Сергей боялся темноты столько, сколько себя помнил. С детства. Лет до пятнадцати даже не мог заснуть без ночника. И тут в его жизни все поменялось, теперь темнота дарит покой. Загорается яркий, ослепляющий свет — и вместе с ним, приходит боль, стыд и унижение.

     И ведь сам виноват. Как последний идиот, сунул голову в петлю.

     Все случилось совсем недавно, точно сказать, но щетина совсем небольшая. Всего два-три дня. А такое ощущение, что век назад.

     А как все начиналось? Три недели назад ему стукнуло девятнадцать. Но на свой возраст Сергей не выглядел, с детства рос болезненным и субтильным. Пухлые детские губы и вечно виноватое выражение лица лишь усугубляли ситуацию.

     Девушки никогда не было, друзьями также не обзавелся.

     Он очень надеялся что, что-то изменится год назад, когда поступил в университет, но стало еще только хуже. Однокурсники его не замечали, исключение делалось иногда, и тогда он становился центром насмешек. И так закомплексованный юноша окончательно замкнулся в себе.

     В тот год, еще много чего произошло: отец с мачехой родили ребенка, и отселили Сергея. Отец купил ему двушку в центре. Так он стал жить один. Вроде бы завидный жених, но все никак не срасталось.

     Прожигал время в играх, пристрастился к жесткому порно.

     Наконец, в день рождения, он понял, что хватит! Он сидел перед монитором, с тортиком и бутылкой шампанского. За весь день его поздравили только мачеха, пара роботов с сайтов, да СМСка из банка, что на карточку упал подарок отца.

     С этим нужно было что-то делать, с одиночеством нужно завязывать. В жизни — что-то менять.

     И тогда он решился.

     Завтра же, нет сегодня! Вырабатывать силу воли, и бороться с застенчивостью. И с одиночеством, кстати тоже.

     Алкоголь, нервные переживания и неудовлетворенность привели его на сайт знакомств садо-мазохистов. Сергей часто просматривал его, замирая от мысли, что когда-нибудь он так же посмеет. Что встретится с девушкой, которая не будет смеяться над ним. А уж роль скромного преданного раба ему удастся, в этом не сомневался.

     И тут он посмел.

     Было четыре утра, когда с анкетой закончил. Отправил и сел ждать. Ничего не произошло. Ничего не поменялось. С гордостью отметил, что уже есть сдвиги, что девятнадцатилетний Сергей гораздо смелее восемнадцатилетнего.

     Но стоило утром проснуться, как накатило обжигающее понимание, что смелость росла из алкоголя. Подгибались ноги от страха, в животе — ледяная сосущая пустота.

     С замирающим дыханием запустил комп, открыл почту, и там полтора десятка писем. Если на чем-то внутри душа держалось, то тут оборвалась и гулко ухнула в пустоту. Дрожащими руками, в три приема навел мышку на ярлык, щелчок кнопки и...

     Спам интернет магазина. Спам проститутки. Спам сауны. Спам интим-салона. Спам. Спам. Спам. «Спасибо, что разместили анкету на нашем сайте... «.

     Он сидел, пытаясь разобраться в себе. Страх отступил, но его еще колотило от пережитого. Первым порывом решил снести аккаунт. Но, в последний момент, взял себя в руки — если уж решился, то надо делать.

     Прошла пара недель — ничего не менялось, анкета все так же висела, в ящик сыпались письма одно бесполезней другого. И тут, среди привычного мусора неожиданно оказалось:

     «Привет!

     Ты меня заинтересовал. Постучись ко мне в скайп. Ник такой же, как и на сайте».

     Перехватило дыхание. Он по ссылке прошел на сайт, но там не было ничего, кроме указания пола и возраста: 25 лет.

     Страшно? Конечно, страшно! Но еще и возбуждает. Осознание близости возможного секса заводило, он размышлял: она может быть некрасивой, а может наоборот повезти, прячет анкету — это понятно, боится, что ее могут узнать.

     Пять раз ее набирал — постучаться, и все стирал. Наконец, подумал пусть даже и страшная, но главное — девственности лишиться. Запрос ушел.

     Почти сразу звонок от нее, как ждала. С экрана на него смотрела ну не фотомодель, но весьма милая девочка.

     — А, это ты Сережа. Я смотрю, что ты не спешил. — она улыбнулась

     Сергей что-то промямлил в ответ и зарделся. Красный как рак, как умеют краснеть лишь блондины.

     Девушке явно понравилось.

     — Отойди от камеры дальше, дай взглянуть на тебя целиком.

     Сергей как зомби выполнил указание. Она оценивающе прищурила глаз, прикинула и решила:

     — Пойдет. Я беру. Страшно?

     Сергей кивнул, глядя в пол, глаза поднять он боялся.

     Девушка продиктовала ему адрес кафе на другом конце города. Распорядилась быть завтра в двенадцать и не опаздывать. С собой иметь листик с перечислением всех своих табу.

     — И, кстати, я буду капучино.

     Звонок прервался.

     У Сергея стоял. От него не укрылось, что девушка сама безумно волнуется, но вся ситуация его завела.

     На следующий день Сергей заранее приехал в нужное место, купил букет и, изнывая от нетерпения, ожидал, как изменится жизнь.

     Она вошла ровно в двенадцать. Сергей даже сперва не поверил, что эта невероятная девушка идет к нему — толком вчера ее не разглядел. Девушка замешкалась на мгновение у входа, но затем решительной походкой направилась к нужному столу.

     — Привет! Кофе купил. Молодец. А вот про цветы я не говорила — она зловеще улыбнулась — будешь наказан.

     У Сергея от этих слов сладко заныло внизу живота.

     Как-то незаметно они разговорились. Болтали обо всем на свете, кроме того зачем пришли.

     Наконец она сказала:

     — Ладно, давай сюда свои страхи.

     Сергей вытащил из кармана сложенный вчетверо тетрадный лист, густо исписанный с обеих сторон.

     — Ого! А ты подошел к этому делу серьезно. Хвалю

     Она не глядя убрала бумажку в сумку.

     — Ну что? Готов?

     Сергей почувствовал как уши наливаются кровью. Сказать не решился — кивнул, и замер, прислушиваясь к ощущениям: стыд, интерес, возбуждение и, конечно, предательский страх. Он едва сдержался, чтобы малодушно не ринуться вон.

     И тут на его бедро легла рука, двинулась к паху, ощупала.

     — Знаешь, я обычно так не поступаю. Но ты мне и правда, понравился: так краснеешь, что я завелась.

     Сергей почувствовал руку девушки в кармане брюк.

     — Я тебе положила ключи, на бирке адрес. Это съемная квартира. Иди туда и жди меня. Инструкции как встречать госпожу найдешь в прихожей. А я пока изучу твою записульку. Иди сейчас, или не приходи никогда. Понял?

     Сергей кивнул.

     — Я не слышу ответа!

     — Да...

     — Да, что?!

     — Да, Госпожа.

     — То-то же! — она была явно довольна — И веник свой выбрось. У меня на цветы аллергия.

     Девушка резко вскочила, мелькнула отражением в кофемашине. На двери прозвенел бубенец. Сергей расплатился и двинулся в сторону выхода.

     — Молодой человек, а цветы? — крикнула вслед официантка.

     Но он только лишь отмахнулся. Сергей уже мысленно был там, наконец, то должно случиться то, о чем так мечтал. О чем грезил, долгими ночами.

     Она вскружила ему голову, очаровала. Сергей впервые влюбился.

     Маленькая пустая однушка на втором этаже кирпичной пятиэтажки. В прихожей на самом видном месте лежал отпечатанный лист. Сергей подхватил указания и двинулся в комнату.

     Он был готов ко всякому: к тому что его отошьют сразу при встрече, или, что все будет уныло и глупо, или что при помощи прищепок, пояска от халата и китайских наручников с плюшем, они будут играть в «суровый бондаж».

     Жизнь не баловала Сергея. Он привык.

     Но сегодня реальность была похожа на сказку: на кровати разложены бдсмные аксессуары, на полу стоит небольшая деревянная платформа с колодками — о таком и мечтать то не мог. Даже заказать что-то в интернет-магазине было для него невозможным и стыдным.

     В соответствии с инструкцией разделся полностью, обалдевая от своей смелости, и, дрожа от возбуждения. Протянул руку к шарику на ремешке, челюсти непривычно заныли. Затем пришла очередь ошейника — тяжелого кольца из нержавейки, с вделанным спереди кольцом.

...  

     Сергей представил, как его Госпожа привязывает поводок... Подумать только! Он вчера еще был одинок, а сегодня у него есть госпожа, богиня!

     Ошейник щелкнул, сомкнувшись, теперь его можно открыть было можно только ключом. Непривычная тяжесть на шее возбуждала.

     Дальше нужно было запереть себя в колодки. Небольшой прямоугольник фанеры, на которую ближе к одному краю была прикручена фигурная полоса металла, с изгибами для голеней и запястий. Вторая полоса, с симметричными изгибами опускалась сверху и закрывалась на защелку.

     Под указаниями — картинка как нужно лечь.

     Сергей встал на колени, так чтобы голени, легли в колодки посередине, наклонился вперед, сложившись пополам, и упершись грудью в колени. Лоб его при этом уперся в платформу. Только в таком положении он смог просунуть запястья в крайние отверстия. Язычок замка щелкнул и тут-то Сергей осознал, что долго так не простоит — колени на твердой фанере уже откровенно ныли, спина тоже не отставала, а в запястья врезались края оков. Он был возбужден, но хотелось бы поскорее уже освободиться.

     Долго ему ждать не пришлось, он услышал, как открывается входная дверь. Но дальше, вместо долгожданной богини вошел огромный мужик в синей робе. В руках он за две боковые ручки занес большой деревянный ящик.

     Сергей растерялся, и даже не успел толком рассмотреть незнакомца, как тот накрыл своей ношей его. Платформа четко совпала с колпаком по размеру. Стало темно. Щелчки замков.

     Возбуждение исчезло, как небывало. Ящик оторвался от пола, и юноша почувствовал, как его куда-то несут. Он пытался кричать, вырываться. Но все бесполезно. И так неудобная поза, при переноске, стала совершенно невыносимой.

     С коробкой не церемонились, не ставили на пол, а откровенно швыряли. После каждого удара о дно Сергей почти отрубался от боли. Его куда-то везли. Затем снова ад переноски. Сильный удар, и пока он приходил в себя, колпак сняли. Глаза резануло ярким светом, он невольно зажмурился. Разошлись половинки колодки, он прямо вывалился, на ледяной пол. Но не успел еще даже не то что прийти в себя, а даже понять куда попал, как стало темно.

     Ледяной пол мгновенно вытянул все тепло из голого тела. Это вдобавок к дикой боли в спине и руках. Пришлось начать шевелиться.

     Темнота была полной, непроницаемой. Сергей понемногу нашарил стены. Зубы уже выдавали барабанную дробь.

     Стены были из такого же кафеля, как и пол. Нашлась дверь, железная на ощупь, шершавая и с запахом ржавчины. Дверь стояла как влитая. Тогда он двинулся по комнате дальше.

     Споткнулся, и упал вперед. Но вместо ожидавшейся боли удара о пол, руки нежданно утонули в чем-то теплом и мягком. Ощупал — пружинный матрас, с плюшевым покрывалом, в которое он тут же укутался, пытаясь согреться.

     Только тогда вынул кляп, пытался кричать, но получалось жалко и неубедительно даже для самого. Темнота без лучика света. Навалились детские страхи, стало трудно дышать. Он с ногами забрался на тюфяк, ему мнилось, будто стоит спустить ногу на пол, как его кто-то укусит, из темноты нападет.

     Сколько он просидел, подвывая от ужаса — не знал, в какой-то момент незаметно для себя отрубился. Проснулся лязга металла со стороны двери.

     У порога приоткрылась светлая щель, в нее пропихнули одноразовую миску и пластиковую бутылку с водой. По комнатке разлился густой дух гречневой каши. Щель тут же закрылась. Вновь стало темно. Сергей вскочил, и, крича, колотился о дверь. Результатом стало только то, что влетел ногой в миску.

     Обжег ступню, поскользнулся и грохнулся на пол.

     Ничего больше не происходило. Он еще раз исследовал комнату, нашел унитаз, но и только. Больше в комнате не было совсем ничего. Воду Сергей попил, но к еде не прикоснулся — совсем не хотелось.

     Время тянулось в темноте особенно долго. Наконец муки голода заставили его все же обратить внимание на еду. Приборов не было.

     Сергей набирал остывшую кашу в горсть, и, задыхаясь от брезгливости и жалости к себе, засыпал гречку в рот, и жевал, не чувствуя вкуса.

     Сергей был уверен, что он тут ненадолго. Что его скоро найдут и спасут. Отец — не последний человек в городе, поднимет все связи.

     Но этого все никак не происходило.

     Лишь появлялись миски с однообразной кашей. Иногда он есть не хотел, иногда же ждал еду с нетерпением. Но сказать приносили еду через одинаковые промежутки времени или нет — он не смог бы даже под угрозой расстрела.

     Первое время без подушки было сложно заснуть, но поделать все равно ничего с этим не мог.

     ***

     Загорелся свет. Сергей вскрикнул от неожиданности. Свет был очень ярким, по глазам словно резанули ножом. Наконец удалось проморгаться.

     Он огляделся.

     Заперт в бывшем общественном туалете. Пол и стены облицованы белым кафелем. Потолка не видно — слишком ярко в глаза били мощные театральные софиты, зачем-то размещенные наверху. Но не дотянуться — метра три. На стенах были следы от демонтированных кабинок, на полу — от пяти унитазов. Шестой же остался на месте. Бежевый, покрытый пятнами полутороспальный матрас, разбросанные белые пластиковые плошки, пустые бутылки, красный шар с ремешком. На полу крупинки гречки, особенно много в углу возле входа, хотя, надо признать, в остальном все было слишком чисто. Подозрительно чисто, как в операционной.

     Замок в двери загрохотал. Дверь открылась, и в комнату вошел огромный, звероподобный мужик. Лысый, зато спереди заросший темной неряшливой бородой, аж по самые брови. В кулаке, размером с голову взрослого человека, мужик держал швабру и ведро с водой. Он был похож на великана из сказки, старинной и страшной. Одет был в спортивные черные брюки, белую майку и стоптанные старые тапки.

     Сергей сразу почувствовал свою наготу, прикрылся покрывалом, которое оказалось ядовито розовым копеечным барахлом с китайскими розами.

     Гигант молча поставил на пол ведро, собрал крупный мусор, затем отжал тряпку и начал мыть пол. Сергей тихонько, вдоль стенки маленькими шажками, стараясь не привлекать внимание уборщика, попытался пробраться к двери, но стоило лишь протянуть к ней руку, как на шею сзади навалилась невероятная тяжесть. Великан легко, словно игрушку приподнял его за загривок и перенес в угол комнаты, где уже было помыто.

     Тут же под ноги Сергею прилетели постельные принадлежности. Швабра скользила по полу, домывая последние белые плитки. Молча, без тени эмоций в глазах, гигант вышел.

     Но почти сразу вернулся, уже без ничего.

     Сергея парализовало от страха, стоял не шевелясь.

     Гигант подошел вплотную к юноше, стоявшему на покрывале, и застыл. Не рассматривал, не трогал, не говорил. Взгляд пустой, каким люди рассматривают потолок, когда совсем скучно.

     Первым не выдержал Сергей:

     — Что?

     Он хотел спросить «Что сейчас будет?». Но не успел — огромные руки подхватили, перевернули, удар животом о матрас выбил воздух из легких. И, тут же, сверху навалилась невероятная тяжесть.

     — Не надо, пожалуйста! — он не кричал, лишь шептал, догадываясь, что будет дальше.

     Так и есть, два огромных пальца мазнули холодным меж ягодиц. Один заглубился немного, поворошился. И тут же в задний проход что-то уперлось, двинулось внутрь, разрывая его напополам. Он знал что, но до конца не хотел в это верить.

     Под накрывшим Сергея телом было трудно дышать, не то, что сопротивляться. Он понял что плачет, от бессилия, от невозможности ситуации.

     Сознание раздвоилось. Одной половине хотелось сейчас умереть, а второй, отчаянно, — жить.

     Насильник разошелся не на шутку, вошел в раж, скорость и сила ударов возросла многократно. Та половинка разума, которой безумно хотелось все преодолеть отметила, что его уже не трахали, а откровенно драли.

     И тут этот гигант задергался, запыхтел и замер. Сергей подумал, что, вот и все! Теперь его убьют.

     Мужик встал и заправил штаны. Сергей лежал, когда дверь громыхнула железом, и закрылся замок. Он все еще не мог ...

  поверить в то, что произошло. Было больно, стыдно, противно, но накатывало гадкое облегчение, что не умер, что остался в живых.

     На подгибающихся ногах добрался до унитаза. Погас свет.

     Сергей поднял взгляд, было видно еще красные спирали, остывающих ламп, но через пару мгновений все поглотила тьма.

     Он взгромоздился на унитаз, сел и, задыхаясь от отвращения, постарался выдавить гадость всю из себя. Периодически его накрывало рыданиями, а то из горла рвался наружу вой.

     Когда чуть позже Сергей вернулся на матрас, то свернулся клубком.

     Подбородком уперся в твердое. Ощупал рукой шею, и понял — ошейник. Тот самый, который он совсем недавно, задыхаясь от похоти и восторга, застегивал сам.

     — Сука! Я найду и убью тебя!

     Никто не ответил.

     ***

     Заскрипело железо. Он вскинулся было, но почувствовав запах каши вернулся обратно.

     Сергей долго лежал на матрасе глядя в никуда застывшим взглядом. Он чувствовал злость. В нем клокотала первобытная ярость, хотелось крови, мести и смерти врага. У него никогда не было столь сильного желания убить. И Сергею это нравилось, он лелеял в себе это чувство. В следующий раз он лучше погибнет, но не даст с собой такое сделать. А чтобы быть сильным — нужны силы. Каша уже опостылела, но так было нужно для дела.

     Когда в следующий раз зажегся свет, то он был готов. В этот раз мужик пришел без швабры, только с ведром. Наклонился забрать тарелку, и тут Сергей бросился на него.

     Движение гигантской руки, словно небрежно отмахнулся от мухи тыльной стороной ладони, но Сергей взлетел в воздух.

     Он здорово впечатался в стену. От удара затылком из глаз посыпались искры. Ополз по кафелю вниз.

     Когда Сергей, шатаясь, поднялся, гигант уже закончил с уборкой и ждал у постели.

     — Нет, гад! Не выйдет!

     Сергей бросился вперед, но мужик оплеухой сбил с ног. Сергей поднялся, но стоило встать, как еще одна пощечина заставила кубарем откатиться к стене. Встать уже не пытался.

     Сзади под ошейник просунулась огромная лапа, и его, задыхающегося, поволокли к тюфяку. Все повторилось.

     Навалилась тяжесть, боль между ягодиц в этот раз была настолько сильной, что не оставалось даже силы на стыд. Сергей орал пока не сорвал связки, а в зад его монотонно долбили, каждым движением вызывая невероятную боль. Там с прошлого раза еще не успело зажить.

     Мучитель затих, перед тем как подняться, поймал запястье парнишки, и осмотрел, начавшиеся гноиться, следы от колодок. Встал и ушел.

     Сергей просто лежал. Было безумно жаль себя. Боль в развороченном анусе пульсировала и отдавалась во всем теле. Сил встать не было.

     Темнота, скрежет железа и запах гречки. Есть не хотелось.

     Да, теперь и не надо.

     ***

     Он боялся темноты столько, сколько себя помнил. С детства. Лет до пятнадцати даже не мог заснуть без ночника. А теперь вздрагивал каждый раз, как становилось светло. Резь в глазах, но их можно сжать, чтобы не видеть, отгородиться от того что произойдет дальше.

     Дверь со скрипом открылась. Сергей лежал на тюфяке, укрывшись покрывалом. Абсолютное равнодушие, наплевать на все.

     — Ну-ка, поставь его на ноги — мужской голос.

     Сергей только высунул голову из-под одеяла, как две лапищи подхватили подмышки. Ступни обожгло холодом кафеля.

     Перед ним стоял мужчина в хорошем черном костюме. Лет тридцати, холеный, спортивный, уверенный в себе.

     — Отпустите меня! Что я вам сделал? — жалобно начал Сергей

     Лицо мужчины стало жестким

     — Тебе кляп в рот засунуть?

     Сергей замотал головой. Возникшая было надежда ушла, вернулись апатия и равнодушие.

     Щеголь достал из кармана медицинские перчатки, надел их и начал осмотр.

     Он профессионально осмотрел запястья, ссадины и ушибы на теле, ощупал голову. Рука уперлась в загривок, заставляя нагнуться. Сергею было на все наплевать, настолько, что когда доктор вставил в зад палец, и начал там что-то болезненно щупать, то он даже не морщился. Только не сразу понял, что капает на пол. Оказалось, что слезы.

     Двое мучителей уже собрались уходить, когда врач остановился:

     — Слушай, а можно я его? Нет, ну я не из этих, но вот что-то попробовать захотелось.

     Огромная лапища достала из кармана и протянула ему тюбик со смазкой.

     — Спасибо. Подержишь?

     Великан подошел, заставил Сергея нагнуться, зажал голову юноши меж своих ног, заставив выпятить зад.

     Сергей почувствовал липкие ладони на бедрах, и затем уже знакомое давление сзади. Было не больно, скорее противно. Поза была неудобной, болела шея, а щеголь елозил и все никак не мог кончить. Наконец он запыхтел и вышел. По ноге потекла теплая струйка.

     Дверь громыхнула. Сергей юркнул под покрывало — ноги на голом полу застывали мгновенно. Он еще не успел до конца согреться, как вернулся его тюремщик. Сергей догадывался, какую роль тот замыслил себе, но даже в мыслях не называл громилу хозяином, а спальное место своим.

     В руках мужик держал бинт, бутылочку с антисептиком и тюбик крема. Кремом смазал все ссадины. Промыл и густо промазал рубцы на запястьях, после чего обмотал бинтом. Убрал все в карман, и начал развязывать пояс штанов.

     Сергей обреченно кивнул, и лег на матрас. Привычная тяжесть, привычная боль от движения в нем.

     Подумалось вдруг, что неужели смирился? Хотя нет, есть надежда — найдут, обязательно, осталось совсем немного.

     Вдруг как откровение — не найдут! Мысль подсознательно ворочалась где-то внутри, но только сейчас ее осознал.

     Похитительница обставила в кафе все так, что у нее идеальное алиби: якобы свидание, ей не понравилось, и она просто ушла. Официантки все подтвердят. И для камер все выглядело так же.

     Громила входил в него сзади, мощными толчками, настолько сильными что матрас, жалобно скрипя пружинами, продавливался почти до пола. И Сергею сейчас казалось, скрип этот складывается в слова: «Не-най-дут, ни-ког-да! Не-най-дут! Ни-ког-да! На-всег-да!»

     «Навсегда» — страшное слово. Он раньше боялся никогда не найти девушку, и думал что слова страшнее чем «никогда» не бывает.

     ***

     Прошло много дней. Сложно сказать точно сколько. Вести учет по светлым периодам было невозможно. Иногда его насильник мог приходить несколько раз с перерывом примерно в час-полтора, но чаще периоды темноты длились гораздо дольше.

     О прошедшем времени говорило то, что раны на руках уже покрылись розовой кожицей и давно не болели.

     Сергей со своим положением свыкся настолько, что даже начал мастурбировать. Организм требовал выхода.

     Первый раз это случилось, когда он просто лежал на матрасе, отходя, после очередного вторжения насильника, как начал ласкать себя, и внезапно кончил гораздо ярче, чем бывало дома. Что виной тому, перерыв или униженное состояние, он не стал разбираться. Испугался, что стал гомосексуалистом, но позже природа взяла свое — рукоблудие было единственным светлым моментом в его новой жизни.

     Все это время он не видел ни душа, ни мыла. Ногти мучитель ему периодически подрезал, но на этом все. Умыться мог, лишь поплескав на себя из бачка унитаза.

     Затем снова был визит доктора. Тот, явно, был доволен результатом осмотра: когда закончил и снял перчатки, то сказал:

     — Все нормально. Теперь его можно и погонять. А сейчас я бы хотел повторить. Только помой его. Он воняет.

     Громила положил руку Сергею на шею и повел в сторону двери.

     Сергей даже примерно себе не представлял что за нею. Оказалось что душевая, на десять кабинок.

     Гигант провел его под душ, засунул в кабинку и включил воду. Сам скинул одежду и тоже зашел под струю. У него оказалась очень мощная и рельефная мускулатура, чего под мешковатой одеждой было не видно.

     Мучитель намылил мочалку и начал растирать Сергея. Тот пытался отбиться, говорил, что будет сам, но его заявления никого не впечатлили.

     Доктор стоял и растирал свой член смазкой из тюбика, а от своего тюремщика ...   Сергей ни разу слова не слышал, и уже подозревал, что тот глухонемой.

     В этом мытье не было ни капли ласки. Примерно с таким же видом конюх моет очередную кобылу из хозяйской конюшни.

     Наконец, отмытого юношу гигант обтер полотенцем, задержавшись слегка между ног. Организм отреагировал предательской эрекцией. Сергей покраснел и услышал.

     — Да, с этим надо будет что-то делать. — Доктор хмыкнул и бросил к ногам юноши мочалку-А сейчас подними!

     Сергей нагнулся, и едва успел упереться в стенку кабинки, как в него вдолбили член. В этот раз не было и следа прошлой вялости, доктор колотил как отбойный молоток, звонко хлопая бедрами о ягодицы. Юноша вскрикивал от боли при каждом ударе, что только распаляло мужчину, он старался резче и глубже. Наконец бурно кончил.

     У Сергея подкосились ноги. Он осел на пол.

     Когда Сергей немного отдышался, то вдруг дошло, что сейчас он сидит на коленях в душевой совсем один.

     Сергей встал и пошел к выходу, неровно ступая по рыжей плитке, а меж ступней падали белые капли.

     Дверь оказалась очень легкой, картонной, открылась легко. Сергей увидел небольшое помещение заставленное тренажерами. Он искал дверь наружу и не находил. Обошел несколько раз — двери не было. Значит выход наружу между душевой и темницей, а он его проглядел.

     Тогда Сергей решил вооружиться и пробиваться на волю.

     Но все тренажеры оказались блочными. К тому же, они были прочно привинчены к полу. Рукоятки прихвачены болтами — без инструментов не открутить. Ни одной штанги или хотя бы гантели.

     Сергей развернулся вернуться в душевую, и замер. На пороге стоял его тюремщик, и с обычным безучастным взглядом наблюдал за Сергеем. Как долго — непонятно, но явно все понял.

     Только когда громила оторвался от косяка, то Сергей заметил, что в руках у мучителя плеть-многохвостка. Он прошел мимо юноши и выразительно встал у одного из тренажеров.

     Сергей и не знал, как многого можно достичь, если тренер, вместо уговоров, сразу использует плеть.

     После тренировки все тело горело огнем — кожа обожжена десятками ударов, мышцы болят от нагрузки. Его снова помыли и уложили в постель. Он так устал за сегодня, что почти уснул под насильником.

     В этот раз к гречке добавилась курица. Сергей никогда не любил курятину. Но этот, вареный даже без соли, окорочок показался ему деликатесом.

     ***

     Свет в глаза, попытался подняться — болело все, в том числе настрадавшийся вчера задний проход.

     Его тюремщик помог Сергею встать и добраться до унитаза, а затем проводил до матраса обратно. Юноша кряхтя, с трудом лег на живот, и приготовился страдать, но его аккуратно перевернули.

     Он удивился и насторожился. Если не считать курицы, то нововведения в его жизни не принесли ничего хорошего. Огромные ладони двигались в районе промежности, ощущения были необычными, но что там происходит, он понять не мог — голову приподнять было решительно невозможно.

     Тут Сергей взвыл от боли — задумался и не уследил за тем, как тюремщик решил все-таки перевернуть его на живот. А дальше он погрузился на несколько минут в мир боли — насильнику было плевать на ощущения жертвы.

     Сергей мечтал потерять сознание, но забвение не приходило.

     Наконец мучитель натешился и ушел. Юноша понемногу приходил в себя — болело все, безумно саднило горло — он не заметил, как сорвал глотку. Вспомнил, с чего началось это утро, рукой поспешно ощупал промежность и взвыл в голос — член был заперт в металлический пояс верности.

     Было безумно обидно, его лишили свободы, самоуважения, гордости, лишили чести и теперь последнего, что было свое — последней возможностью распоряжаться собой.

     Свет погас.

     ***

     Первое время Сергей постоянно ощупывал новое приобретение. Сначала пояс был просто источником необычных ощущений, но после первой тренировки под ним появились потертости. Стоило чуть вспотеть или не досушить после душа, как пояс растирал кожу — промежность горела огнем. Однако со временем, под металлом образовались мозоли, и болезненные ощущения ушли.

     Стоило телу избавиться от болей в мышцах, как тренировки стали гораздо интенсивнее, а к еде добавился еще и спортивный коктейль. Есть же хотелось теперь постоянно.

     В остальном же все шло по-старому.

     Сергей помнил истории про узников одиночных камер и очень боялся, что начнет сходить с ума. Постепенно к этому шло. Он уже часто ловил себя на диалогах сам с собой.

     Наконец, новое изменение в распорядке: душ не после тренировки, а прямо после побудки. Тюремщик вымыл его. Затем, достал бритву, пену и, долго, муторно брил. Начал с бороды и усов, а затем ниже шеи со всего тела.

     После чего Сергею были выданы вещи: облегающая белая футболка, голубые джинсы, белые носки и красные кеды. Все оказалось точно в размер.

     Тюремщик на голову жертвы одел мешок, взял под локоть и практически поволок за собой.

     Сергей пытался запоминать дорогу, но быстро понял, что не получится. Шли очень долго, пару раз поднимались по лестнице.

     Толчок в спину — он пролетел несколько шагов вперед и едва устоял на ногах. За спиной щелкнула дверь.

     Сергей замер, не зная, что дальше делать. Наконец рука ухватила за край ткани, и потянула вниз.

     Он оказался в большом будуаре, обставленном в очень пошлом вычурном стиле. Огромная кровать с балдахином и золотыми кистями доминировала над обстановкой. Прочая мебель в стиле «китайское псевдобарокко» была редко разбросана вдоль стен, обитых красным бархатом. Огромное зеркало на полстены.

     В зеркале он с удивлением увидел себя. Он никогда не выглядел так хорошо: стройный, подтянутый. Рельефная, но не избыточная, мускулатура проступает сквозь майку. Портила все лишь хаотично отросшая шевелюра.

     Он увлекся своим отражением, что только через пару минут заметил, что в комнате не один. За спиной Сергея, прямо у входа, в углу комнаты стояло кресло, в котором сидел солидный мужчина. Слегка полноват, легкая седина. Лет сорок пять — пятьдесят. Дорогие очки и часы. Прекрасный синий костюм.

     Мужчина поднялся. Он был невысок, ниже среднего. Сергей был выше его на полголовы.

     — Привет! Как тебя зовут?

     — Сергей — голос звучал напугано, но это был не страх, а предчувствие большой беды.

     — Очень приятно! Зови меня Дядя Володя. Ты голодный?

     Сергей кивнул.

     Дядя Володя взял его за руку, ладонь в ладонь, и повел в соседнюю комнату. Там был сервирован стол.

     Над комнатой явно трудился тот же дизайнер: вычурная меблировка, золоченый стол с гнутыми ножками, окна закрыты тяжелыми портьерами.

     Сервировка на двоих. Богатый выбор салатов, мясо, дорогой алкоголь. Сергей отвык от такого раздолья.

     Ел жадно, стараясь попробовать все. Дядя Володя глядя на это лишь улыбался, да подливал вино в, быстро пустевший, бокал. Сам не ел вообще, а вино лишь пригубил.

     Юноша очень быстро набрался почти до бесчувственного состояния.

     ***

     Когда Сергей очнулся, то не сразу понял, где он. С одной стороны было темно, но не так темно как обычно. Было очень мягко, комфортно. Рядом слышно чужое дыхание. Хотелось пить.

     Он пригляделся и понял, что лежит на той самой огромной кровати, рядом со спящим мужчиной. Потом начал припоминать обрывки: дядя Володя доводит его до постели, помогает раздеться.

     Что было дальше — не помнил. Зад немного ныл, но не болел, как было после вторжений громилы или врача.

     Он тихонько, стараясь не разбудить мужчину, выскользнул из-под одеяла. Тихо ступая босыми ступнями по полу, замирая при каждом скрипе паркетин, пробрался к двери. Закрыто!

     Тогда, так же осторожно, обошел кровать и вышел в столовую. На столе стоял кувшин томатного сока. Рядом лежала записка:

     «Это тебе на утро. Ты просто прелесть.

     Дядя Володя».

     Он налил стакан сока. В три глотка осушил. Налил второй. В этот раз глотал уже менее жадно.

     В столовой было две двери — одна в спальню, а за второй оказалась ...   огромная ванная комната, с отдельным душем, джакузи и унитазом. Все золоченое, гнутое, унитаз так вообще сделан под золотой. Окна оказались фальшивыми — вместо стекол фотографии в рамках.

     Путей для побега не наблюдалось. Он вернулся в кровать.

     Дядя Володя от толчка матраса проснулся. На его лице появилась добрая улыбка:

     — Ты как себя чувствуешь?

     Сергей пожал плечами и улыбнулся.

     — Нормально.

     — Прости, я вчера воспользовался тобой. Не удержался. Ты такой аппетитный. Мне очень стыдно.

     У Сергея перехватило дыхание, нахлынули чувства.

     Он отвык от того что перед тобой за что-то могут извиниться. Забыл, уже, что такое, когда тебя хвалят, тем более, заботятся о тебе — вспомнил сок и записку. В душе родилось столько благодарности, столько нежности, к этому немолодому мужчине. Тому, что лежал и смотрел на него с виноватым видом. Захотелось сделать что-то приятное. Это было как порыв. Как затмение сознания.

     Сергей потянулся вперед, откинул одеяло и впервые в жизни взял в рот мужской член.

     Он удивился сам, когда, несколькими мгновениями спустя, пришел в себя, но останавливаться было уже совсем глупо. Вялый сначала, орган во рту быстро рос, и уже скоро перестал помещаться.

     Пожалуй, это был самый большой член из тех, что Сергей видел, когда-либо в жизни.

     Дядя Володя остановил его, заставил лечь головой на подушку. Пальцы легли на анус Сергея, втирая смазку, разминая, проникая. Это было не похоже ни на что, из того, что было с ним ранее. Стало приятно. Сергей застонал.

     Дядя Володя вытер пальцы о простынь. Его ладони уперлись под колени Сергея, задирая, приподнимая, сам он навис сверху. Головка огромного члена тыкалась, нащупывая отверстие. Уткнулась. Сергей зажмурился. Член вошел довольно легко. Не сказать, что это было приятно, но точно не больно. Дядя Володя размеренно двигался в нем, постепенно, задирая ноги Сергея все выше, заставляя округлять спину, и приподнимать зад.

     — Тебе не больно? — прошептал дядя Володя.

     — Нет, все хорошо.

     И тут, неожиданно, Сергей понял, что действительно все хорошо, более того — ему нравится. Каждое движение рождало новое чувство, необычное, но приятное. Впервые за долгое время он получал удовольствие.

     Когда дядя Володя кончил, то они некоторое время лежали отдыхая. Сергей прижался сбоку к лежащему на спине, и тяжело дышащему мужчине, и подумал, что почти счастлив.

     На его запертый член, нежно опустилась ладонь, погладила:

     — А теперь доставай ключик, и сделаем тебе приятно.

     Глаза дяди Володи увеличились.

     — Ты чего плачешь?

     — У меня нету — всхлипывая, прошептал Сергей.

     От чего он плакал, он и сам не мог понять. Нервные переживания, накопившиеся события, забитые в глубь психики — все требовало разрядки.

     — А где он?

     — Не, знаю — уже рыдал во весь голос юноша.

     — Ладно, разберемся. Беги пока в душ.

     Было очень непривычно мыться самому, он уже успел отвыкнуть от этого. Стоило выключить воду, как в ванную вошел дядя Володя.

     — Иди, одевайся, а я сейчас быстренько приму душ, и решим, что делать дальше.

     Сергей оделся и сидел в кресле в спальне, слушая, как в ванной шумит вода. В голове роили десятки мыслей о том, что же будет дальше. Будущее рисовалось, не то, чтобы радостным, но улучшения налицо.

     Входная дверь открылась, на пороге стоял его тюремщик.

     Сергей вскочил, попытался было закричать, но удар под дых заставил согнуться пополам. Дышать стало нечем, не то, что кричать. На голове опять оказался мешок.

     Громила притащил его в камеру, раздел, бросил на тюфяк, и, тут же, взял в зад. Он вдалбливал свой член так яростно, что у Сергея глаза лезли на лоб.

     После чего собрал одежду и ушел. Сергей выл от отчаяния, от крушения возникших было надежд.

     Все вернулось на круги своя: завтрак коктейлем, тренировка, душ, двадцать минут унижения и страданий, ужин, отбой. Иногда унижения и страдания случались еще раз, после отбоя. Единственное, но не лучшее разнообразие рутины.

     ***

     Он проснулся, и долго лежал в темноте. Мыслей не было. Просто лежал и ни о чем не думал. Существовал конкретно здесь и сейчас.

     Свет!

     Сергей увидел у мучителя в руках пакет с одеждой. Появилась робкая надежда. Когда же его повели сразу мыться, то надежда окрепла. Сердце заходилось, внутри все замирало. Но он боялся поверить, боялся разочарований.

     В этот раз комплект одежды был скорей женский: розовая футболка со стразами едва прикрывала пуп. Короткие джинсовые шорты, с разрезами и лохматые. Те же, что в прошлый раз, кеды и белые носки.

     Сергей быстро оделся, а в подставленный мешок, чуть ли не сам занырнул.

     Дверь защелкнулась за спиной. Сергей тотчас сорвал с головы ткань. И безумно обрадовался дяде Володе, который, как и в прошлый раз сидел в кресле. Правда, теперь на нем были рубашка и джинсы.

     — Здравствуйте! — Сергей едва сдерживался, чтобы не прыгать от радости

     — Привет, малыш — мужчина поднялся

     Сергей бросился навстречу и обнял его. Дядя Володя явно смутился.

     — Я тоже рад тебя видеть — сказал он, похлопывая Сергея по спине.

     Наконец Сергей разомкнул объятья. Ему показалось, что переборщил и смутился.

     — Сережа, ты очень мило краснеешь. Тебе никогда такое не говорили?

     — Говорили — Сергей погрустнел. Он слышал эти слова часто, причем последний раз от похитительницы, о которой он начал уже было забывать.

     Когда они сели за стол, то дядя Володя предложил:

     — Сережа, давай поиграем в игру? Представь, что ты мой студент, а я твой преподаватель. И ты пришел сдавать мне на дом зачет. Без этого зачета тебя отчислят. Согласен?

     — Я попробую

     Дядя Володя переставил стул и сел рядом. Пока Сергей был поглощен поеданием салата, на его бедро легла рука. Сергей замер. Нерешительно, и словно с извиняющимся видом, чужую руку с бедра убрал.

     Дядя Володя ухаживал за юношей, подкладывая еду, наполняя бокал. Каждый раз он для этого привставал, а опускаясь, его рука ненавязчиво оказывалась, то на талии, то на бедре, то норовила залезть сзади в шорты.

     Сергей вошел в роль, он вполне правдоподобно стеснялся, краснел, просил перестать. Что только распаляло дядю Володю.

     Наконец тот не выдержал, притянул к себе Сергея и перекинул через колени. Немного повозился, но стянул шорты на бедра, даже не расстегнув. Принялся шлепать ладонью по заду, приговаривая:

     — Будешь прогуливать? Будешь? Будешь учиться?

     — Да! — ныл Сергей

     — Ах, да?! Значит, будешь прогуливать? — удары посыпались еще сильнее.

     — Нет, не буду! Простите! Не надо!

     Когда дядя Володя устал, и только поглаживал обожженную шлепками кожу, Сергей прошептал:

     — Я все понял. Я на все готов за зачет. Только больше не бейте.

     Животом Сергей почувствовал, как от этих слов под ним зашевелился, вставая, орган дяди Володи. Меж ягодиц холодком скользнула смазка.

     — Профессор, что вы делаете? — Сергей уже не притворялся, он уже был этим растерянным студентом, что шептал сейчас бессильно и жалко — Пожалуйста! Может не надо?

     Сергей охнул, когда пальцы начали интенсивно разрабатывать его задний проход, два, затем три, вся ладонь. Это было не больно, но он скулил и причитал.

     С чмоканьем рука покинула жадный анус. Сергей почувствовал какую-то пустоту в себе.

     Дядя Володя откинулся на спинку стула.

     — Ну же, Сережа, покажи мне, на что ты готов ради зачета.

     Сергей сполз на пол, встал на колени. Вжикнула молния джинсов, из ширинки восстал огромный член, который уже ни что не держало.

     «Студент» затравленно посмотрел снизу вверх на «профессора», тот в ответ ободряюще погладил его по голове. Тогда Сергей встал, развернулся спиной к дяде Володе и медленно начал насаживаться.

     Он едва удерживался чтобы не застонать — было настолько ...   приятно. Он насаживался и насаживался. На его бедра легли ладони. Они не задавали темп, а просто поддерживали, помогали держать равновесие.

     Сергей двигался, скользил, насаживался, и в какой-то момент понял, что внутри рождается новое ощущение, необычное, непонятное, но приятное. Сергей попытался поймать его, сконцентрироваться на его усилении. Чуть откинулся назад — стало слабее, чуть согнул колени — так лучше.

     И вдруг его затрясло, заколотило. Органы чувств отказали. Ноги ослабли, не удержали — член дяди Володи ринулся внутрь на всю глубину. Боль отрезвила.

     — Малыш, ты что кончил? — голос его мужчины звучал издалека.

     Сергей глянул вниз, от пояса верности тянулась длинная белесая нить, а приспущенные шорты на бедрах были мокрыми от его спермы.

     И тут понял, что случилось. Для него этот мужчина стал единственным и навсегда.

     — Кажется да. Мне прийти на пересдачу? — даже в такой момент самообладание его не покинуло. Если чему его судьба и научила, так карты не раскрывать.

     От этих слов, сзади раздался утробный рык, и Сергея начали насаживать на член с большой амплитудой. Яростно, до самых яиц, казалось головка вот-вот, уткнется в горло.

     Сергей морщился иногда, но по большей части лицо его выражало крайнюю степень довольства.

     Они едва дотащились вдвоем до кровати. И долго пытались потом отдышаться.

     — Сережа, ты чудо — дядя Володя сидел, откинувшись на спинку, и гладил голову, лежащую у него на коленях.

     — Это все из-за Вас. Мне хочется, чтобы Вам было приятно.

     — Кстати! — дядя Володя потянулся к тумбочке, — ты в прошлый раз так быстро исчез, что я не успел.

     Он достал из ящика пухлый кошелек и сунул пальцы туда, начал было отсчитывать купюры, но, со словами:

     — А! На хрен, все! Ты этого стоишь! — зацепил все, что было, и протянул Сергею.

     Тот посмотрел на толстую пачку денег, большую часть составляли рыжики, чуть-чуть зеленушек, навскидку было тысяч под двести.

     Сергей покачал головой.

     — Мне не надо, не обижайтесь.

     Что крайне удивило Дядю Володю.

     — Ты чего? Я никому не скажу. Бери! Это только тебе. За остальное я заплачу как обычно.

     Сергей помотал головой.

     — Слушай вас, что обыскивают на выходе? Ну, так давай пересечемся в городе?

     — Кого нас? Я тут один. И меня никуда не выпускают. Меня украли и держат в подвале насильно!

     У дяди Володи глаза увеличились вдвое, брови поднялись.

     — Сережа. Все, игры кончились. Давай серьезно!

     Сергей сбивчиво начал рассказывать свою историю, запинаясь и иногда задыхаясь от душивших его рыданий. И когда закончил, то перевернулся и разрыдался, упершись лицом в бедро дяди Володи.

     — Та-а-а-к. — проговорил тот — Запиши ка мне свои координаты: адрес, имя, фамилию, дату рождения. Я все проверю.

     Сергей на салфетке, поданной ручкой, записал все что помнил, даже номер зачетки неожиданно в памяти всплыл.

     Салфетка скрылась в бумажнике, как когда-то лист с его табу — не прочитанным. Сергей подумал: «Интересно, и долго еще аналогии с прошлым будут преследовать меня?».

     — Ты, не переживай. Мы все решим! — дядя Володя потрепал его по шевелюре.

     Сергей кивнул, шмыгнул носом, и ему опять захотелось отблагодарить.

     Через десять секунд он снова понял, что во рту благодарность помещается плохо. Тогда перекатился на бок и немного согнулся, чтобы его мужчине было удобнее.

     Сергей проснулся от того, что его вырвали из кровати. На голове все тот же мешок. Сонного проволокли по всем коридорам и бросили на тюфяк.

     Тут же навалился насильник, и, не давая возможности освободить голову, взял его сзади.

     Сергей скинул тряпку и сел на матрасе, пытаясь понять — что случилось? На краю сознания билось отчаяние — неужели он подставил дядю Володю и его убили?

     И тут до него дошла некоторая неправильность ситуации — свет не гас.

     Заскрежетала дверь — на пороге показался его мучитель, с кашей, курицей и бутылкой воды. Все поставил на пол и подошел к тюфяку. Сергей лег на живот.

     Ну почему же так больно то?! Он снова кричал.

     ***

     Время тянулось по-прежнему. Он все ждал, что вместо зала его направят в душ, и накинут мешок. Но этого все не происходило. Сергей, понял, что такое отчаяние — это если подвести человека к краю бездны и дать надежду, а потом в последний момент ее отобрать.

     Дверь заскрежетала. Темноту разрезал луч фонаря. На пороге стоял доктор.

     — Как тут свет включается?

     — Я не знаю — удивленно пробормотал Сергей.

     И тут же, получил в лицо увесистым свертком. В нем оказались кроссовки, джинсы и серая толстовка с капюшоном.

     — Давай, одевай! Побыстрее! — доктор заметно нервничал.

     Он все время прислушивался и поторапливал.

     Сергей облачился. Джинсы были великоваты — приходилось поддерживать. А толстовка жала в подмышках.

     Доктор шагнул к нему за спину, прихватил руки. Металлический хруст — запястья обжали браслеты наручников.

     Подхватили Сергея под локоть и поволокли в сторону двери. Он первый раз проходил этим коридором с открытыми глазами, но ногам повороты казались знакомыми. Штаны приходилось поддерживать сзади за пояс — иначе сползали.

     Они вышли на воздух. Морозное утро, розовеет заря. На улице уверенные минус десять, если не ниже.

     Было же лето! Сколько он тут?

     Доктор дотащил Сергея до недорогой иномарки и заставил залезть в багажник.

     Машина, трясясь и подпрыгивая на колдобинах, ехала около часа. Сергей совсем задубел — печки на багажник совсем не хватало. Наконец остановились. Хлопнула дверь.

     Крышка открылась. Стали видны верхушки елей в снегу. Доктор помог Сергею выбраться из багажника.

     Небольшая полянка в лесу. Две машины — кореец, на котором его сюда привезли, и черный мерседес. Дверь мерседеса открылась, и у Сергея поплыло в глазах — это был дядя Володя.

     — Здравствуй, Сережа! — он повернулся к врачу — А браслеты зачем?

     — А что бы я делал, если бы он начал вдруг вырываться? Вы привезли вторую часть?

     Дядя Володя передал ему полиэтиленовый пакет, сквозь муть стенок которого можно было разглядеть купюры. Доктор раскрыл пакет, заглянул, считать не стал, но заулыбался.

     — В расчете? — спросил дядя Володя

     — В расчете!

     — А ключ?

     Врач расстегнул наручники, и Сергей бросился на шею своему спасителю. В том, что это спасение, он даже не сомневался.

     — Сережа, нам надо спешить. Прыгай назад, ложись между сидениями, чтоб никто не заметил. И там сзади лежит зимняя куртка — накройся сверху.

     Они ехали долго. Дядя Володя рассказывал, как проверял информацию. Как пробивал через хороших знакомых.

     Рассказал, что всегда мечтал о необычном, но ему не хватало смелости, да и в руки врагов это дало бы слишком мощный инструмент для шантажа. И тут ему посоветовали элитный бордель. Где не задают вопросов, где нет камер, где можно все.

     Он рассказывал о себе, о своих переживаниях, о том, как искал выходы на похитителей. Но в какой-то момент Сергей отрубился — после мороза в тепле разморило.

     Очнулся, когда машина остановилась совсем. Он выглянул наружу — двухэтажный кирпичный дом, огромный участок, обнесенный глухим забором. И услышал:

     — Вот мы и дома.

     Чуть позже, умывшийся, сытый, в чистой одежде, он сидел в кресле, напротив дяди Володи в гостиной. В углу уютно потрескивал камин. В руке дымилась чашка с глинтвейном. Дядя Володя пил коньяк.

     Да, на шее оставался ошейник, а на члене клетка, но это все было такими мелочами, по сравнению с остальным.

     — Ну что теперь будем делать, Сережа? Тебя похитили с целью сдачи в наем. И кстати, ты очень дорого стоил.

     Сергей виновато улыбнулся. Он был благодарен, и ему было совестно, за то, что доставил столько хлопот.

     — Дружок, ты же понимаешь, что тебя будут искать. Да я купил этого доктора, он тайком тебя вывел. Но что будет дальше? У тебя есть куда пойти кроме ...  

     родителей? В родительском доме тебя точно ждут. Причем не родители.

     — Я не понял.

     — Родители думают, что ты умер — я видел в газете заметку. Твои вещи нашли у реки. Вещи и записку. Кстати, текст там был очень странный. Что значит «Не хочу секса с собакой, не хочу романтики с лошадью, не хочу комментировать секс»?

     — Да так, глупости, — Сергей зарделся, он только сейчас вспомнил, какой бред тогда понаписал, — А вы говорите, что меня кто-то ждет? Похитители?

     — Это же очевидно. Так куда ты еще можешь пойти?

     Сергей задумался. Кроме родителей у него — никого.

     — Может в милицию?

     Дядя Володя усмехнулся.

     — Полиция куплена. Тебя тут же им и доставят, а меня грохнут — это страшные люди. В-общем, надо подумать.

     Они помолчали.

     — Дядя Володя, а вы чем занимаетесь?

     — Я? — он улыбнулся — вообще режиссер. Фильмы снимаю, а еще книги пишу, сценарии. Как видишь, — он обвел рукой — хватает.

     Дядя Володя опустошил бокал и налил себе еще.

     — Кстати, я плохой хозяин, пошли, покажу тебе дом?

     Второй этаж состоял их двух спален: огромной хозяйской и гостевой. На первом этаже были гостиная, кухня, сауна с небольшим бассейном, и выход в гараж. Спустились в подвал. Половина была отделена решеткой из толстых вертикальных блестящих прутьев, от пола до потолка. Выглядели как декор, но Сергей тронул один — как влитой. Дверь на защелке, в замке ключи. Одна половина была заставлена стеллажами с барахлом, в другой располагался диван, телевизор, ковер на полу, крохотная кухонка. Рядом с мойкой открытая дверь, в которую видно санузел. На стенах и потолке вделаны толстые кольца для подвесного декора. Классическая квартирка прислуги, только вот решетка и дверца...

     — Ну, вот и все. Понравилось?

     Сергей кивнул.

     — Жаль, что оставить тебя у себя не могу. Увидят — могут пойти слухи. А я человек известный — фото мелькнут, и привет.

     Сергей провел рукой по пруту решетки, прут был такой толщины, что ладони не хватало его обхватить.

     — Дядя Володя, а вы сказали, что всегда хотели необычного, но боялись.

     Мужчина кивнул.

     — Вы всегда хотели раба, но не знали, как лучше его заполучить, так ведь?

     — Как ты узнал? — дядя Володя напрягся.

     — Я догадался.

     Сергей встал перед ним на колени и поцеловал ноги.

     — Давайте я буду вашим рабом, вашим тайным грехом. Я буду жить в этой клетке! Я готов на все, только бы быть рядом с Вами!

     Юноша замер, уткнувшись губами в ступни, и ждал приговора.

     — Сережа, ты знаешь, я, и правда, мечтал об этом долго. Было столько фантазий. Но ты ведь понимаешь, что станешь игрушкой, вещью? Я буду наказывать тебя ни за что, просто потому что так захотелось? Заставлять работать, или просто страдать?

     — Да — прошептал Сергей.

     — Встань, раб — скомандовал уже не его мужчина — хозяин.

     Сергей повиновался.

     — В глаза мне больше не имеешь права смотреть — только в пол. Все делаешь только по моему приказу. Называть меня будешь «Мастер» и никак иначе, понял?

     — Да, Мастер!

     Несмотря на приказной тон, и явную заготовку, было заметно, что новоявленный рабовладелец чувствует себя некомфортно, произнося это. Словно сам себе до конца не верил.

     — Иди на место и встань на ковре на колени.

     Сергей подчинился. Мастер вышел и вернулся с огромными кусачками. В два приема перекусил замок на поясе верности и ошейник. Впрочем, в пояс верности тут же был вставлен новый замок.

     ***

     Жизнь Сергея круто изменилась. Выяснилось, что гораздо лучше быть любимой игрушкой человека с фантазией, чем бессловесным мастурбатором тупого громилы.

     За это время он научился прислуживать Мастеру, научился угадывать его настроение, научился кончать по приказу на члене хозяина.

     Еще он узнал, что если правильно разработать горло, если долго тренироваться с искусственным членом, то можно так сильно обрадовать своего господина, что он снимет пояс верности на целый час.

     Если хозяин дома один, то он может разрешить рабу бродить по дому, Заниматься хозяйством, спать на полу у кровати, или даже возьмет к себе на колени — и такое бывало!

     Но если его нет, или в дом пришли гости, то место раба в его клетке. Телевизором можно пользоваться лишь, когда в гараже зашумит, выезжая, машина и лишь до тех пор, пока не вернется обратно.

     Поначалу, Мастер все делал с оглядкой, на то, каково его живой игрушке. Но к исходу второго месяца привык, и относился просто как к дорогой вещи.

     ***

     Сергей лежал на своем диване, на спине, а хозяин стоял рядом и сношал его в глотку. Раба он не жалел.

     Из-за размеров члена, оральный секс в жизни Мастера случался нечасто, и он еще не наигрался. Наконец кончил, причем постарался излиться не в горло, а в рот.

     Из узких щелей меж губами и толстым членом потекла, затекая в ноздри, густая белая жидкость. Сергей судорожно пытался вдохнуть, но только пускал пузыри и давился. Это зрелище хозяину никогда не надоедало.

     — Так, все. Я тебя накормил. — хохотнул Мастер, в нем не осталось ничего от того заботливого человека, которого раньше знал Сергей — Если что у тебя еда в холодильнике есть. Я на два дня в Венецию, если на неделю.

     Хлопнула дверца клетки, Сергей лежал и приходил в себя пока не услышал, как выезжает машина. Тогда он встал, потер натруженное горло, и собрался было пойти умыться, как вдруг заметил, что дверца захлопнулась не до конца и язычок замка не защелкнулся.

     Сергей усмехнулся: дядя Володя, думает, что он самый хитрый. Его придумка насчет дорогого борделя сразу отдавала глупостью. Так бывает только в дешевом кино. Никто под такую статью не полезет, проще за деньги согласных найти.

     А вот сломать человека, воспитать привязанность. Кажется, это называется «Стокгольмский синдром»? Или не это? Не важно.

     Еще оговорка с содержаньем записки — ну не печатают в газетах такое. Он, просто, наконец решился на реализацию своих фантазий, и срежиссировал идеальное похищение.

     Сергей понял это сразу когда увидел комнату — мозаика нестыковок сложилась. И тогда же понял, что если не подыграет, то останется там, но уже только насильно.

     Хотя, кто его знает? Что там было еще припасено, какие тузы в рукаве.

     Самое интересное, что у Мастера получилось. Сергей даже сейчас не мог ненавидеть его.

     Он когда-то окрыленный летел на свидание, мечтая стать рабом. А так вышло, что действительно стал чужой вещью.

     Сергей подошел к двери и взялся за прутья. Потянул на себя.

     Язычок с щелчком встал на место в пазу.

     Дверь заперта.