Утренний приём маркизы

     Аристократический Париж просыпается к полдню, когда жизнь простолюдинов давно кипит во всю.

     Иллюзию свежего раннего утра в майский полдень 17NN года в спальне маркизы Дианы де Бреан создавали воланы золотистых плотно задёрнутых штор, которыми играл ветер из распахнутого окна. Сама маркиза нежилась на белоснежных простынях, отделанных тонким фламандским кружевом, пребывая во власти эротических грёз, навеянным утренним чувственным сном. Её прекрасное молодое тело было томно расслабленно, но в голове бушевал вихрь греховной фантазии, продолжение сна. Только что ей снилось, что, гуляя по Версальскому парку, она случайно стала свидетельницей совокупления, в укромном уголке парка, графа де Орильи с его молодой супругой Изабеллой, страстной испанкой.

     Супруги делали это стоя, граф, заголив подол жены, прижал её к себе одной рукой, а другой поддерживал под колено высоко поднятую ножку. Оба энергично двигали чреслами. Иссиня-чёрные волосы графини растрепались, андалузские глаза прикрыты, коралловый ротик сложен колечком. «А, а, а, а,... О, о, о, о... « — доносилось из этого прекрасного ротика... Далее маркиза помнила как, необычайно возбудившись, сама вплелась в эту любовную игру — совершенно обнажённая, (непонятно куда подевалось платье в столь приятном сне), она с жаром целовала и облизывала груди испаночки, большие, налитые, как дыни, привозимые в Париж с жаркой родины графини де Орильи. А граф зайдя сзади, удовлетворял маркизу модным ныне в Париже способом — по-туземному. Все трое ахали и стонали от наслаждения. Со сладким стоном на губах маркиза и проснулась, теперь она фантазировала, что могло произойти далее.

     Эротические грёзы так распалили аристократку, что с наслаждением потянувшись в постели, она, не открывая глаз, согнула ноги в коленях развела их пошире в стороны и начала поглаживать с внутренней стороны свои идеальные бёдра, всё чаще касаясь пальчиками нежных лепестков горячего и влажного лона. Маркиза всегда спала обнажённой, считая, что молодая француженка, должна как можно реже скрывать свои прелести под одеждой, в том числе и от себя самой.

     Парижская гетера — так прозвал высший свет прекрасную де Бреан за её любвеобильность и неумолимую изобретательность в любовных играх. Как и большинство женщин её сословия, она вышла замуж за титул, деньги и положение своего супруга, который был намного старше её и в браке с бывшей фавориткой короля видел отличную возможность продвинуться по карьерной лестнице. О, фавориткой она была совсем недолго, около трёх недель, но король был щедр ко всем дамам, делившим с ним главное ложе страны. Получив прочное положение замужней женщины, она окунулась в пучину плотских удовольствий развращённого высшего сословия.

     Из открытого окна донёсся шум колёс экипажа, подкатившего к поместью маркизы. Ей пришлось прервать своё очень приятное и волнительное занятие. Сомкнув ножки, она повернулась на бок, открыла свои прекрасные зелёные глаза, приподняла огненно-рыжую головку.

      — Кого это принесло в такую рань, — подумала маркиза и дёрнула за шелковый шнур колокольчика. В комнату вошла молоденькая опрятная служаночка Лиззи — маленькая брюнетка, в голубом платьице и кружевном белом фартучке, выгодно подчёркивавшим большую грудь. Маркиза, не скрывая своей наготы от прислуги, с кошачьей грацией, повернувшись к Лиззи, поинтересовалась, чей экипаж только что остановился во дворе поместья. Служанка не ответила, так как всё её внимание было обращено на прелести госпожи. Большая грудь под белым фартучком горничной начала высоко вздыматься. Маркиза заметила это, и снисходительно улыбнулась. Ещё два года назад она привезла маленькую черноволосую дикарку из провинции в Париж, с наслаждением развратила её, или как выражалась сама маркиза — воспитала любовную чувственность. Лизи, знавшая до этого лишь грубые лапанья деревенских мужланов, теперь с удовольствием позволяла маркизе задирать себе платье — в столовой, или в оранжерее, подставляя писичку под умелый язычок маркизы; огромное наслаждение ей доставляло наблюдать за госпожой во время её любовных игр с мужчинами и женщинами. Маркиза не стеснялась приглашать Лизи в постель третьей (впрочем, не важно, какой по счёту), она испытывала своеобразную гордость, когда видела, как вчерашняя дикарка на её глазах ублажает самых искушенных графов и баронов лучше любой опытной парижской проститутки.

     Пауза затягивалась, и маркиза с нетерпением повторила свой вопрос. Сделав извинительный реверанс, Лиззи ответила, что карета принадлежит графине де Марто.

     Графиня Анна де Марто — девятнадцатилетняя белокурая нимфа, с чувственными губками,... как же маркиза могла забыть.

     На днях на балу у супругов де Орильи (тех самых, из бесстыжего сна), была затеяна игра в фанты. Один из светских остроумцев предложил вытянуть сразу два фанта со следующим условием: обладатели фантов должны рассказать друг другу о самом приятном любовном приключении, которое с ними произошло на самом деле.

      — Они должны рассказывать правду и только правду...

      — Но только tet — a — tet — вставила одна «целомудренная» мадам, — это очень интимно, правдиво об этом можно рассказать только наедине.

     Остроумцу пришлось разочарованно согласиться, а окружающим дать честное благородное слово, что если фант выпадет им, они в точности исполнят условия игры. Хозяйка бала, извлекла из большой шкатулки, веер маркизы и бриллиантовую брошь молоденькой жены дипломата, графини де Марто. Маркиза была в восторге, но старалась скрыть это от окружающих. Встреча наедине с хорошенькой графиней, только начавшей познавать прелести парижской жизни, очень волновала её. Они условились, что графиня нанесёт утренний визит маркизе на днях.

      — Только моя дорогая, — сказала маркиза ей на ушко — оставьте дома парик, пудру, мушки и все условности, естественная красота, будет лучшим вашим украшением во время нашей маленькой романтической встречи.

     И вот графиня уже здесь. Ждёт приёма. Маркиза потребовала от Лиззи золотистый пеньюар из газа, отделанный белыми кружевами, розовой воды для умывания и лимонных капель для умащения тела. Кровать служанка застелила толстым пушистым бухарским покрывалом. Причесавшись, графиня вновь возлегла на свое ложе поверх покрывала:

      — Принеси пирожные, кофе и фрукты, обязательно положи бананы, выбери зелёные и крепкие.

     Глаза Лиззи шаловливо блеснули, о... она отлично знает для чего госпоже бананы. Поддавшись внезапному порыву Лизи прошептала:

      — Мадам, м-можно и мне...

      — Нет, только смотреть — властно сказала госпожа.

     Лиззи, исполнила всё в точности, затем пригласила графиню в покои маркизы, а сама прошмыгнула в маленькую дверцу, рядом со спальной госпожи занавешенную гобеленом.

     Комнатка за дверцей заслуживает особого описания — похожая на огромный платяной шкаф, она была снабжена уникальным устройством звукопровождения — все звуки из спальни маркизы были хорошо слышны, а из самой комнатки никто ничего не мог услышать. В стене напротив дверцы было проделано маленькое отверстие, открывающее вид на ложе маркизы. О, это была не банально просверленная дырочка. В отверстие умело было вставлено увеличительное стёклышко, позволяющее наблюдающему рассматривать все без искажений. Здесь же стояло мягкое кресло с очень широкими вогнутыми подлокотниками. Не одна молодая служаночка (а иногда дама высшего сословия) сладко млела, выгибалась и тряслась от оргазма в этом кресле, раскинув ноги на подлокотниках и лаская себя между ног, предварительно насмотревшись в греховную дырочку, что вытворяла маркиза и её любовники. Комнатка была специально устроена маркизой для воспитания любовной чувственности у неискушенных особ.

     Лиззи хорошо знала сюда дорогу. Вот и сейчас, прикрыв за собой дверь, она поспешила к заветной дырочке.

... 

     Пока ничего особенного не происходило. Гостья стояла у порога задрапированная в тонкий нежно-розовый плащ, красивыми складками спадающий с её плеч. Маркиза, со всем радушием приняла гостью, поинтересовавшись, почему слуги не приняли у графини плащ. Анна де Марто ответила взволнованным нежным голоском, что хочет пока остаться в плаще, майский день сегодня сырой и ветреный и она дорогой озябла. Маркиза заботливо взяла графиню за руки и подвела к краю своего великолепного ложа.

      — Моя дорогая — сказала она, лаская девушку взором — я решила принять вас в опочивальне как близкого друга, думаю, её атмосфера будет способствовать нашей романтической встрече, располагайтесь, прошу вас.

      — О, да — только и промолвила графиня, млея под страстным взглядом хозяйки.

     Обе дамы сели на край кровати.

      — Думаю — продолжала маркиза, мы должны сразу перейти к предмету нашей встречи — рассказу наших любовных историй. Я тешу себя надеждой, что вы согласитесь с тем, что мы должны их рассказывать друг другу предельно откровенно, иначе наша беседа превратиться в пустую светскую болтовню, и мы обе будем разочарованы.

      — О да — вновь произнесла графиня, пялясь на округлые формы собеседницы с нежно розовыми сосками, прекрасно подчёркиваемые золотистым прозрачным газом пеньюара. Спохватившись, что она второй раз повторяет одну и ту же фразу, она поспешила добавить — позвольте мне начать первой.

     Анна де Марто устроившись поудобнее, глядя мечтательно-туманным взглядом на маркизу начала свой рассказ:

     Это случилось год назад, когда мы с мужем ещё жили в Вене. Я уже восемь месяцев была замужем и знала, как сладка любовь мужчины. Но мне хотелось попробовать какого-то запретного дикого удовольствия, разнузданного наслаждения.

      — О — ох — из груди маркизы вырвался невольный вздох.

      — Но, дипломатическая служба мужа, — продолжала маркиза — моё положение обязывали меня держать себя в рамках приличия. Мне помог один случай. В свете начали поговаривать о том, что в венском лесу завелась шайка разбойников. Из слухов стало известно, что атаман, стройный и горячий молодой мужчина, всегда носивший на лице черную полумаску и обладающий аристократическими манерами, грабя экипажи имел одну слабость... Если в его руки попадала хорошенькая особа, то он тут же услав свою шайку и сопровождающих особы подальше в лес, соблазнял её. Если дама уступала напорам страсти горячего атамана, то отпускалась с миром со всем своим имуществом. Жадно ловя эти слухи, я, на балах, следила за дамами, которые якобы побывали в его объятиях — все они выглядели весёлыми и довольными жизнью.

     Под предлогом того, что я должна навестить свою сестру, жившую в 30 милях от австрийской столицы, выбрав самый просторный экипаж, взяв только лакея и кучера, нарядившись в изящный наряд без корсета и лишних завязок, я решилась...

     ... Мы проехали половину леса, я уже начала волноваться, что встречи не будет, как вдруг прямо перед нами возникла группа вооруженных всадников. Тот, который был первым ловко сидел в седле, натягивая поводья и постоянно сдерживая своего гнедого жеребца, который норовил встать на дыбы. Пользуясь замешательством моих сопровождающих, он подъехал к самому окну кареты, одёрнул занавеску. Я увидела тёмные густые вьющиеся волосы, блестящие глаза, красивый чувственный рот, крепкие белые зубы, всё остальное скрывала чёрная полумаска.

      — Ого! — сказал он восхищённо глядя на меня, а затем обратился к своим подельникам — господа, следуйте как все в лес, оставьте нас с дамой наедине (тут он опять взглянул на меня), часа на два... Притворившись, что я напугана, но на самом деле боясь, что преданные слуги окажут сопротивление и испортят дело, я крикнула из кареты, чтобы они делали всё как говорит разбойник.

      — За одно распрягите лошадей и уведите их с собой, пусть попасутся — отдал распоряжение атаман.

     Пока выполнялись приказы атамана, я изнывала от нетерпения. Наконец на опушке мы остались одни. Мой долгожданный герой открыл дверцу кареты и ловко прыгнул в экипаж. Я сразу же оказалась в его объятьях. Продолжая разыгрывать испуганную благочестивую даму, я сопротивлялась и просила меня оставить, но моё распаленное тело говорило об обратном. Отворачиваясь от его поцелуев, я между тем всё теснее прижималась к нему.

      — Тебе понравится, моя красавица, ты испытаешь большое наслаждение со мной — веря мою игру, или подыгрывая мне — срывающимся от страсти голосом говорим мой герой. Он повалил меня на подушки сидения, как следует прижал своим телом и стал целовать губы, шею... потом разорвал лиф. Мои груди вывалились наружу, предательски обнажились возбуждённые соски.

      — Какое сокровище мне сегодня принадлежит — восторженно сказал он, рассматривая мою грудь. От этого горячего взгляда я забыла о своей игре и сама впилась ему в рот. Мы стали бешено целоваться, лаская языками друг друга. Его большие сильные руки мяли мою грудь, затем он опустился ниже, его язык, губы обжигали мои соски, руки пытались задрать подол. Между моих ног пробежала сладкая судорога, слегка оттолкнув его я начала трясущимися от страсти руками развязывать завязки верхней юбки, он в это время стаскивал с себя жилет, рванул белоснежную сорочку, помог освободится мне от юбок и разорванного лифа, не переставая целовать оголяющиеся места. Вся ненужная одежда летела в окно кареты. Я села удобнее на подушки. О-о, какое удовольствие дальше началось. Он припустил штаны, я восхищенно ахнула — мощный ствол, с красной головкой и голубыми прожилками... Да-да, это то что нужно. Не в силах больше терпеть я сама раздвинула ножки, выставив свою писюльку:

      — Воткни его скорей туда, сделай мне приятно, я давно этого хочу.

     Моё нетерпение очень нравилось ему, он несколько мгновений наслаждался этим зрелищем. Я чтобы распалить его ещё больше, начала пальчиками раздвигать сочащееся лоно. Меня обжигали собственные прикосновения, я начала стонать. Издав просто звериный рык, быстро опустившись передо мной на колени, он обеими руками схватил меня за бёдра и начал насаживать на вздыбленный член. Мои стоны перешли в сладострастные повизгивания. Я развела ноги шире, для удобства высунув одну в окошко кареты, откинулась на подушки, предоставив разбойнику право ублажать меня, вовсю наслаждаясь своим распутством...

      — Сильнее... сильнее... так... о-о... так-так... а — а — а — а — а — а — я достигла вершины наслаждения и кричала от удовольствия. Всё сидение было мокрым подо мной от бурных выделений...

     Я представила, как соблазнительно всё это выглядит со стороны: на опушке леса строит распряженная карета, раскачивающая из стороны в сторону, из окна выставлена женская ножка, слышаться ахи и охи, валяется разбросанная одежда. Вновь волна возбуждения охватила меня.

      — Я хочу попробовать новое наслаждение, — с придыханием прошептала я своему случайному любовнику — сядь напротив, мой жеребец, а я оседлаю тебя.

     О, маркиза, Вы бы видели в этот момент его лицо, на нём изобразилось такое удовольствие... Он поспешил выполнить мою просьбу. Я встала со своего места и подошла к нему — смотрела я только на его член — вздыбленный красавец, настоящий жеребец. Не в силах больше справятся с собой, я опустилась на колени перед этим сокровищем — он был до самого корня влажным от моих выделений — обеими руками я начала ласкать его.

      — О-о-о, сделай это язычком, оближи его весь, прошу тебя — взвыл от наслаждения мой герой. Я делала это первый раз, но мне очень понравилось — облизывать, посасывать, водить язычком по головке и иметь в эти мгновения абсолютную власть над мужчиной.

     Через какое-то время, как сквозь пелену тумана, до меня донёсся ...

 

     его голос:

      — М — м — ах, нам надо остановится, иначе твоя прогулка верхом... м-может не состоятся...

     Встав, я повернулась к нему попкой, слегка наклонившись вперед, присела, обхватила обеими руками любовное орудие и стала насаживаться на него... медленно, испытывая очень приятные ощущения. Мой герой помог мне обеими ногами забраться на сидение и удобнее «сесть в седло»... Толчки снизу становились мощнее и мощнее, карета раскачивалась всё сильнее и сильнее. Началась бешеная скачка. Мой партнёр по скачкам, то крепко держал меня за талию, то иступлено тискал мои подпрыгивающие груди, я же схватилась обеими руками за кожаные ремни, прикрепленные к стенкам кареты, предназначенные для того, чтобы путники во время бешеной скачки (такой как эта) не вываливались из экипажа.

      — А — а — а — а — ай

      — О — о — о — о, скачи, скачи моя всадница, о — о — о — эти звуки разносились, наверное, на несколько миль вокруг. Волна острых ощущений накатывала всё мощнее... и вот я уже на вершине блаженства, выгибаясь дугой, ловя ртом воздух, я с наслаждением ощущаю, как сокращается, бешено пульсирует моё лоно, бёдра в сладострастной муке сводит несколько раз судорогой. В те приятнейшие мгновения я, наверное, билась и скакала так, что карета могла бы запросто опрокинуться. Мой жеребец начал испытывать тоже самое — крепко держа меня, он несколько раз вогнал своего красавца под самый корень, напрягся весь и с дикими стонами откинулся назад, на подушки сидения. Я ощутила внутри себя вулканические толчки, из меня потекло мужское семя. Я старалась, насколько это было возможным свести свои ноги вместе — продлить удовольствие. Потом слезла с него и в изнеможении опустилась рядом на сидение. Придя в себя, мы еще, какое то время, целовали и гладили друг друга.

     Затем он достал из кармана своих кожаных штанов кольцо с ярко-красным рубином:

      — Я в восторге, моя красавица, это тебе за любовь — были его последние слова. Высунувшись из окна кареты, он пронзительно свистнул — тот час послышался топот копыт — приученный к условному сигналу конь нёсся к своему хозяину. Поцеловав меня последний раз, он стремительно взлетел в седло и был таков...

     Некоторое время я так и лежала, прибывая в сладкой истоме. Затем оделась, заколола разорванный лиф булавками, пригладила волосы. Вскоре из леса вернулись слуги, ведя за собой на поводу коней. Я старалась выглядеть спокойной. Лакей осведомился, не причинил ли мне разбойник какого либо вреда. Я поспешила заверить слуг, что всё в порядке.

      — Похоже, он и в правду благородный человек, мадам, — заметил лакей — нам он дал по три золотых монеты, наказал быть преданными слугами и всячески заботится о вас...

     Жаль, но вскоре после этого, моего мужа отозвали со службы, и нам пришлось возвратиться в Париж. В противном случае, я бы, наверное, каждый месяц ездила через лес, под разными предлогами. Впрочем, постепенно слухи о благородном разбойнике в австрийском свете стихли, возможно, его шайка перебралась искать себе счастья в другие места.

      — Благодарю Вас за откровенность, Ваш рассказ так взволновал меня — влажные губы маркизы блестели, зрачки были расширены, руки неосознанно поглаживали разгоряченное тело, она придвинулась как можно ближе к графине, касаясь грудью её плеча — я отплачу вам за откровенность своей историей.

     Она произошла летом, два года назад. Я только вышла замуж, но муж, едва познав меня, отправился в свой полк. Назревала война, король с приближенными придворными тоже выехал поближе к полям сражений, Версаль опустел. По настоянию мужа, я была вынуждена отправиться в его родовое поместье на юге Франции, под надзор его тётки — старой фурии. Три месяца без развлечений, три месяца воздержания, я была распалена так, что уже готова была лечь под молодого простолюдина — садовника. Но тётка держала в страхе и послушании всех своих слуг, заставляя их шпионить друг за другом.

     Как-то раз, спустившись к завтраку, я была приятно удивлена — кроме хозяйки за столом сидели два красавца — оба широкоплечие, хорошо сложенные, пышущие здоровьем парни. Тётушка представила мне своего внучатого племянника — Жана и его товарища Мишеля. Юноши отправлялись на военную службу к королю и на несколько дней заехали к тётушке. Гости уставились на меня с нескрываемым интересом. Тётка подчёркнуто представала меня как мадам де Бреан — замужнюю даму. Я исподтишка разглядывала красавцев: Жан — шатен с карими глазами, улыбчивый, широкоскулый; Мишель — русоволосый атлет, немного застенчивый. Они оба мне понравились. Мне становилось трудно дышать, пылали щеки, и становилось всё горячее между ног, лоно налилось соком, набухло. Если бы не тётушка я бы обоим дала меня попробовать прямо на столе. Тем более что, несмотря на недовольство тётушки, оба оказывали мне знаки внимания.

     После завтрака, тётка услала племянников поохотиться в ближайшем лесу, а меня засадила следить за её белошвейками. Целый день она подсовывала мне всякие поручения, на другой день было то же самое, на третий я взбунтовалась, сказав, что не намеренна страдать от летней духоты в замке и имею право немного погулять по саду и искупаться.

     Я шла по тропинке к озеру, где была выстроена купальня для господ, когда внезапно услыхала цокот копыт и мужской смех. Отступив в тень за стволы двух широких дубов, я увидела Жана и Мишеля — они ехали купать свих коней. Мне захотелось понаблюдать за ними из своего убежища — ведь до озера уже было рукой подать.

     О, это было волнующее зрелище — расседлав своих жеребцов, оставив на них лишь уздечки, они сбросили с себя всю одежду, обнажённые вскочили в седло, крепко сжав бока коней могучими ногами, и галопом направились в воду. Мускулистые, загорелые, с вьющимися мокрыми волосами, в брызгах и струях воды это были античные полубоги, могучие кентавры. Прислонившись к стволу дерева, я, не прерывая наблюдения, сквозь одежду мяла свои груди, потом задрала платье, сначала слегка касалась пальчиками набухших губок, когда стало терпеть совсем невыносимо, засунула три пальца во влажную промежность... вскоре в ход пошла и вторая рука. Закусив губку, чтобы не выдать себя стонами, я неистово удовлетворяла себя и при этом тёрлась задом о шершавый ствол дерева, всё сильнее двигая бёдрами. Вскоре, я достигла восхитительного экстаза, просто благодаря наблюдению за голыми мужчинами... это и немудрено, после трехмесячного поста.

     Придя в себя, я увидела, что мои искусители уже оделись и, взяв коней под уздцы, направляются по тропинке в мою сторону. Они беседовали, и речь шла обо мне. Жан признавался Мишелю, в том, что Диана де Бреан, очень соблазнительная, и он ломает голову, как бы встретится с ней наедине. Тут он несколько раз сделал руками и бёдрами красноречивый жест — он хочет поиметь меня.

      — Она меня тоже сводит с ума, я тоже её хочу — взволнованно возразил товарищу Мишель — не на дуэли же нам её делить. В это время они поравнялись с моим укрытием, и я вышла из тени дубов на тропинку. Оба ошарашено уставились на меня. Думаю, по моему взволнованному дыханию и смятому платью они догадались, что я была свидетельницей их купания.

     Использовав самый соблазнительный тон своего голоса, на который была способна, я сказала им, что не хочу никакой дуэли, а назначаю им сегодня в полночь свидание в конюшне, только пусть ушлют куда-нибудь выпивоху конюха. Не дав им очнуться, я пошла, не оглядываясь, к купальне. Зная, что оба смотрят на меня, я старалась идти медленно, эротично покачивая бёдрами.

     В тот день я позаботилась о том, чтобы раздобыть верёвочную лестницу, чисто вымыть голову и умастить тело розовым маслом. В полночь я спустилась по верёвочной лестнице из окна своей спальни и поспешила навстречу любовным приключениям.

... 

     Распахнув двери назначенного места, я сразу поняла, что меня здесь ждали: всюду были разбросаны ворохи лаванды, перебивавшие запах конюшни, на балке под потолком прикреплены свечи, пол был услан свежим душистым сеном.

     Лошадей в конюшне не было — летом их пасут во время ночной прохлады. Зато на стоге сена, напротив двери, возлежал красавец Мишель, обнаженный по пояс. Увидев меня, он чуть приподнялся, опёрся на локоть и с немым восхищением стал смотреть — в лёгком лиловом пеньюаре, с распущенными рыжими волосами, которые густой волной спадали ниже спины, я, несомненно, выглядела богиней. Вдруг сзади послышался шумный вздох, сильные руки Жана прижали меня к себе, губы стали обжигать поцелуями шею, обнаженные плечи. Вся трепеща я прижалась к нему, ощущая каждый изгиб страстного тела, сквозь пеньюар я чувствовала как горячо у него между ног. Лаская языком моё ушко, он начал развязывать ленты на пеньюаре... лёгкое лиловое облако упало к моим ногам, в свете свечей я предстала полностью обнаженной. Мишель встал со своего ложа и, подойдя к нам, опустился передо мной. Взволновано дыша, он начал гладить и целовать мои бедра и низ живота, всё ближе подбираясь к заветному треугольнику между ножек. Я держалась на ногах только потому, что меня поддерживали сильные руки Жана, а парни уже распалились во всю: бедра Жана уже начали ритмичный танец, моя попка начала ощущать очень твёрдый предмет в его штанах. Он мял своими сильными ручищами мои горячие груди, потом опустил одну руку ниже, проникая пальцами в писичку. Моя девочка, пульсируя и сочась от восторга, стала переходящим трофеем — в ней хозяйничали то пальцы Жана, то горячие губы и язык Мишеля. Я почти теряла сознание от такого удовольствия.

      — О-о-о, ублажайте меня мальчики... я хочу вас обоих... сделаем это втроем...

     Похоже потом я действительно на короткое время потеряла сознание, а, очнувшись, увидела Мишеля уже без штанов. Расставив широко ноги, он, глядя блестящими глазами на нас с Жаном, поглаживал обеими руками своего бойца — его член полностью соответствовал его атлетическому телосложению — был большим и толстым, воинственно вздымался к верху.

     О, я не видела подобного уже три месяца, как же я изголодалась. Отстранив Жана и переступив через пеньюар, я устремилась навстречу новому наслаждению. Толкнув Мишеля на копну, я в два счёта оседлала его, чувствуя, как внутри меня всё трясётся от похоти. Крепко обхватив его торс ногами, и держась за его могучие плечи, я стала ритмично покачивать разгоряченным задом, то, замедляя, то, вновь ускоряя темп. Мы оба очень громко стонали в тот момент, но вскоре моему мальчику пришлось стонать одному, потому что для моего ротика нашлось очень приятное занятие. Встав перед нами в боевую стойку, Жан продемонстрировал мне свой великолепный, налитый кровью ствол. Я возбуждённо сглотнула слюну и приоткрыла ротик — о, какой твердый и горячий...

     Причмокивая от удовольствия, я лизала его как самый сладкий десерт, ещё и ещё, держась за него одной рукой

      — Ох-ох-ох — всё сильнее подпрыгивал подо мной Мишель

      — М-м-м — сладострастно мычал Жан...

     Я же мчалась всё быстрее на встречу небывалому удовольствию, чувствуя его приближение с каждым мгновением.

      — Мальчики, измажьте меня всю — закричала я на пике моего наслаждения. Оба неистово зарычали от этих слов, струя семени Жана полоснула мне по шее, начала стекать по груди. Мишель же не справился с собой и бурно кончил в меня.

     Какое то время мы все трое лежали на сене. Потом я приподнялась и мужской сорочкой, которая валялась здесь же, не спеша, вытерла с себя пот и семя. Затем, оторвав кружево от манжеты, связала свои волосы в великолепный конский хвост на затылке — чем не чистокровная кобыла, вновь готовая к случке с жеребцами. Будущие вояки короля, наблюдая за мной, пришли в боёвую готовность.

     Повернувшись к ним задом, я расставила свои длинные стройные ножки, прогнулась и схватилась руками за перегородку стойла. Первой покрывать «кобылку» взялся Жан. Сначала он просто гладил меня своим орудием по щёлке, распаляя моё желание. Я начала его просить поскорее начать совокупление. Наконец он вошёл в меня, я поддалась назад, чтобы полностью погрузить его член в себя, ощущая его волосатый лобок. Запрокинув голову и с силой раскачиваясь, я просто наслаждалась сношением, не жалея своего партнёра, ведь если он не выдержит — его заменит другой и моё наслаждение продолжится. Так и случилось — обдав жарким семенем мою задницу, Жан вскоре уступил место Мишелю. Как приятно скакать сразу с двумя жеребцами, если устанет один — его заменит другой. Ощущая приближение сладких конвульсий, я вышла из образа «кобылки», перевоплотившись в тигрицу и издав бешеный рык, полный удовлетворения...

     Повернувшись к своим мальчикам, я поняла, что ночь любви ещё не закончена — оба по-прежнему возбуждённо дышали, хватаясь за свои вздыбленные орудия.

     Немного подразнив их, я уложила Жана на спину, сверху села на него, но не лицом к нему, а спиной. Расставила свои ножки и воткнула себе межу ног желанный член, потом легла на Жанна и, придерживая его член ручками, начала с жаром махаться. Бесстыдник Мишель расположился между наших ног, он неистово целовал и облизывал мою писичку. Это было невыносимо приятно: меня одновременно имели и целовали в одно и то же место. Нельзя передать словами мои ощущения... Я немного привстала, чтобы хорошенько видеть, что делается у меня между ног, о-о-о, незабываемое зрелище.

     Внезапно, во время особо сильной конвульсии, член Жана вывалился из моей раскалённой писи... прямо в рот Мишеля. Перевозбуждённый Мишель начал неистово сосать писюн своего товарища — о — о-о, мне трудно об этом рассказывать... Я поражённо замерла — как отреагирует на это Жан? Жан весь напрягся, а через несколько мгновений выгнулся подо мной арочным мостом и закричал, распугивая голубей под сводами крыши:

      — Соси, соси... о, как приятно... а-а-а-а-а-а-а-...

     Представьте графиня, на моих глазах один мужчина делал очень приятно другому мужчине, а мне доставляло огромное удовольствие на всё это смотреть...

     Графиня де Марто давно уже возбуждённо дышала, над её прелестной верхней губкой выступил пот...

      — О — о-о, я больше этого не вынесу — распалено закричала она и прильнула к губам маркизы. Впервые она хотела удовлетворить свою разгорячённую плоть с женщиной. Рассказ прервался, маркиза, сама истекающая любовными соками, прижав к себе трепещущую гостью, ответила на жаркий поцелуй и рванула завязки дорожного розового плаща, в который до сих пор была облачена графиня. Плащ упал у кровати — на графине оказалась лишь короткая, тоже розовая, кружевная сорочка длинной выше колена, тесёмочки сорочки были завязаны в невинные бантики на белоснежных плечах.

      — Умница, девочка, знала куда шла — взволнованно подумала маркиза и повалила новую любовницу на постель.

     ... Тесёмочки развязаны, короткий подол сорочки задран как можно выше — розовая пена кружев обрамляла лишь животик, открывая взору маркизы все прелести партнёрши. Маркиза начала исступленно целовать груди сладко стонущей графини. Сама графиня, подняв и разведя ноги как можно шире, старалась направить ласки хозяйки в более нужное для неё сейчас русло.

      — Ниже, ниже... прошу Вас... да-да, туда... о... о... как хорошо — причитала аристократка, когда маркиза сползла вниз и расположившись между ножек обольщённой красотки начала лизать языком её разгорячённую письку. Потом маркиза засунула обезумевшей гостье два пальца во влагалище, а свободной рукой стала поглаживать её анус... Потом, приподнявшись, не переставая одной рукой долбить передок, маркиза вела палец другой руки в попку визжащей от удовольствия партнёрши и стала наблюдать — как она отреагирует на новую ласку.

      — О-о-о,...

 

      моя попка — застонала графиня — о-о-о, как приятно... Маркиза стала стараться во всю...

     Но через несколько мгновений, чувствуя, что графиня близка к экстазу, она внезапно прервала все свои действия, села на кровати и, глядя на раскрасневшееся личико гостьи, сказала, с трудом справляясь со своим прерывистым дыханием:

      — Милая графиня, мы с вами ещё не завтракали, но я осмелюсь вам именно сейчас предложить десерт... фрукты — бананы...

     Графиня недоумённо посмотрела: прервать столь откровенные ласки почти на пике наслаждения, ради какого-то десерта?

     Видя замешательство партнёрши, маркиза взяла с прикроватного столика один неочищенный банан и, поднеся к своему рту, выразительно лизнула его. Благородный продолговатый плод — как он похож на возбуждённое мужское достоинство. Графиня стала понимать, каким сладким десертом хочет угостить её маркиза. Она сама потянулась к банану и теперь две развратницы лизали плод. Затем, усадив графиню к спинке кровати, так чтобы ей всё было хорошо видно, разведя её ножки, маркиза стала водить по её половым губкам большим зелёным тропическим «писюном». Графиня, смотря на этот разврат, выставила свой передок, стараясь, чтобы плод начал входить в неё как можно глубже. Маркиза это заметила и плотнее обхватила рукой любовную игрушку. Графиня тоже схватилась за банан чуть выше руки партнёрши, и начала направлять его в глубь своего влагалища.

     Трясясь в бешеном темпе, обе то всовывали, то высовывали влажный от обильных выделений банан, до тех пор, пока графиня не начала исступленно биться в сладких судорогах оргазма, не стесняясь того, что её громкие крики наверняка слышны из раскрытого окна спальни... Продолжалось это довольно долго...

     Придя в себя и чуть отдышавшись, графиня страстно заговорила:

      — Маркиза, я так вам благодарна за сегодняшнюю встречу, я испытала...

     Но маркиза, прервав поток благодарности удовлетворённой гости, задрала подол своего прозрачного пеньюара и подставив свою горячую, перевозбужденную от похоти киску прямо к лицу сидящей графини и страстно прошептала:

      — Теперь меня... умоляю!

      — О. моя сладкая — подумала графиня, глядя на изящный треугольник влажных завитушек — ты и здесь рыженькая.

     Графине ещё ни разу не ласкала у других женщин столь интимные места, но, взглянув на торчащий из набухших губок клиторок и ощутив острый притягательный запах, она сразу поняла, как это делается. Придвинувшись вплотную, она обеими руками схватилась за ягодицы партнёрши, раздвинула их в разные стороны и начала языком лизать перевозбужденное лоно. Маркиза начала в такт раскачивать бёдрами, обхватив белокурую голову красотки руками. То, что неопытная графиня всё делает правильно, подтверждали стоны и несвязные слова млеющей хозяйки:

      — Хорошо, моя девочка... да... ты славно это делаешь... ещё... ещё-ё-ё... о-о-о... , ещё-ё-ё...

     Испытав восхитительный экстаз, маркиза отпустила партнёршу, выразительно глядя на неё, сняла через голову пеньюар, и, сказала:

      — Возьмите-ка банан, моя графиня... нет, не этот... вон тот — самый большой... я обожаю большие размеры.

     Потом она встала на четвереньки и крепко обхватила обеими руками один из витых столбиков, которые поддерживали балдахин над кроватью, потом обернулась к гостье, улыбнувшись:

      — Возьми меня, моя красавица.

     Глядя на раскоряченную маркизу и сжимая в руке огромный плод, графиня задохнулась от волнения, сейчас она всунет это в знаменитую парижскую гетеру.

     Вскоре всё вокруг заходило ходуном, тела любовниц покрылись потом, графиня, чуть высунув язычок от усердия, старалась засунуть банан как можно глубже, придвинувшись вплотную и буравя интенсивно сокращающее влагалище известной парижской развратницы. Потом, не прекращая прежних действий, она всунула свою свободную руку маркизе между ног и энергично стала лапать письку всей пятернёй, особо надавливая средним пальцем на клитор. Маркиза от этого взвыла и встала на дыбы, потом упала лицом на кровать и обеими руками стала мять свои груди, извиваясь от оргазма. Графиня была не в силах остановиться, обеими руками обхватив любовное орудие, она вгоняла его в извивающуюся партнёршу ещё и ещё, глубже и глубже. Маркиза, барахтаясь в пушистом бухарском покрывале, стонала и кричала не переставая — новые и новые волны оргазма накатывали на неё... Наконец, она распласталась без сил. Рядом, глубоко и прерывисто дыша, рухнула обессиленная партнёрша.

     ... Когда аристократки пришли в себя, маркиза предложила гостье позавтракать с ней в постели.

     Мило болтая за завтраком, смеясь и изредка целуясь, они провели в опочивальне ещё около часа. Потом хозяйка вышла провожать гостью.

     Напоследок, графиня сказала маркизе:

      — Знаете, моя дорогая, после вашего рассказа, мне захотелось отдохнуть в провинции, и вдоволь накататься на жеребцах, как вы когда-то.

      — Это вполне возможно сделать в моём загородном поместье — мило улыбнулась хозяйка — если хотите, то в начале лета, я организую для нас такой вояж.

     По глазам гостьи, маркиза поняла, что та с восторгом приняла её приглашение.