Дождь заканчивался, и уже выглядывали из под навесов задержавшиеся в кафе смеющиеся парочки, а тетушка Мари из «Фрукты-овощи» держала за край полиэтиленовый лист, готовясь открыть взору покупателей круглые яркие бока отборных витринных фруктов.
Лиза шла быстро, нервно сжимая ручку тяжелого зонтика, не оглядываясь, не замечая провожающих взглядов. Ее сжавшая фигурка в черном платье вызывала жалость и нежность.

     Она остановилась перед каменным старым зданием с табличкой «Адвокатская контора Брюсов» и решительно открыла тяжелую деревянную дверь с бронзовой ручкой. «Только не плакать. Держаться. Просто иди» — шептала Лиза. Она уже несколько дней все произносила вслух, потому что говорить про себя просто не получалось, голова начинала болеть, и проще было тихонько шептать.

     В приемной из шикарного секретарского ресепшена сначала приподнялась, а затем молча опустилась на место Елена, помощница и секретарь мистера Брюса. Она ничем не могла помочь Лизе, и признаться, начала бояться заговаривать с девушкой. Пусть сам Брюс несет этот крест, если уж позволил этой девчонке мучить себя ежедневными слезами и истериками. Елена посмотрела в спину Лизы и наморщила носик: красотка растет, но совершенно психически нездорова. Как и ее покойный дядя, пусть земля ему будет пухом.

     Брюс пересматривал утренние бумаги, когда отворилась дверь и зашла Лиза. Он внимательно осмотрел немного промокшую девушку, прислушался к звукам из приемной и вздохнул: Елена опять испугалась чужого горя и теперь чуть не баррикадируется журналами и неожиданной глухотой в своем углу.

     — Заходи Лиза, рад тебя видеть.

     Девушка подняла синие глаза и неожиданно расслабилась. Лицом, позой. Она приходила в этот кабинет каждый день уже вторую неделю, и только тут чувствовала себя хорошо. Здесь можно поплакать, пожаловаться, ее выслушают и поймут.
На нежном бледном лице внезапно расцвел румянец, заблестели розовые губы. Как будто на глазах Брюса оживала фарфоровая кукла.

     — Ты опять не спала, малышка? — адвокат поднялся из-за стола и включил небольшой чайник.

     — Не могу уснуть, — виновато улыбнулась Лиза, — присаживаясь на знакомый и почти родной диван.

     — Я просто не знаю уже чем тебе помочь, Елизавета, — вздохнул мужчина и повел широкими плечами в дорогом пиджаке, — деньги дядя оставил тебе значительные, дом тоже за тобой. Хочешь просмотрю достойные университеты поблизости. Начнется студенческая жизнь, развеешься...

     Брюс обернулся и замолчал посредине фразы, увидев задрожавшие розовые губы.

     — Я вам надоела?

     — Нет-нет. Я просто хочу помочь. Что с тобой твориться, девочка?
Адвокат подошел к дивану и накрыл темноволосую голову девушки такой большой и теплой ладонью.

     — Ты такая юная и красивая. Дядя ушел от нас, его большое и доброе сердце было больным, но ты осталась. А он всегда хотел, чтобы его малышка была счастливой. Как ты вообще так успела к нему привязаться, — мужчина удивленно покачал головой, — он же всего два года тебя опекал.

     Лиза млела под рукой, даже накрыла ее своими тонкими пальцами, чтобы рука не исчезла с ее головы.

     — Дядя был так добр ко мне, — прошептала она и улыбнулась, — я такая нервная, всего боюсь, а он меня всегда успокаивал.

     Девушка повернулась к стоящему Брюсу и неожиданно положила ему руку на бедро. Рука была теплой и почему-то двигалась к паху. Медленным, но целеустремленным движением.

     — Я всего боюсь, меня даже тени пугают. И только дядя меня успокаивал. Так хорошо успокаивал.

     Адвокат стоял замершим памятником. «Черт подери, да что происходит?!» И почему-то не было сил помешать ласковой девичьей руке, уже накрывшей ширинку.

     — Вы будете ко мне добры? Успокоите как успокаивают мужчины?

     Порозовевшая щечка прижалась к его брюкам, снизу вверх просительно посмотрели синие большие глаза.
Брюс медленно кивнул и сглотнул. Первой мыслью было отстраниться и произнести какую-нибудь высокую морализаторскую речь, но уже вторая мысль рычала:"Молчи, идиот, посмотри на нее!». И он смотрел, смотрел на эти розовые приоткрытые губы и бархат нежной прижавшей щеки.

     — Спасибо вам, — выдохнула девушка, — спасибооо. И начала мелко, жадно как будто дорвавшись до давно желаемого, целовать, право слово, очень чувствительную середину. Она гладила, вдыхала, прижималась так упоенно, что его рука задрожала и притянула голову поближе. Лиза расстегнула молнию и стянула брюки и трусы. У нее не было сил на игру, она хотела быстрее вобрать в рот и заняться счастьем.

     Головка почувствовала прохладу воздуха и тут же попала в нежный рот. Девичий ротик обнял полуприкрытую ошалевшую головку теплыми лепестками губ, и начал вбирать, вбирать по миллиметру. Быстрый кончик девичьего язычка заплясал по головке, открывая и знакомясь. Провел круг по ободочку и затрепетал лаская уздечку.

     — Малышка, — простонал Брюс. Это было так правильно и великолепно погружать член в эти губы.

     Лиза вобрала еще немного и начала поднимать-опускать только верх, оставаясь нижней губой и шаловливым язычком на уздечке. Тихие почмокивания сопровождали показывающийся под верхней губкой край головки.

     — Дааа, — сказал адвокат и надавил на девичью голову, которую до этого растерянно держал в руках и гладил.

     И розовое теплое колечко поплыло по стволу. Заглатывая и посасывая. личико чуть развернулось и Брюс увидел как толсто оттопырилась нежная щека, подпираемая изнутри железно возбужденным членом.
Лиза выглядела как довольная кошка, ритмично качаясь и отсасывая, издавая какие-то мурчащие звуки.
А член накачивал и накачивал горячую щечку изнутри. То справа. То слева. Под влажные довольные звуки.

     Какие-то пару минут мужчина получал удовольствие на нежного сосания, затем зарычал и принялся сдирать с Лизы влажную от дождя одежду.

     — Какая ты, оказывается, маленькая сучкаа, — шипел он, и не вынимая члена, раскрывал Лизу как луковку, до прозрачно-юной кожи.

     Последние вещи, бюстгальтер и трусики уже помогала ему она, боясь, что одежду изорвут в клочья. Ее упруго торчащие грудки, невинные и провокационно раскачивающиеся, как живые прижались к мужским ногам. Голая девушка обняла сильного и подрагивающего мужчину, и полностью, до упора, до теплых вьющихся волосков наделась ртом на толстый побагровевший член.
Ох, как это было вкусно и волшебно сосать его, вкушать, чувствовать гладящие тяжелые руки на голове.

     Она взяла ладошками снизу как в чашечки его мотающиеся яички и сжала пальчиками, массируя и пробуя на шелковую ощупь.
Рот вбирал в свой сжимающийся, пульсирующий туннель, и скользил вверх-вниз, то открывая то закрывая напряженную блестящую от слюны кожу. Брюс не выдержал долго, его руки схватили за уши и волосы, а бедра начали свой тяжелый бег. Он вбивал. Вбивал ей в голову. А она стонала и покрикивала от удовольствия. Одна ручка опустилась и заелозила по набухшему между ножек бугорку.

     — Сучкаа, — простонал еще раз Брюс. Вынул рывком член и положил его на лицо, отдыхая. Лиза полуприкрыв глаза начала целовать и лизать напряженный ствол. — Здесь — рыкнул и опустил ее голову ниже — Здесь соси.
Она посмотрела на его яички и прижалась к ним распухшими голодными губками. Впихнула пальчиками одно яичко и пососала постанывая. Затем пальцем втиснула второе, в раззявленный жадный рот. И заработала, отсасывая и оттягивая. Подергивая головой влево и вправо.

     Брюс выгнулся телом как струна, расставив пошире ноги и тяжело дыша наблюдая как малышка сосет его яйца. Хорошо. Затем оттянул голову, застонав, когда яички с чпоканьем вылетели из ее сладкого рта. И засадил ей членом до упора, до вытаращивания глаз, в глотку.

     — Держи, — орал он — тараня такое приятное, такое узкое горлышко. И она держала, вбирала, выдаивала его резко и мощно. Массируя одной рукой его подобравшуюся мошонку, а другой терзая свой горящий от желания клитор.
Прижав к паху уже повизгивающую и трясущуюся девчонку, он с размаху садил ей в горло, сбивая слюну пеной в углах рта. Лиззи орала и сосала, принимая волшебство в своем рту, ощущая руки на послушной голове. Как она любила уверенные мужские руки на своей голове, как скучала по ним.

     Еще и еще, то замирая, до невозможности вдохнуть, то продолжая свои мощные толчки Брюс таранил сладкое горло, ему хотелось втиснусь себя всего, с ноющими яйцами, с готовым к взрыву члену. Вбиваясь бедрами в рот.

     Лиза улетала, на самом острие начинающихся спазмов, между ножек все ныло и собиралось взрываться. Мужчина брал ее полностью, как она любит, до конца горла. Она дрожала и не могла дышать. И... Начала сладко кончать. Извиваясь, тряся диван, она наконец кончала, впервые за эти ужасные недели посли смерти дяди. (Порно истории) Вдыхала его внимание широко открытым и напоенным ртом. Кричала, выпивая теплые струи спермы. Сжимала яички и тянула их, чтобы выдоить до капельки. Подергиваясь нежным ртом на его блаженной толщине.

     «Главное — не привыкать, — грустно подумала она, — нельзя испытать еще одну боль потери.» И нежно, вместо всех слов мира обвела язычком внутри. Прижимая к чудесному отверстию на головке, поглаживая его, подсасывая последние капельки мужской заботы.

     Брюс отодвинулся, дыша с хрипом. И опять придвинул Лизу к себе. Она вытянула благодарный язычок, острый ловкий кончик забегал кругами, вытирая и вылизывая Брюса до чистоты.

     Потом девушка наклонилась, подняла спущенные трусы и брюки. Аккуратно застегнула на ошеломленном Брюсе ремень.
Лиза шаловливо хихикнула и собрала свою одежду, наскоро натягивая и одновременно напевая высоким колокольчатым голоском.

     — Ах, вы такой чудесный, — прочувствованно сказала она, подпрыгивая, и целуя адвоката в угол рта., — я наконец, немного успокоилась.

     Потянулась всем стройным гибким телом как довольная кошечка, и уже выходя из кабинета вдруг вспомнила: — Да, кстати, а подыщите мне университет. Вы абсолютно правы, студенческая жизнь — это то, что меня развеет.

     И закрыла за собой дверь.