... Ритм движения автобуса меняется, и я просыпаюсь после трёх часов на удивление спокойного сна. «Силикоид не выказывал человеческих эмоций — верный признак того, что ему хватало настоящих переживаний» (с) Лукьяненко, «Линия Грёз». Ладно, каменюки-силикоиды остались на планетах Основы, а мы явно «причаливаем» — здоровенный автобус как пароход притирается к обочине, водила открывает двери и народ двигается к выходу. Спрыгиваю с подножки, отхожу в сторону. За время пути так и не разогрело, солнце светит, но на лужах — корочка льда, кое-где уже взломанная торопливыми подошвами. Я странно спокоен — впрямь под силикоида закосить решил? Впрочем, знаю я, до каких пор продлиться моё спокойствие — пока не выползу из-под земли на твоей станции. Хотя нет, мысль о теле-фоне уже вызывает шевеление — пока в голове, но и сердце что-то подёргивается в другом ритме. Вхожу в метро, покупаю десяток жетонов обоих видов — зелено-прозрачных и малень-ких коричневых, подхожу к телефону. Номер я помню, но на всякий случай проверяю по книжке — я даже не знаю голоса, так что вся надежда на МГТС... Наконец трубка на той сто-роне поднимается. Голос женский (уже хорошо). Молодой (или кажется? ладно, семь бед — один hang-off). Спрашиваю тебя — «Это я» «А это я». День и время оговорены — но всё равно какая-то неуверенность — да меня ли тут ждут и ждут ли вообще? Но прорезавшиеся в голосе радость и теплота «Макс?!» прибивают неуверенность на корню. Быстренько договариваем-ся, где встречаемся, не слышно почти ничего (за что только деньги берут, сволочи), но по-нятно и так — возле метро. Не помню, как на твоей станции (да и был ли я там вообще?) но ориентиры заданы, значит найду. Напоследок ты говоришь «а у меня сюрприз» и кладёшь трубку. Перехожу в «московский режим» и на границе потоков народа (так быстрее, а что толкаются — не стеклянный) проношусь на станцию, заталкиваюсь в двери. Вид у меня при этом тот ещё — на губах блуждающая улыбка, а сияю — хоть свет гаси. Ну и фиг с ним, пусть косятся. Ехать порядочно, и мысли всё бегают по кругу, что же это за сюрприз, паранои-дальный мозг всё норовит завернуть на всякие пакости и опасности, хотя по тону этого вовсе не ощущалось. Заранее зная, что ничего не придумаю, а если и придумаю — то не угадаю, тем не менее от догадок маловероятных перепрыгиваю к совсем невероятным и далее к тем, что вообще ни в какие ворота не лезут...

     ГЛАВА I. «Холодное лето»

     Когда моя крестная, в виртуальном Фемдоме, мама жестоко бросила своё чадо. Мальчонка остался совсем один... Один в сказочно красивом, но жестоком мире. Мире, где веют ветра от рассекаемого Плетьми и Стеками воздуха, где сияет неправдоподобно прекрасное солнце Педикюра, где сквозь дремучие леса Пыточных Станков, Дыб, Кресел, Стоек, Лавок текут реки горячего Воска с тающими в них кусочками Льда, впадая в тёплые водоёмы Женских Выделений, и идут Золотые Дожди, где сквозь облака Бандажных ажуров сверкают молнии блеска Цепей и Наручников, Шипов Манжет, Игл Ошейников и Зубчиков Шпор, колосятся спелые Страпоны, поражают воображение Дилдо и нежно жужжат Вибраторы, шелестит Мумификационная Плёнка, звонко щелкают Карабины и Зажимы, зияют разломы от потрясающих разум Сексуальных землетрясений, летают огненные смерчи запредельных по силе Оргазмов, остывающих от нежных муссонов раздирающей душу Любви в к Её Величеству Женщине.

     

     Ты в понедельник спросил, хочу ли я попробовать конфетку. Определенную конфетку, и узнать какая она на вкус. Хочешь ответ? Итак, про конфетку ;)

     Она полностью обнажена. Просто и безо всякого превознесения красоты своего тела, показушности, или наоборот неестественной стыдливой скованности, стоит посреди комнаты, опустив руки «по швам», и её босые ступни утопают в ворсе мягкого огромного ковра. Отец привёз его три года назад из... из... Как же бешено сердце колотиться!... Её влажные после душа волосы растрепались, беспорядочным покрывалом расстелились по спине, и — я точно знаю — с их кончиков стекают по горячей коже холодные крупные капли воды.

     Я каждый день жду твоего звонка. Когда я злюсь на тебя, я отключаю телефон. Моя любовь слепа, вообще зачем она нужна мне? Ответ... как воздух, как вода, как огонь, чтобы поддерживать мою жизнь. Ты не любишь меня я это знаю, я это чувствую. Зачем я тебе? Играть, издеваться. А я хочу быть любимой. Но что мои желания по сравнению с твоими возможностями? И опять жду и опять злюсь. На тебя? Нет на себя. Я так больше не могу, швыряю телефон и в этом полете, я слышу, как он надрывается последний раз. И я как потерпевшая несусь ко второму телефону. Зря! Это не ты и вообще разговор был короткий и бесполезный. Иду на кухню, пью валерьянку, почему-то пьянею, смеюсь, через пару минут мне уже всё равно позвонишь ты сегодня или нет. Иду к уцелевшему телефону, звоню сама, слышу голос другой, той которую ты любишь, бросаю трубку. Вот неудача разбила второй телефон. Но я уже не злюсь, спокойно одеваюсь и иду в магазин. Улыбающийся продавец... «'Вы уже нас постоянный клиент, четвертый телефон уже берёте, что вы с ними делаете?"» Отвечаю томно и заискивающе... «'У меня нервная работа, я их бью, дайте сразу два, да вот этих. «» В след слышу фразу... «'Какая женщина!"» В голове мелькнула мысль «'Жаль только что лесбиянка'», видимо мне этого никогда не понять. Бреду домой, нет я это я в бреду, а домой я лечу подключать новые телефоны с автоответчиками. Я рада, как школьница, валерьянка действует.

     Ему было 33 года, а ей недавно исполнилось 17 лет. Его звали Андрей, а ее Наташа. Они были просто друзьями. У нее были все качества хорошей девушки, к тому же и красота.

     Безоблачная ночь и полная луна, что может быть лучше для нас?