Придя домой, он чувствовал тяжесть, непонятную сдавленность во всем теле. Он знал, что в мире много интересных вещей, что «Государство» во много раз увлекательнее любой женщины, но остановиться не мог. Неукротимый сексуальный инстинкт заставлял его мысли обволакиваться сладостным туманом намеков, игривых взглядов, полуобнаженных тел и страстно увлекающих за собой рук, он видел знакомые лица, слышал нежные голоса, но не мог, не мог ничем им ответить; он бы хотел заговорить с ними, но они не слышали, они, немотствуя, влекли и заставляли руку, будто по незамеченной случайности, опускаться все ближе, двигаться все активнее и, наконец, распалив страсть до животного предела, рывком встать, сдернуть ненужную одежду и, прочно расставив ноги, слегка наклонившись, прикоснуться к своему члену, почувствовать тепло напряженной плоти... Ты превращаешься в жезл, устремленный вперед; все члены расслабляются, растворяются где-то позади, кроме одного — несущего грубую сладость ударов о чужую плоть, насилия над другим существом, унижения всего его существа, всхлипывающего где-то под тобой, бьющегося в конвульсиях, покорно принявшего униженную позу того, над кем. А ты, сосредоточенный в одном органе, с любовью прижимаешь мягкую плоть под собой, чтобы, дождавшись, когда она в доверчивом полузабытьи прошептала твое имя, попытавшись дотронуться рукой, сильнее, до боли, до резкого вскрика вогнать член, вновь бросить ее на колени, прижать и трахать.

Ты заходишь в комнату с грелкой в руке.
Выключаешь ночник, накрываешь дочь и мажешься кремом. Ты в ночной рубашке и полосатых приспущенных носочках.
Поболтав в воздухе ногами ты опускаешь их и оказываешься в любимой позе, с согнутыми коленками, вызывающе торчащими вверх. Ты собираешься спать, ведь вставать уже через 6 часов.
Ты накрывашься одеялом и опускаешь руку чтобы одернуть ночную рубашку.
Рукой ты почти случайно касаешься себя между ног. Оказывается, ты немного возбуждена — может быть разговорами, может быть мыслями

     (обо мне, конечно))

     Меня вдохновил, на этот рассказ читатель и автор стихов, назовем его Не Он.

      — Дженни для Майка —

Итак расскажу кратко о себе...
Меня зовут Виктория, мне 19 лет, я учусь на первом курсе одного небезизвестного института в Москве. Родом я из Саратова, в Москву переехала недавно. Родители переводят мне каждый месяц деньги на съем однушки за МКАДом.
В общем жизнь обычной провинциальной девочки, за исключением того, что я вечно ищу приключений на свою пятую точку...

     Пятница, 23.30 вечера.
Стою на остановке автобуса, на улице — 25. Я в черных колготках, туфлях на высоком каблуке, свитере, легкой курточке и шарфе. Хооолоднооо пиздец. Автобусов как назло нет, как и денег на такси. Рук уже не чувствую совсем, да и ног признаться тоже.
Подъезжает маршрутка, из нее выходят люди. Я забираюсь внутрь, но водитель говорит что едит в парк. Я понимаю, что маршрутка последняя и мне пиздец как холодно. И если я останусь тут то замерзну совсем (((
Всеми правдамаии неправдами уговариваю водителя добросить меня до дома (это примерно остановок 9—10 отсюда).
К слову водитель — кавказец... с виду дагестанец или чеченец или хрен его знает кто) Лет 40—45, с брюшком и в черной кожаной куртке. Сажусь рядом.

     На завтра Катя немного припозднилась и ей пришлось занять очередь из девушек в кабинете у Светланы. Насмотревшись на других, стоящих на кушетке на четвереньках, она спокойнее отнеслась к тому, что другие видят, как ее саму накачивают водой. С несколькими из присутствующих девушек она уже была знакома. Понимание того, что все они находятся в равном положении, кроме, пожалуй, Кристины, которую накачивали гораздо сильнее остальных, помогало ей расслабиться без стеснения.

     Ее ничто не радует. Реальность похожа на серый промозглый день, холодный сквозняк выдул все наслаждение и легкость бытия из похожих друг на друга будней.
Но она знает, что есть и другой мир, не менее настоящий, и потому так торопится домой. Принимает душ, надевает легкую пижаму. Распустив волосы, прыгает в кровать на мягкие подушки под уютное одеяло. Закрывает глаза и всего через мгновение оказывается по настоящему дома.
Морской бриз проникает сквозь открытое окно, солнце уже садится в горы. Тишина. В доме не слышно ни шороха.

     Не знаю почему текст обрезался, так что прошу простить. Окончание текста прилагаю...

     Небольшое кафе в итальянском стиле было хорошо изолировано от остального торгового центра. Народу в тот будний день было совсем немного. Марина уверенно направилась к уединенному столику, расположенному в уютной нише за полупрозрачной затемненной шторой. Андрей, переводя дыхание, не отставал ни на шаг. Они расположились напротив друг друга на мягких диванах с бархатными подушками. Подошедший официант поздоровался, зажег над столиком лампу с приглушенным светом, положил перед ними меню и удалился. Марина ненадолго погрузилась в изучение коктейльной карты. Андрей тоже открыл меню, но смотрел в него невидящими глазами.