек бы меня, если бы я не был в таком сосредоточенном кроваво-красном тумане от гнева. Я шагнул за дико ебущуюся пару, и в ту же секунду, когда попал в зону действия, нанес удар Аспом в двухсантиметровую точку между его яростно качающими ягодицами.

     Это место хорошо подставилось, когда он отодвинулся далеко назад, прежде чем с хлопком воткнуться своим членом в явно голодную дыру Джанет.

     Мой удар идеально попал в область между его задним проходом и яйцами. Это был обычный удар по стандартам Аспа. Но в этой очень чувствительной области тела — много нервов.

     Так что, он, должно быть, почувствовал, что его в бешенстве пнул Фрэнсис Говорящий Мул, и в то же время его трахнул Джон Холмс.

     Боль должна была быть невыразимой, и что лучше всего, не будет никаких доказательств того, что произошло, когда власти доставят его в больницу. Следовательно, отпадают вопросы от полиции.

     Он взвизгнул в агонии. Все мышцы сократились, и он изогнулся прямо в воздухе, как марлин, перед тем как упасть в лодку. Затем упал на пол на спину.

     В этот момент он кончил как старый служака. Жгуты спермы взлетели в воздух, шлепаясь на его грудь и лицо.

     У меня было ощущение, что я взорвал его простату, так как она находится в эпицентре внутренней части в месте удара. Я на самом деле смаковал мысль, что это сделает его будущую сексуальную жизнь немного более проблематичной.

     Затем Лэнс потерял контроль над своим кишечником. Я изо всех сил старался не думать о том, что ЭТО сделает с нашим ковром.

     Он был в полной отключке. Я не мог представить, какую боль он должен был испытывать. Наверное, хорошо, что он был в отключке. Я ненавидел ублюдка, но не хотел осложнений. То, что он был без сознания, вывело его из игры, когда я позвонил в 911. Я заказал два автобуса по нашему адресу.

     Они сказали, что шторм может вызвать задержку, но через полчаса они будут.

     Тем временем Джанет кричала, как сумасшедшая, в то время как ее пятки выбивали ритм на кровати:

     — Куда ты ушел? Вернись и трахни меня. Мне нужно, чтобы ты был внутри меня. Ты должен забрать меня ТУДА!!

     Ее глаза были незрячими, полностью закатившись в глазницах. Ее кисти сжимали покрывало в горстях и дергали его, несмотря на стоимость. Ее ноги были раздвинуты, она выгнулась, а ее киска была ярко-вишнево-красной.

     Я взял ее на руки. Она боролась со мной как дикая кошка, пытаясь заставить дать ей кончить. Я просто крепко прижал ее к груди, ее руки были прижаты к бокам, а она дико стонала и билась.

     Сказать, что мне было больно, когда я держал свою дико бьющуюся жену, было бы большим преуменьшением. Я плакал ровно дважды в моей жизни, оба раза, когда умер каждый из моих родителей. Но я просто рыдал от облегчения и ярости, когда держал ее.

     В конце концов, она, корчась, начала стихать, и я позволил ей лечь обратно на кровать. Лэнс все еще был в отключке, но уже начал стонать. У меня было чувство, что когда он придет в себя, то будет кричать....  

     Я снова позвонил в 911 и запросил примерное время прибытия. Они сказали, что два автобуса плюс полиция будут примерно через две минуты. Я сказал им, чтобы они проходили прямо в нашу спальню и принесли носилки.

     Я открыл входную дверь в шторм. Синие и красные огни прибывающих автомобилей отражались на стенах моего коридора. Шум и суета первых спасателей, прибывающих на место происшествия.

     Я вернулся к двери в нашу спальню, но стоял за ее пределами, в то время как медики-спасатели пронеслись мимо меня, полностью сосредоточившись на своей работе.

     Первая команда в дверях бросилась к Джанет, которая была в этот момент совершенно без сознания. Вторая команда занималась Лэнсом, начавшим приходить в себя.

     Я слышал, как он начал плакать в агонии. Санитар уложил его на классические колесные носилки и пристегнул, перед тем как вколоть успокоительное.

     Парень, который был, очевидно, старшим из спасателей, подошел ко мне с одним из полицейских. Он спросил:

     — Что случилось?

     Я сказал совершенно безэмоционально:

     — Я обнаружил, что он насиловал мою жену, и пнул его в промежность, чтобы оторвать его от нее. Я не хотел причинять ему боль, но я защищал ее.

     Спасатель посмотрел на Лэнса так, словно тот был собачьим дерьмом на подошве его туфли, и сказал:

     — На самом деле вы ударили его прямо туда, куда надо. Ему будет очень больно в течение длительного времени, но вы не повредили его мошонки. Ему повезло. Большинство мужей нацелились бы на яйца.

     Я мягко сказал:

     — Я просто пытался оторвать его от нее, не причинив серьезного вреда. Я на самом деле не боец, — а после добавил: — Моей жене дали наркотики, я слышал, как он упомянул Рогипнол и Экстази, когда вошел в комнату.

     Старший спасателей поглядел с еще большим отвращением и сказал:

     — К сожалению, мы все чаще встречаемся с подобным. Он вымоется из организма, и она ничего не будет помнить. Тем временем мы доставим ее в хорошую безопасную больничную койку, где она сможет выспаться, и возьмем биологические доказательства полового акта, а также анализ крови для полиции.

     Я поблагодарил его, и сотрудники скорой помощи начали выносить двух полубессознательных людей в автобусы. После чего начались неизбежные вопросы двух полицейских.

     Я сказал им, что пришел домой и услышал звуки дикого секса из нашей спальни. Я ворвался как потерпевший муж, увидел Лэнса сверху на своей жене, и рефлекторно ударил его ногой, чтобы вытащить его из Джанет.

     Я хотел, чтобы полицейские были вне игры, и поэтому решил сыграть роль испуганного пожилого человека, стоящего перед гораздо более крупным молодым мужчиной.

     Картина, которую я нарисовал, изображала скромного пятидесятилетнего парня, защищавшего свой дом от злоумышленника, и после нескольких поверхностных вопросов полицейские на это купились.

     Я тихо сказал:

     — Он был намного больше меня, и я не думал, что смогу остановить его каким-либо другим способом, — получив в ответ: «Да-да-да». У них была намного более значительная рыба, чтобы жарить. Было очевидно, что они хотели попасть в больницу, чтобы начать процесс обвинения Лэнса в изнасиловании.

     Конечно, я не упомянул об Аспе, который был уже аккуратно спрятан в задней части моего шкафа. Это могло бы осветить картину не в том направлении, в котором бы я хотел.

     Они все ушли, и только тут я заметил, что полностью промок и замерз. А также у меня была своя собственная версия шока.

     Я, пожалуй, никогда не был в настолько травмирующей ситуации. И поскольку я был обеспокоен, то мой единственный план состоял в том, чтобы принять горячий душ и ехать в больницу, чтобы утешить жену.

     Я не помню, что чувствовал. Я считаю себя сильным парнем, и ни за что не позволил бы слизистому ублюдку вроде Лэнса, хоть на йоту посягнуть на мои чувства к Джанет или на мой брак. И конечно, я не чувствовал себя рогоносцем как в случае с Мёрфом.

     Я видел в Джанет, не более чем беспомощную жертву по-настоящему мерзкого человека. Надо быть полным психопатом, чтобы подумать, что ей нравилось быть изнасилованной. Ее дикая реакция на него была просто базовым животным инстинктом в человеке при экстремальной сексуальной стимуляции.

     На самом деле, я вернулся к тому, чтобы иррационально обвинить во всем этом себя. Я думаю, что я чувствовал то, что чувствуют многие мужчины, когда что-то случается с их подругой: «Я должен был быть здесь для ее защиты».

     Эта мысль УКРЕПИЛА то, что я уже решил. Мы никогда больше не разлучимся, по крайней мере, пока я еще на ногах и дышу.

     Я принял горячий душ, чтобы остановить неконтролируемую дрожь, и оделся во что-то удобное, поскольку знал, что ночь у ее постели будет долгой и бессонной. Шторм стих, и к тому времени, когда я припарковался на стоянке рядом с отделением скорой помощи Хантингтона, я чувствовал себя почти нормально.

     Я зарегистрировался на сестринском посту, и доброжелательная и очень эффективная женщина, дежурившая на нем, получила всю необходимую информацию по страховке. Она сказала, что и Джанет, и Лэнс находились в палатах под наблюдением. Она предложила мне сесть, сказав, что скоро ко мне выйдет доктор.

     Я сидел в ожидании, нервничая. Я понятия не имел, какое влияние окажет какое-либо из этих лекарств на Джанет, и мне было интересно, прокатит ли моя история о Лэнсе. Когда они приступят к его серьезному обследованию, будет трудно поверить, что моя обувь может нанести тот ущерб, который, я знал, они обнаружат.

     Вскоре в приемную вышел доктор. С моей древней точки зрения он был похож на Дуги Хаусера, может быть, четырнадцатилетнего. У него также был усталый, но сдержанный внешний вид, который имеют большинство врачей.

     Он упал на стул рядом со мной и сказал:

     — Мы осмотрели вашу жену и сдали ее кровь в лабораторию. Если все будет так, как я предполагаю, долгосрочных последствий не будет. В краткосрочной перспективе она почувствует, что у нее сильное похмелье, и завтра будет хотеть спать большую часть дня. Хорошая новость заключается в том, что плоду не причинено никакого вреда.

     Волна облегчения накрыла меня, пока я не обработал его заявление. А затем тихий голос в моей голове сделал двойной дубль и сказал: «ИЗВИНИТЕ! Он только что сказал ПЛОД?», и я сказал вслух:

     — Должно быть, я вас не расслышал. Вы сказали, что моя жена беременна?!!

     — Да, примерно два месяца. Разве вы не знали?

     — Но это невозможно, у нас не может быть детей!

     Он сказал:

     — Я бы посмотрел на вашу историю болезни, чтобы определить это. Но дело в том, что ваша жена носит ребенка в первом триместре.

     Я был на автопилоте и поблагодарил Дока. Он сказал:

     — Я могу отвести вас в ее комнату, если хотите. Мы разрешаем супругам провести ночь, если они того пожелают.

     Я определенно желал.

     За последние два часа многое изменилось. Теперь она выглядела как Белоснежка. Ее красивое лицо было спокойным и умиротворенным. Ее руки лежали рядом с ней. Ее великолепное тело с этими огромными сиськами было резко очерчено под плотно завернутым больничным одеялом.

     По словам доктора, они ничего с ней не сделали, кроме как дали успокоительное и подключили аппаратуру для наблюдения. Рядом работала капельница для внутривенного вливания, но я думаю, что это также было успокоительное.

     Я подошел к кровати и посмотрел на нее сверху вниз. Я просто смотрел. Ее лицо так классически красиво и лежа там, она выглядела ТАКОЙ милой и невинной. Она была моим ангелом, а я такое сделал с ней.

     Я пододвинул стул к кровати, сел, взял ее за руку и снова заплакал. Боже! Я надеялся, что в эту чертову комнату никто не войдет, пока я не перестану лить слезы. Настоящие мужчины не делают такого. Но настоящие мужчины не выпускают своих жен туда, где пируют хищники, а я сделал ЭТО.

     То, чего я достиг, было прекрасным примером моего личного уровня высокомерия. Я, как обычно, переосмыслил все, что является моим роковым ...   недостатком.

     По ее первоначальной реакции все мои инстинкты говорили, что она была жертвой, а не преступницей. И я знал, что люблю ее всем своим никчемным сердцем. Но она причинила мне боль. Так что, мое мужское эго настаивало на бредовой игре разума об обязательности ее расплаты.

     Я даже понял в этот момент, что то, что я делал, было ни чем иным, как детской обидчивостью. Тот факт, что я прошел через разлуку, был просто моей неспособностью принять реальность и действовать в соответствии с единственной важным — с тем, я любил ее, а она любила меня.

     Принимая во внимание этот простой факт, НАСТОЯЩИЙ мужчина сразу бы взял под контроль свои чувства настолько крепко, насколько в то время смог, и сделал бы правильно, что означало двигаться дальше.

     Я пообещал себе: «Это — конечная станция. Здесь все закончится».

     Сейчас она была беременна. У меня не было причин думать, что это НЕ МОЙ ребенок. Во время зачатия у нас был очень энергичный секс в окне возможностей.

     Конечно, мы потратили годы, пытаясь забеременеть, и медицинское учреждение дало нам понять, что мы никогда не зачнем ребенка. У нас обоих было полностью работающее оборудование. Но было что-то в группе крови, несовпадающих ферментах и PH, что в нашем конкретном случае не давало возможности зачать.

     Для меня все это было медицинской тарабарщиной. Я просто не мог сосредоточиться на этом. Когда дело доходит до сложностей женских технологий, Джанет намного более осведомлена чем я, и то, что сказали ей доктора, казалось, ответило на ее вопросы.

     Конечно, меня сразу же поразила мысль о том, что она, возможно, могла зачать от взноса со стороны, и у нее БЫЛ один в тот период времени, о котором мы говорим.

     Но опять же, это было все еще из области предположений. Единственный способ, с помощью которого мы когда-либо сможем узнать наверняка, — это проверить отцовство ребенка, а это было ПОСЛЕДНЕЕ, что мы собирались сделать.

     Я знаю, что термин «куколд» происходит от странной привычки кукушки откладывать яйца в чужие гнезда, а затем оставлять их на попечение другой птицы.

     И, честно говоря, мне было плевать, был ли мужчина, который оплодотворил Джанет, мной или Мёрфом, поскольку, насколько это имеет отношение, воспитание намного превосходит природу.

     Этот ребенок будет МОИМ потомством во всех отношениях, за исключением того, что его генетический материал мог быть не моим.

     Быть родителем — гораздо более глубокий жизненный опыт, чем банальный вопрос о том, кто является донором спермы. И я никогда не узнаю наверняка, кто внес ДНК, которая сотворила моего ребенка, потому что я принял осознанное решение никогда этим не интересоваться.

     Кем бы ни оказался этот маленький человек, это будет сумма Джанет и моего воспитания. Я буду любить этого ребенка всеми фибрами моего существа до того дня, когда умру, так же как я делаю это в отношении его матери.

     Итак, я принял решение, что фактическое отцовство не будет проблемой. Этот ребенок будет нашим и только нашим.

     Следовательно, я отнесся к новости доктора с уважением и радостью, которых она заслуживала.

     Правда, я все еще имел дело с изнасилованием Джанет.

     На мой взгляд, это будет временная проблема. Новость о ребенке станет бомбой, и я был уверен, что она отнесется к этому так же, как и я, когда узнает, что ее кто-то трахнул.

     Я был бы безумно жесток, если бы навалил все это на нее за один раз. Если доктор был прав, Джанет ничего не вспомнит о фактическом изнасиловании. Ее последними воспоминаниями будет какое-то время накануне вечером. Могут быть некоторые вспышки более поздних событий, но они проявятся в краткосрочной памяти ее мозга и будут быстро перезаписаны, едва она опять начнет записывать воспоминания.

     Я принял решение провести ее по этому маршруту. Если бы она была отравлена, то не стала бы винить себя за то, что упала замертво. Я хотел, чтобы она поняла, что это точно такая же ситуация как с наркотиками для изнасилования на свидании.

     Моя цель состояла в том, чтобы она поняла, что не несет никакой ответственности за все, что произошло, а в случае ухудшения ситуации я мог сыграть сильно отредактированную версию записи, которую сделал для подкрепления.

     ТОГДА я бы бросил на нее другую вещь. Конечно, моя просьба о том, чтобы ей разрешили вернуться домой, также была бы эмоциональным событием. Но мы уже работали над этим, и это было ожидаемо.

     Так что я надеялся, что это будет всего лишь рябью по сравнению с причиной, по которой она лежит здесь в бессознательном состоянии, вызванном наркотиками. Это была основная проблема.

     Судебное преследование этого чувака будет мучительным, и именно ЕЙ надо будет решить, что она хочет с ним сделать. Но я достаточно богат, чтобы нанять такого юриста, который сможет стряхнуть шкуру с парня, а затем отдать ее мне в качестве купальника. Это должно было случиться наверняка.

     Полицейские вошли, когда я дремал в кресле, которое поставил рядом с ее кроватью. Я все еще держал ее за руку, в то время как она лежала на покрывалах.

     Эти ребята были детективами, а не патрульными. Парень, который, очевидно, был старшим следователем, сказал:

     — У нас есть к вам еще пара вопросов.

     Я ответил:

     — Буду рад ответить на любые ваши вопросы, детектив.

     Полицейский сказал:

     — У нас не было возможности поговорить с человеком, который, по вашим словам, изнасиловал вашу жену. Его полностью отключили из-за боли. Вы действительно причинили ему боль.

     Я подумал: «Не так много, как хотел, и еще есть много, откуда она придет». Но вместо этого я просто кивнул с самым испуганным выражением мужчины среднего возраста на лице.

     Полицейский сказал:

     — Давайте еще раз пройдем по всему. Он, очевидно, будет утверждать, что это ваша жена пригласила его, а вы просто помешали.

     Я сказал:

     — У меня есть запись. Это было изнасилование. Вы можете получить запись.

     Коп выглядел очень подозрительно и сказал:

     — Вы записываете свою жену?

     Мне пришлось отклонить его подозрения от Джанет, и не было лучшего способа сделать это, чем подурачиться. Поэтому я сочинил маленькую сказку:

     — Мы находимся в пробном разводе. В прошлом я совершал некоторые глупости, но стараюсь, чтобы она меня простила. Я возможно слегка безумно ревнив, но действительно не доверяю суке, когда мы врозь. Как можно НА САМОМ ДЕЛЕ доверять женщине, такой красивой, как она? — и указал на моего спящего ангела. — А после добавил: — Поэтому я оставил в ее спальне диктофон, просто чтобы убедиться, что она не делает со мной того, что сделал с ней я. У меня он подключен к интернету, и время от времени я его проверяю. С тех пор как мы расстались, на нем ничего не было; до сегодняшнего вечера. Я поймал все это. Именно поэтому я так быстро оказался на месте.

     Я нажал кнопку проигрывания на своем смартфоне.

     Полицейские услышали отчаяние в голосе Джанет, когда она пробормотала: «Позвони 911». Потом они услышали самодовольный голос Лэнса: «Не нужно этого делать, моя дорогая. То, что ты только что съела, было моей личной смесью Рогипнола и Экстази во вкусной начинке из рикотты. Я вижу, тебе понравилось, и это безвредно и необнаружимо, едва только выйдет из твоего организма. Утром ты ничего не вспомнишь. Но могу гарантировать, что тебе понравится то, что случится с тобой сегодня вечером».

     Я выключил запись. Я видел, что полицейские были полностью убеждены. Руководитель бригады с презрением сказал:

     — Я не знаю, каким отморозком надо быть, чтобы подслушивать собственную жену, но это — чертовски убедительное доказательство.

     — Мы поместим этого парня под арест в больнице, пока решим, в чем его обвинить. А когда получим результаты анализа крови и биологические доказательства полового акта, сможем снова поговорить с вами обоими. Док сказал, что она должна прийти в нормальное состояние ...   за один или два дня.

     Я сказал со сталью в голосе:

     — Мы поговорим с вами, когда Джанет будет готова сделать это, и не раньше. Тем временем свяжемся с моим адвокатом. Дело не в том, что я не хочу сотрудничать с вами, ребята, но здоровье и благополучие жены — мой главный приоритет. — Затем с фальшивой озабоченностью добавил: — Будут ли какие-то проблемы с тем, что я с ним сделал?

     Коп на секунду задумался и посмотрел на своего напарника, который кивнул в ответ, и сказал:

     — Нет, вы просто защищали ее от хищника в своем собственном доме. И вы ударили его только один раз. Это ведь правда, не так ли? — и он бросил на меня пронзительный взгляд.

     Было очевидно, что он не думал, что мужчина средних лет может нанести такой большой ущерб своей обувью.

     Я сказал, с самым мягким и самым невинным лицом, которое только смог изобразить:

     — Я ударил его только один раз. Но ударил так сильно, как только смог. Знаете ли, он был намного больше меня? Я думаю, что это был просто удачный выстрел.

     Затем я посмотрел на него с лживой заботой, намазанной на моем лице, и сказал с самой убедительной фальшивой искренностью:

     — Я на самом деле не собирался причинять ему такую сильную боль.

     Полицейский кивнул и сказал:

     — Нет, больше не будет никаких вопросов о его травмах. Он получил то, что заслуживает.

     После чего он и его партнер повернулись и ушли. Я почувствовал себя полностью оправданным.

     Я опять задремал в своем кресле, ни на секунду не отпуская руки Джанет все время, пока мы разговаривали с полицией.

     На самом деле я поспал несколько часов. У меня было ощущение, что персонал больницы приходил и уходил. В какой-то из этих моментов я отпустил руку Джанет.

     Проснулся я от света, проникающего сквозь окно палаты. Это было похоже на прекрасное солнечное утро. Я посмотрел в сторону Джанет и увидел, что она не спит, а на ее лице написано страдание и растерянность.

     Я встал, налил стакан воды, подошел к кровати и протянул ей. Она взяла его и, опрокинув, проглотила весь стакан.

     Ее голос был в панике, когда она спросила:

     — Где я? Что случилось?

     Я сказал:

     — Тссс, любовь моя. Нам нужно многое наверстать.

     ***

     Когда мы с Томом ныряли в Нассау, я чувствовала себя очень странно. Я пробивалась на поверхность. Вода была теплой и кристально чистой. Но когда вынырнула, у меня были самые странные, самые стимулирующие эмоции.

     Я не могла примирить эротические ощущения, которые проходили через мое тело, с тем фактом, что нахожусь под водой. Мне почти казалось, что воздух в аквариуме с аквалангом вызывает у меня постоянные оргазмы.

     Когда я вынырнула под солнце острова Абако, сцена внезапно подверглась одной из тех дезориентирующих смен камеры, которые вы иногда видите в фильмах.

     Я больше не была на Багамах. Я лежала на кровати, подключенная к монитору и с капельницей, вводившей в мою руку раствор. Рядом со мной в кресле лежал Том и спал.

     Моими первыми мыслями были озадаченность и странное предчувствие беспокойства. Оно быстро трансформировалось в полнейший дикий ужас. Я не могла понять, что случилось, и что я тут делаю.

     Мои страдающие звуки, должно быть, разбудили Тома, потому что он вяло потянулся, а затем сосредоточил взгляд на мне. Я чувствовала себя лежащей на кровати и пыталась определить, где я.

     Он встал с беспокойством на лице. Налил и принес мне стакан воды, сказав:

     — Вот, выпей это.

     Я так хотела пить, что думала, что умру. Поэтому я выхватила стакан из его руки и жадно все проглотила.

     В моей голова стучало так, будто я запила бутылку водки галлоном текилы. Я умоляюще посмотрела на него.

     Он с любовью улыбнулся и сказал:

     — Нам надо многое наверстать.

     Я сказала, все еще едва сдерживая панику:

     — Где я? Почему я здесь?

     Он сказал:

     — Сначала позволь мне пригласить медсестру, чтобы проверить тебя, а потом мы сможем поговорить, — с этими словами он вышел из комнаты.

     Вскоре он вернулся с женщиной в больничном халате, которая засуетилась вокруг приборов, а затем проверила капельницу, что была воткнута мне в руку.

     Она поправила настройку и сказала нам обоим:

     — Ваш пульс повышен, что понятно. Это — мягкое болеутоляющее и успокаивающее соединение в физиологическом растворе. Оно успокоит вас. Я чуть увеличила дозу, чтобы помочь вам расслабиться.

     Она повернулась к Тому и сказала:

     — Вы можете поговорить с ней, если хотите. Но пожалуйста, будьте осторожны. — После чего она сочувственно улыбнулась и вышла из комнаты.

     Я посмотрела на него в полной растерянности. Ему надо все объяснить. Он в первую очередь всегда был моим лучшим другом. И я нуждалась в нем, чтобы он прояснил мое состояние.

     Он сказал:

     — Есть некоторые сложности, которые мне нужно с тобой обсудить.

     Увидев мой взгляд полной муки, он поспешно добавил:

     — Нет! Это не касается нас с тобой, за исключением того факта, что я здесь в качестве твоего мужа и спутника жизни навсегда.

     Я успокоилась, а он продолжил:

     — Что ты помнишь из вчерашнего?

     Я стала вспоминать. Я вспомнила, как разговаривала с Марси в школе, а также, как была в нашем любимом ресторане с Ребеккой, Шаритой, Марси и Лэнсом. После этого я ничего вспомнить не могла.

     Были некоторые вспышки абсолютно необузданного секса, но они должны были быть частью моего бреда. Я сказала:

     — Я попала в автомобильную аварию?

     Том ответил:

     — Я никак не могу приукрашивать то, что собираюсь тебе сказать. Ты достаточно сильна, чтобы это услышать?

     Я сказала:

     — Мне надо знать, что происходит, и я должна узнать ЭТО прямо сейчас. Что бы то ни было, я могу пройти через это, пока у меня есть ты, чтобы меня любить.

     На самом деле он выглядел нехарактерно неуверенным в себе, когда сказал:

     — Может быть, это — то место, с которого нужно начинать. Я хочу знать, смогу ли я вернуться домой, и сможем ли мы снова стать мужем и женой? — Мое сердце взлетело от счастья.

     Я сказала:

     — Конечно, можешь. Я тоже хотела поговорить с тобой об этом. Я чувствую, что достигла взаимопонимания с собой и никогда больше тебя не подведу.

     Он сказал:

     — Хорошо, это приводит меня к тому, что я должен сказать. Есть одно условие для моего возвращения домой.

     Я почувствовал холодок и сказала:

     — Зачем какие-то условия? Я полностью отдаюсь тебе. Я скучала по тебе, больше чем ты можешь себе представить, и что я смогу когда-либо выразить.

     Он сказал:

     — Мое единственное условие — ты меня простишь. Я подвел тебя самым фундаментальным образом, как только муж может подвести свою жену, и мне нужно, чтобы ты сказала мне, что ты меня прощаешь за это.

     Я сказала:

     — О чем ты говоришь? Это я сбилась с пути. Я подвела ТЕБЯ.

     Он сказал:

     — Это было тривиально по сравнению с тем, что я сделал с тобой. Я оставил тебя одну, незащищённую, там, в дикой природе. Ты здесь потому, что я не был достаточно сильным мужчиной, чтобы правильно справиться с болью, которую ты причинила мне. И это МОЯ личная слабость уложила тебя в эту кровать.

     Я снова запаниковала. Я сказала в отчаянии:

     — Ты положил меня сюда. Что ты со мной сделал?

     Он сказал:

     — Меня не было с тобой, чтобы помешать твоему коллеге Лэнсу Джонсу одурманить тебя и изнасиловать. Вот почему ты здесь. Он положил смесь «изнасилования на свидании» во что-то, что ты ела прошлой ночью, и когда я появился, он пытался на тебя напасть. Этот ублюдок сейчас находится в реанимации, и я искренне надеюсь, что они не спасут его яйца: копы приковали его наручниками к кровати.

     Я была в ужасе. Было очевидно, что Том был растерян. Но мужчины не имеют представления о том, что такое личное насилие, что изнасилование делает с женщиной. Я была полностью опустошена этой мыслью. Это была всепоглощающая эмоциональная волна.

     У мужчин есть инфантильная ...   идея, что женщина, которую насилуют, рассматривает это событие как сексуальный контакт. В конце концов, будучи вовлеченной в событие, вовлекаешься в секс. Но дело в том, что мы рассматриваем наше осквернение как самую отвратительную форму личной агрессии, какую только можно себе представить.

     Изнасилование разъедает саму душу женщины. Оно лишает контроля за неприкосновенностью наших собственных тел и атакует наше врожденное восприятие самооценки. В результате женщинам, которые подверглись изнасилованию, очень трудно отбросить чувство унижения и ненависти к человеку, который на них напал. И мы рассматриваем любого, кто совершает подобное преступление, как худшего вида безвольного неудачника. Ни одна женщина НИКОГДА не увидит в своем насильнике чем-то еще, кроме трусливого социопата.

     Мне известно, что у подростков есть фантазии о том, насколько женщина будет благодарна, когда, в конце концов, попробуют половой член преступника. Позвольте заверить, что нет такой вещи, как благодарный ответ женщины на какого-то мужчину, который берет ее силой. Это простое и однозначное преступление на почве ненависти. Любой человек, который считает иначе, бредит.

     Тем не менее, это случилось со мной.

     Я пыталась обработать то, что сказал Том. Если Лэнс и не был моим другом, то был, по крайней мере, коллегой и стажером. Так что, его уровень предательства просто сокрушил меня. Мое сердцебиение ускорилось, и машина сошла с ума.

     В комнату ворвалась медсестра. Она раздраженно сказала Тому:

     — Что я вам только что сказала?! Смотрите. — Вслед за этим в ее руке появился шприц, и к счастью, я снова уснула.

     На улице темнело, когда я проснулась вновь. Том сидел в том же кресле и смотрел на меня. На его лице было написано беспокойство.

     Он положил планшетный компьютер, который был у него словно придаток, и налил мне еще стакан воды. Я выпила его так же жадно, как и в первый раз. Он сказал с мягкой ироничной улыбкой:

     — С возвращением, — и погладил меня по голове.

     Я чувствовала себя намного лучше, чем утром. Я попыталась слегка улыбнуться и сказала:

     — Я чувствую, словно кто-то обработал меня бейсбольной битой. Но, по крайней мере я не собираюсь умирать прямо сейчас.

     Он сказал:

     — Ты хочешь еще немного поговорить об этом? Или хочешь просто полежать и позволить мне рассказать обо всех захватывающих поездках, которые я для нас запланировал?

     Это напомнило мне, почему я оказалась здесь, и я почувствовала ту же волну отвращения, которую испытала сегодня утром. Но на этот раз у меня все было под контролем. Мое подсознание, должно быть, обрабатывало новости, пока я находилась под успокоительным. Я сказала:

     — Нет, я хочу поговорить об этом. Как ты можешь даже смотреть на меня, узнав, что случилось?

     Он одарил меня самой любящей улыбкой, которую я когда-либо видела, и сказал:

     — Ты — моя жена, моя любовница и мой лучший друг. Ты не имела никакого отношения к тому, что с тобой произошло. Я знаю это, потому что я все слышал.

     Затем он рассказал мне, как был в ресторане, когда я вошла. Он сказал, что просто сидел и смотрел на меня, потому что не хотел вмешиваться.

     Я поняла, что он воспользовался возможностью шпионить за мной и моими друзьями. Но я не хотела об этом говорить. Девушке требуется знать, что любовь всей ее жизни уделяет ей внимание. Поэтому я ХОЧУ, чтобы он чувствовал себя немного ревнивым и защищенным.

     Он сказал, что засунул в телефон Лэнса кое-что, что позволило ему прослушивать все, что говорило это дерьмо. Том сказал, что благодаря этому узнал нечто шокирующее, но на самом деле это меня не касается. Он сказал, что мы сможем поговорить об этом позже.

     Затем он рассказал мне о телефонном звонке, который я смутно помнила, и о его последующем прослушивании всего ужасного акта, когда бросился в наш дом, чтобы спасти меня. Он сказал, что использовал оружие, с которым проводил так много времени в нашем подвале. Мне было чуть-чуть жаль за то огорчение, которое я ему принесла из-за шума, что он издавал там.

     Он объяснил, что мы никогда не сможем поделиться тем фактом, что он использовал эту вещь на Лэнсе, поскольку это изменит ситуацию с полицией. Видимо, Лэнс был в очень плохом состоянии в отделении интенсивной терапии. Но полиция приняла версию событий Тома, которая состояла в том, что он просто пнул его ногой. Так что, Том был вне подозрений относительно любых других официальных действий.

     Что еще более важно, он сказал мне, что больше никогда меня не покинет. Он сказал, что чувствовал, что мое изнасилование было его ошибкой, в первую очередь в том, что он выдвинул идею разделения. Я недвусмысленно сказала ему, что разделение — это НАША идея, и что независимо от его мотивации, даже если это было по-детски, мне нужно было пространство, чтобы стать более сильным человеком.

     Я добавила, что мне показалось, что я доказала, что достигла той силы характера, которую искала. Я пережила наихудшее, что могло случиться с женщиной, и все еще была в здравом уме. Я тихо засмеялась и добавила:

     — Ты можешь поверить в это, поскольку благодаря всему я говорю с тобой обо всем рационально, не слишком проваливаясь на дно.

     На самом деле я чувствовала себя более защищенной и счастливой, чем за последние несколько месяцев. Своими действиями Том доказал, что он — все еще мой. Он смотрел на меня как на ангела-хранителя, даже когда я не знала об этом. И хотел снова идти по жизни со мной бок о бок.

     То что произошло, было достаточно ужасным, так что, потребуется некоторое время, чтобы похоронить это глубоко в моем подсознании. И я почувствовала непреодолимую потребность поговорить об этом с моим терапевтом Челси. Но ничего из этого не имело значения. Мой муж и моя жизнь вернулись. Я улыбнулась.

     Он все еще смотрел на меня с беспокойством и добавил:

     — Есть еще одна вещь, которую мы должны обсудить. — Я подумала: «О-о!»

     Он сказал:

     — Есть еще одна бомба, которую я хочу обсудить с тобой. Это для нас обоих самая лучшая новость. Но ты можешь изначально все не так понять. Поэтому тебе придется выслушать меня полностью, не прерывая. Ты сделаешь это?

     Мое сердце снова замерло. Машина начала пищать, и вбежала медсестра. Я сказала:

     — Все хорошо, я действительно в порядке. Я справлюсь с этим. — Медсестра с облегчением посмотрела и вышла обратно.

     Я сказала:

     — Хотелось бы, чтобы они забрали у меня эти мониторы. Они стучат на меня. Хорошо, так какие еще меняющие жизнь новости у тебя для меня есть? Не думаю, что ты сможешь превзойти то, что сказал сегодня утром.

     Он тепло улыбнулся, как будто у него был счастливый секрет, и сказал:

     — О, да, я смогу! У нас будет ребенок! Я знаю, что ты можешь подумать о том же, о чем и я, и возможно, мы оба правы. Но я хочу заверить тебя, что я полностью и безоговорочно чувствую и признаю, что это НАШ ребенок, без каких-либо условий или ограничений. И я буду любить нашего ребенка со всей энергией, как я люблю тебя. Мы воспитаем этого малыша как самые гордые родители в графстве Саффолк, если не во всем мире. И я хочу, чтобы ты знала, что ты сделала меня счастливее и совершеннее, чем имеет право быть любой мужчина.

     Я слышала слова, но они не фиксировались. Я хотела родить ему ребенка, так как мы были женаты. У меня есть особая любовь к детям, которая сидит гораздо глубже, чем у большинства женщин. Это — потребность, которая абсолютно присуща мне, это — особый аспект моей личности. И новость о том, что мы не могли зачать ребенка, была для меня разрушительной.

     Я сразу поняла, о чем говорил Том. Термин «прелюбодеяние» происходит от слова «прелюбодействующий», которое является латинским. Он подразумевает снижение ценности путем «смешивания» недоброкачественных ингредиентов. Риск фальсификации генетического происхождения ребенка посредством секса с мужчиной вне брака является причиной того, что прелюбодеяние является табу в любой культуре, ...   а в некоторых — серьезным преступлением.

     Мы с Томом занимались незащищенным сексом, с тех пор как поженились, и никогда не было даже намека на то, что я могу забеременеть. Мы долго пытались зачать ребенка, и нам сказали, что существует неудачное согласование факторов зачатия, которые могут этому помешать. Тот факт, что я сейчас беременна, более или менее указывает на участие извне.

     Я занималась сексом с Джимом Мёрфом в том же окне возможностей, когда был зачат ребенок. Поэтому было бы разумно предположить, что ребенок был его, а не Тома.

     Но может существовать вероятность того, что некоторые аспекты нашей СОБСТВЕННОЙ физиологии изменились, со времени когда мы получили этот диагноз. Это изменение могло позволить нам зачать. Хотя старик Оккам говорит, что самое простое объяснение, вероятно — самое правильное. И я думаю, что в этом случае он прав.

     Я была взволнована и унижена при мысли о рождении ребенка от другого мужчины. Но я «поняла» то, что говорил мне Том. Мы можем узнать, кто настоящий отец, только если нам придется это выяснять. Пока мы не узнаем, кем был настоящий отец, всегда будет существовать вероятность того, что этот ребенок действительно Тома. И поскольку он уже решил, что ребенок принадлежит ему во всех отношениях, он будет любить его как такового. И мы разберемся с какими-либо неопределенно возможными непредвиденными проблемами, если и когда они возникнут.

     Я не уверена, что можно больше уважать моего мужа. Но он достиг для меня какой-то новой вершины мудрости и самопожертвования. Если бы я могла затянуть его в свою постель и трахнуть, не отключая проклятых мониторов, я бы это сделала. Это было то, что я чувствовала к мужчине в тот момент.

     Я улыбнулась ему и сказала со всей искренностью:

     — Конечно, этот ребенок — твой, и мы будем воспитывать его в окружении любви, которую чувствуем друг к другу. И любое дальнейшее обсуждение бессмысленно. Это потому, что у нас никогда не возникнет вопроса, что это не твой ребенок. Я горжусь тем, что могу дать тебе этот драгоценный дар, и я всегда буду в долгу перед тобой за то, что ты дал его мне.

     Он наклонился и поцеловал меня так нежно, что я всплакнула. Я сказала ему, что плачу от чистой радости.

     Они хотели оставить меня на ночь. Я сказала Тому пойти домой и немного поспать. Он ответил, что провел вдали от меня почти два месяца, и что им придется ввести ему наркоз, чтобы вытащить из моей комнаты. Он сказал, что съездил домой принять душ и переодеться, пока я спала, и что, насколько понимает, он свеж как ромашка.

     Полиция нанесла еще один визит. Они хотели поговорить со мной. Они сказали, что нашли в моем организме достаточное количество препаратов для изнасилования на свидании, чтобы выбить медведя гризли в полусреднем весе. Поэтому они хотели знать, буду ли я потом свидетельствовать о том, что произошло.

     Я заверила их, что сделаю все возможное, чтобы обеспечить длительное пребывание в тюрьме той жопы, которая поместила меня в эту больничную койку.

     Они спросили, насколько я готова давать показания на суде. Они сказали, что защита обязательно вытащит меня на трибуну. Они будут утверждать, что это именно я виновна в том, что заманила бедного несчастного Лэнса в свой будуар. Они также сказали, что все мое сексуальное прошлое будет вытащено наружу.

     Я сказала им, что его адвокат ни за что не сломит меня. Я сказала им, что мне все равно, насколько это неловко, что никому не удастся сделать со мной то, что сделал он, а затем запугать, чтобы я не рассказала об этом миру.

     Том добавил:

     — Вы ДОЛЖНЫ вспомнить, что я записал все это. Независимо от того, насколько жутко это звучит, я буду рад предоставить это в качестве доказательства. У меня также есть еще один записанный инцидент, который только подтвердит, что этот человек — хищник.

     Детективы кивнули и ушли. Они были явно удовлетворены. По тому, как они смотрели друг на друга, а потом на меня, я могла сказать, что они были уверены, что я их не подведу.

     Я начинала чувствовать себя очень хорошо в моем новом духе. Потом до меня дошло, что только что сказал Том. Я повернулась к нему с некоторым подозрением в голосе:

     — Что ты еще записал, Бастер?

     Он сказал:

     — Не пойми это неправильно, но я забросил вирус на телефон Лэнса, как только он вышел из ресторана. И я также записал вот это, и может быть, ты должна это знать. Пожалуйста, не позволяй этому себя расстроить.

     Он вынул свой планшет, выбрал файл и нажал на проигрывание. То, что я услышала, было моей лучшей подругой Ребеккой, громко и полностью предавшей своего мужа и свой брак самым распутным способом, который только можно вообразить.

     Сначала я не могла осознать, что я слышу. Я знаю Ребекку. Ее семья — это для нее все. И я не сомневаюсь, что она до смерти любит своего мужа. Как она могла сделать что-то подобное? И откровенное бесстыдство ее поведения удивило меня. Ребекка всегда была мышью.

     Я спросила:

     — Когда ты это записал?

     Он ответил:

     — Они сделали это на стоянке, сразу после того как уехали остальные.

     Невероятно! Я поняла, что мне надо поговорить с подругой о ее поведении, как только выйду из больницы.

     Я знала, что Лэнс усердно работал над ней. И знала, что она неспособна устоять перед настоящим хищником. Она была слишком неопытна с мужчинами, чтобы говорить «нет» скользкому типу вроде Лэнса. Если он действительно хотел ее, была уверенность, что рано или поздно он до нее доберется. Но мне было интересно, почему он выбрал, чтобы погубить, брак и жизнь Ребекки.

     Я спросила Тома, что думает он. Он сказал, что думает, что Лэнс надеялся, что Ребекка похвастается мне тем, какой он жеребец, и что тогда я захочу выяснить, что он может предложить.

     У меня была пара мыслей. Во-первых, я считала, что не могу получить более низкого мнения о Лэнсе, и мне было нестерпимо стыдно, что он все же добрался до меня, даже если это потребовало фармацевтической помощи. Но мне было особенно противно за Ребекку. Ребекка была девственницей, выходя замуж за Боба, и фактически они никогда не делали это намного сексуальнее, чем то, что требовалось для рождения детей. Она оказалась исключительно плодородной, и у них сразу пошли дети.

     Поэтому я могу представить, что вместо развлечения, секс для нее был связан с представлениями о деторождении. И поскольку я являюсь ее лучшей подругой и доверенным лицом, то знаю, что она никогда не считала себя привлекательной. Возможно, она считала себя милой, но не той женщиной, которую такой привлекательный мужчина как Лэнс, постарается соблазнить.

     Поэтому, когда Лэнс предпринял на нее массированное наступление, она, должно быть, отдалась ему, просто из-за явного повышения своего эго. Другим вариантом было любопытство. Возможно, она хотела попробовать незнакомый член, просто чтобы увидеть, как чувствуется другой. Во всяком случае, благодаря ее страстному и очень вокальному исполнению Лэнс, очевидно, добился успеха.

     Тем не менее, если хотя бы половина из того, что рассказал мне Том о нынешнем состоянии Лэнса, была правдой, этого больше не случится. И я собиралась узнать подробности всей этой отвратительной истории, как только меня завтра выпустят. У меня было чувство, что Ребекке понадобится плечо, чтобы поплакать, хотя вырваться из лап этого скользкого ублюдка было бы для нее действительно самым лучшим.

     На самом деле я сочувствовала тому, что она будет чувствовать. Я несколько раз вспоминала, когда в прошлом чувствовала себя так, что едва не начала принимать наркотики, после того как рассталась с любовником, который действительно сносил мне крышу. Но также я знала, что с этим можно справиться, ну если быть хотя бы наполовину устойчивым психологически.

     У Ребекки было слишком много хорошего в ее жизни — муж, семья и карьера — чтобы хотеть все разрушить из-за такого подонка как Лэнс. Я уверена, что как и все изменщицы, она верила, что ее никогда не поймают. Но у незаконных ...   вещей в конечном итоге появляется неудобная привычка всплывать, и все вернулось домой к Ребекке как куры к петуху.

     К счастью, мы с Томом были единственными, кто знал о ее романе, и наши рты были на замке. Что еще более важно, благодаря Тому я была почти уверена, что Лэнс некоторое время не сможет использовать свое оборудование. Так что, Ребекка не смогла бы изменить с ним, даже если бы захотела. Более того, ненависть к себе, которая звучала в ее голосе, подсказала мне, что у нее нет никаких чувств к Лэнсу, только к его члену.

     К сожалению, женщины иногда делают то, что заставляет их совершенно ненавидеть себя. Но они не могут остановиться из-за своих эмоций. Женщины просто испытывают слишком сильные эмоции, и наши страсти ставят нас в ситуации, которые, как мы знаем, неправильны. Было очевидно, что Ребекка страдает от этой проблемы.

     Это ничего более как признание того, что то, что ты чувствуешь, является саморазрушительным. Потом вы используете свой интеллект, чтобы удержать немного самоконтроля. К счастью, я была на этом родео много раз, и в качестве ее подруги собиралась сделать так, чтобы она больше никогда не сбивалась с пути.

     У Ребекки никогда не было стай парней, пытающихся проникнуть в ее трусики. Следовательно, она никогда не развивала сильные защитные инстинкты. Благодаря тому как я выгляжу, у меня было много возможностей практиковать это умение, до того как мне исполнилось двадцать лет. Так что, я была мастером искусства.

     Когда я задремала, то думала о новой жизни, росшей в моем животе. Я чувствовала, что в моей жизни восстановлено равновесие. Я прошла через один из тех темных проходов, которые жизнь заставляет вас пройти.

     Но для каждого темного прохода есть и светлый. И я знала, что выхожу на солнечный свет. Теперь не было такой проблемы, которая могла бы победить меня, хотя я и собиралась рожать в сорок два года.

     Непередаваемая радость, которую я почувствовала при мысли о том, что принесу в мир новую жизнь, заставила ужас от другого испариться, как пресловутая летняя роса...

     ***

     Ее выписали из больницы на следующее утро. В тот момент она была в полном здравии, но санитарам больницы пришлось сделать свой обычный трюк, чтобы довезти ее до моей машины в инвалидной коляске.

     Когда ее подвезли, она выглядела совершенно удивленной, сидя на своем колесном троне. Я нежно поцеловал ее и сказал:

     — Наслаждаетесь поездкой, ваше величество? — и получил шлепок за неправильное поведение.

     Вчера я пригласил команду для уборки дома на большую часть дня. Они чистили и доводили все в доме до первозданного состояния.

     Последнее что я хотел, это чтобы Джанет столкнулась с какими-либо доказательствами своей травмы три дня назад. Я провел тщательный осмотр, прежде чем забрать ее, и этот дом опять выглядел как НАШ дом, а не то место, в котором я не жил последние два месяца.

     Также я проверил состояние Лэнса. Он уже лежал в обычной палате, а не в интенсивной терапии. Мой удар Аспом оказался чрезвычайно болезненным, и он все еще принимал наркотики, но постоянного повреждения его репродуктивной системы не было.

     Его простата распухла до такой степени, что его все еще заставляли мочиться через внешний резервуар. Но были все признаки того, что как мужчина он вернется к полной функциональности. Однако это не означало, что он не проведет следующие от пяти до двадцати пяти лет за решеткой.

     Мне было важно построить нерушимый эмоциональный экран между Джанет и разделением последних двух месяцев. Моя главная цель состояла в том, чтобы гарантировать, что она защищена от любой дальнейшей боли.

     Я не хотел, чтобы кто-нибудь из официальных лиц брал у Джанет интервью. Поэтому с полицией разговаривали мои адвокаты. Они сказали, что позаботятся о переговорах, и если потребуется наше присутствие, будут руководить процессом.

     Что еще более важно, если ее показания будут необходимы, они обеспечат профессиональное сопровождение. Они сказали, что прокурор полагает, что мистер Джонс настолько подавлен, что может заключить сделку о признании вины.

     Конечно, я все еще серьезно жаждал мести. Я хотел, чтобы мистер Лэнс Джонс самостоятельно испытал ощущение изнасилования. Я подумал, что создание из него статридцатишестикилограммовой личной сексуальной игрушки для заключенных было бы началом этого.

     Чтобы стать частью моего юридического персонала, необходимо, во-первых, быть чуть более безжалостным, чем доберман-пинчер в костюме. Поэтому я был уверен, что мои ребята это сделают.

     Мёрф сумел добраться до Гаваны. Это была классическая проблема иголки в стоге сена. Существует слишком много парусников среднего размера, движущихся вверх и вниз по внутреннему проходу Восточного побережья, чтобы можно было выбрать одну лодку из толпы.

     Конечно, кубинцы вернули его нам, так как без информации он был для них бесполезен. Было приятно видеть, как кубинцы расплатились за предательство Мёрфа небольшим предательством со своей стороны. Они заслуживали друг друга.

     Естественно, я так и не увидел двух миллионов долларов, которые он присвоил у меня. Но в основном, это было связано с тем, что как только он вернулся в Майами, все следы мистера Мёрфа исчезли. Так что, это были хорошо потраченные деньги.

     Я предположил, что в настоящее время он пользуется оплаченным заранее пожизненным проживанием в исправительной тюрьме максимально строгого режима во Флоренсе, Колорадо.

     ***

     Когда мы вошли в наш дом, Джанет слегка нервничала. С последнего раза, когда мы были там вместе как муж и жена, прошло более двух месяцев.

     За это время ей манипулировали, заставив поверить, что я предал ее, ее соблазнил другой мужчина, ее отделили от меня, а затем изнасиловали.

     Я был, наконец, дома. Это было трудное время, но мы снова были вместе, и я был абсолютно счастлив.

     Моя старая квартира блестяще обеспечивает списание налогов с моего бизнеса. Я не собирался больше покидать ее, а свой дом мы всегда могли использовать, чтобы принимать лиц высокого ранга.

     Она шла по дому, как будто просто пришла его навестить. Она сидела на том же стуле в нашей кухне, в котором сидит всегда. Так она сидела в нем, когда противостояла мне с фотографиями.

     Она выглядела потерянной. Я спросил:

     — Скажи честно, что у тебя сейчас на уме?

     Она ответила:

     — Во-первых, это очень дезориентирует. Я сидела в этом кресле, когда мой мир разваливался. Я сидела в нем, когда обнаружила, что ошибалась в тебе. И я сидела в нем два дня назад, когда Лэнс накачал меня наркотиками. Как будто какой-то злой вихрь нависает над ним.

     Я засмеялся и сказал:

     — Мы можем это изменить. — Я встал, взял ее за руку и направил на СВОЕ обычное место. Потом сел в ее, открыто посмотрел на нее и сказал:

     — Проблема решена! — после чего добавил: — Я люблю тебя, и это никогда не изменится. Никакой злой вихрь не повлияет на нас снова. Я не знаю, что когда-либо побуждало меня отрицать тот факт, что мы должны были быть друг с другом, но мы будем вместе всегда, я обещаю.

     Я встал, и она тоже встала. Я знал, что мы оба имеем в виду. Это — тот способ, которым мы всегда вновь соединялись после любой проблемы.

     Я держал ее на расстоянии вытянутой руки и смотрел в бесконечно глубокие и красивые карие глаза. Я мог видеть интеллект и силу, играющие в ее душе, как молния на горизонте жаркого летнего дня.

     Также я мог видеть ее неизмеримую страсть, присевшую там как хищник. Я чувствовал, как ее взгляд притягивает меня к себе женской силой, которая является сущностью женщины, охватывающей и питающей, пылкой, восстанавливающей и укрепляющей.

     В этих непостижимых глазах были открыты и видны сила ее разума и ее абсолютная человечность.

     Я прикоснулся пальцем к ее идеальной щеке. Ее здоровая природная красота сияла, как спелый сад в солнечный осенний день.

     Я провел им мимо ее тонкого маленького носика к ее широкому чувственному рту. Ее губы ...   были слегка окрашены косметикой, влажные и полные, и на этом этапе исследования слегка раздвинулись.

     Я дотронулся до ее щедрых губ, и она слегка вздохнула, обхватила ими кончик моего пальца и слегка коснулась его языком.

     Затем она выпустила его, и мой маленький путешественник перешел на изящную точку ее подбородка. Я проследовал вниз по твердому выступу ее челюсти до этой идеально мускулистой шеи. Она чувствовалась одновременно мягкой и упругой, слегка смуглой и беззащитной.

     Она казалась на ощупь особенно горячей, поскольку в ней пульсировала кровь. Она издала гораздо более громкий вдох, а затем глубоко вздохнула, неизменно удерживая мой взгляд своим из глубины души. Ее взгляд говорил мне о ее непоколебимой верности мне.

     Мой палец двигался по ее ключицам, которые скрепляли точеные мышцы ее тела танцовщицы, чтобы начать ласкать ее женственные плечи. Я почувствовал желание поцеловать их, таких беззащитных и маленьких, по сравнению с сильными бедрами. Она задыхалась, но время было не совсем подходящее.

     Мы повернулись и пошли, держась за руки в спальню. Это было место, где произошло ее осквернение. Мы собирались сейчас же родить новые воспоминания. Она это знала.

     Она торжественно и тихо расстегнула свою блузку, сняла ее и лифчик. Она расстегнула молнию на юбке и позволила той упасть. Она стянула с себя трусики и, как обычно, грациозно скользнула на свою сторону кровати.

     Я разделся быстрее, чем она. Я уже лежал на боку рядом с ней на кровати. Она задыхалась в ожидании. Я опять обвел ее плечи, все еще глядя в эти умные и теперь слегка удивленные глаза.

     Я провел по ее левой груди до ареолы. Та съежилась, занимая гораздо меньшую площадь, в то время как сосок затвердел. Но она все еще была такой же обширной и насыщенно коричневой, как недавно вспаханное поле. Сам сосок стоял, гордый и дрожащий, круглый и высокий, как одинокий замок на вершине великой горы.

     Я обхватил его пальцем, удивляясь его симметрии. Он стал краснее и шире, когда ее горячая кровь наполнила его. Это свойство позже потребует особенно большого внимания, но исследование еще не закончилось.

     Когда я спустился по невероятно длинному склону от соска к ребрам, где грудь переходила в огромное горизонтальное пространство, словно рассеченное длинным ущельем в стене каньона, ее грудь вздымалась с все возрастающей страстью,.

     Мой палец проследовал вниз по ее грудной клетке, которая скорее поднималось, чем спадала после ее груди. Мой маленький путешественник подошел к самой высокой точке ее грудной клетки, где столкнулся с глубоким спадом на широкую плоскую равнину ее живота и бедер.

     Это был захватывающий дух вид, похожий на восхождение на скалу после долгого путешествия и вид на невероятно широкую и плодородную долину, раскинувшуюся под ней. Тазобедренные кости возносились далеко внизу и обрамляли конец долины. Ее лобок выделялся посреди той долины, как видимый вдали холм.

     Она еще не начала показываться, но под этим изысканно-круглым и плодородным пейзажем спала другая душа. Напоминание о том, что она несет там, вызвало самое удивительное чувство возбуждения, которое я когда-либо испытывал.

     Мой путешественник легонько спрыгнул с высоты грудной клетки через гладкие мышцы живота. Ландшафт, который сформировали эти мышцы, дико колыхался, когда мой палец проходил по нему, и легкие вздохи и крики чистой страсти следовали за его продвижением.

     Он остановился, чтобы исследовать глубокий кратер ее пупка, вызвав короткий и очень глубокий вздох и громкий стон. Там был небольшой золотой артефакт, прикрепленный к коже на ободке, возможно, помещенный туда какой-то древней цивилизацией, чтобы обозначить особое место преданности, и я бы сам вернулся туда, чтобы поклониться.

     Путешественник переместился через колышущееся возвышение низа ее живота в исключительно широкое и обильное пространство прямо между ее бедренными костями. Он начал карабкаться на ее выступы. Взобравшись, одинокий палец прошелся по ухоженному газону, как если бы приближался к роскошному поместью.

     На другой стороне гребня этого небольшого холма я натолкнулся на гипнотически очаровательную трещину. Она была широкой и глубокой, складки были слегка коричнево-красноватого цвета и разворачивались как цветок на глазах у путешественника, прося, чтобы их исследовали. Женский аромат, исходящий из этого места, был опьяняющим до крайности.

     Возбужденные стоны и крики убеждали путешественника погрузиться в плодотворное пространство между ними. Но до того как это могло произойти, все еще оставалось значительное богатство, которое предстояло исследовать. Так что, путешественник прошелся поперек ее лобковой кости к значительному пространству в месте соединения ее таза и бедер. Путешественник должен был принять решение: направо или налево?

     Путешественник выбрал налево. Он проследил необычайно полное и мускулистое бедро. Кожа, покрывающая каждую из этих хорошо выделяющихся мышц, сильно дергалась, по мере его прохождения, в то время как она стонала в агонии сенсорной перегрузки.

     Поскольку путешественник не спешил, переход занял некоторое время. Она задыхалась, плакала и громко пыхтела во время всего этого, но позволила путешественнику продолжить. В коленной чашечке он пошел вправо, минуя верх колена, и перепрыгнул на гладкую шелковистую кожу голени другой ноги.

     Изменение им пути вызвало визг, громкий стон и дрожь в ее бедрах. В этот момент исследование предприняло короткий обходной путь, прослеживая необычайное выпячивание икроножной мышцы.

     Это исследование было несколько осложнено неконтролируемым сгибанием ее мощной ноги. Стоны, вздохи и мольбы стали более отчаянными.

     Путешественник остановился, чтобы исследовать ступни. Из-за танцевальной подготовки это были настоящие рабочие принадлежности, а не тонкие маленькие приставки, очень мускулистые и практичные, с высоким изгибом и твердые с аккуратно покрашенными красными ногтями на концах пальцев.

     Сами пальцы ног сильно загибались в кончиках ее ступней, лихорадочно толкающихся в кровать, в то время как она начала дико вращать бедрами, выгибаясь спиной от сильного оргазма.

     ***

     Он обошел стол и поднял меня на ноги. Он смотрел мне в глаза, как будто хотел слить свою душу с моей. Когда он так смотрел на меня, я знала, что он может видеть правду о моей любви к нему в моем самом секретном месте. Тоска и страсть, которые я чувствовала, потоком текли из меня.

     Обычно я не могу смотреть ему в глаза, когда он так на меня глядит. Это потому, что когда он находится в процессе любовного акта со мной, я настолько погружена в него, что боюсь, что полностью растворюсь в обширной области его проницательных глаз. Но это было особенным, поэтому я дрожащим взглядом удерживала его.

     Он нежно посмотрел на меня и тронул пальцем мою щеку. Я знаю, что это клише, но единственный способ описать это прикосновение было «электрический разряд».

     Он осторожно провел по моей скуле, затем прошел через нос к губам. Он слегка провел по моей верхней губе, а затем двинулся вниз. Я уже начала задыхаться, поэтому его палец аккуратно скользнул между моих губ. Я слегка поцеловала его и коснулась языком.

     Этот простой жест вызвал у меня больше, чем какое-либо оральное стимулирование, которое я когда-либо давала любому мужчине за всю свою жизнь, и я начала чувствовать зарождающийся во мне жар и влажность. Однако он не остановился на моих губах. Его палец продолжал свое легкое как перышко путешествие вниз, под мой подбородок к шее.

     Он перевел взгляд, чтобы следовать за своим пальцем, и я вышла из-под влияния его глаз. Я закрыла свои, или, может быть, они просто закатились в глазницах. Я почувствовала его легкое прикосновение к моей шее и ощутила, как серия невероятно горячих вспышек прошла через мою киску, словно удары молнии.

     Маленькая леди в моей голове сухо сказала: «Если ты так реагируешь, когда он касается тебя на твоей кухне, представь, как он ...  

     будет почувствоваться, когда приведет тебя в какое-нибудь более удобное место». Все, о чем я могла думать, это когда же я с ним сольюсь.

     Я прервала объятия и взяла его за руку. Я привела его в то ужасное место, где была изнасилована двумя днями ранее. Я не могла вспомнить ни секунды из этого события, но собиралась полностью перезаписать все его остатки в моей памяти посредством эпического траха с этим мужчиной.

     Я выскочила из своей одежды и легла на кровать приблизительно в том месте, где это должно было случиться. Он разделся еще быстрее и лежал, опираясь на одну руку, когда я прижалась к нему.

     Он переместился через мою ключицу, все еще следуя одним пальцем по моим плечам и вниз по моей груди к соску. Тот был так болезненно напряжен и тверд, что я боялась, что он опадет.

     Я ожидала, что он начнет дергать или сосать его, как сделали бы все остальные мужчины, с которыми я занималась любовью. Но вместо этого он просто обвел пальцем вокруг ареолы.

     Я искренне думала, что в этот момент я сойду с ума, и почувствовала, как из меня потекли соки. Мое желание иметь его внутри себя быстро достигло красного уровня, и он должен был осознавать это, но отказывался останавливаться, а я не пыталась его остановить.

     Он продолжал проводить пальцем по моей груди до места, где она соединяется с моей грудной клеткой, а затем — вниз по ребрам до живота, где заколебался. Без сомнения, он видел декорации там, внизу. Затем он провел по моему животу до пупка и опустил в него палец.

     Это было самое сокровенное, что кто-либо делал со мной. Я бы полностью потерялась, если бы он оставался там всего на миллисекунду дольше. Но он резко продолжил вниз через живот к складкам киски.

     Я громко стонала, задыхаясь и умоляя его сунуть в меня палец, или язык, или что-нибудь еще. Но, видимо, сегодня в меню были пытки.

     Он продолжил вниз по моему бедру. Каждая мышца, к которой он прикасался, сокращалась, будто от удара током. Чистое физическое ощущение от каждого прикосновения сводило меня с ума. К этому добавился тот факт, что у меня возникла острая потребность в сексуальной разрядке, с того момента как он начал ласкать мою щеку.

     Поэтому каждый раз, когда он дотрагивался до новой мышцы, я чувствовала, что вот-вот загорюсь в оргазме, являющемся венцом всех оргазмов. Когда он добрался до моей коленной чашечки, я откровенно умоляла его трахнуть меня. Также я недвусмысленно говорила ему, что будет с ним, если он сразу же не приступит к выполнению этой задачи.

     Вместо этого он начал отслеживать длину моей другой голени. На этом этапе я изогнулась в крутой арке, лишь верхушки плеч и пятки касались поверхности. Мои внутренности вспыхивали как Атлантика посреди особенно сильного урагана, и я собиралась кончить способами, которые не могут быть выражены на человеческом языке.

     Я подсчитала, что энергия, управлявшая моим первым оргазмом, была примерно эквивалентна энергии суперчерной дыры в центре нашей галактики. Я чувствовала, что она исходит издалека, за много миль, и когда он начал нарастать, мой маленький голос сидел там и обмахивался, говоря: «Вот так-то, девочка! Он будет БОЛЬШИМ!!»

     Когда он ударил, я почувствовала, что дематериализовалась... У меня нет рациональных воспоминаний о том, что происходило в течение следующих нескольких минут. Но когда я, наконец, перезапустила свой мозг, то была совершенно огорчена. Я думала про себя: «Ты — эгоистичная маленькая сука! Ты так сильно кончила, что твои коренные зубы стерлись, а он даже не попал внутрь тебя!»

     Я даже не смогла заставить себя открыть глаза, чтобы увидеть, как сильно я его разочаровала. Когда я, наконец, набралась смелости съежившись бросить на него взгляд, он смотрел на меня с абсолютным почтением. Мой тихий голос быстро обмахивался, говоря: «Я никогда не пойму мужчин, даже если буду жить вечно».

     ***

     Она возвращалась ко мне очень медленно. Она изогнулась в идеальную дугу, только ее радикально вытянутые ступни и верхушки ее плеч касались кровати.

     Она дико вздрагивала в этой позе почти десять секунд, а затем просто удерживалась, дрожа, словно натянутая тетива, еще десять, и все это время громко и ритмично стонала.

     Только тело, столь же сильное как у Джанет, могло выдержать напряжение, которое должна была вызывать эта поза.

     Когда она опять расслабилась на кровати, то еще минуту или около того лежала, словно мертвая, а затем, наконец, озадаченно открыла один глаз. Я знал много женщин в своей жизни, но никогда не видел такой выставки сексуальности, какую только что засвидетельствовал.

     Я даже хотел сейчас не трахаться с ней, а просто поклоняться.

     В основе всех человеческих первобытных мозгов лежит нечто, что знает, что выживание вида зависит от женской сексуальности. Вероятно, это — причина, по которой религии ВСЕХ первобытных обществ строятся вокруг женщин-богинь.

     Теперь, без какого-либо мужчины в себе, Джанет только что доказала, насколько ее сексуальность глубоко и поистине фундаментальна.

     Я уверен, что если бы она сделала это перед нашими предками-аборигенами, те бы выбежали и высекли идола по образу Джанет. Поскольку я был единственным мужчиной, то все что я мог сделать, это смотреть на нее в полном оцепенении и думать: «Эта великолепная женщина — моя? Какая невероятная удача!

     ***

     Мне было все равно, чего хотел в тот момент Том. Я знала, что мне требуется, чтобы он был внутри меня, или я умру. Не сказав ни слова, я с силой толкнула его на спину и схватила за пульсирующую эрекцию.

     Десять секунд спустя я обрушилась на него как сумасшедшая. По ходу схватки я поняла, что это будет короткий, но очень интенсивный опыт.

     Вместо того чтобы затушить пожар, экзистенциальный оргазм, который я только что получила, вызвал новый ад, из-за которого великий Чикагский Огонь показался бы чем-то, что можно иметь в своем камине в канун холодной зимы.

     Я сидела верхом на Томе с его шестом, упершимся в шейку моей матки. Я вращала его головку внутри себя маленькими кругами. Я издавала резкие короткие крики и тяжело дышала, как будто была в огне, в котором, думаю, и была. Затем начались рычания.

     Я не знаю, откуда они пришли, но приближаясь к пику, я издавала звериные звуки «хрррхх, хууухх, хрррхх!», которые даже не представляла, что существуют.

     Он, казалось, тоже был вне себя от восторга, как и я, но честно говоря, я не обращала внимания ни на что, кроме управления приближающимся оргазмом, который можно охарактеризовать только как «ядерный»...

     Маленькая леди в моей голове надела защитный шлем, говоря: «Надеюсь, это не убьет нас, дорогуша». И тут мир взорвался... Сработали предохранители, и я потеряла сознание, упав ему на грудь холоднее скумбрии...

     Моим последним сознательным восприятием было то, что Том стреляет в меня кипящей спермой так сильно, что я чувствовала, что атмосферное давление внутри бедной киски изменилось...

     Я вернулась через несколько секунд. Моим первым осознанным ощущением было то, что мои вегетативные сокращения все еще доят его как сумасшедший фермер из Айовы. Мой маленький голос размышлял про себя: «Интересно, ты можешь потерять сознание и все равно прийти как полуночный экспресс!»

     ***

     Джанет лежала на моей груди, ее огромные обнаженные сиськи были раздавлены между нами. Она не двигалась несколько секунд, но ее внутренности были чрезвычайно заняты. Я пытался восстановить сознательное функционирование. Это заняло некоторое время.

     Каждый раз, когда я думаю, что она не может трахать меня сильнее, она выходит и устанавливает новый рекорд.

     Наконец, она приняла сидячее положение, все еще верхом на мне и со мной, лишь чуть-чуть ослабевшим, все еще глубоко в ней.

     Посмотрев на меня сверху вниз, она сказала с усмешкой:

     — Вот так раз!

     Я ответил:

     — Ничего себе!

     Она сказала со своей любимой ироничной улыбкой на лице:

     — Стало быть, полагаю, это означает, что мы снова вместе?

     Эпилог

     Я отошел от нее в сторону, передав ее руку другому мужчине. Он смотрел на нее с нескрываемым обожанием. Его взгляд был приятным. Она была восхитительна, одета во все белое, ее красивое лицо было идеально ухожено, а длинные каштановые волосы свисали по платью на спине.

     Я любил ее без всяких ограничений последние двадцать четыре года, и в моей душе был небольшой приступ боли, поскольку она выходила из моей жизни. Но я знал, что это — просто другая стадия, а не конец.

     Она на мгновение повернулась ко мне и подмигнула, как ее мама. Это означало: «Спасибо, что любишь меня. Спасибо за все футбольные игры и хореографические выступления. Спасибо за то, что научил меня ходить в походы, ловить рыбу и бороться за себя в мужском мире. Спасибо за то, что ты здесь, несмотря ни на что». Это вместило всю радость моей жизни в один взгляд.

     Я осторожно вышел из прохода, чтобы встать рядом с самой красивой женщиной в мире. Мы обменялись любящими взглядами, которые может породить только пара, состоящая в браке сорок один год. Я посмотрел на свою верную и преданную половинку. Ей было за шестьдесят, а она была все такой же свежей и великолепной, как и в тот момент, когда я ее встретил.

     С тех пор как произошли события, которые я здесь изложил, прошло двадцать четыре года, и каждый из них был целой жизнью счастья, когда моя прекрасная маленькая девочка постепенно превращалась в женщину.

     Она так похожа на меня, что я никогда не задумывался, чей она ребенок. И я всегда благодарен ее матери за то, что она подарила ее мне.

     Мне уже за семьдесят, и холодные ветры приближающейся зимы начинают дуть вокруг меня. Но мы есть друг у друга. И прежде чем я назову это жизнью, есть еще многое в мире, чтобы увидеть вместе с моей красивой и любящей женой.

     В конце концов, все сводится к вопросу о том, что вы хотите, и у меня никогда не было сомнений в том, кого я хотел. Я не хотел никого, кроме нее. Я готов сыграть последнюю раздачу.