Когда я была маленькой, часто жила около прекрасной панорамы полей и лесов. Открывая шторки в своей детской, я видела ослепительно-жёлтые снопы сена с меня ростом, которые немедленно рассыпались целым букетом благоухания, стоило подойти на пять шагов. А дальше начинался тёмный в любое время суток волшебный лес, который даже издали, казался кишащим хоббитами, эльфами, феями и кентаврами. Старожилы рассказывали, что видели пролетающую над верхушками деревьев фигуру на метле несколько лет подряд в тридцатых числах октября. Хэллоуин.

     Я обожала этот праздник. Мне нравилась до дрожи сама атмосфера. Я не ходила по домам, выпрашивая конфеты: не с кем было. Мои друзья все оставались в городе, а в деревне была только я, доберман Морфей, бабушка с дедушкой и вид из волшебного окошка. Ах, да. Ещё был старший двоюродный брат, Мэтью. Он жил там постоянно много лет после того, как погибли его родители. Я дядю с тётей никогда не видела. Они родили Мэтью и через шесть лет разбились на машине. Он перекочевал к бабушке с дедушкой. У нас были две одинаковые комнаты, единственные на втором этаже маленького домика, так что он жил прямо через тонкую стенку. Тихий сосед. Его почти никогда не бывало дома. В 18-то лет, какому молодому парню охота сидеть со стариками и мелкой сестрицей? Мэт первую половину дня помогал по дому, в основном дедушке в гараже, а вторую и часть ночи где-то пропадал. Мы немного общались — ну, что у нас могло быть общего? Только в то лето, когда мне минуло 15, и я, отдавая должное возрасту, приехала в обрезанных джинсовых шортах, белоснежном топике на резинках с рукавами-фонариками и новеньких босоножках, с абсолютно гладкими после первого воска ножками, которые первыми показались на подножке поезда, Мэтью, встречавший меня как обычно, очень странно на меня посмотрел, а когда я по привычке с писком бросилась ему на шею, нерешительно обнял меня одной рукой за талию и долго не отпускал.

      — Лия... — обрадовано всплеснула руками бабушка, увидев меня в дверях, потом, приподняв брови, осмотрела меня и прищурилась: — Повзрослел мой цыплёнок! Давай-ка, устраивайся и беги кушать. Хотя, нет, сбегай сначала в сад. Год такой урожайный, наша яблоня столько принесла, глазам своим не поверишь! Бегом-бегом!

     И я, конечно, понеслась наверх. А вы как-то иначе поступали, когда любимая бабушка советовала? Я быстро рассовала одежду по глубоким, пахнущим деревом, ящикам и вприпрыжку побежала в сад. Пожухлая на солнце высокая трава оставляла чуть белые полосы на с такой любовью ухоженных щиколотках и икрах, но меня это не волновало: я уже смутно подозревала, что готовит мне переходный возраст, уже ощущала наступающую взрослость и сексуальность, но всё же оставалась ребёнком.

     Крючковатая яблоня, из которой дедушка долгие годы пытался выжать последние соки, действительно разразилась плодами невероятной красоты. Моя проблема состояла в том, что они висели слишком высоко, а я была не в той одежде, чтобы лезть по шершавому стволу. Я подпрыгнула, ни на что особо не надеясь. Огляделась по сторонам, ища какую-нибудь из деревянных рассохшихся табуреток, которые раньше всё время путались под ногами, но сейчас исчезли как по волшебству. Потом увидела большое сочное яблоко на самом кончике ветки. Всё равно высоко. Я встала на цыпочки, чтобы хотя бы поближе разглядеть его подрумяненные бока, когда вдруг взмыла вверх. От неожиданности я тихонько вскрикнула и посмотрела вниз. Мэтью легко поднял меня, как куклу и посадил себе на плечо. Пытаясь не свалиться, я замахала ногами и вцепилась в него. Он обнял рукой мои колени, помогая держать равновесие, положил ладонь другой руки мне на рёбра и улыбнулся:

      — Хватай его, Лия.

     Я рассмеялась, протянула руки и схватила ими яблоко, словно это была драгоценность. Мэт поставил меня на ноги. Потом взял за запястья, поднёс их к своему лицу и деликатно откусил от яблока. Я помедлила несколько секунд и тоже с хрустом откусила. Во рту плод взорвался почти приторной сладостью. Я засмеялась, пытаясь поймать ладонью прозрачный сок, побежавший по подбородку. Мэт широко улыбнулся. Никто мне так не улыбался, как старший брат.

      — Правда, вкусно?

      — Да! — выкрикнула я. — Ничего вкуснее не ела.

      — Ты — хрюшка, — фыркнул он, сгрёб меня, визжащую, в охапку и обхватил губами мой подбородок, собирая с него липкий сок. Я сначала отбивалась, как маленькая, смеялась, пытаясь не выронить лакомство из руки, но вскоре, почувствовав будто бы случайные, неосторожные прикосновения к моим губам, заметив, как он смотрел на меня, замолчала, проглотив кусок яблока, который чуть не застрял в горле. Мэт прижимал меня к себе одной рукой, в почти невинной ласке, но отчего-то мне стало не по себе. Смутившись, он быстро отпустил меня. Потом улыбнулся, словно пытался ободрить, и быстро пошёл к дому. Я медленно опустилась на траву под яблоней и доела, путаясь в собственных мыслях.

     В прочем, к вечеру я уже перестала думать об этом. Мэт на глаза мне не попадался, а дел для такой девочки, как я, нашлось немало: одних только тыквенных фонарей мы с бабушкой наделали штук девять, что, согласитесь, занимает много времени. Я так пропахла тыквой, что даже Морфей рядом со мной расчихался.

      — Так, юная леди, не пора ли тебе принять ванну и ложиться баиньки? — улыбнулась бабушка, глядя, как я тру глаза.

      — Бабуль, ну что ты со мной, как с маленькой, — я зевнула. В знак согласия, Морфей тоже сладко зевнул во всю зубастую пасть. Бабушка рассмеялась.

      — Хорошо, девушка. Как насчёт какао перед сном?

      — Можно, — я поднялась из-за стола.

      — Я оставлю на кухне. Подойди-ка сюда.

     Бабушка крепко обняла меня.

      — Как я рада, что ты приехала. Может, в этом году, ты, наконец, заведёшь здесь друзей.

     Я прижалась к ней и сонно улыбнулась. Сейчас я бы всё отдала, чтобы вернуть те времена, ведь тогда я ещё не подозревала, как близок конец моего детства.

     Выйдя из ванной, я прошлёпала босыми ногами в кухню. Какао как раз чуть остыло, я припала к чашке и подошла к окну. Навеки для меня этот вкус стал связан с высокими снопами сена вперемешку с тыквенными грядками и зловещим пугалом в старом дедушкином тряпье и широкополой шляпе. Я прислонилась плечом к стене у окна и вздохнула. Глаза слипались, махровый халат пах гвоздикой — как прекрасна жизнь! Внезапно на моём сказочном поле появились чужаки. Я чуть не подавилась: кто бы это мог быть? Ко мне никто не мог придти, может, друзья Мэта? Я едва различала силуэты в кругу снопов. Я сделала ещё глоток и тихонько свистнула: послышалась клацанье когтей по полу, и ко мне подбежал Морфей. Как бы там ни было, нужно проверить.

      — Давай-ка, дружок, поиграем в шпионов, — я села на корточки и обхватила его добрую морду руками. — Ты мне поможешь?

     Пёс в ответ обслюнявил мне лицо.

      — О'кей. Молодец, — улыбнулась я, вытирая нос.

     Я взяла его за ошейник, чтобы не ринулся в бой раньше времени, и тихонько вышла через заднюю дверь, напялив стоявшие у порога бабушкины шлёпанцы, в которых она копалась в огороде. В полной тишине осенней ночи я слышала неясные шорохи, приглушённый шёпот. У меня засосало под ложечкой, как будто я попала в одну из книг Толкиена, только вместо коня у меня был пёс. На прохладном воздухе от пузатой кружки начал подниматься едва заметный пар. Я подошла уже на расстояние десяти шагов, когда в зазоре между снопами я разглядела двух людей. Но, стоило мне разглядеть, чем эти двое занимались, я тут же залилась краской и попятилась на шаг, лихорадочно соображая, как бы побыстрее слинять. У девушки были очень красивые волосы, длинные, светлые, чуть волнистые, да и фигура не подкачала. Но то, как она беспардонно висла на том парне, показалось мне отвратительным. Она так его целовала, что мне показалось, этот поцелуй начал ...

 уже плавно перетекать в позднюю трапезу. Он, казалось, тоже был не в восторге и постоянно придерживал её руки, всё время залезавшие ему под спортивную куртку... Чёрную куртку Найк, такую же, как у...

      — Мэт, ну что ты, в самом деле... — девушка игриво рассмеялась, плотнее прижимаясь к нему.

      — Сабрина... нет, не надо, руки, Сабрина... Слушай, ты можешь вести себя... так, перестань. Послушай секунду... послушай, эй!

      — Ну, ты как маленький, честное слово.

      — Ты пьяна, хватит.

     Я сделала ещё шаг назад и чуть не выронила кружку.

      — Я выпила не больше, чем остальные. Хватит, будь мужиком...

      — А ты не будь мужиком. Ладно? — он решительно схватил её за руки.

     Девушка непонимающе смотрела на него.

      — Почему? — спросила она с досадой, тяжело дыша.

      — Потому. Мне это не нужно.

      — Да, что с тобой не так?!

      — Тихо. Это с тобой что не так? Как ты себя ведёшь? Иди домой, я провожу тебя, отоспись, завтра поговорим.

      — Куда ты меня, на хрен проводишь, я живу через дорогу, осёл?!

     Мэт выпустил её руки и улыбнулся:

      — Тогда, счастливого пути.

     Я стала медленно, едва ли не съёжившись, отступать обратно к дому, когда Морфей всё испортил. Он оглушительно чихнул. Я вздрогнула и расплескала какао. Мэт и его спутница немедленно повернулись ко мне.

      — Лия? — он вышел из укрытия, встревоженный и смущённый. Девушка последовала за ним, глядя на меня так, словно я должна была ей кучу денег.

      — Чёрт, простите, я думала, кто-то во двор забрался, — брякнула я. — Вот, даже Морфея с собой вытащила... Уже ухожу!

      — А ты типа крутой охранник? Чего ружьё не взяла?

      — Молчи, Сабрина!

      — Ты что, купился? Эта мелкая шпионила за нами, а теперь вешает лапшу!

      — Следи за выражениями! Это моя сестра!

      — Вот и целуйся с ней!

     Девушка презрительно фыркнула и двинулась через тыквенные грядки, тихонько ругаясь по дороге.

      — Морфей, ну я и влипла, — тихонько пискнула я.

     Мэт подошёл ко мне.

      — Ты, почему на холоде с мокрыми волосами? — он упёр руки в бока.

      — Я вам всё испортила? — я смотрела на него снизу вверх.

      — Нет, — отрезал он. — Не морщи лоб. В дом, быстро.

     Он развернул меня и шлёпнул по попе, подгоняя.

     Я взбежала по лестнице и захлопнула дверь в комнату. Дура! Вот же, дура! Стыдно-то как! Бурча под нос проклятья, я переоделась в ночную рубашку, забралась под лоскутное одеяло и натянула его себе на уши.

      — Лия? Ты одета?

     Я приподнялась на локтях. Ну, сейчас получу! Я зажгла ночник на тумбочке и села в одеяле.

      — Заходи.

     Мэт просунулся в дверь.

      — Уже легла?

      — Вроде того, — я подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

     Он подошёл и присел рядом. Вид у него был обескураженный.

      — Бабушке с дедушкой я ничего не скажу, — сразу сказала я.

     Мэт вскинул брови и улыбнулся, потерев шею.

      — Да, я не о том. Короче... по поводу того, что ты видела... в общем...

      — Знаю, — кивнула я. Мэт посмотрел на меня.

      — Знаешь?

      — Ну, о сексе. Ты же об этом хотел поговорить?

     Мэт хмыкнул.

      — Не совсем, но близко к тому.

      — Мэт, мне не пять, а пятнадцать. Моим половым воспитанием школа занялась ещё два года назад, а кассету с «Девять с половиной недель» я у предков стащила и того раньше, — рассмеялась я... и тут догадалась, что ляпнула. — Ну-у, эээ, правда, ничего не поняла.

      — Совсем ничего? У тебя парень-то есть?

     У меня вспыхнули щёки.

      — Ты, что, намекаешь, что пора уже?

      — Нет, ну, мы с 12 лет уже ходили, за ручки держались... — пожал он плечами.

      — Ааа, ты об этом.

      — А ты о чём?

      — Не, ты просто такую параллель провёл, — я почесала в затылке. — Поняла ли я фильм и сразу — есть ли у меня парень.

      — Чёрт, — он спрятал лицо в ладонях и засмеялся. — Я не в том смысле, котёнок.

      — Как ты сказал? — прищурилась я.

      — А что такое? Котёнок, — он фыркнул, невинно пожав плечами. — Маленький такой, пушистый... с любопытным носом, — он щёлкнул меня по нему, зная, как я ненавижу, когда со мной сюсюкают. Я рыкнула и, путаясь в одеяле, долбанула его подушкой.

      — Заколебали вы! — шёпотом орала я, рискуя осипнуть. — Родители ужастики прячут, бабушка, как с ребёнком, теперь ты ещё!

     Я ударила его в последний раз и встала на колени.

      — У меня, между прочим, грудь уже выросла! Вот! — я обтянула на себе рубашку, выпятившись вперёд так, что он едва не ткнулся в меня носом. — Ну, мало у меня друзей! Ну, не встречаюсь я ни с кем! Может, мне так нравится!

      — Тихо, Лия, ты чего, — он положил мне руки на талию, пытаясь усадить.

      — Это ты Сабрине своей озверевшей говори! Она тебя послушает!

      — Ну, хватит, хватит. Что ты взъелась?

      — Да то, что мне пятнадцать с половиной лет, а я целоваться не умею! Всю голову забили: маленькая ты ещё, рано тебе! Каждый вечер мозги промывают, так боятся, что я, видите ли, взрослею!

      — Ладно-ладно, — фыркнул он. — Ну, хочешь, научу.

      — Чего научишь? — села я.

      — Как — чего? Целоваться, — улыбнулся он.

      — А как... в смысле, можно? — заморгала я.

      — Ты же взрослая. Или испугалась?

      — Нет-нет! — я быстро подтянулась к нему. — А что делать-то?

      — А, ничего. Я сам всё сделаю. Только глазки закрой.

      — Это ещё зачем? — прищурилась я.

      — Ну, люди обычно так целуются, — улыбнулся он.

      — Хорошо, — решилась я. — Только без глупостей.

     Я вздохнула и послушно прикрыла глаза.

      — Ты зубы почистил?

      — А?

      — Ну, твоя подружка тебе только брови не облизала.

     Мэт фыркнул. Он взял меня за подбородок и чуть приподнял моё лицо к своему. Ожидание было загадочным и приятным... первые секунд 10.

      — Ну? — спросила я, сгорая от любопытства.

      — Куда же ты так спешишь? — услышала я его ласковый смех.

     Я вздохнула и набралась терпения. Мэт осторожно убрал пряди волос мне за ухо и обнял широкой ладонью сзади за шею. Было немного щекотно, но я не решилась улыбнуться. От него приятно пахло костром и сеном, а потому мне всё сильнее казалось, что я не сижу здесь, в своём детском лоскутном одеяле, а стою рядом с тем тыквенным пугалом вместе с ним, как одна из его красивых самостоятельных подруг. Видение было волшебным. Я почувствовала, как он легко коснулся губами моей шеи сразу за ухом, касание было мягким и прохладным. Я хотела, было что-то возразить, но ни слова не могла почему-то вымолвить.

     По телу разлилось покалывающее тепло, и забегали мурашки. Он скользнул губами по моей щеке к виску, веку... потом повисла пауза и я замерла, с трепетом ожидая, что будет дальше. Он нежно накрыл поцелуем мои губы и почти тут же отпустил. Я коротко вздохнула, распахнула глаза и улыбнулась. Мэт ласково смотрел на меня, обняв за щёку, дотрагиваясь кончиком большого пальца до уголка губ.

      — Понравилось?

     Я кивнула.

      — Лучше уроков в школе?

      — Лучше, — радостно ... выдохнула я. — Но Сабрина целовала тебя не так.

      — Возомнила, что настолько взрослая? — улыбнулся он. — Как знаешь.

     Он провёл рукой по моим волосам, слегка потянул за них, запрокинув мне голову, и снова прильнул ко мне, на этот раз, разомкнув губы. Я думала, будет мокро и противно, но я почему-то обмякла, подавшись вперёд, прижавшись к нему грудью. Чувство было новым, восхитительным и настолько странным, что я даже с облегчением ждала момента, когда Мэту это надоест. Внезапно, он обхватил меня за талию и с лёгкостью, будто я ничего не весила, усадил себе на колени. Я чувствовала его руки сквозь тонкую ткань рубашки, словно была голой, я с трудом могла вздохнуть. Осмелев, я начала нерешительно отвечать ему, обняла за шею, касаясь голыми руками его крепких плеч. Всё тело ломило от странного нетерпения. Я повернулась к нему лицом и села, обхватив его ногами. Он замешкался от неожиданности, придержал меня и посмотрел в глаза. Мы оба тяжело дышали и таращились друг на друга, не решаясь заговорить.

      — Лия, — наконец, вымолвил он. — Хватит.

      — Да, — выдохнула я и улыбнулась. — Да, конечно. Спасибо.

      — Нда... понятно. Не за что.

     Я соскользнула с него под одеяло и неловко улыбнулась. Мэт поднялся и вышел, не глядя на меня.

     Не знаю, что нашло на меня следующим вечером. Я неважно спала, всё думала о Мэтью и его длинноногих подружках, с которыми он пропадал каждый вечер. Мне было обидно до слёз, что за весь день он и словом не обмолвился со мной, поэтому, когда бабушка с дедушкой улеглись, я натянула короткое атласное платье с японским воротом — самое короткое в этом захолустье — туфли на каблуках (страшно не удобные, но я же хотела произвести впечатление), и потихоньку выскочила из дома.

     Из его телефонного разговора, который я подслушала днём, мне было известно, что вечеринка по поводу Хэллоуина замышлялась в ангаре неподалёку. Что было здорово, поскольку, это не бар, а значит, я могла запросто туда пройти, затеряться в толпе и Мэт меня даже не заметит... если я этого не захочу.

     Туфли уже порядком натёрли мне ноги, пока я добралась до огромного сарая, оттуда громом разносилась музыка и весёлые вопли. Я протиснулась в дверь: было страшно накурено, люди проталкивались мимо друг друга в сизом дыму, все в костюмах или ошмётках костюмов, с потолка свисали ленты и бумажные фигурки ведьм, мётел, тыкв, летучих мышей, пауков, воздушные шары и серпантин.

     На меня обрушился грохот тяжёлого рока и громких голосов. Кто-то тут же сунул мне в руки бутылку пива, выкрики «Малышка, выпей с нами!», «Эй, красавица!» и залихватский свист били по ушам со всех сторон. Я протолкалась к столику с напитками, где было поменьше народу, и стала нервно поглощать пиво. Все, кто подходил ближе, глазели на меня, парни пытались познакомиться, причём, не выбирали выражений. Мне стало страшно неуютно в этой клоаке. Что ж, если люди так взрослеют, то позовите мне Питера Пэна! Я уже всерьёз подумывала о том, как бы оттуда потихоньку свалить, когда в компании нескольких девушек и ребят, заметила Мэтью. Чёрт, и зачем только припёрлась! Я залпом допила бутылку, едва не подавившись, и, круто развернувшись на каблуках, решительно собралась дать дёру. И дала я дёру прямо в грудь какого-то колхозника. Высокий, могучий, плохо выбритый пьяный парень, не то что бы отвратительный — вполне обычный. Я сглотнула и подняла на него глаза. Ну и лось!

      — О! — радостно сказал он. — Гляньте, кто тут у нас! А почему я тебя раньше никогда не видел?

     Он беспардонно схватил меня за талию, улыбаясь во все зубы. Я упёрла руки ему в грудь, стараясь быть как можно дальше от этой туши.

      — Я не местная, извините, — пискнула я.

      — Ты послушай, Макс! Извините! Ха! — он повернулся к своему не менее лосеподобному приятелю. Тот осклабился, продолжая пожирать меня глазами. — Городская, что ли? Ну-ка, выпей с нами!

      — Я... я уходила уже! Не могу! — кривовато улыбнулась я, пытаясь оттолкнуться от него.

      — Что? Я рожей, что ли, не вышел? — он нахмурился.

      — Нет-нет! Меня просто дома ждут! Я вообще тут случайно! — я оглянулась, ища глазами Мэта.

      — Ха! Ты слышал? В таком платье — случайно, — он сжал своей лапой мою ягодицу через дорогую ткань.

     Вот тут я действительно озверела. Неужели, взрослые так себя ведут? Мне захотелось его голыми руками придушить.

      — Отпусти сейчас же! — крикнула я, глядя в его пьяные глаза.

      — Чего?!

      — Того! Со слухом плохо?! Немедленно отпусти, пока тебе не накостыляли! — рявкнула я громче прежнего. Парень покраснел, как помидор и заскрипел зубами.

      — Так, Макс, по-моему, эта дрянь ещё не знает, что здесь с такими, как она делают, — прорычал он, поднял меня над полом и грохнул на стол. Стаканчики со спиртным подпрыгнули, половина перевернулась мне на платье. Я взвизгнула. Самое главное, что практически никто не обращал на нас внимания! Только те, кто стояли ближе всех к нам, и то они просто пялились на нас, будто ждали, чем кончится. А эта обезьяна уже драла на мне платье.

      — Да, вы озверели здесь, что ли?! — заорала я, отпихивая его руки. В ответ он положил мне лапу на плечо и грохнул спиной на крышку стола. Перед глазами на несколько секунд заплясали звёздочки, но я приказала себе не расслабляться. Я с нечеловеческим усилием оторвала от себя его пятерню: лямка платья тут же лопнула — и сразу села. Вовремя, поскольку он успел задрать мне юбку и пытался нашарить край белья. Я вспыхнула, изловчилась и изо всех сил пихнула его каблуком в живот. Парень взвыл и осел на пол. Вокруг стало тише. Не то, чтобы тише, но теперь уже ползала следило за развитием событий. Я, подобрав рукой лямку, вся липкая от пива и пунша, спрыгнула со стола, лихорадочно одёргивая юбку. Не знаю, куда я там ему попала, только он свернулся калачиком на полу, хрипя несвязные ругательства.

      — Урод! — крикнула я, злая и испуганная, убирая с лица мокрые волосы. — Мне пятнадцать лет! Вы что здесь, все конченные, или только он?!

      — Ну, дрянь, — прорычал его товарищ, надвигаясь на меня.

      — Я уже сказала, я здесь не одна! Я с братом! Оставь меня в покое! — рявкнула в его сторону я. Он зловеще заулыбался:

      — Нда? И как же зовут твоего брата?

      — Мэт!

     На его плечо легла рука. Парень быстро повернулся, и я увидела своего нежданного защитника.

      — Её брата зовут Мэт, — кивнул ему Мэтью. Его губы побледнели. — Вы что, Макс, совсем озверели? На детей кидаетесь? В рыло захотели, упыри?!

      — Мэт, ты чё... ? Мы просто... — заблеял Макс, глупо улыбаясь.

      — Что — просто? На пять минут сестру оставить нельзя? А ты? — он повернулся ко мне. — С тобой... я дома поговорю.

     Он подошёл, схватил меня за руку и повёл сквозь толпу. Я шла за ним, по пути стаскивая с ног туфли. Только теперь на глаза начали наворачиваться слёзы.

     Мы вывалились из ангара на свежий прохладный воздух. Мэт тут же дёрнул меня за руку к себе.

      — Ты чем думала? — зашипел он. — Ты что напялила? Да тебя бы тут по кругу пустили за углом, я бы ничего даже не знал! Как маленькая, ей богу!

      — Маленькая? — я всхлипнула. — Да я пришла сегодня сюда, чтобы ты понял, что я не ребёнок! Я не хуже этих твоих подружек!

      — Да! Ты отлично это доказала, Лия! Тебя чуть не отымели посреди зала два самых больших отморозка в городе! Молодец! У нас тут блядей много — присоединяйся!

     Я шарахнулась от него, как от чумного. Мэт, видимо, уже пожалел о своих словах. Это было видно по глазам.... 

      Он мотнул с досады головой, виновато посмотрел на меня и протянул ко мне руку:

      — Лия...

     Я попятилась от него, развернулась на носке и побежала во весь дух домой.

     Лёгкой атлетикой я занималась с детства, поэтому он так и не догнал меня. Забежав на наше маленькое поле, я спряталась за самым дальним стогом сена, села на траву лицом к лесу, швырнула перед собой туфли и заревела, уткнувшись лицом в колени. Я тёрла ладонями руки, пытаясь избавиться от ощущения этих липких лап на коже, пыталась безуспешно привести в порядок платье, у меня не получалось, и я плакала ещё сильнее.

      — Лия!

     Я всхлипнула и притихла. Мэт вбежал на поле и остановился, видимо ища меня.

      — Лия, ты здесь, я знаю, — выдохнул он и начал двигаться в темноте, судя по приближению и отдалению его голоса. — Прости меня. Прости, слышишь?

     Я закусила губу, но не шелохнулась. Что-то щёлкнуло по листу дерева прямо над моей головой. Потом щёлкнуло ещё раз, а после ливень градом обрушился на лес. Я даже открыла рот от холода. Дождь потоком лился на меня, смешивался со слезами, смывал вонь сигарет и пива. Я так хотела, чтобы Мэт увидел меня красивой. Теперь сидеть мне здесь, пока он не уйдёт.

      — Лия! Лия, ты же насквозь промокнешь! Выходи сейчас же!

     В его голосе было столько отчаяния, что я выглянула из укрытия: Мэт стоял в кругу снопов, беспомощно оглядываясь. Ливень поливал его, облепив одеждой высокую крупную фигуру. Он убрал со лба пряди каштановых волос и рубанул рукой по воздуху.

      — Лия, ну прости меня! Я очень тебя прошу! Чёрт, — он опустил голову. — Я так ждал, когда ты приедешь. Мне душно здесь без тебя. Ты моя самая красивая, самая любимая девочка, мне больше никто не нужен, слышишь?!

     Я не выдержала и выскочила из укрытия.

      — Прекрати! — крикнула я, глотая слёзы. — Хватит! Твоя жалость просто дешёвка! Знаю, что не красивая! Знаю, что глупая! Девочка, ребёнок, котёнок! Не могу больше это слушать! Катись к своим длинноногим курицам и не бегай за мной, как папаша! И не смей, слышишь, не смей нести эту чушь! Я, хоть и ребёнок, но не полная дура!

     Я всхлипнула и понеслась к дому с такой скоростью, что врезалась в дверь.

      — Лия!

     Он догнал меня, поймал за руку, но всё тело у меня было в лосьоне и от дождя стало скользким. Я легко вывернулась и бросилась наверх, стараясь всё же не топотать, как слон. Я закрыла дверь в свою комнату на крючок как раз в ту секунду, когда Мэт налетел на неё.

      — Лия, перестань, я тебя прошу!

     Я попятилась от двери, отвернулась к окну, обняв себя руками от холода. Мурашки сыпались по коже, даже грудь сжалась в комок, с волос капало.

      — Лия, открой дверь.

      — Уйди!

      — Лия, ты ничего не поняла...

      — Ещё бы!

      — Лия...

      — Убирайся!

     Он замолчал на несколько секунд, потом крючок, на котором держалась дверь, с сухим треском вылетел. Я быстро повернулась, стиснув пальцами собственное плечо. Мэт закрыл за собой дверь, пристально глядя на меня. По его загорелому лицу стекала вода. Он вытер его ладонью и двинулся на меня.

      — Я никогда в жизни, — произнёс он. — Никогда не думал, что скажу кому-то эти слова. И конечно не ожидал, что услышу в ответ оскорбления.

     Я сглотнула. Он подошёл вплотную, глубоко и неровно дыша. Он тоже продрог, но при этом не сжимался, в отличие от меня.

      — Видимо, я всё сделал не так, — кивнул он. — Поэтому, если ты позволишь, я скажу по-другому.

     Он замолчал, собираясь с духом. Я смотрела на него во все глаза, с ужасом осознавая, что именно он имел в виду там, на тыквенных грядках. Только... только этого же быть не может.

      — Я... — Мэт сглотнул. — Я люблю тебя. Я не должен, но... люблю. Меня всегда останавливало то, что ты ещё ребёнок... а ты так быстро выросла... и находиться рядом с тобой, но не сметь коснуться стало просто невыносимо. Ты прости меня, я... я так испугался. Просто хочу, чтобы ты знала: девушек прекраснее тебя я ещё не встречал. И, пожалуйста, я очень тебя прошу, прими горячий душ. Ты, — он поднял руку, словно хотел дотронуться до меня, но жест повис в воздухе. — Ты вымокла до нитки.

     Он поджал губы, сделал несколько шагов назад и повернулся к двери.

      — Мэт! — у меня дрогнули голос и губы.

      — Я включу тебе воду, — тихо сказал он, чуть обернувшись.

      — Ты хочешь меня? — совершенно спокойно и уверенно спросила я.

     Мне показалось, он вздрогнул. Мэт повернулся ко мне в полной растерянности. Что-то мелькнуло в его глазах, когда он посмотрел на меня, что-то, от чего у меня исчезли всякие сомнения. Я медленно, как во сне, подняла руку и начала расстёгивать гладкие пуговицы платья. Мэт сглотнул. Он смотрел на меня, широко распахнув глаза, словно в оцепенении.

      — Лия, что...

     Я сняла платье с плеч, дрожа от холода и возбуждения, и оно упало на пол к моим ногам, как мокрая тряпка. Потом подошла к нему, не сводя глаз с его красивого лица, и стала расстёгивать рубашку. Мэт смотрел на меня, словно не верил в происходящее, безвольно уронив руки, и, казалось, ни слова не мог произнести.

      — Ты сказал, что любишь меня, — я потянулась к нему, коснувшись губами подбородка. — Когда люди любят друг друга, они занимаются любовью...

     Я развела в стороны его рубашку и провела руками по мокрой коже. Она была ледяной. Я прижалась к нему голой грудью и закрыла глаза, слушая, как стучит его сердце, чувствуя, как дрожь прокатывается по его телу. Мэт крепко обнял меня, глубоко вздохнул, словно обессилев, привалился спиной к двери и медленно опустился по ней на пол.

      — Ты поцелуешь меня? — еле слышно шепнула я, чувствуя, как жар взметнулся по щекам. Мэт сдался. Он нырнул лицом под мою мокрую чёлку, нашёл ртом мои губы, оттолкнулся рукой от двери и уложил меня спиной на плетёный тонкий ковёр, покрывавший дощатый пол. Странно, но только прикосновения его губ я помню через все эти годы. Никто не целовал меня так, как брат, никто не относился к моей юности с таким трепетом, такой нежностью. И если меня спрашивают о любви, я вспоминаю ту ночь, снова чувствую мокрый запах сена, вздрагиваю от касания его сильных рук, пальцев, скользящих по моей коже, его тело, прижимавшееся к моему, и сквозь влажный холод кожи я ощущала неистовый жар его страсти; вспоминаю призрачный бесплотный шёпот в полумраке моей детской комнаты... мне говорили сотни ласковых слов после, но никогда они не звучали так искренне, как у него; помню, как замирало моё дыхание сначала от боли, потом от наслаждения, как тяжело мне было не сорваться на крик. И пусть я стала женщиной в объятиях своего брата — я ни капли не стыжусь этого...

     Вы можете решить, что у моей истории печальный конец? Что ж, на тот момент это действительно было так. Спустя несколько дней я уехала домой. Мы оба сделали вид, что нисколько не жалеем о расставании. Я отчаянно сдерживала слёзы и слишком много, пожалуй, смеялась, обнимая бабушку, а Мэт кусал нижнюю губу и не сводил с меня глаз.

     Мы регулярно писали друг другу, но письма становились всё более сдержанными. Мы не налагали друг на друга никаких обязательств. Былая страсть угасла, мы просто поддерживали связь. Мы встречались с разными людьми, даже писали об этом и искренне радовались друг за друга. Но, что касается меня, все мои романы были мимолётны. Я расставалась с ухажёрами безо всякого сожаления. И, хоть я считала себя счастливой, смутное чувство горечи и невосполнимой пустоты было со мной все эти годы. Оно напоминало о себе в минуты задумчивости и одиночества, а я редко бывала одна. Я стала детским врачом, лучшим в нашем городе, люблю шумные вечеринки, хожу с друзьями в кино и на пикники.

     Сейчас, когда я пишу это, мне 25 лет. И я не просто так решила изложить свою историю.

     Я шла домой с работы, едва ли не волоча сумку по земле от усталости. Я была уже не той худенькой девочкой с обезьяньими лапками, неутомимой, готовой бегать целыми днями и не чувствовать усталости. Я прибавила в груди и бёдрах, немного подросла, перекрасилась в шатенку. Но это не помешало ему узнать меня. Я вставляла ключ в замочную скважину, предвкушая ванильное мороженое с тёплым шоколадом, когда на мою руку легла чья-то ладонь.

      — Лия.

     Я вскинула на взгляд. Мэт растерянно смотрел на меня, заглядывая в лицо, и чуть заметно улыбался дрожащими от волнения краешками губ. Как же он был красив. Возмужал, раздался в плечах. Но глаза остались прежними: добрыми, любящими и открытыми. Мы безмолвно смотрели друг на друга, пытаясь перевести дух. Что-то мелькнуло в воздухе, как электрический разряд, и я бросилась ему на шею. Мы ввалились в спальню, путаясь в одежде, даже не потрудившись закрыть дверь, впившись друг в друга, как ненормальные, и в этот раз я уже не сдерживала себя. Представить боюсь, что подумали мои соседи, впрочем, мне плевать. Сегодня утром я проснулась в объятиях любимого мужчины... и впервые не ощущала пустоты в моей душе. Я впервые не думала ни о чём, кроме того, что... Ох, простите, моё Солнце просыпается. Надо бежать. Если кто-то когда-нибудь прочтёт это, знайте: меня зовут Лия Маргарет Уотсон. И я счастлива.

     E-mail автора: [email protected]