Однажды, моя Госпожа (врач-хирург в поликлинике) взяла меня с собой на прием. Я был раздет догола, помещен под ее стол и привязан за член веревкой, конец которой находился в руках Госпожи. Прием начался. Во время бесед с пациентами и выписки рецептов, Госпожа, дергая за веревку заставляла меня ласкать языком и губами ее туфельки, ножки, влагалище и клитор. Один пациент чем-то разозлил Госпожу и она придавила мои гениталии туфлей к полу... я застонал, за что получил удар ногой в лицо и замолк. Повернув меня под столом спиной к себе, Госпожа ввела каблук своей туфельки мне в задний проход и около получаса, не прекращая вести прием трахала меня этим каблуком. Я кусал от боли губы, моя попа разрывалась от железной набойки на каблуке, мой член, стянутый узлом-удавкой и постоянно стимулируемый веревкой, стоял как вкопанный и не опускался ни на минуту.

     Часть первая.

     «Работай хорошо, сука, иначе сделаю из тебя шлюху. Хочешь стать групповой проституткой для мужиков? Они будут трахать тебя во все дырки, пустят по кругу и зальют спермой. Ты будешь хорошей давалкой, спермоглоткой, собака... Хочешь этого?»

     раб это уже не человекраб ни имеет ни каких праввсе его существование подчинено только служению Госпоже у раба нет воливоли и ему не позволено ни чего, все, что делает раб — это выполняет волю Госпожи раб спит только тогда и ровно столько вколько позволит Госпожа ест ровно столько сколько угодно Госпоже и то что позволит Госпожа.

     У меня есть юбка на пуговицах спереди, так что можно расстегнуть — и уже без юбки. Иногда, особенно долгими осенними вечерами, мне становится грустно и хочется немного встряхнуться, вытворить маленькую глупость. Так вот, тогда я сажусь в машину и езжу, езжу по пустынным вечерним улицам нашего респектабельного, скучного городка. Расстегиваю застежку и таким образом остаюсь без юбки, только в чулках и поясе с подвязками. Останавливаюсь на светофоре, а кто-нибудь подъезжает и стоит рядом.

     Он привязал ее простыней к кровати. Ноги, предварительно их раздвинув, привязал отдельно. Теперь ее не мог поиметь только ленивый или зажравшийся. А таких в этом доме не водилось. Все двадцать собравшихся на мальчишник мужиков были сильны, активны, а главное — возбуждены.

     — Молодой человек, вы не могли бы помочь? — услышал я нежный, словно ласкающий слух девичий голос.

     Ты такая маленькая по сравнению со мной. Хрупкая и изящная. И твои волосы и кожа пахнут полынью и мятой, я долго думала, что это все моя мнительность после твоих рассказов о степи, а потом увидела в душе, что у тебя там стоит горшочек с маслом и пахнет оно безумно полынно-мятно. Ты маленькая и хрупкая, но очень сильная, а еще смелая и уверенная в себе. Мне кажется, что я люблю тебя. А когда я узнала о тебе впервые, извини, но я целых два или три часа тебя ненавидела, а все из-за твоего мужа. Правда, тогда он еще не был твоим мужем, тогда он как раз становился из моего молодого человека моим бывшим молодым человеком. И те часы я тебя ненавидела. Ненавидела твое имя, означающее лунный свет, ненавидела мысли о тебе. А потом поплакала и успокоилась.

     Новый год — любимый праздник моей семьи. Играет веселая музыка, за окном кружится снег, что в этот раз неожиданно, так как предыдущие несколько лет было тепло и дождливо, в доме радостная обстановка. У меня было прекрасное настроение: дети бегали по дому с пестрым разноцветным дождиком в руках, за ними носился наш пес, кот лениво наблюдал за веселой компанией лежа на камине. Из кухни пахло оливье, курочкой в духовке и мандаринами. Муж смотрел телевизор и иногда озорным взглядом провожал меня, суетившуюся у новогодней елки. В этот раз он купил новые игрушки, и дети с удовольствием развешивали их на дереве. Мы ждали гостей: моя хорошая подруга должна была прийти со своим мужем уже очень скоро. Я была вся в предвкушении, но не самого праздника с детьми, шампанским и телевизором, а тем, что скрывалось за пеленой детского сна, и находилось в подвале нашего дома.

     Вечерний парк пользовался довольно скверной репутацией, встретил Олю пустыми дорожками. Тусклый свет фонарей не столько разгонял тьму, сколько оттеснял ее за пределы маленьких светлых пятен. Оля не торопясь шла мимо пустых скамеек, стараясь как можно тщательнее очистись свое личико от следов недавних приключений.