— Ты должен мне заплатить! — сказала Сюзанна.

     Коля Покрышкин начал комплексовать из-за своих размеров лет с четырнадцати, когда устойчивая эрекция недвусмысленно подсказывала, что девчонок можно не только за косички дергать, но и лапать, зажав где-нибудь в темном уголке. Как это часто бывает в таком возрасте, пацаны то и дело выпендривались друг перед другом своими возмужавшими пиписьками, попутно рассказывая сказки о том, где, с кем и сколько успели ими воспользоваться. Коля благоразумно помалкивал и лишний раз штаны не расстегивал, справедливо полагая, что в сравнении с приятелями хвалиться ему особо не чем. Некоторое время он искренне надеялся, что его «дружок — малыш» будет еще расти вместе с ним и к тому времени, когда он станет взрослым и самостоятельным, то и его член подрастёт и возмужает. Но Коля рос, а член так и не увеличивался в пропорциях относительно тела, что вгоняло Покрышкина в тоску и суицидально-депрессивное состояние. Чтобы заглушить непрерывно кипящее либидо, Коля по уши погрузился в учебу и спорт, вследствие чего получил первый юношеский разряд по плаванию и выпускные экзамены сдал только с двумя четверками. Но как он не душил это проклятое либидо, оно порой оказывалось сильнее, делая по утрам из одеяла вигвам и пачкая простынь поллюциями. На уроках Коля с тоской взирал на выросших одноклассниц и в черных садомазохистских тонах мечтал о том, как станет знаменитым полярником и отморозит к чертовой бабушке так нагло предавший его конец.

     Пишу этот краткий отчет после встречи со своей подругой.

Мы лежим на диване, каждый занимается своими делами: я читаю книгу, ты смотришь фильм. На улице светит солнце, мне хочется прогуляться.
— Олег, может пройдемся? Погода чудесная.
— Что ты говорила, милая?
— Что нам нужно почаще выбираться на свежий воздух! Мы все время проводим в четырех стенах квартиры.
— Давай не сейчас? Я как раз остановился на самом интересном моменте.
— Нет, сейчас! — С этими словами я захлопнула ноутбук, схватила его и ушла из комнаты.
— Ты что делаешь? Отдай его! — Олег разозлился.
— Отдам если пообещаешь, что мы сейчас пойдем в парк!
— Сначала я досмотрю.

     Наверное, такое нужно назвать куколдом. А уж судить будете меня прочитав этот рассказ, составленный мной для вас, тщательно соблюдая знаки препинания и орфографию. Ваши отзывы в личку и комментарии очень приветствуются.

     Хватит, нужно уже покончить с этими фантазиями о нем! Либо сделать этот шаг, либо забыть о нем навсегда. Вот только я выбрала первый вариант, поэтому сейчас стою на пороге его квартиры. Волнуюсь. Дрожащими руками нажимаю на дверной звонок. «Открывай быстрее, иначе я сейчас передумаю и сбегу». Мои мысли обрывает щелканье открывающегося замка.

     В свои тридцать три года Вова Пичугин был самым несчастным человеком на свете. Мало того, что размер его «несчастья» выглядел устрашающе (так, по крайней мере, казалось самому Вове), но и форму он имел корявую, словно сучковатая палка. Примерно по середине он как бы надламывался, изгибаясь немного вправо от осевой линии. И в месте изгиба имел наибольшую толщину, будто действительно, сучок или нарост уродовали стройный ствол.

     — Макаров, что там по Челябинску? — суровая морда Петровича, моего начальника, мрачно смотрела на меня поверх монитора.

     Борис Григорьевич Шахов, 45 летний мужчина в дорогом костюме, плеснул себе в бокал приличную порцию настоящего армянского коньяка, закурил сигарету и откинулся назад в добротном обтянутом натуральной кожей мягком кресле. Обстановка в хозяйском кабинете, который он занял, его вполне устраивала. Скромненько, и со вкусом.