И что я здесь делаю? — спрашивал я сам себя, — что я забыл на этом празднике жизни. Попадая в такие места, я понимаю, что мне здесь не место. Не создан я для таких вечеринок с кучей алкоголя и доступный девиц. Хотя их доступность и константа, решать это уравнение мне не охота. Я математик, томик Фихтенгольца мне роднее всего этого. Пришел я только потому, что пригласила она. Зовут её Таня, и она самая обычная девушка с темными волосами и серыми глазами, среднего роста и хорошими выпуклостями. Все наше общение началось еще с начала учебы, однако так далеко еще не заходило: целое приглашение на вечеринку к её подруге. Такое приглашение должно закончиться только одним.

     Предисловие

     Деревья неожиданно расступились, и Алик вышел на залитую мягким весенним солнцем полянку. Прямо по курсу лежал здоровенный серый валун, а сверху на нём, перекинутое через гребень, висело что-то синее. Парень пригляделся внимательнее, и, сообразив, что это, резко остановился. Лифчик. Рядом и трусики от купальника, тоже тёмно-синие. Хотя, вообще, наверно, голубые, но сейчас мокрые, как и верх бикини. Алик подкрался ближе и услышал с той стороны камня тихие женские стоны. Да ты что, издеваешься, подумал парень, и даже посмотрел на небо, хоть ни в кого особо не верил. Я забрался, как мог далеко, чтобы никого не видеть, а ты мне подсовываешь влюблённую парочку? Это худший день в моей жизни.

Отношения ним тянутся уже девятый год. Наскоками. Разлаивались в говно, не общались месяцами. Потом встречались на совместных посиделках с друзьями и каким-то непостижимым образом снова оказывались в постели. Ни с кем из моих прежних мужчин мне не срывало крышу до такой степени, что я забывала, где я и кто я. Разбить к чертям две семьи и сойтись — не вариант, поубиваем друг друга. А вот кайфануть время от времени — это да.

     Член по утрам стоял колом, все мысли были об только об одном — как бы поебаться. Мои мучения пришлись на апрель, погода становилась все более теплой и бабы на улицах постепенно освобождались от зимних одежд, сводя меня с ума своими прелестями.

     Она была нежным, нетронутым цветком. Только с ей одним понятным мировоззрением, патологической любовью к людям. Её открытая душа чутко улавливала колебания настроения общающихся с ней, остро чувствуя и радость и горе других. Тем она более была незащищенной и ранимой. Иногда, её и не думали обижать, это получалось не нарочно, само собой: просто говоря некоторые вещи, люди не задумывались, что они так сильно ранят её. И она разучилась доверять... Хотя на защиту любого обиженного так и бросалась с открытым забралом, призывая к совести и милосердию. Её наивные рассказы оказались уж не настолько наивны, они были глубоки по своему смыслу и содержанию, умению заглянуть в самую суть, казалось бы, обычных вещей. А по умению оживлять окружающие её предметы, наделять их настроением, характером, глубокими мудрыми рассуждениями, она была схожа с великим сказочником всех времен и народом — Гансом Христианом Андерсеном.

     Я задрот, это если вкратце. Если подробнее — программист в одной столичной конторе. Сейчас, когда мне уже исполнилось 33 я стал более менее похож на человека, прилично одеваюсь, езжу на подержанной иномарке и т. д. Стал этаким продвинутым задротом. Жизнь наладилась, у меня даже появилась «девушка». Но это сейчас, а что было раньше, страшно вспомнить, страшно приятно. Об этом и расскажу.

     «... Ох не знаю, я не знаю...

     Лето пролетело быстро, и хоть я не была в отпуске, но настроение и не предрасполагало к нему. Галка, моя давняя подруга, совершенно по этому поводу не расстраивалась. У неё вся жизнь делилась ДО и ПОСЛЕ... ДО нового ухажера и ПОСЛЕ него, до следующего. Мне она всегда нравилась за бесшабашный, легкий и неунывающий характер. И она постоянно пыталась знакомить меня с кем-то. Правда, толку от этого не было. Клиенты, приходившие от неё, либо все же пользовались моими услугами риэлтора, либо сами пропадали по тихой грусти. В конце концов она назвала меня фригидной и успокоилась.

     Новый пациент