Нефёдов был забияка и пакостник, а Ермакова не знала, как ей жить. Она подолгу стояла голая перед зеркалом и рассматривала свою грудь. «Вот, — думала она, — у всех девочек растёт, а у меня не растёт». Действительно, грудь не росла. Ермакова брала себя большим и указательным пальцами за бледно-коричневый сосок, слегка оттягивала его и с грустью смотрела на образовывающийся плоский треугольник.

     Достоянием редакции стали две однотипных истории, в каждой из которых молодой человек лишился своего нефритового стержня. Нам они показались весьма поучительными, и поэтому мы предлагаем их вашему вниманию. 1-Й случай В нашей лаборатории стоял Р — метр. Это такой прибор, если кто не знает, для измерения кислотности жидкостей. Сунешь в стакан электрод, стрелка и покажет, что там у тебя, кислота или щелочь. А один из электродов, старый, не работал. Куда бы его не погрузили, все одно показывает — кислота. А один наш лаборант, Пашка, начитался книжек про йогов. Там было написано, что эти йоги могут безо всякого вреда для здоровья употреблять концентрированную серную кислоту. И Пашка стал йогом. Приведет в лабораторию новую девчонку, Р — метр с неисправным электродом включит, в стакан с водой его погрузит, стрелка и показывает Р 1. Кислота. Пашка эту «кислоту» залпом! Девочка в экстазе. Но однажды накладка вышла. Пашка Р — метр для очередной девочки приготовил, и за ней на вахту пошел. А кому-то срочно потребовалось Р померить. Он электрод на новый заменил, измерение сделал и оставил у прибора стакан с настояшей кислотой. Поняли? Хихикаете? А Пашке не до смеха было! Только он кислоту выпить собрался, а девочка ему говорит: — А йоги могут в кислоту любую часть тела опустить и им ничего не будет... А Пашка чего, он же думает, что там вода... Он и вытащил свой елдак. Красивый он был... Как говорили... Вся лаборатория на пашкин вой прибежала! Девочка в углу трясется, член у Пашки дымится, с него на штаны капает и они на глазах покрываются дырками. Кое-как засыпали пострадавший орган содой, дистилированной водой промыли. После этого Пашка два месяца в больнице был. Залатать его залатали, но от члена осталась половина... 2-Й случай В нашей лаборатории новичков проверяют на знание физики таким способом: берут сосуд Дьюара с жидким азотом. А у него температура — 193 градуса. Засовывают туда резиновую трубку. Через несколько секунд она замерзает, ее вынимают и бьют по ней молотком. Трубка вдребезги! Потом один человек дьюар наклоняет, а другой моет этой жидкостью руки.

     Свидетельствую как очевидец: дискуссии о том, быть или не быть гомосексуалистам в нашей армии, начались задолго до развала Советского Союза. Правда, проходили эти дискуссии в необычной форме... Дело было в небольшой мусульманской стране, где перманентно тусовалось очень много советских офицеров. Hе надо спрашивать, что мы там делали. Мы выполняли «интернациональный долг», не особенно вникая: кто кому, собственно, задолжал и сколько именно?

      — Дзинь!!! — продираю глаза. Будильник уже не звенит, а хрипит. Успокаиваю его. После вчерашнего кумара голова гудит как медный таз.

     Женщина предназначена для удовлетворения полового влечения путем полового акта.

     Все описанное здесь правда...

     В тот вечер мы с Катюхой пошли на лискотеку. Здорово веселились, цепляли пацанов, ничего необычного.

     Кека познакомился с Олечкой еще в школе. Оля ходила на высоких каблучках в черных туфельках и возбуждала воображение 13-летних одноклассников. Первым среди восторженных ребятишек был Кека. Он любовался ею на уроках и переменах и непрестанно циркулировал по всем этажам, чтобы хоть разочек взглянуть на нее. Однажды Оля поменялась кофточкой с другой Кекиной пассией — Викой и Кека бегал за ними обеими, поглощенный фетишистскими образами. Кека как-то даже принес в школу коробку конфет, чтобы подарить их Оле, но запал кончился после третьего урока и он сам же их и съел. Вот такой был у паренька нежный возраст.

     Конечно, девчонки, они нами пользуются. И они тоже это прекрасно знают, мы ведь сами им об этом говорим, по меньшей мере, один раз в день, а то и чаще. Только они не любят это признавать. Они предпочитают говорить, что они нас имеют, что мы у них есть, или, что они с нами работают. Или всеми правдами и неправдами пытаются получить на нас еще больше прав. В общем-то, это, конечно, правда. Да, мы им принадлежим, мы для них и работаем. Нет, конечно, не безвозмездно, но нам это обычно, не стыдно. Как это сказать... Это не совсем то, что обычно имеют в виду... Ну-у-у... Они за нами следят, поддерживают в форме, образование тоже за их счет, в общем, тратятся немало. Может, даже они нас любят. Они вообще все любят, на что тратятся. Тут мой раз сказал, что он со мной трахался. Не знаю, не знаю... Ну, если ЭТО ему было приятно... Нет, ну а что бы мы без них делали? Только им не говорите! Знаю, что не скажете, но они, увы, все равно это знают. Но не знают, что мы тоже знаем. Давайте честно, нам все-таки приятно, что они нами пользуются. Ради кого еще они будут вставать с утра пораньше и бежать от жены, подруги, от картошки, мусорного ведра, или у кого там что, чтобы быть со мной целый день!

     Поспорили раз писатели — у кого из них больше.