У нее была дурацкая память на имена. Да, именно так и никак иначе. Прекрасная память на лица, но совершенно отвратительная на имена. Ее всегда это раздражало, но она никак не могла от этого избавится. Казалось бы чего сложного — запомнить пару букв, но даже с людьми, которые ей нравились с первого взгляда, этого не получалось.

     За всю свою жизнь, с первой попытки, она выучила всего пару-тройку имен и все мужские. Одно запомнилось ей за исключительную галантность, второе за безудержный секс, а обладатель третьего в свое время так вынес мозг, что она всерьез подумывала уйти в лесбиянки. Она до сих пор содрогалась вспоминая его тоскливое посапывание на ушко с вопрошающим «ты меня лююююбишь», когда она уже была где-то совсем невдалеке от вожделенного и выстраданного в этом скучном романтичном сексе оргазма. Ох уж эти юные мужчины. С тех самых пор одногодки или, тем более, юнцы возрастом помладше превратились для нее в строгое табу.

     Галантный Дмитрий был прекрасен. Он подавал ей пальто, открывал двери и всегда следил за тем, чтобы в ее бокале не заканчивались напитки. Он смотрел на нее как на друга, а она его хотела. Вернее тогда она еще называла это чувство влюбленностью. Бегала за ним по коридорам, страдала по вечерам глядя на фото и представляла себе как это, если он ее поцелует. А потом все как-то резко прошло. Видимо переждала, перевыждала это ожидание и резко вдруг «завяли помидоры». Тогда то оно и случилось.

     Он прижал ее на лестничной площадке офиса, где они вместе работали, когда она выходила покурить, а он просто пошел с ней как бы поболтать. Она сначала слегка удивилась такому странному поведению, даже подумала а не послать бы его подальше, но потом решила что старым, хоть уже и ушедшим желаниям, но надо все же потакать. Ей было не сложно, а поводов потом жалеть «а что если бы» тогда бы не было. Она представляла все иначе. Совсем иначе. Не менее экстравагантно, но все же как то... не так. В своих ночных фантазиях она занималась с ним сексом на столе своего кабинета. Он брал ее сзади, при этом гладил ее спину, царапал лопатки. Она представляла себе этот секс как-то со стороны, представляла как ритмично и сексуально движется его упругая задница, которая ей так нравилась, когда он входит в нее все глубже и глубже, она представляла себе как лежит щекой на столе, а ее груди трутся о бумаги, которые они не успели смахнуть. Потом она представляла себя сидящей к нему лицом, подставляющей ему свою промежность, чтобы он вылизывал ее миллиметр за миллиметром и при этом обязательно засовывал внутрь нее свои пальцы.

     Помнится в одной из своих фантазий она даже брала с собой свой маленький вибратор, который он активно использовал, чтобы утолить ее сексуальный голод. Не менее ярко, в один из вечеров, ей увиделось как она оседлала его в широком гостевом кресле, как она прижимала его губы к своей груди, как вгоняла поглубже в себя его член. Она видела как похотливо горят его глаза, как он сжимает ее тело руками, как он надрачивает ее клитор, когда она седлает его, повернувшись к нему спиной.

     Чего только не представляла ее фантазия, но он был слишком галантный до того вечера, когда ей стало уже все равно.

     Его неожиданного не галантного порыва хватило ненадолго. Она успела только почувствовать его на вкус. Он был слегка соленый и с привкусом мартини. Это объясняло его странно поведение. Он шептал ей на ушко, как она прекрасно выглядела в этом полу-вечернем платье, которое на самом деле было юбкой и блузкой, как у него нет сил спокойно смотреть на ее кокетливое декольте из которого то и дело немного высовывались кружева нижнего корсета. Он гладил ее по плечам, талии, спине и закапывал руки в длинные блондинистые волосы.

     А она как-то спокойно принимала его ласки, ждала когда же он сделает что-то такое эдакое.

     Ей всегда хотелось от мужчин ровно того, что они не могли бы дать: от романтиков — страстных порывов, от стервозных мачо — букетов цветов, от тихих маминых мальчиков — матерных блядских ругательств.

     Потом он вдруг отстранился и уже попытался под благовидным предлогом и с кучей извинений уйти, но она защелкнула на замок дверь на лестницу, ехидно улыбнулась и сняла блузку.

     Вообще, она не любила командовать мужчинами, но раз уж решилась на секс, то зачем отступать на пол пути?

     Пятый размер, затянутый в корсет, с эффектной ложбинкой, внутри которой был рубиновый кулончик на тонкой платиновой цепочке — она знала что перед этим трудно устоять. Ей не раз говорили, что она помнит об этом слишком часто, особенно когда на важных совещаниях она вдруг начинала теребить пальцами кулон, а потом, в излишней задумчивости, просто поглаживать эту ложбинку, а иногда и засовывать туда свой палец.

     Она подтянула его к себе за галстук. В этом женском жесте, по ее мнению, всегда скрывается столько эротичности и сексуальности, что он должен присутствовать в любой воплощенной сексуальной фантазии — притянуть за галстук и подставить свою грудь. Вместе с этим она отодвинулась к стенке и села на небольшой и высокий подлокотник, который выпирал из стены, заставив его оказаться у нее между бедер.

     Это было более чем понятно. Такое поведение, такое предложение, по ее разумению мог понять даже совсем полный дебил. Он дураком не был. Он просто немного сомневался. Самую малость, до того момента, как она завела его руку себе между ног, приложив ладонь к своим трусикам.

     Она молчала. Вообще она всегда ненавидела эти призывные порнушные «ну да, давай детка... трахни меня»... зачем говорить это вслух, если ты уже стоишь с раздвинутыми ногами и прижимаешь мужскую руку к своей промежности? Какой смысл?

     Он попытался расстегнуть ремень, но она его остановила. В ее фантазии было все не так. Ее фантазия устала от спущенных несексуально штанов и трусов или полностью голых тех. Она хотела быстро, остро и с необычным послевкусием, потому она просто расстегнула его ширинку, подождала пока он сам достанет из получившийся небольшой дырочки свой набухший член и слегка погладила его кончиками пальцев.

     Именно таким она его и представляла. Не гигант, но и не маленький. У парня, с которым она встречалась тогда на постоянных основах, был меньше. Член был слегка изогнут кверху и на нем проступали вены.

     Она улыбнулась и снова погладила его кончиками пальцев. А он тем временем во всю целовал ее грудь, вернее ту часть к которой мог добраться, не тратя время на расшнуровку корсета. Он целовал, лизал, погружал язык в эротичную ложбинку.

     Это было... забавно. Именно так и никаким другим словом. Еще пару недель назад она этого так ждала... так ждала, а теперь слово «забавно» оставалось для нее единственно верным в данном случае. Нет, она была возбуждена — конечно же ее тело отзывалось на ласки, ее трусики были уже почти насквозь мокрые, а набухшие соски так упирались в корсет, что ей казалось что туда вбили маленькие гвоздики. Но самой ей было забавно. Она смотрела на все происходящее со стороны и в тот момент ей подумалось что она зря закрыла дверь на защелку. Она все равно собиралась увольняться через две недели, было бы неплохо чтобы кто-то застал их за этим занятием, чтобы кто-то, возможно поподглядывал. Или же даже нарочно и нарочито смотрел. Стоял, смотрел и дрочил. Да, в тот момент ей показалось не такой уж и плохой идеей увидеть какого-нибудь из местных мужчин, стоящим в двери и показательно дрочащим, глядя на то как ее трахают. Она почти видела этого «некто» перед своими глазами. Прислонившегося к косяку, с расстегнутой ширинкой и набухшим достоинством. Она бы дразнила его, облизывала бы губы и, наверное, посасывала бы пальцы, а еще показательно подмахивала бы задницей, так чтобы он понимал что это шоу для него, а не только потому что ей так приятней. Но дверь была заперта. Жаль.

     И тут она почувствовала что он наконец осмелел. Видимо мозг окончательно спустился в нижний ярус, оставив все сомнения позади. Его пальцы отвели в сторону мокрую полоску кружевной черной ткани ...

 

     и провели пару раз вниз-вверх по половым губам. Она прямо как знала что сегодня надо было сказать строгое нет обычным и удобным хлопчатобумажным трусикам, которые она так любила. С ними такой трюк провернуть было бы куда сложней. Он чуть надавил пальцами и они с легкостью проскользнули внутрь нее. Там было мокро, очень мокро. За это она вообще всегда любила свое тело — голове было скучно, а оно все равно не упускало свое и в итоге мужчина спокоен и уверен что он желанен, ее «долг» выполнен, телу не больно, а порой даже несколько десятков минут вполне себе хорошо.

     Она присобрала юбку, подтянув ее к поясу, чтобы она не путалась между их телами и немного подалась вперед, насаживая себя на его пальцы поглубже. «Черт, ну давай уже, трахни меня... хватит этой бесполезной прилюдии», подумала она про себя, надеясь наконец почувствовать между ног его член. Но он медлил. «Сволочь», пронеслось в ее голове и она обхватила его бедра своими ногами, придвигая его все ближе и ближе. «Давай же», без слов говорила ее поза.

     Наконец он вошел в нее. Не так резко как ей хотелось бы в момент такого «лестничного секса», не так безрассудно, как ей ожидалось от случайной связи, но все же и не так медленно и мучительно романтично, как это делал ее парень. Она чуть приподнялась на руках, чтобы быть более свободной в движениях и стала сама задавать ритм. Его слегка изогнутый кверху член был приятен внутри, в отличии от обычного прямого, он задевал те самые волшебные точки от которых попеременно хотелось то писать, то кончить сию минуту. Ей это нравилось. Да, пожалуй в тот самый миг, совсем ненадолго, но ей полностью понравилось то что происходит. Она снова увидела себя со стороны, обнимающей уже ничего не значащего для нее мужчину бедрами, наживающейся на его член и запрокинувшей голову от чисто физического удовольствия. Она вроде даже что-то немного простонала. Что нечленораздельное. Это было неважно. Она прижималась к нему все сильнее и сильнее, а он, будто поняв чего ей хочется, просунул между ними свою руку и большим пальцем стал надавливать на ее клитор. Нет, он не шевелил им, не ласкал и не тер его — просто слегка надавливал. Это было необычно и очень возбуждающе. И судя по тому что он стал активней прижиматься к ней сам и даже ускорять заданный ей ритм — возбуждало это не только ее.

     Он кончил первым. Прямо в нее. Даже сам не понял как и с чего — просто неожиданно извергся внутрь нее струей и вынимать было уже поздно. Она одарила его недовольным взглядом неудовлетворенной до конца женщины и подтолкнула его за плечи вниз. Ей было все равно чего там ему хотелось прямо сразу после оргазма. Ей, как она уже поняла раньше, вообще было все равно кончит он или нет — этот секс, в отличии от того что был в ее фантазиях, был только для нее.

     Много ей было не надо. Она кончила почти сразу. Буквально через пару десятков секунд его активной работы язычком над ее возбужденным клитором. Кончила почти молча. Просто в какой-то момент вдруг сжалась, стиснула пальцы и чуть не свела ноги так, что могла бы свернуть ему шею. Посидела так еще секунд тридцать, встала, одернула юбку, поправила сбившиеся в сторону трусики и одела назад блузку.

     Ощущения были почти как после секса с вибратором, которым она часто баловалась перед сном. Это хорошее снотворное, знаете ли. Тело расслабилось, а на душе как-то пусто, нет и капли удовлетворения. Внизу живота хорошо и тепло, а по ощущениям — хоть на стену лезь.

     «А я ведь просто хотел поцеловать тебя», как-то невнятно пробормотал галантный он, когда она застегивала уже последнюю пуговицу на блузе, «как-то неожиданно».

     Она промолчала. О чем вообще можно говорить после такого секса? Ей никогда не хватало фантазии. Они сделали друг другу хорошо, все было по обоюдному согласию. Что дальше? Поговорить о погоде, вечном и любви? Выкурить совместно сигарету? Извинится и сделать вид что типа «ой»? Что надо говорить в таких случаях, да и надо ли вообще? Она всегда решала что не надо и просто уходила молча, с улыбкой на лице.

     E-mail автора: [email protected]