Эта история о том, как жить нельзя, о том, как жить стоит, если по-другому не хочется, о том, как жить можно, чтобы выжить... Эта история о самой жизни, без прикрас и преувеличений, без желания жить так дальше, жить вообще, но все же жить.

     Разлука — тяжелая вещь, она всегда идет по нарастающей. Сначала это просто ожидание, потом скука, потом тоска, потом безысходность, безнадёга, нервозность и, наконец, полное отчаяние. Семь кругов ада, которые в полной мере свались на нашу героиню. Ей пришлось испить эту чашу до дна, но при этом выжить, не изменив себе и ему. Вот эта история.

     ***

     Уже в прихожей, когда она обулась, а Хозяин развернулся, чтобы снять ее шубку с вешалки и подать ей, она подошла вплотную, нежно обхватила его руками и прижалась всем своим телом к его спине, отдавая всю свою нежность и преданность Ему. Она чувствовала, как в районе солнечного сплетения образуется огненный шар, медленно перетекающий в Него, как ее сила расправляет Его спину, как наполняет Его светом.

     — Ну, всё, всё, девочка, нам пора, — произнес Он будто про себя, ласково и нежно отстраняясь от нее. — А теперь вот сюда, — расправил перед ней шубку, надевая на нее.

     ***

     Последнее время ей все чаще и чаще задавали вопрос: «Чего ты ждешь? Хватит мучить себя. Все кончилось, прошло, уже ничего не будет. Зачем тебе это? Это не твоя жизнь, ты не такая». Даже самая близкая подруга, которая всегда поддерживала ее, сегодня спросила: «И надо тебе все это?» И именно сегодня она задумалась...

     На душе камень, нет, скорее булыжник, растущий с каждым днем неизвестности. Он давит, заполняет любое пространство внутри, где еще осталась надежда. Его тяжело нести, но и сбросить не получается. Но что странно, сегодня, осознавая суть вопроса подруги, она вдруг услышала — нет, ощутила, еле уловила, чуть заметила... Из-под камня пробивается слабый ручеек надежды. «Мне это надо», — поет он внутри. И слаб его голосок, он еще очень тоненький ручеек, и слышно его еле-еле, и силы в нем нет. Но сам по себе он уже есть. А ручьи, как известно, всегда побеждают любые преграды.

     Больше четырех месяцев, четырех долгих, тяжелых месяцев длится это ожидание. Это бесконечное одиночество, редкие звонки и пара фраз в личных сообщениях. Четыре месяца слезы в подушку и неизбежные нервные срывы, от которых она сама приходила в ужас. Четыре месяца титанической работы, чтобы сохранять видимое спокойствие, чтобы не скатиться на жалость к себе и не махнуть рукой на всё и на всех. Но жизнь устроена так, что если что-то началось, оно обязательно закончится.

     ***

     Она ждала этого звонка, но, как всегда, он прозвучал неожиданно: «У меня хорошая новость и плохая, с какой начать?» Внутри все рухнуло — ну вот, опять. «Решать Вам». — «Ну что за фатализм? Сколько времени тебе нужно, чтобы приехать?»

     И заметалась, засуетилась душа, часы... Где часы? Сколько времени сейчас? Как она успеет собраться?

     «Хорошо, девочка, я жду тебя, в три, но вечером у меня встреча, я не смогу отвезти тебя обратно». И снова внутренняя дрожь и в то же время безмерная радость. Все кончилось и все начинается заново. Сегодня, через три часа, она увидит Его. Такого родного, желанного и любимого.

     Из личной переписки:

     Лариса:

     Я устала от бесконечно длинных, одиноких вечеров, устала быть никому не нужной, устала от полного одиночества, однажды передав права на себя.

     ... Завяжи мне глаза, и я буду послушной и тихой... Что мы видим во сне? Как мы видим сны? Что чувствуем, чего хотим?

     Ты сидишь в кресле, на самом краю, раздвинув колени, я стою перед тобой, обнаженная и беззащитная, в твоей власти, готовая подчиниться любому твоему приказу. Ты берешь мои руки и притягиваешь к себе и вниз, я наклоняюсь к твоему ушку и провожу язычком по кромке, плавно опускаюсь вниз по шее, чуть прикасаясь губами, опускаюсь на колени, продолжая исследовать твое тело языком и губами, спускаясь все ниже и ниже...

     Мне нравится делать это медленно, не торопясь. Облизываю головку твоего члена и языком ухожу ниже, к мошонке, целую ее, пока только очень ласково и нежно. Ты приподнимаешься навстречу, и мой язычок проходит по перемычке. Ты слегка напрягся, а я уже поднимаюсь вверх, обратно, и аккуратно заглатываю твой ствол, но тут ты уже начинаешь терять терпение, берешь мою голову обеими руками и прижимаешь к себе, так что член глубоко проникает внутрь, почти в горло. Начинаешь двигать им у меня во рту, все глубже и глубже, даешь секунду отдышаться и продолжаешь опять, и так до тех пор, пока я не кончу...

     Потом мы меняемся местами. Я встаю на колени на край кресла, а ты стоишь у меня за спиной, почти не касаясь меня, проводишь рукой по спине сверху вниз, я прогибаюсь вслед за твоей рукой, я знаю, что такие ласки бывают так обманчивы.

     И уже в следующий момент ты резко двумя руками прижимаешь меня вниз, держа за поясницу, и входишь в меня, я вскрикиваю.

     На тумбочке звонит будильник... я открываю глаза и пару минут не могу понять, где я, какой сегодня день, число, месяц... Через час я уже сижу в служебной машине и еду на работу, жизнь продолжается.

     Хозяин:

     Я тоже скучаю по тебе. Ищу возможности.

     Черный «Чайзер» (как я и по тебе соскучилась, дружок) привычно распахнул дверь ей навстречу. Все как всегда, будто и не было этих четырех с половиной месяцев. Хозяин, как всегда, закончил разговор по телефону и убрал его. «Здравствуй, моя девочка». Темные зеркальные очки скрывали его глаза, но она всей душой чувствовала Его. Она не знала, что говорить и что делать. Сумку назад, нервно прикуренная сигарета, короткая дорога до квартиры. Она почти не волновалась, почти... просто дрожали руки, как всегда. Его сила накрывала ее с головой, хотелось укрыться в ней, раствориться полностью.

     Квартира. Хозяин помогает снять шубку и оправляет в ванную. Долой теплую одежду. В комнату она выходит в чулках и шефоновом коротком платье на голое тело. Он сидит в кресле, она опускается на колени перед ним, прижимается к нему всем телом, как долго они ждали этого момента. Оба ждали.

     — Займись кофе.

     Пока она ставит чайник, Он подходит сзади, поднимает платье вверх, она знает, что ее оголенная попка весьма соблазнительно выглядит, специально надела это платье. Она готовит кофе и ставит на столик, снова опускается на колени.

     — Поздоровайся, — разрешает Хозяин.

     Ремень, замок на брюках, вот он — вожделенный член. Она предполагала, что опять не сможет заглотнуть его весь, она уже отвыкла от этого. Но она старалась, старалась все делать правильно. Слезы, неизбежные слезы при глубоком заглоте, она зашмыгает носом. Хозяин останавливает ее.

     — Разденься.

     В этот раз было все сразу. Ошейник на шею, браслеты на руки и на ноги, руки за спину, и карабины на браслетах сцеплены между собой. Он помогает ей подняться и ведет на кровать. На колени, лицом в покрывало, руки скованны за спиной. Шлепал с душой, но, кажется, вполсилы. Несмотря на это, отвыкшее тело горело. Попа, бедра, все очень скоро начало пылать огнем. Боль, только боль. Она пытается расслабиться, но каждый новый шлепок заставляет ее извиваться и шептать: «Больно».

     — Я не люблю, когда мне сопротивляются.

     Щелчок карабина, руки свободны, но ненадолго. Рука вниз, к ноге, два карабина вместе, вторая к другой ноге, металлическая труба между ног, цепочка к ошейнику и к середине трубы — все, полная фиксация. Кожаная шлепалка, как она ее не любит... Попа и бедра пылают, а она течет, как последняя сучка, течет, возбуждаясь все больше и больше, от боли, от долгого воздержания, от всепоглощающего желания. Не прекращая пороть, Хозяин проникает в нее пальцами и начинает трахать. Сильно, резко, с напором. Она стонет, подаваясь навстречу. Но жгучая боль от ударов заставляет ее почти кричать. Ее начинает трясти, пальцы судорожно сжимают наконечники трубы, поднимая ноги ...

 

     выше, открывая доступ ко всем ее дырочкам. Прекратилось все в какой-то миг. Соленые от слез губы накрывает Его поцелуй, жесткий, страстный и нежный одновременно. А Его рука касается ее щеки. Она плывет от ласки, зная, что долго это не продлится, что ласка сменится новой болью, а боль новой лаской.

     Первое проникновение отдалось резкой болью внизу живота. Отвыкла, ох, отвыкла девочка от Его внушительных размеров. Четыре с половиной месяца там не было никого. Но там так мокро и горячо, что боль отпускает быстро, ее желание преобладает над болью. Ее тело ловит Его движения, влагалище подстраивается и под размеры и под темп, она движется навстречу, насколько позволяет жестко зафиксированное, скованное тело.

     — Не сметь, сучка, — слышит она привычное, когда Он чувствует подкатывающий к ней оргазм. — Что тебе нравится больше, когда Хозяин порет или трахает?

     — Наверное, второе, — она уже улыбается и смотрит в Его глаза.

     — Ответ неправильный. Хозяин делает то, что хочет, а не то, что нравится тебе.

     И вот уже по ее телу гуляет плеть. Несколько хлестких ударов снова заставляют ее заскулить. Но слез в этот раз нет. Она ждала этого. Она любит эту многохвостую плеть. Больно, но не так жестко, как кожаная шлепалка. Трахнув ее в попку, Хозяин снимает фиксацию и ложится сверху, входит в нее, позволяя обнять, прижаться. В этот раз Он позволяет ей кончить два раза подряд. А потом еще раз, с Ним одновременно.

     Из личной переписки:

     Лариса:

     Завяжи мне глаза, и я буду послушной и тихой.

     Буду жить, потому что тебе я нужна.

     Я пройду сквозь огонь,

     Я войду в ледяную воду,

     Я отдам себя всю,

     Только дай мне свободу.

     Мне очень тяжело это говорить... Я знаю, что я, возможно, тороплюсь, как всегда, но, похоже, нам с Вами уже не по пути. Слишком много вводных слов, я знаю. Но нужные слова никак не идут. Если бы я видела Ваши глаза, но даже голос недоступен, не то, что глаза. Я так много вложила в Вас... столько сил и энергии. Хотя, вряд ли Вы чувствовали это, вряд ли ощущали это физически. Это знаю, видимо, только я. Потому как сил совсем не осталось. Вы можете сейчас злиться на меня, говорить, что нет времени. Время есть всегда, когда есть желание. Говорить: «Хочу» можно миллион раз, но это лишь слово... Хотеть по-настоящему, значит, что-то делать...

     Это уже не истерика. Это продумано, обдумано, выстрадано.

     Отпустите, если нет возможности уделить хоть чуточку внимания. Короткие фразы на сайте... спасибо, но мало. «Постараюсь, но не обещаю... « Здорово... классно... и опять ничего. Почти четыре месяца. Для меня — полжизни, оставшейся мне... Было бы мне 20 лет, я бы ждала полжизни...

     Отпустите... я не могу больше.

     Еще раз — не истерика, очень сознательно и осознанно. Решение, естественно, за Вами... прикажете, буду бороться сама с собой дальше, жить в тумане, страдать и сгорать, лезть на стены, пока не начну кусаться, как собака, это уже где-то рядом, и крушить дальше все вокруг.

     Я так устала... Отпустите...

      Каждое слово далось мне с невероятным трудом... Сквозь слезы, но очень осознанно. У меня есть еще немного времени начать все с нуля. Опять все с начала. Сколько раз это уже было в моей жизни? Да какая разница... И почему-то именно сегодня вопрос мне: «А тебе это надо?" — развернулся другой стороной. Не надо... устала. Не хочу больше никого поддерживать, меня-то ведь никто не поддерживает.

     Отпустите... И я снова начну жить или существовать, как последние четыре с половиной месяца, а может еще немного поживу... Даже я этого не знаю.

     Хозяин:

     Ты, правда, этого хочешь?

     Лариса:

     Нет, не хочу, но мне так плохо...

     Хозяин:

     Послушай, девочка, не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. И знаешь, я действительно чувствовал твою поддержку.

     Лариса:

     Значит, не отпустите?

     Хозяин:

     Нет, не отпущу...

     ***

     Последняя порция кофе. Короткая встреча подошла к концу. Хозяин в кресле, она возле его ног. Прикурила сигарету, протянула Ему. Прижалась щекой к его ладони. ( для всех) Его руки нежны как никогда, Он гладит ее по голове, взъерошивает волосы, а она впитывает это тепло и нежность.

     — Знаешь, девочка, тебя бы следовало пороть сегодня не меньше часа, со счетом и подробным объяснением, за что, твоим объяснением, за все твои истерики. Но я так соскучился по тебе, что больше хочу тебя трахать, чем пороть, моя маленькая похотливая шлюшка.

     Из личной переписки:

     Лариса

     Спасибо, Хозяин! Правда, я действительно забыла, как больно это бывает, но пока больно, хочется, чтобы все закончилось, а когда закончилось, хочется еще. Сегодня мне было хорошо и спокойно рядом с Вами. И где-то внутри засветилось солнышко! Я сижу и, как абсолютно счастливый человек, сама себе улыбаюсь...

     Хозяин:

     Это хорошо, когда ты у меня улыбаешься! Так не хотелось тебя опускать, как-то все скомкано получилось.

     Лариса:

     Будем надеяться на будущее.

     Послесловие

     Мы все склонны преувеличивать наши невзгоды. Часто получая испытания от судьбы, мы задаем один и тот же вопрос: «За что мне это?» Что в корне неверно. Спрашивать лучше: «Почему, зачем мне послано это?» Ведь все испытания — это лишь урок в школе жизни, лишь проверка на стойкость и новый шаг вперед, на ступень выше.

     Она стоит перед зеркалом и видит себя в полный рост. Что-то неуловимо изменилось в ней за эти четыре с половиной месяца, что-то стало другим. И теперь она точно знает, что. Из зеркала смотрит не та безбашенная нимфоманка, которой она была всегда, не та загнанная в угол проблемами и невзгодами несчастная женщина, которую из нее пытались сделать жизнь, а уверенная в себе, гордая и в то же время покорная воле Хозяина маленькая, но сильная девочка. И сила ее в ее слабости. Она улыбается своему отражению: «Жизнь продолжается!» Отражение улыбается в ответ: «Сегодня твой день рождения! Счастья тебе!»

     За стеклянной дверью балкона всплывает яркий диск полной Луны. «Мне это надо, я пойду до конца», — поет ручеек внутри, решительно пробивая дорогу из-под камня.

     Завяжи мне глаза, и я буду послушной и тихой.

     Я зажгу на ладони звезду,

     Завяжи мне глаза, чтобы слезы от боли

     Не мешали раскрыться душе.

     Тонкой нитью мы связаны вместе,

     Ни огнем не спалить, ни водою разлить.

     Тонкой нитью мы связаны вместе,

     Друг без друга уже не прожить.

     Диана, 17 декабря 2013 г.