Мне так хотелось чувствовать себя желанной, любимой, единственной, а не любовницей, которая будет рушить счастливую семейную пару. Мне нужно было срочно, как то забыться, отвлечься. Сидя за столом за чашкой кофе, я отчетливо понимала, как любимый человек меня растоптал. Мне было больно, но сидеть и рыдать весь вечер, жалеть себя, мне совсем не хотелось. Мой взгляд упал на ежедневник. Да работа — это то что нужно сейчас. В голове появилась единственная идея. Сегодня заниматься ко мне должен прийти Анатолий, и чтобы Толя решил позаниматься со мной чем-то еще помимо английского, придется привести себя в порядок, так сказать навести лоск.
Неделя первая.
День первый.
Всем привет! Хочу рассказать реальную историю. Хотите верьте, хотите нет. Только немного приукрашенная описаниями моих ощущений. Также могут быть некоторые отклонения в нашей переписке, потому что я ее не помню точно. И само собой, когда я ее восстанавливала, могла допустить огрехи, но они не искажают сути. И само собой, чтобы она красиво смотрелась, я постаралась следовать правилам русского языка, насколько мне позволяет образование. Пишу ее потому что он мне приказал. Вы спросите: «Кто?». Читайте дальше.
Начало истории здесь:
История, которую я пишу, произошла не со мной. Я со своим другом была в гостях у его бизнес-партнера в другом городе. Гостей кроме нас было прилично. Постепенно народ разбрелся — кто был в доме, некоторые во двор вышли. Я почти никого не знала, нашла себе укромное место. Вскоре ко мне подошла дама, лет так 45 на взгляд. Она расположилась рядом со мной. Мы с ней разговорились. Выпели за знакомство, покурили, поболтали не о чем. И вдруг она начала мне рассказывать. Сначала ее рассказ я слушала вполуха, но затем он меня заинтересовал. Я не знаю почему она выбрала именно меня. Может, ей больше не было с кем поговорить, а тут посторонний человек, которого может больше и не увидишь. И вот ее рассказ с некоторой корректировкой. Писать буду от первого лица, мне так удобнее.
Весной меня, и еще двоих, на неделю отправили в командировку. Домой должны были вернуться в воскресенье, но никого из нас это не устраивало. Не хотелось терять выходной день, и мы приложили максимум усилий и все сделали на день раньше. В пятницу вечером я пытался дозвониться до Ирки и сообщить, что приеду в субботу утром. Но сначала ее сотовый был занят, а потом стал вообще не доступен. Позвонил на домашний — облом. Ладно, решил я, пусть будет сюрприз. Вечером сели в поезд, конечно побухали неслабо. Утром с тяжелой головой добрался до дома. В квартире было тихо. В коридор обо что-то споткнулся в темноте, громко выругался. Включил свет — посередине стояли мужские ботинки. На вешалке висела кожаная куртка.
В сентябре, вырвавшись на мокрые улицы из душного здания аэропорта Кеннеди, под моросящим дождем, я бежала в сторону стоянки такси. Не ношу с собой зонтов. Говорят, он приносят только неудачи. Было очень приятно ощущать опять этот сырой и до боли мною любимый, влажный климат города на западном побережье штатов. Я прилетела немного позже, чем планировалось т. к. вылет самолета был задержан из-за повышенной туманности над океаном... Я значительно опаздывала. Не было времени даже заехать домой, чтобы привести себя в порядок. Я села в такси и дала указание шоферу ехать прямо туда, где находился сейчас он — мой любимый мужчина, с которым мне пришлось разлучиться на две неделе ввиду отъезда в Париж по рабочим делам... И вот меня уже разделяет несколько минут, несколько метров до мгновений, в которых я снова окажусь в его объятиях, по теплу которых, я тосковала каждую ночь во все эти долгие две недели в Париже... Я думала думала. В зажатое в дрожащих руках зеркальце пудренницы, я пыталась как-то уложить намокшие и расстрепанные волосы, порпавить макияж. Как вдруг шофер объявил, что мы уже приехали. Эта фраза обрушилась на меня как по — осеннему холодный дождь на город, уже привыкший к солнечному теплу за четыре месяца лета... Я вышла из машины и сразу увидела много стильно одетых людей, раскрытых зонтов, отпалированных черных машин. В какую-то секунду промелькнуло, что может мне стоит прямо сейчас развернуться, поймать такси и уехать домой? Увижусь с ним завтра... но я знала, как важно для него было мое присутствие и поддержка на таких отвественных мероприятиях, как сегодня.
Кто не пытался — того и не пытали. А уж столько раз я пытался, (иногда получалось) и был неоднократно за это пытан... Причем пытали и те, с которыми пытался что-то, и те, от которых пытался эти попытки утаить... Ох, что-то я сам уже запутался, попытаюсь выпутаться:) И так, попытка первая. Я уже три года работал на этой АТС, когда начальник привел нового работника. Молодой парень, только из армии, сосед начальника по лестничной площадке. Представлен был с некоторой помпой: служил в секретных войсках связи, специалист опытный. Ну, конечно скоро все встало на свои места — оказалось, что в армии он сидел за телетайпом, передавал шифрограммы, которые составляли другие, действительно опытные и секретные. Да и бог с ними, с его секретами, речь не о них. Речь пойдет совершенно о другом, точнее о других секретах. Около полугода, мой новый напарник, Серега, вникал в принципы телефонной связи, набирался опыта ремонта телефонных аппаратов и линий, чем собственно мы и занимались на работе. Пришел он на работу перед Новым Годом, после осеннего дембеля, и уже к лету стал поговаривать о своей подружке, Маринке.
Последующие два месяца мы прекрасно вместе проводили время. Нам никто не мешал, и чувство благодарности, у моей учительницы, похоже, переросло в привязанность, преданность, и некоторую разновидность любви. Я тоже к ней питал определённые чувства. Это не была любовь и даже не влюблённость. Скорее, обострённое чувство власти и собственности. Мне нравилось ею повелевать, располагать и обладать. Татьяна Викторовна приняла мои правила, и полностью подчинилась мне. Но она не безвольно подчинялась, просто предоставляя мне своё тело. Она всячески проявляла инициативу, и была небезучастна во всех наших сексуальных играх.
Новый день рабыни начался как у обычной горничной. Только от обычной горничной её отличал наряд, точнее сказать отсутствие наряда. Рабыня была полностью голой, не считая чёрных туфель на высокой шпильке.