Они просидели с дедом на скамейке, пока не начало светать. Черное небо посерело, появились контуры дач, потом стали видны участки с заборами. Дед разлил оставшееся вино по стаканчикам

Пролог

     С тех пор прошло уже больше десяти лет, и наконец, я решил поведать свою историю.

Наверное, у нее были болгарские корни. А не греческие, на чем она настаивала и представлялась как «Ирин» (именно так, без конечной буквы «а» и с ударением на вторую «и»). Услышав в первый раз, я переспросил:
— Ирина? Ира?
— Можно и Ирой, но я гречанка, и именно «Ирин» — правильней.

     Вначале не очень шло на язык. Даже заковыристые Ирэн или Айрин казались более естественными, чем это лишенное последней буквы Ирин. Потом привык, и сам себе стал удивляться, что при наличии множества знакомых Ир, она особняком — Ирин.

     Она сидела, задумавшись, на скамейке, во дворе, которую с трудом отыскала в идеальной темноте, совсем безлунной, с затянутым облаками небом, ночи. Сидела, зябко обхватив ноги, облакатившись плечом на спинку скамейки.

     Юля быстро приняла ванную, после чего решила надень возбуждающий белый пеньюар, который идеально смотрелся на её кремовой коже и сочной фигуре. Признаться, мне захотелось сейчас взять её, не смотря на отговорки, но Юля оказалась весьма категоричной.

     Проснувшись утром, с глухого бодуна, я огляделся. Лежал дома, одетым на диване, в своей комнате. В голове вава, во рту каки. Сел и потер голову.

     Ты и я. Мы возвращаемся после музыкального концерта в одном из московских клубов на такси к нашему дому. Уже довольно пьяные. Ты после выпитой бутылки шампанского на двоих с подругой, а я после нескольких стаканов виски на двоих со своим лучшим другом. Мы оба пропахли кальяном, который курили весь вечер, а скоро будем пахнуть друг другом, остаётся лишь добраться до нашей уютной квартирке на 9 этаже.

     В тот вечер, я стоял у моря и наблюдал, как молодая пара резвилась, бегая по берегу, забегая неглубоко в море, брызгая друг руга морской водой, целовались и опять обрызгав друг друга бегали по песку. Дул лёгкий морской бриз. Мне вспомнилось, как несколько лет назад, я так же счастливо бегал по этому песку, с почти незнакомой, юной и красивой девушкой.

     Быть единственным мужчиной в школе — это и счастье, и страдание, и удивительное счастье, и непередаваемая мука. Быть в женском коллективе единственным мужчиной в расцвете сил, в том числе сексуальных, — тяжелая ноша, веса которой не каждый выдержит. Так или иначе, я уже писал, что на момент моего трудоустройства в школе, помимо меня среди учителей было 3 мужчины, которые никак не могли считаться объектами страстных желаний. Зато было много молодых учительниц, многие из которых не могли устроить свою личную жизнь, перебиваясь случайными романтическими встречами. Нагрузка учителя такова, что после 6 уроков, внеклассных занятий, заполнения журналов времени на удовлетворение своих сексуальных желаний практически не остается. Причем не остается не только времени, но и душевных сил. Однако, всем хочется внимания, а потому молодые учительницы пытались обрести мужскую заботу на работе, обращая на меня — одинокого молодого парня — повышенное внимание.

     Эта история началась примерно год назад, в одном из обычных городов, в однокомнатной квартире, где я жил со своей девушкой Юлей. Нас всегда называли идеальной парой, и это и правда было так. Юле было 20 лет, мне 24. Мы познакомились в ВУЗе, и наши отношения развивались очень стремительно.