Чтобы это странное, напоминающее лихорадочный озноб, возбуждения могло означать? С большим удивлением он прислушивался к себе, наблюдая за среднего роста девочкой, застывшей перед высоким, в человеческий рост, зеркалом. Лет ей на вид 18, у нее пышные волосы, породистое лицо и глубокие светло-карие глаза.

     Спрятав за крестом рук маленькие груди, она приоткрыв рот, рассматривает свое отражение, потом слабая улыбка трогает ее губы. Опустив руки, открыв себя всю, она медленно поворачивается и делает шаг в его сторону. Приблизившись к дивану, на котором он сидел, опустилась на колени и потерлась щекой о его ногу.

     Она решила принять ванну. Ни сколько не стесняясь его пристального и прохладного взгляда, она стояла в душистой пене и улыбалась. Указательным пальцем он дотронулся до ее правого плеча, провел косую медленную линию к левой груди, покружил вокруг острого соска, скользнул в лажбинку между грудей. Она закинув голову, чутко прислушивалась к движению его руки, словно пытаясь прочитать начертанное им. Тем временем его пишущая рука скользила все ниже, изрисовывая живот плавными зигзагами, отчеркнула мягкую линию по основанию черного треугольника, и устремилась к центру уголка — — вздрогнув, она слегка раздвинула ноги, открывая ему доступ к входу.

      — — — Ты неправильно поняла, — — — усмехнулся он, поглаживая мягкие створки интимной раковины, и резко отвел руку в сторону. — — — Не задерживайся тут, нас ждут Великие дела!

     Она появилась через десять минут, постояла у зеркала, оценивая себя, и вот, опять терлась щекой о его колено, как кошка, выпрашивающая ласку, и обращалась к нему с немыслимой просьбой.