Алеше Все имена героев вымышлены, совпадения случайны

     Командировка была чертовски неудачной. Я сидела напротив Сэг в дымной полутемной забегаловке, с тоской глядя в кружку пива, и думала о том, что командировка была чертовски неудачной. Говорить было решительно не о чем, и пиво-то мы пошли пить только потому, что обеим было неудобно отказаться, да и надо же было как-то расслабиться после этой ненормальной недели беготни по сельской местности, во время которой Сэг так и не смогла организовать мне ни одного из обещанных интервью. Ко всему прочему мне хотелось есть, а подавали здесь разве что чипсы да фисташки, потому я предложила сменить место дислокации, но Сэг сказала: «Подожди, сейчас должен прийти Алеша».

     Про Алешу — как и про других Сэгиных родственников — я уже была достаточно наслышана, и воображение услужливо рисовало мне образ юного шалопая типа самой Сэг — здоровенной мужеподобной девахи с узкими глазками-щелочками на скуластом лице, мятой кожей и вывернутыми наружу губами, — который по уши погряз в разврате, шляется по кабакам, живет за счет сестры и при этом систематически выпивает купленное для ее кота молоко. Знакомиться с ним мне как-то не особенно хотелось, и я уже собралась сообщить об этом Сэг, но было поздно, потому что она сказала:

      — А вот как раз и он.

     Я подняла глаза от кружки. К нашему столику шел через зал худенький мальчик лет 16-ти, одетый в джинсы и мягкую клетчатую рубашку. Длинная черная челка косо падала на невысокий лоб, прикрывая хитроватые монгольские глаза. Он поздоровался и улыбнулся, так что стала видна смешная щербинка между передними зубами. Сэг представила ему меня, как обычно с плохо понятной мне гордостью в голосе произнеся мою восточную, доставшуюся от первого мужа фамилию, и сказала: ну вот теперь можно и пойти перекусить. И мы пошли дальше, оставив забавного клетчатого Алешу развлекать своей гитарой скучающих клиентов дешевого кафе.

     Эта забегаловка отличалась от предыдущей разве что тем, что была чуть более светлой и чуть менее дымной. Сэг монотонно повествовала очередное предание из области местных сплетен. Я отодвинула тарелку, поняла, что все-таки напилась и поймала на своей груди взгляд брюнета за соседним столиком. Вскоре он и его компания набрались наглости и попросили разрешения к нам присоединиться. Парни принесли с собой еще пива и, не спрашивая, наполнили нам кружки. Высокий брюнет представился Валерой и начал откровенно меня снимать, сверкая карими глазами и поворачиваясь ко мне самой выразительной стороной своего профиля. «А хочешь, я Михаила Сергеевича спародирую?» — «Ну, попробуй», — сказала я. Он скорчил гримасу и, изменив голос, изрек: «Мы достигли консенсуса, товарищи!» И захохотал, обнажив неровные желтоватые зубы. Есть такая поговорка: если девушка до икоты смеется над анекдотом, который успел обзавестись бородой еще в прошлом веке, она ваша. Я засмеялась.

     Около десяти официантка сказала, что кафе закрывается, и я начала тонко намекать Сэг, что пора бы домой, как вдруг она широким жестом предложила всей компании продолжить банкет у нее на квартире. Я пнула Сэг под столом, но она схватила меня за руку и потащила в туалет.

      — Тебе что, не нравится этот черненький?

      — Да на фиг он мне сдался, Сэг!

      — А мне так он очень нравится... Такой красивый мужчина... Слушай, ну давай возьмем его к нам. Ты пойдешь спать, если хочешь, а он будет мне.

     Ничего не оставалось, как махнуть рукой, потому как хозяйкой дома все равно была Сэг, и последнее слово в вопросах использования жилплощади однозначно оставалось за ней. К тому же, когда мы вернулись из туалета, за столиком оставался только Валера. По дороге мы купили пачку пельменей и две бутылки портвейна, а потом Сэг вспомнила, что вечеринка немыслима без участия без ее лучшей подруги Ани, и мы зашли еще и за Аней, попутно приобретя для нее две банки джин-тоника.

     Дома Сэг сварила пельмени и разлила по чайным чашкам вино, оказавшееся терпким и неприятно липким. Разговор не клеился, что было, в принципе, неудивительно, учитывая, что присутствующие практически не знали друг друга. Традиционно выпили за знакомство, любовь и родителей, и Валера начал уже беззастенчиво пялиться на мою грудь, как назло туго обтянутую зеленой шерстяной водолазкой. Аня потянулась к гитаре, небрежно взяла пару аккордов... На середине припева сбилась, начала сначала, снова запуталась и отложила инструмент, заявив, что гитара расстроена. И тогда Сэг крикнула: «Алеша!» Я и не знала, что он уже вернулся домой, но оказалось, что вернулся. Он вышел из своей комнаты, спокойно взял гитару и сел, но не с нами за стол, а на табуретку в углу, поправил колки и заиграл, привычно не обращая внимания на жующие физиономии напротив. Несмотря на субтильную внешность, голос у него оказался сильным и глубоким, хорошо поставленным, и пел он чисто, не путая слова и не перевирая мотив. Я слушала с удовольствием, а потом начала подпевать и почему-то обрадовалась, поймав его одобряющий взгляд. Вскоре мы — хотя я по-прежнему сидела на диване в нескольких метрах от него — уже были как будто вдвоем, вспоминая все любимые песни от БГ до «Крематория» — репертуар Алеши неожиданно совпал с моими музыкальными пристрастиями. Тем временем веселье продолжалось, и только Валера явно заскучал, потому что Сэг, позабыв о том, что собиралась подарить его своей благосклонностью, переключила все внимание на Аню. Она нежно обняла подругу за плечи и, время от времени целуя ее в обе щеки, засыпала комплиментами, рассказывая, как сильно любит эту замечательную девушку. Аня вопреки ожиданиям не убирала ее рук и поглядывала на Сэг с ласковой снисходительностью, как смотрят на озорного, но милого ребенка. Я ненадолго вышла.

     Когда я вернулась, оказалось, что Алеши нет, Аня удалилась по-английски, а мертвецки пьяная Сэг вырубилась в своей комнате и практически не подает признаков жизни. Валера сидел на диване, плотоядно глядя в мою сторону. Я смертельно устала и хотела спать. От одной мысли, что придется как-то решать еще и вопрос с этим пародистом, меня начало подташнивать.

      — Так, друг дорогой, — сказала я спокойно и серьезно. — Мероприятие окончено, гости удаляются по домам. Я ложусь спать. Тебя проводить?

      — Я остаюсь, — нагло улыбнулся он.

      — Ок, тогда твой диван этот, мой тот. Ванная там. Есть еще вопросы?

      — Давай лучше еще выпьем, — он откупорил незамеченную Аней банку джин-тоника, глотнул и протянул ее мне, облив скатерть.

      — Спасибо, я не хочу.

      — А я выпью. Ты что, крошка? Расслабься... Ты мне нравишься. Иди сюда...

     Он попытался обнять меня и потянулся губами к моему лицу, но я вывернулась и отошла в сторону:

      — Я не ясно сказала? Или ты остаешься и ведешь себя прилично, или уходи.

      — Да все в порядке... Иди сюда.

     Мне не хотелось применять силовые методы, тем более, что они могут дать разве что возможность и время убежать, а бежать в данном случае было некуда. Поэтому я как могла доступно объяснила Валере, что его пригласила Сэг, а я к этому никакого отношения не имею. Вроде бы он понял и покорно пошел ложиться на второй диван, так что я потушила свет. Но минут через десять все началось по второму кругу. Он лег сзади и жестко схватил меня за грудь, второй рукой пытаясь расстегнуть брючный ремень. Я резко села:

      — Отстань я тебе сказала!

      — Да ты успокойся, киска... Я тебя люблю. Ты мне нравишься... Я тебя хочу...

      — А я тебя нет. Ясно? Я не сплю с мужчинами, которых вижу первый раз в жизни. Кроме того я замужем.

      — Ну и что? Кому от этого будет хуже? Я тебя хочу...

     И он снова полез ко мне с поцелуями. Я оттолкнула его так сильно, что он стукнулся головой о подлокотник и наконец все понял.

      — Да ...

 ты блядь, сука, ты что себе позволяешь? Ты же меня тоже хотела, я же видел! От меня еще ни одна так не уходила! — его красивое лицо перекосилось от бешенства.

      — Ну, значит, я буду первой...

      — Ни х... ! — он был заметно сильнее, а потому повалить меня на диван не составило для него особого труда. Но узкие тугие джинсы — непреодолимая преграда для изрядно выпившего и при том слепого от ярости насильника. К тому же жертва так двинула локтем ему под дых, что он, закашлявшись, свалился под стол. Что касается меня, то деваться было некуда. Я воспользовалась выигранной минутой, скользнула в смежную комнату и рванула задвижку на двери...

     Было абсолютно темно и тихо. Прислушавшись, я уловила чье-то сонное дыхание и через секунду поняла, что попала в алешину резиденцию. В крохотной комнатенке не было ни кресла, ни даже стула, на котором можно было бы переждать, пока не уймется герой-любовник. А я, несмотря на пережитый испуг, буквально засыпала на ногах... Я тихонько подошла к кровати и тронула спящего мальчика за плечо:

      — Алеша... Извини, пожалуйста — там эта сволочь ко мне пристает... Можно, я побуду немножко у тебя? Я тут прилягу, с краешку, я тебе не помешаю...

     Не говоря ни слова, он отодвинулся к стенке и я легла на край постели, не снимая одежды и не укрываясь. Секунд десять все было тихо, а потом он вдруг потянул за прижатый моим телом край одеяла. Я только успела подумать, что, видимо, все-таки ему мешаю, как он протянул руку и укрыл меня. Это было так трогательно, и я, с благодарностью пожав его худенькую ладошку, закрыла глаза и задремала...

     В этот момент дверь резко рванули.

      — Ну ты, сука! Ты думаешь, я так уйду?! А ну открывай, блядь!

     Я предпочла промолчать, а Валера продолжал беситься снаружи, то уговаривая меня, то запугивая. Впрочем, я уже поняла, что это обычный мелкий уголовник, если не наркоман — так что иметь с ним дело мне было не страшно, а скорее противно. Но он не собирался сдаваться, и в конце концов хлипкая задвижка не выдержала его напора. Дверь распахнулась и он влетел внутрь, едва не потеряв равновесия. Я подумала, что разумнее всего будет притвориться спящей и постаралась дышать как можно более размеренно и глубоко. Но сердце мое так и колотилось... Он подошел к кровати и дернул меня за руку.

      — Ну, ты, спящая красавица, вставай, пошли.

      — А, что?... А, это опять ты...

      — Вставай, пошли, хватит ломаться... Какого х... девочку из себя строишь...

      — Послушай, Валера — я ничего из себя не строю. Ты же умный парень, ты все понял. Я не буду с тобой спать. Не буду и все.

      — Ну чего ты... Ну давай... — продолжал канючить он.

      — Нет.

      — Ну...

      — Нет.

     Этот разговор в пользу бедных продолжался еще минут пять, пока ему, наконец, не надоело и он, прошипев в мой адрес очередное грязное ругательство, ушел в зал. Я прислушалась, ожидая хлопка входной двери, но все было тихо... Прошло еще несколько минут. Я попыталась уснуть, но тут меня начало снедать беспокойство. Остатки командировочных были у меня при себе, зашпиленные в кармане джинсов на две булавки, но полная вещей сумка, дорогое пальто и шапка из седой роскошной чернобурки оставались на вешалке в коридоре... Что могло помешать рассерженному Валере возместить свой материальный и моральный ущерб за мой счет? Я подождала еще немного, встала и прислушалась. В комнате не раздавалось ни шороха, она явно была пуста... Я на цыпочках выскользнула в коридор, убедилась, что все на месте и убрала свои вещи с глаз долой — в кладовку. Вдруг послышался какой-то шум, я метнулась обратно в темный зал и прижалась к стенке шкафа... Дверь маленькой комнаты открылась и на свет божий вышла совершенно голая Сэг со стеклянным взглядом и отвисшей нижней губой. Она посмотрела куда-то сквозь меня и прошествовала в ванную. Валера, видимо, твердо решил не уходить сегодня без любви...

     У меня немного отлегло от сердца: похоже, все в итоге получили, что хотели. Но оставаться в зале одной у меня не было ни малейшего желания, а потому я вернулась в комнату Алеши.

     Он уже не спал и с готовностью снова подвинулся, давая мне место. Я прилегла рядом, спиной к нему, и вскоре приятно пригрелась. Но лежать на самом краю узенькой кровати было неудобно, у меня начало затекать плечо и я повернулась на другой бок, так что теперь мы были, как две ложечки в коробке. Неожиданно для самой себя я протянула руку и обняла его, как ребенка, прижавшись к его горячей худенькой спине. Он не вздрогнул, не отодвинулся, словно ждал этого, а наоборот, устроился поудобнее и затих... Но через несколько секунд вдруг повернулся ко мне и наши губы оказались прямо друг против друга. Последовавший поцелуй был очень неумелым, очень долгим и очень нежным... Нежность — это была именно огромная нежность, вдруг нахлынувшая и затопившая меня до основания... Я ласкала его жесткие черные волосы, его узкие плечи, все его маленькое тело. Его худые тонкие пальцы робко, восхищенно касались моей груди. Он зарылся в меня лицом и жадно втянул воздух:

      — Это сандал?..

      — Да, сандал, — я протянула ему запястье, плотно схваченное душистым браслетом-талисманом, и он прижался губами к моей руке, лихорадочно целуя ее, обжигая дыханием кожу...

     Он был неопытен и тороплив, но я поняла это уже после. А тогда все, что он делал, было мне по душе, я думала только о том, как хорошо мне в объятиях этого хрупкого мальчика, и, отдавшись ему, почувствовала легкую радость...

      — Сколько же тебе лет, котенок? — спросила я несколько минут спустя.

      — Двадцать...

      — Двадцать?! А я думала, что совращаю малолетних... Эх ты, Мышонок, — я улыбнулась, потрепав его по волосам.

      — Мышонок... Угадала: меня мама всегда тушканчиком зовет, лопоухий потому что.

     Он негромко засмеялся. Мышонок — прозвище было для него самое подходящее. Я устроилась поудобнее у него на плече и закрыла глаза, как вдруг противно заскрипела дверь и в комнату снова кто-то вошел. Я с трудом сдержалась, чтобы не подскочить и не заорать: «Валера, мать твою так, да пошел ты на... !» И слава богу, что сдержалась: потому что это был не Валера. Это была голая Сэг собственной персоной. Она опустилась на корточки перед кроватью и потянула меня за рукав.

      — Ты... это... пойдем к нам...

      — Ты что, Сэг, с ума сошла?! За каким чертом?

      — Ну, пойдем... чего ты ломаешься... Такой красивый мужчина тебя приглашает...

     Абсурдность происходящего лишила меня даже возможности рассердиться. Я мягко взяла Сэг за плечи, как могла доходчиво объяснила ей, что остаюсь здесь и ни в каких оргиях принимать участия не собираюсь, и сориентировала ее лицом к двери. Она скорбно покачала головой, видимо, поражаясь моей непрактичности — как можно отвергать такого красивого мужчину?! — и ушла восвояси.

     Мы с Алешей уже успели задремать, когда дверь заскрипела вновь. Вот теперь это действительно был Валера. Он, выругавшись, грубо тряхнул меня за плечо:

      — Ну, ты, целка... Деньги давай.

      — Какие еще на хер деньги?!

      — На дорогу, какие... Тачку брать буду.

     Мужики, способные попросить — тем более, потребовать — денег у женщины, у меня лично не вызывают ничего, кроме омерзения. Да и причин, по которым я должна была бы спонсировать этого отморозка, решительно не наблюдалось. Но возможность наконец от него избавиться, пожалуй, того стоила.

      — Сколько тебе надо?

      — Триста давай.

      — Что-о?!... — от такой наглости я едва не рассмеялась. — Полтинника хватит с тебя?

      — Ну, давай полтинник...... 

      — согласился он с хмурой покорностью.

     Я встала, нащупала в темноте сумочку и кошелек, в котором сиротливо болталось несколько десяток и оставшийся с вечера единственный полтинник, и протянула ему бумажку, словно ненароком продемонстрировав, что финансов у меня не густо. О трех тысячах, зашпиленных в кармане, знать ему было совсем не обязательно. Я открыла дверь, и он ушел, на прощание пообещав мне кровавую расправу в случае, если я все-таки решусь еще раз приехать в этот городишко.

      — Иди-иди, — сказала я, усмехнувшись. — Любовничек...

     И с наслаждением захлопнула дверь.

     Вот это я сделала как раз зря, потому что шум снова разбудил Сэг... Она выплыла из своей комнаты, облаченная только во внушительных размеров плавки и растянутый лифчик с перекрученной бретелькой и нисколько не протрезвевшая.

      — Т-ты... что здесь? — протянула она, зевнув, — Валера ушел? А Аня ушла? Я ее н-не об-бижала?..

      — Нет, Сэг, Аню ты не обижала... Иди спи.

      — А ты? Где ты будешь спать?

      — Спасибо, Сэг, я уже сплю — я очень хорошо устроилась. У Алеши в комнате.

      — Н-нееет... Ты не должна спать у Алеши... Он... противный мальчишка... Т-ты будешь спать со мной... — Сэг крепко ухватила меня за локоть и потащила за собой.

     Я пыталась упираться, но мы явно были в разных весовых категориях, и выбраться из-под напиравшей груды колыхающихся прелестей Сэг не представлялось возможным. Она плюхнулась на кровать и вынудила меня сесть рядом.

      — Ложись... Спи со мной.

      — Спасибо, Сэг, но я лучше пойду к себе.

      — Нет, ты будешь спать здесь... — она игриво хихикнула.

     В командировках, конечно, случается всякое. Но быть изнасилованной приглашающей стороной — это уже чересчур. Даже учитывая все мое благодушие после общения с Алешей. А Сэг никак не унималась, не слушала никаких уговоров и все пыталась уложить меня рядом. Наконец она перевернулась на живот, повернула голову, смерив меня мутным взглядом, и неожиданно умильно попросила:

      — Сделай мне массаж, а?

     Я вздохнула про себя и принялась гладить ее по спине, тихо приговаривая, какая она хорошая девушка, как ее все любят, как много у нее друзей... Наконец она начала задремывать, но продолжала крепко сжимать в пальцах мое запястье. Пришлось пойти на хитрость...

      — Сэг, отпусти меня, пожалуйста — мне нужно в туалет.

      — Да-а... А ты уйдешь...

      — Я не уйду. Я схожу в туалет и вернусь.

      — Ну только ты приходи...

     Оказавшись на свободе, я честно пошла в туалет и вероломно просидела там до тех пор, пока из комнаты Сэг не начало доноситься тихое похрапывание...

     Алеша лежал, задумчиво глядя в потолок. Я быстро стянула джинсы и водолазку и примостилась рядом, уютно положив голову к нему на плечо. Он приподнялся на локте и коснулся пальцем моей щеки:

      — Ты знаешь... А я тебя еще там заметил, в пивнухе... Что у тебя здесь вот... такая ямочка...

      — Да они у меня на обеих...

      — Но заметил-то я эту.

     Он ласково поцеловал меня в губы.

      — Какая ты... хорошая.

     Мы долго лежали и разговаривали обо всем подряд — о жизни в общагах, об Алешином музучилище, о его завтрашнем экзамене, о коралловых четках, которые надела ему на шею мама перед отъездом в город... Время от времени мы тихонько целовались и улыбались потом друг другу. Заснули мы на рассвете. У меня в голове так и звенела строчка из Алешиной песни, которую он шепотом спел мне перед тем: «А утро было бы прекрасней, проведи мы ночь наедине...»

     Утром Сэг и я в последний раз поехали вместе в редакцию. По дороге мне пришлось зайти в аптеку и купить ей постинор, потому что самой Сэг сделать это было стыдно, а потом еще и объяснить, как его пить, потому что Сэг в свои 35 отчего-то этого не знала. Кроме того, я поклялась всеми святыми, что она не обижала Аню и не приставала к ней, и выслушала исключительно увлекательный рассказ о том, каким потрясающе красивым мужчиной оказался Валера, и какая я дура, что отказала ему. К вечеру мысль о том, что мне предстоит терпеть общество Сэг до самого поезда, то есть еще почти до полуночи, вызывала у меня желание тихо заскулить. Но бог, видимо, все-таки есть: за пять минут до конца работы Сэг позвонила Галина Леонидовна, которую Сэг тихо обожала и с которой не на жизнь, а на смерть поссорилась третьего дня. На мое счастье, именно сегодня Галина Леонидовна вдруг поняла собственную неправоту и прониклась осознанием Сэгиной невиновности, так что та, искренне пожелав мне счастливого пути и повелев по телефону Алеше проводить меня на вокзал, упорхнула к подруге, аки счастливая бегемотообразная бабочка.

     Алеша ждал меня с готовым ужином. Экзамен он, конечно, добросовестно завалил, что было, впрочем, неудивительно после минувшей ночи, но лицо его светилось тихой радостью. Мы поели и напились чаю, а потом долго сидели рядышком и он пел мне свои песни, и мы опять разговаривали обо всем на свете. В какой-то момент мне показалось, что он вовсе не Сэгин, а мой собственный братишка, к тому, же, как выяснилось, она ему на самом деле и не сестра, а так, седьмая вода на киселе. Этот худенький деревенский мальчик был первым встреченным мною здесь умным человеком, первым, к кому я почувствовала искреннюю симпатию... Больше между нами ничего не было — каким-то это казалось неуместным при той степени душевной близости, почти родства, которая вдруг появилась между нами. В одиннадцать часов он проводил меня на вокзал, невесомо прикоснулся губами к щеке и в последний раз улыбнулся, показав такую родную для меня смешную щербинку. Поезд тронулся. «До свидания, Чита-маята...» — подумала я с тихой грустью.

     Алешу я не увидела больше никогда. * * *

     До свидания, Чита-маята,

     Разглядевшая меня не во мне.

     То ли обе мы с тобой без креста,

     То ли раньше надо было умнеть.

     Я любила — уж другим не чета:

     Так, что в пору хоть святых за порог.

     Ну а то, что не сбылось ни черта —

     Так ведь я же, извини, не пророк.

     Нарожала б с полдесятка детей,

     Вечерами — домино и кино.

     Очень мило и совсем без затей,

     Но тогда ж и без побед заодно?

     И невольно я, Чита-нищета,

     Чет ли, не чет, соскользну в бытие...

     Но запомнится твоя немота,

     А тебе — долготерпенье мое.

     Автор стихотворения Екатерина Смолева