После того как ей стукнуло 18 лет, Марина Скворцова собрала вещи, купила билет на поезд, и поехала покорять столицу. Подав документы, и с трудом сдав вступительные экзамены, Марина поступила в престижный институт на юридический факультет. Поскольку у девушки в Москве не было знакомых, а жизнь в гостинице была ей не по карману, Марина поселилась в студенческом общежитии. Её соседкой оказалась любвеобильная второкурсница Даша Чернова. Девушки довольно быстро нашли общий язык, несмотря на то, что между ними не было ничего общего. Коренная москвичка Даша редко ходила на занятия, интересовалась косметикой, новыми шмотками, и модными журналами. Марина же целиком и полностью сосредоточилась на учёбе, не давая маячащим на горизонте поклонникам не единого шанса. Дело здесь было не в чрезмерной занятости, а в застенчивости, и неуверенности в себе. Марина могла легко пересказывать многостраничные конспекты, но когда дело доходило общения с противоположным полом, вмиг теряла всё своё красноречие. Это продолжалось до тех пор, пока Марина не встретила Антона Соболева. Вернувшись после занятий в общежитие, Марина обнаружила, что дверь в блок заперта.

Я шел по заснеженным улицам Киева, очень усталый, после долгой репетиции перед завтрашним выступлением. Я был голоден, но не в плане пищи, а в плане секса. Мне хотелось расслабиться, оттянуться, но Женя сказал, что если я выпью хоть каплю алкоголя, он меня повесит. Поэтому оставался лишь секс, тупой безэмоциональный секс, а каким еще он может быть с девушкой, которую видишь в первый и последний раз? Я ни с кем не встречаюсь больше одного раза, мне надоедает, становится скучно. Пошел снег, я посильнее закутался в тонкую куртку. «Нужно бы купить что-нибудь более теплое, зима все же», — отстраненно подумал я тогда.
Захотелось курить. Я достал еще нераскрытую пачку.

     Звук, будто рвется целлофан, картонка, фольга. Пьянящий запах табака. Как же он прекрасен. Вот она, моя «палочка счастья» в руках. Между двумя пальцами. Зажигалка. Огонь. Вдох. Первая тяга. Потихоньку раскуриваешь сигарету до того момента, пока огонь не подожжет весь табак. Затягиваешься. Дым проходит по трахее, плавно направляясь к бронхам, словно наперегонки, кто быстрее. Приятно щекочет стенки дыхательных путей, словно кто-то чешет укус комара. Наслаждение. Добравшись до пункта назначения — легких, — дым наперегонки стремится выйти наружу, освободить их, что бы новая порция сладко, столь приятного яда прошелся своими щупальцами по внутреннему миру. Курить — это искусство. Искусство красоты. Когда куришь — думаешь. Думаешь о многом, и, чаще всего, бывает легко. Такое ощущение, что дым забрал весь негатив из твоего организма. О, этот чудесный момент последней тяги. В последний раз насладиться сладостью и в тот же момент горечью сигареты. Бычок падает на землю. Выдыхается последняя порция дыма. Приятный привкус на языке. Спасибо, милая, ты выполнила свою миссию. (с)

Йен.

     ... Видно было, как она насторожена и аккуратна, как тщательно обдумывает все происходящее. Я всем своим видом старался дать ей понять, что рядом со мной она в безопасности, что я не сделаю ничего, что причинит ей боль. Ее близость наполняла меня смыслом и чистым кислородом, и я был безмерно благодарен этой почти-незнакомке за это.

     Тихая ясная звёздная ночь. Полнолуние. Семь радужных кругов, окаймляющих холодное серебристое светило. Бесшумно звенящее пространство. И — ни души. Ланс осторожно, стараясь ступать бесшумно, спустился по крутым ступенькам деревянного флигеля, мягко прошёл по участку, неслышно, не хлопая калиткой, вышел на дорогу. Высокий, тоненький, хрупкий, женственный, длинноволосый, с пепельной гривой, какой-то необычайно хрупкий, но в то же время не хилый, он был во всём чёрном и тёмных очках. Он остановился посреди просёлочной дороги, обратил слегка побледневшее лицо к звёздам и отчётливо услышал где-то внутри себя: «Я один в Вечности. Я один в Вечности. Вся моя жизнь — смена картин, лишь смена картин».

     Было раннее весеннее утро. Обычное утро, ничем не отличающееся от других. За окном уже вовсю кипела жизнь. Радостно по лужам прыгали воробьи, довольный жирный чёрный кот грелся на солнышке, наблюдая за воробьями и всем своим видом показывая, что эта кучка прыгающих перьев ее неинтересна и не нужна.

     «Тайну вечности смертным постичь не дано.

     Все-таки, как это здорово — заняться сексом со своей девушкой... Чистая и искренняя любовь существует лишь в глупых книжках для стареющих женщин, но, мне кажется, что в мой случай — исключение. Лена красива, с крупным носом, который так мне нравится, с еще по-детски пухлыми щечками, красивой и милой улыбкой, зелеными, как и у меня, глазами. Зеленый — вообще редкий цвет. Мой любимый.

     Марина стояла на кухне и курила в окно, облокотившись о подоконник и глядя во двор, когда пришел отец. Вернувшись домой и обнаружив, что у неё дрожат руки, она выпила вонючую валерьянку, включила телевизор и часа два смотрела, не понимая, что за лица кривляются на экране.

     Пятница. Около 12-ти. Слышится шум мотора на улице. И вот ты входишь в сиреневую гостиную своего огромного роскошного дома и ошеломленно замираешь. На твоем лице отчетливо читается вопрос: как я здесь оказалась? Но догадаться несложно: рука Никиты, друга твоего сына, выскальзывает из-под моего пушистого гламурного свитерка при твоем появлении.

     Непривычно теплый ветер трепал волосы Горца. Он был уже далеко, но, казалось, пепел родных поселений еще кружил в воздухе, таял гарью на губах, наполнял ядом ноздри, а позже — сердце. Яд — это ненависть. Месть — лекарство. Молодость, горячность и физическая сила требовали вернуться немедленно, но ум говорил — рано: он не готов. Он не справится один, каким бы сильным себя не считал.