Стоя под ручку с девушками, которые ещё несколько минут назад, проливая пот, таранили меня как голодные мужики, не видевшие женщины лет десять, я не могла поверить своим глазам. Девчушка с ангельским лицом, работала как станок головой, опускаясь и снова подымаясь, освобождая член девушки от тесных стенок своей глотки. Я была шокирована. Такая миниатюрная школьница, обладала навыками которой позавидовала бы любая порнозвезда. Внезапно её глаза уловили мой взгляд, и я не смогла отвести от них взгляда. Голубые большие глаза на детском личике с членом во рту смотрелись, как и жутко непристойно, так и прекрасно до бабочек в животе. Я была сражена этим взглядом, и Янкита с Миларой это поняли, но не стали меня отвлекать от наблюдения. Женщина, лежащая на скамейке приподняла голову, заметив что темп заглота снизился и опустила свою руку на волосы девочке. Девочка отвела от меня взгляд и снова опустилась губками к самой мошонке членодевки, покрыв её бёдра своими волосами.

     Я стою на коленях в сексуальном костюме женщины-кошки и жду своего Хозяина. В общем-то, от кошки у меня только декоративные ушки на голове и хвостик с пробкой в анусе, остальное — банальная импровизация, чтобы лучше подчеркнуть мои прелести, но Хозяину нравится такое несоответствие образу. На мне кожаная чёрная юбочка, едва прикрывающая мои упругие ягодицы, и такой же кожаный топ, приподнимающий мою грудь третьего размера и открытый до такой степени, что приходится постоянно следить, чтобы соски не вылезли наружу. Хозяин не любит, когда соски вылезают сами собой, он опускает топ сам, когда хочет этого; может даже вообще вытащить мои сиськи из топа и заставить так ходить меня весь день. Вообще, у меня очень чувствительные соски, я могу возбудиться до состояния водопада и ничего не соображающей похотливой суки только от того, как Хозяин пощипывает и покручивает их, или когда он похлопывает по моей груди ладонями...

     Наконец, машина остановилась. Салли не имела понятия сколько времени они ехали, она даже сбилась со счета, сколько у нее было оргазмов. Она просто лежала, полностью обессиленная, смирившись с судьбой, почти без сознания. Девушка почувствовала, как её подхватили на руки, не развязывая, и куда-то понесли. Её несли долго, то спускаясь, то поднимаясь по ступенькам. Салли весила не много, но мужчины тяжело дышали от усталости.
Наконец, они остановились. Её положили на что-то мягкое, вроде матраса на кровати, и начали развязывать. Она застонала от боли, когда кровь стала возвращаться в онемевшие руки и ноги. Девушку полностью развязали, оставив только кожаный капюшон на голове. Она по прежнему ничего не видела, и с трудом дышала, но все равно это было намного лучше, чем быть связанной. Она услышала, как хлопнула дверь, потом щелчок закрываемого замка, и Салли поняла, что осталась одна.

     Салли проклинала себя за то, что остановилась в этом месте, за то, что вышла из машины, за то, что вообще заехала в этот городок. Нужно было продолжать ехать по 72ой федеральной трассе до Шампейна, потом по 57ой, пока не приехала бы в Чикаго, но черт её дернул свернуть на какой-то Бондвилль. Хотя, ей нужна была остановка. С тех пор, как она вылетела из дому, забрав только документы и немного скопленных денег, Салли ехала вот уже восемь часов, остановившись только для того, чтоб залить в бак бензин из канистры, и умирала от усталости. Поэтому, увидев поворот на Бондвилль — население 443 человека — она свернула на него. Ей нужно было поесть, попить, если повезёт, найти дешёвый ночлег, и, самое главное — купить сигарет.

     (В рассказе содержатся иллюстрации самого автора).

     Весь день я не находила себе места. Думала найти способ сбежать, но меня останавливали мысли о сестре. Да к тому же куда я пойду? Я пошла в свою комнату и сама не заметила, как заснула.

     Конечно, к герцогу пристала его жена. Он копался в кабинете в каких-то скучных бумагах, и, войдя, вся такая красивая, с идеальным макияжем, с причёской, в стекающем до пола изумрудном платье, она скривилась: герцог, покусывая губу, что-то писал за дубовым столом в замызганном махровом халате и ночном колпаке. И даже бокала коньяку не стояло у его локтя!

     Железная дверь со звоном захлопнулась за нами. После утомительного зноя, плавящего асфальт городских улиц, было даже приятно оказаться в лёгкой прохладе подъезда многоэтажки. Но хотелось уже поскорей добраться до Лёшиной квартиры и сбросить наконец одежду, начинающую липнуть к взмокшему телу. Я уже собиралась вбежать по ступенькам наверх, но Алексей придержал меня за локоть.

     В домофон звонят.

     Дворец Бракосочетания был похож на плантаторскую виллу — своей двухэтажной приземистостью, мещанским охватом крыльев и вульгарностью пузатых колонн. Белоснежный, он чванливым кораблём плыл сквозь ослепительную синеву полудня, широко взрезая пену зелёных насаждений. Широкую площадь перед ним заполняла толпа простолюдинов, расцвеченная флагами и гелевыми шариками, вздымающая транспаранты с признаниями мне в любви и вопящая в предвкушении моё имя. Над ними парил рекламный дирижабль.