... Я дома одна. Лежу на диване в легком халатике из голубого шелка. Читаю книгу. Негромко играет красивая чувственная музыка. И вдруг звонок в дверь. Вздрагиваю от неожиданности и иду открывать. На пороге незнакомец с цветами. Я почему — то сразу поняла, что это ты. Неожиданная встреча... Я тебя не ждала, даже не предполагала, что ты можешь придти. А ты пришел... Приглашаю тебя в комнату. Молча стоим и смотрим друг на друга. Все слова почему — то разлетелись. Я тебя никогда раньше не видела и немного растерялась. А ты медленно ласкаешь меня взглядом... Я не выдерживаю и подхожу к тебе с некоторым сомнением. Я не знаю, как ты себя поведешь. Провожу мягкой ладошкой по твоей щеке и прижимаюсь к тебе. Вдыхаю твой запах. Ты такой незнакомый и родной одновременно. Ты тоже меня обнимаешь. Твои руки гладят мою спину. И слов уже не надо. Мы поняли, что не чужие друг другу. Что время и расстояние не зря зажгли ту самую искорку, из — за которой мы сейчас вместе. Я поднимаю на тебя взгляд, и наши глаза встречаются. Мои серые и твои голубые.

     Закрывшись в душевой кабинке Анджела удалила с лобка и промежности всю растительность, что там у неё была. Она видела, что у Витты вся её «девочка» была на виду — полностью оголена. Мужчинам это, похоже нравилось, по крайней мере капитану. Да и сама Анджела находила, что голенькая «киска», гладкий лобок — это крайне возбуждающее зрелище.

Разлука перед летом

     У слова «лето» в подзаголовках два смысла. Один — просто календарный период с 1 июня по 31 августа. Другой — та незабываемая неделя на излете календарного лета, которую мы провели вместе на черноморском побережье. Но до лета во втором смысле еще была довольно длительная разлука во время лета в первом.

     Процесс воссоздания Витты закончился в положенный срок. Прозвучал соответствующий сигнал и Радимцев поспешил в соседний отсек где располагался аппарат Крейга. Анджела, уже вполне освоившаяся, на новом месте, тоже пошла посмотреть.

     Новость, что отпуск отцу дадут не раньше осени, Димона совсем не обрадовала. От родителей море и в сентябре не уйдет, даже еще лучше — бархатный сезон. А его, Димку, ждет университет. И это уже не школа, где мама записочку напишет, и гуляй смело. Можно запросто и путевку в армию нагулять. С первокурсниками не церемонятся. В общем, соленые волны мимо носа.

     В один из вечеров, когда твоя девушка не пришла, ты, скучая в одиночестве, вышел на балкон покурить. Стоял теплый летний вечер. Быстро темнело. Лениво обводя взглядом окрестности, ты увидел ярко освещенное окно в доме напротив. Сквозь распахнутое окно и тонкие занавески ты видишь танцующую девушку. Ее движения чувственно — эротичные. Ты не можешь оторвать от нее взгляд. Она медленно, по сантиметру обнажает плечи, спуская с них голубой халатик. Она постоянно двигается в танце, изгибаясь и кружась. И вот халатик летит в сторону. Девушка остается в белоснежном белье, контрастирующем с ее загорелой кожей. Ты возбуждаешься от этого зрелища. А девушка ласкает себя руками, извиваясь в страстном танце.

     Ехал я как то майским вечером поздно с работы. И решил проехать не основной дорогой, как обычно, а посмотреть новый строящийся торговый центр, про который много писали в городских газетах. И вот подъехав к этому месту, снизил скорость и смотрю на левую сторону дороги, на то место, где началась большая стройка. Недолго осматривая, перевожу взгляд на дорогу и чуть правее, на улицу, где начинается пешеходная часть.

     Спорт превратился в работорговлю, покупают хорошо играющее тело, независимо, понимает ли оно, что кричат «его» болельщики, превратившие посещение матча в разновидность очень опасной игры молодых самцов и примкнувшим к ним самок.

     А вот эта фотография, лежащая в укромном месте под завалами распечаток и устаревшей документации, на другие три не похожа. На ней — не индивидуальный фотопортрет женщины, готовой к тому, что сейчас фотограф нажмет кнопку и «вылетит птичка», а выхваченный миг почти официального мероприятия. Во главе стола стоит с рюмкой в руках, произнося длинный тост с перечислением достижений организации и сотворенных ею благотворительных дел, начальница-иностранка, очень похожая на Ангелу Меркель пожилая женщина. По ее правую руку сидит, внимательно смотря начальнице в рот, переводчица: юная девушка 22—23 лет, жгуче-южной наружности, с кукольно-красивым личиком. По левую — скромно опустив очи долу, но внимательно прислушиваясь к переводу, и готовая в любой момент исправить ляп коллеги, ее секретарь-референт: девушка не столь юного возраста (27—28 лет), не столь вызывающе лубочно-красивая, но привлекательная спокойствием и умиротворенностью. По обе стороны стола сидят сотрудники организации: кто с показным вниманием слушающий перечень достижений, кто с напускным равнодушием ищет взглядом, какую бы закуску подцепить на вилку после того, как будет выпита рюмка, и только в самом конце стола, попавши в кадр частично, блестит лысина и торчит нос единственного приглашенного участника: меня, опершегося подбородком на руку, и пристально смотрящего на троицу женщин во главе стола.