Мы полежали еще минут пять, и я осмелился развернуть Женьку к себе. Его лицо было мокрым от слёз, а в голубых глазах читался немой укор. Эйфория от обладания его прекрасным телом прошла, и накатила лавина раскаяния. Ситуация сложилась так, что я фактически изнасиловал своего любимого человека. Он молчал, и это молчание меня убивало. Я совершенно не знал, что мне теперь делать и как исправить то, что произошло.

     — Жень, — я приподнялся на локте и взглянул на него, — скажи, что не злишься.

     — Нет, я совсем не злюсь, — он горько усмехнулся. — Меня оттрахал в задницу пацан, который мне в сыновья годится. С чего мне злиться-то? Бля-я! Я даже деться от вас с отцом никуда сейчас не могу...

     — Всё хорошо будет. Давай ты меня в следующий раз.

     — Дим, я вообще не хочу следующего раза. Ты обещал, что, если мне будет очень противно, ты не будешь настаивать на сексе.

     Да, про эти слова я уже благополучно забыл, и теперь они прозвучали для меня как гром среди ясного неба. Я действительно обещал, что больше не буду его заставлять, и сейчас уже жалел о сказанном. После сегодняшнего вечера мне даже думать не хотелось, что эта близость у нас была в первый и последний раз. В голову пришла подлая мысль, что я могу просто вынудить его и дальше со мной спать. Женька прав: пока папка оплачивает больничные счета его матери, он от меня никуда не денется. Но всё это было настолько мерзко, что я сразу отмёл вариант с шантажом. А что тогда делать? Просто смотреть на него? Это меня уже не устраивало.

     — Тебе было очень противно, да?

     Женька поджал губы и, ничего не говоря, направился в ванну. Я хотел зайти в душевую кабинку вместе с ним, но он не позволил мне это сделать.

     — Можно я сам помоюсь?

     — Женя...

     — Дима, пожалуйста.

     — Ну, хватит! — я в отчаянии схватился за голову. — Лучше наори на меня, обматери, ударь в конце концов! Только не надо этой покорности и обречённости... Хорошо, если хочешь, искупайся сам.

     Я задвинул дверку кабинки и пошёл к раковине. На душе было погано.

     Плескался Женька недолго, минут десять. Когда он вышел, я протянул ему белое махровое полотенце.

     — У вас тут есть бар? — неожиданно спросил мой водитель.

     — Напиться хочешь?

     — Ага.

     — Может, не надо?

     — Надо.

     Мы оделись и пошли на кухню, где в шкафу стояло несколько разных бутылок.

     — Есть виски, коньяк, вино, ликёр...

     — Давай виски.

     — Я могу ещё что-нибудь сделать для тебя? — спросил я, отдавая ему бутылку.

     — Спасибо, Димочка, ты уже всё сделал. Хотя, коньяк тоже давай.

     Я протянул Женьке вторую бутылку и вместе с ним поднялся на второй этаж. У двери своей комнаты мой водитель остановился. Я посмотрел на него.

     — Может, я посижу с тобой? — ни на что особо не рассчитывая, спросил я.

     — Нет. Мне нужно подумать, так что пошёл вон, — тихо ответил Женька и захлопнул дверь, но тут же открыл её и добавил: — Дима, можно вопрос?

     — Да, конечно, — сердце забилось чаще — вдруг он позволит мне войти?

     — Та авария год назад... Ты тоже там был, вместе с матерью?

     — Я был за рулём.

     Как я добрался до своей спальни — не помню. Вопрос стал для меня настоящим шоком. Несомненно, это была месть. Женька решил сделать мне больно, и у него это получилось. Он вернул мой самый страшный кошмар. Из глаз потекли слёзы. Не дойдя пары шагов до кровати, я свернулся на полу калачиком и тихонько заскулил. В одну минуту Женька лишил меня покоя, но я его простил. Ведь потерять любимого человека очень легко, а найти почти невозможно. Это я уже слишком хорошо знал.

     Мне снилось несколько столкнувшихся искорёженных машин и обгоревшие трупы в них. На ватных ногах я приблизился к дымящейся «Ладе» и заглянул в салон, где было тело водителя. И вдруг через разбитое окно ко мне потянулась обугленная рука.

     Я проснулся с криком в полной темноте. За спиной раздался шумный вздох, и я, ничего не соображая от страха, бросился к выключателю. Конечно, щенок. Видимо, он перебрался с кровати поближе ко мне. Похоже, ко мне вернулись не только воспоминания, но и ночные кошмары. Перетащив малыша на кровать, я устроился рядом с ним и так, со светом, пролежал до утра. Спать я боялся.

     В семь хлопнула входная дверь — папка поехал в офис. Хорошо, что сегодня он уехал пораньше. Не дай Бог увидит Женьку после вчерашнего. Если мой любимый ужрался, это будет заметно сразу, а отец ненавидит пьющих.

     Зайдя в женькину комнату, я сразу понял, что в институт сегодня не попаду. Мой водитель валялся поперёк кровати мордой вниз и просыпаться явно не собирался. Проспался он только к обеду, и то весьма относительно. Чтобы хоть как-то к нему подлизаться, я решил приготовить тортик и мясо, но это нисколько не помогло. Глупо было на что-то рассчитывать.

     Женька старательно избегал меня весь день и на мои попытки начать разговор никак не реагировал. С Версалем тоже начались проблемы — малыш начал охотиться за ногами. Когда отец вернулся домой и, как всегда, направился в кабинет, щенок подбежал к нему и вцепился в щиколотку. От неожиданности папка совсем несолидно взвизгнул и со всей дури огрел собаку портфелем по спине, после чего зверёныш забился под диван и никак не хотел вылезать. Выковыривал я его оттуда минут десять.

     В результате папа обозлился, Версаль доводил меня до ручки своим непослушанием, а Женька продолжал молчать. Короче, со всеми надо было что-то делать.

     Чтобы хоть как-то развеяться, я решил собрать друзей на осенний пикник. Было уже холодновато, но дни стояли солнечные, и вылазка на природу с целью пожарить шашлык показалась мне отличной идеей. Так как большинство моих друзей обитало на севере Москвы, я предложил всем собраться в нашем старом месте на берегу Яузы, и народ меня поддержал. Следующим шагом была поездка в магазин и закупка провианта. Тут уж без Женьки было не обойтись.

     — Жень, — я заглянул в его комнату, — поехали в магазин.

     — Через пять минут спущусь.

     Вот так. Ездили мы тоже молча. А ночью мне опять снились кошмары — такие, что я даже вспоминать их не хочу.

     На следующий день в четыре часа мы с Женькой были на месте. Низкие, уже начавшие желтеть ивы отделяли берег речки от основного парка. На воде покачивался на бочках небольшой плавучий мостик. От него в воду уходила цепь — видимо, чтобы течением не унесло. Несколько дней, прежде чем установилась хорошая погода, шли проливные дожди, и уровень воды в реке поднялся; из-за этого мостик оказался метрах в трёх от берега.

     Собралось нас, в общей сложности, десять человек — в основном, мои одногруппники. Двое из них взяли с собой собак. С молодой дворняжкой Никой Версаль сразу подружился, и они весело носились вокруг нас. А вот такса моего школьного друга Макса — Маркиза (или Мара, как все её звали) оказалась редкостной сволочью. Я знаю, что это псина охотничьей породы, но вот то, что эта мелочь постоянно задирала всех собак, было выше моего понимания. Тем не менее, польза от неё тоже была. На берегу Яузы всегда водились крысы. На прошлом пикнике они даже прогрызли стоявший на земле пакет и подожрали хлеб. Ну вот, когда этой истеричке Маркизе надоедало наезжать на Версаля и Нику, она отправлялась патрулировать берег. Бегая на своих коротких кривеньких лапках по кромке воды и что-то там вынюхивая, она отпугивала от нас назойливых грызунов.

     Мы быстро разобрали вещи, распределили первую порцию мяса на два мангала и накрыли столик. Ребята шутили и смеялись, а вот мне было не до веселья. Женька сидел на бревне немного поодаль от нас и смотрел на воду. Снова навалились воспоминания о том вечере, когда я его практически изнасиловал.

     Мои невеселые мысли неожиданно прервал Версаль. Этот монстр общения в первый раз увидел утку и решил её поймать. Щен прыгнул в речку и, естественно, ушёл под воду. Судя по его вынырнувшей удивлённой морде, он думал, что пойдёт по воде, аки посуху. Женька вдруг встал и быстрым шагом направился прочь от нашей ...

  шумной компании.

     — Жень, ты куда? — окликнул я его.

     — К машине. Я там телефон оставил.

     Тем временем с мангала сняли вторую порцию шашлыка, и мы приняли по третьему стакану. И тут мне в голову пришла замечательная идея, как сделать наш досуг ещё веселее. Я снял кроссовки, носки и, закатав штаны, направился к плавучему мостику. Вода была уже довольно холодная, но, как и всем подвыпившим, мне море было по колено. Глубина оказалась больше, чем я предполагал. У края моста вода доходила мне до середины бедра, но не останавливаться же на полпути. Схватившись за перила, я наконец-то залез на деревянный настил.

     Дурной пример заразителен, и за мной последовали ещё двое и Версаль. Макс снимал нас на фотик с берега. И, как потом выяснилось, не зря снимал

     Оказавшись на мосту втроём, мы не придумали ничего лучше, чем начать качаться; тогда это было очень весело. А чтобы стало ещё веселее, мы все стали перебегать то на одну, то на другую сторону настила. В какой-то момент Версаль спрыгнул в воду и поплыл к берегу, а мы в очередной раз качнули плавучую конструкцию. Тут, видимо, цепь порвалась, мост начал крениться и медленно, но верно заваливаться на бок. Я свалился в воду, и меня накрыл перевернувшийся мост.

     Оказавшись в холодной тёмной воде, я инстинктивно рванулся вверх и упёрся в деревянный настил. Маленькая глубина позволяла встать, но это мало меня успокаивало. Воздуха не хватало, и я запаниковал. Перила моста... Вот тут стало страшно по-настоящему. Лихорадочно нащупывая, где они заканчиваются, я не выдержал и хлебнул воды. В тот же момент чья-то рука схватила меня за свитер и, рванув в сторону, вытащила на поверхность. Схватившись за край перевёрнутого моста, который плавал на уровне плеч, я судорожно стал вдыхать воздух, одновременно пытаясь откашляться от воды. Дав мне немного отдышаться, Женька потащил меня к берегу. Два моих мокрых товарища уже были там — видимо, выбрались самостоятельно.

     В мокрой одежде было дико холодно. Убедившись, что с нами всё в порядке, Женька добежал до машины и быстро подогнал её к речке. Все купальщики забрались в салон, и спасатель начал развозить нас по домам. Ребята жили рядом, в соседних подъездах, и уже минут через десять были в тепле. По совету Женьки я снял мокрую одежду и кинул её назад, где лежал Версаль.

     — Дим, ты с рождения идиот или стал таким в процессе развития? — мокрый и злой Женька остановился на очередном светофоре и посмотрел на меня.

     — Извини... — я опустил глаза и стал разглядывать свои руки.

     — Извини?! Ёб твою мать! Да даже щенок умнее, чем вы все, вместе взятые. Он и то сообразил, чем это всё закончится!

     — Жень, спасибо... — я сжал его плечо и тут же отпустил его.

     — Спасибо! — передразнил меня водитель. — Сколько лет в МЧС отпахал, сколько видел, а тупости человеческой до сих пор удивляться не перестаю, — он вздохнул. — Дим, мне бы завтра днём отлучиться, мать на обследование в другую клинику свозить.

     — Конечно, — я посмотрел на него и улыбнулся. — Тебе ко скольки надо?

     — К четырём.

     — Ок. Как она?

     — Не очень.

     — Жень, а может, я с тобой съезжу?

     — Зачем? — он удивлённо посмотрел на меня и даже на секунду отвлёкся от дороги.

     — Ну, познакомиться. Ты же знаком с моим отцом.

     — И что? Знакомство с твоей семьёй вылилось для меня в весьма сомнительное удовольствие.

     — Это значит «нет»?

     — Нет.

     — Это нечестно.

     — Нечестно? Дим, имей совесть! Хотя ты только и делаешь, что её имеешь.

     Мы заехали в гараж, и я, выскочив из машины в одних трусах, пошёл набирать горячую ванну, а Женька, выпустив щенка, начал стаскивать с себя мокрую одежду. Открыв краны, я вышел в холл и перехватил его на полпути к лестнице на второй этаж.

     — Пошли погреемся, — я взял его за руку и потянул за собой.

     — Дим...

     — Мы просто посидим в ванне, — перебил я Женьку. — И больше ничего не будет. Правда, ванна маленькая.

     — Так я и знал.

     Долго мокнуть ни я, ни отец не любим, поэтому ванна у нас только одна. Обычное среднестатистическое корыто. Женька первым залез в ванну и напряжённо посмотрел на меня.

     — Раздвинь ноги, а то мне некуда сесть, — я стянул трусы и подошёл к нему.

     — Вот только не надо говорить, что у вас в доме только одна ванна, — усомнился водитель, но просьбу мою выполнил.

     — Одна, можешь проверить, — я сел между его бёдер. — Ты меня ненавидишь?

     — Нет, Дим. Я очень много думал обо всём этом. Может, оно и к лучшему, что всё так произошло. Я имею в виду больничные счета.

     Я почувствовал, с каким трудом ему дались эти слова.

     — Не переживай. Я тебя больше не трону, если ты сам того не захочешь.

     — Переключил своё внимание на сверстника?

     — Нет. Просто я тебя люблю и не хочу, чтобы тебе было плохо, — я погладил его по колену.

     — Дим, я вижу, что ты хороший парень, но я мужчин не люблю.

     — Ты простил меня за тот вечер? Мне важно это знать, — я повернулся к нему и взглянул в любимые голубые глаза.

     — Да. Возможно, если бы я был на твоём месте, то поступил бы так же. У всех есть слабости, которым мы любим потакать.

     — Жень, а ты попробуй подумать обо мне просто как о человеке. Мужчина, женщина — какая разница?! Главное, чтобы человек нравился и чтобы с ним было легко и хорошо.

     — Я подумаю над твоими словами.

     — Если захочешь ласки, скажи мне. Можешь трахнуть меня, как хочешь.

     — Давай вылезать, а то тебя опять понесло на скользкую дорожку.

     Я первым поднялся из воды и, взяв с трубы полотенце, начал вытираться.

     — Дим, повернись ко мне, — Женька всё ещё сидел в ванне. — Убери полотенце, покажи тело.

     Атлетом я никогда не был и имел обычную, ничем не примечательную фигуру. Этот факт не прибавлял мне уверенности в себе, и сейчас, стоя перед накачанным Женькой абсолютно голым, я чувствовал некоторую неловкость, и, кажется, он это заметил.

     — Одевайся, тебе ещё собаку мыть.

     Учитывая хим. состав нашей родной Яузы, где, наверное, уже подохла последняя пиявка, я сильно сомневался в том, что купание в её «кристально чистых» водах пройдёт для меня бесследно. Но это была фигня. Главное, что Женька меня простил и начал со мной разговаривать. Появился ещё один шанс завязать отношения.

     Часа через четыре после нашего официального примирения в мою комнату постучал Женька. Я сразу понял, что это он. Папка всегда вваливался ко мне без особых церемоний.

     — Можно к тебе?

     Мой любимый был одет в одни пижамные штаны, и, взглянув на его обнажённую грудь, я непроизвольно облизнул губы.

     — Конечно, входи! — я поднялся из кресла и подошёл к нему. — Я так рад, что ты пришёл.

     — Помнишь, ты сказал, что я могу трахнуть тебя так, как захочу?

     — Да, — от счастья у меня даже голова закружилась; неужели у него появились ко мне какие-то чувства? — Как ты хочешь?

     — Я хочу, чтобы ты мне отсосал.

     — Хорошо, — я потянулся к его губам, но он отстранился от меня.

     — Без поцелуев!

     Не буду врать, его слова меня расстроили и удивили. Ведь если человек тебе нравится, первым делом появляется желание его поцеловать. Или это я чего-то не понимаю? Ладно, не всё сразу. Подождём.

     Встав перед ним на колени, я стянул с Женьки тёмно-зелёные пижамные штаны и помог ему вылезти из штанин. Теперь любимый стоял передо мной на пушистом бежевом ковре абсолютно обнажённый, и его красивый ровный член с крупной головкой был полностью готов к ласкам.

     — Я порнуху сейчас смотрел, — словно оправдываясь, заявил мой спасатель.

     — Ясно, — я усадил его в кресло и устроился между его раздвинутых ног. — Мне раздеться?

     — Сними рубашку, а брюки оставь. И выключи свет.

     Не поднимаясь с колен, я дотянулся до торшера и дёрнул цепочку выключателя. Комната погрузилась во тьму, и в тусклом лунном свете вырисовывались лишь очертания предметов.

     Скинув рубаху, я провёл ладонями по груди Жени, поласкал ...   пальцами соски и начал целовать плоский живот, вылизывая кубики пресса. Наконец я взял его член у основания и, легко поцеловав гладкую головку, стал её сосать. Другой рукой я в это время перебирал и чуть оттягивал яички. (Специально для — ) Сначала, кроме учащённого дыхания, со стороны Женьки не было никакой реакции на мои действия, но через минут пять моих стараний я почувствовал, как он кладёт руку мне на затылок и пытается задать нужный ритм. Позволив любимому потрахать мой рот в быстром темпе, я вынул член из-за щеки и начал ласкать губами и языком его упругие шарики. Женька застонал и закинул ногу мне на плечо.

     — Возьми в рот, я кончить хочу.

     Я выполнил его просьбу и с ещё большим энтузиазмом заскользил языком по горячему каменному стволу. Вскоре Женька сам стал толкаться в мой рот, приближая оргазм. В последний момент он хотел оттолкнуть мою голову, но я не позволил ему это сделать и в следующую секунду почувствовал, как в горло мне ударила тугая струя спермы. Я проглотил всё до последней капли и начисто вылизал член любимого.

     — Тебе понравилось? — я поднял глаза, но в темноте увидел лишь очертания его головы.

     — Классно ртом работаешь. Много практики было?

     — Не могу сказать, что много, но была. А ещё я очень хотел доставить тебе удовольствие.

     — Тебя не коробит, что ты мне отсосал, а я тебе нет?

     — Нет. Главное, что ты сейчас здесь и разговариваешь со мной. Конечно, я хочу большего: твоих ласк, поцелуев. Но после того, что я сделал тогда... ты имеешь полное право на такое отношение ко мне.

     — Я пойду. Завтра рано вставать.

     Как и во все предыдущие дни, я почти не спал.

     На следующий день Женька забрал меня из института, довёз до дома, а сам поехал к матери. Неожиданно рано вернулся папка. Я застал его на кухне, роющимся в холодильнике.

     — Что-то ты сегодня рано, — я сел за стол и подвинул к себе тарелку с фруктами.

     — Встреча отменилась, вот я и решил немного побездельничать. А водитель твой где? Я смотрю, машины в гараже нет, а ты здесь.

     — Он мать повёз на обследование в другую клинику.

     — Ясно. Ну, как вы вообще, поладили?

     Последнюю фразу отец произнёс специально нейтральным тоном, но я отлично видел, что его так и подмывает узнать, что между нами происходит.

     — Да. Женька классный мужик, — я улыбнулся. — Хорошо, что мы именно у него собаку взяли.

     — Кстати, о собаке. Когда закончишь жрать виноград, подотри за своей псиной в холле.

     — Блин, забыл его во двор выпустить!

     — Дим, и ещё. Я всё понимаю — молодость, всё попробовать хочется, но ты бы не особо всё-таки Женькой увлекался. И если тебя вообще нисколько не смущает, что он мужик, прими во внимание хотя бы то, что у вас разница в возрасте двадцать лет. Я тебя ни от чего не отговариваю и поддержу, что бы ты ни решил, но всё же обещай подумать над моими словами.

     — Я подумаю, — с готовностью закивал я.

     — Да ни хера ты не будешь думать, — отец достал из микроволновки жареные рёбрышки и подсел ко мне.

     — Ну, может, и не подумаю, — засмеялся я.

     — Бабуля звонила, приглашает на день рождения через неделю.

     — Отлично. Что дарить будем?

     — Не знаю. Подумай на досуге. Спрашивала, не нашёл ли ты себе подружку, и я даже не знал, что ей ответить... — папка подленько захихикал. — Ещё сказала, что если ты с кем-нибудь встречаешься, то можешь взять её с собой, познакомить с родственниками.

     — Ты предлагаешь взять Женьку? — я никак не мог врубиться, шутит отец или говорит серьёзно.

     — Я тебе ничего не предлагаю, но давай на минуточку представим, что мы приехали вместе с ним. Как ты представишь его бабуле и родственникам?

     — Э-э-э...

     — Дима, не «э-э-э». Это наша семья, и родственники заслуживают членораздельного ответа. Ты готов будешь объяснить им, кто такой Женька?

     Такого поворота в разговоре я не ожидал и не знал, что ответить. Я готов был представить Женьку как своего парня, и его пол с возрастом меня нисколько не смущали. Проблема была только в том, что мой водитель пока не особо хотел быть моей второй половинкой, не говоря уже об огласке наших отношений. Папка истолковал моё замешательство по-своему.

     — Вот видишь, Дим, одно дело — влечение и совсем другое — назвать человека любимым при всех. В общем, думай и решай сам.

     — Пап, а я ведь подслушивал тогда, когда Женька хотел уволиться.

     — Молодец! Мало того, что на мужиков вешаешься, так ещё и под дверью уши греешь. Ну и сыночек у меня! — отец вытер руки салфеткой и откинулся на спинку стула.

     — В сложившейся ситуации я не мог поступить иначе. Сам ведь понимаешь.

     — Понимаю... Ладно, Димка, не в первый раз фигня. Как-нибудь разрулим. Только не забывай, что Женька твой тоже живой человек, а не игрушка.

     — Это понятно... Пап, — я собрался с духом, — у нас вроде что-то начинает получаться, вот только я не совсем понимаю что. И пока не хочу говорить на эту тему.

     — Тогда немного подождём и поговорим, когда ситуация более или менее прояснится, — папка встал из-за стола и направился к себе.

     — Хорошо. Спасибо, пап, что понял.

     — Всегда пожалуйста...

     Восемь часов. Время шло, а Женька всё никак не возвращался. Пошёл дождь. Несколько раз я хотел ему позвонить, но каждый раз передумывал — боялся показаться назойливым. Погасив верхний свет и включив настольную лампу, я прилёг на кровать рядом с Версалем и сам не заметил, как уснул.

     Во сне я играл со щенком. Мы бегали по комнатам и собирали разбросанные им собачьи игрушки. Неожиданно с улицы до нас донёсся скрип тормозов и звук удара, потом ещё и ещё. Я выглянул в окно кухни и увидел перед нашим домом четыре столкнувшиеся машины, они все горели. За спиной раздалось глухое рычание. Наверное, мой зверёныш испугался, хотя он ещё никогда не издавал таких неприятных звуков. Я повернулся к Версалю, но его в помещении кухни не оказалось. Вместо малыша из-под стола на меня скалился обглоданный скелет огромной собаки. Я сделал шаг назад и упёрся рукой в подоконник. Монстр медленно двинулся ко мне, и его когти противно заскребли по кафельному полу. Тишина при этом стояла полная. Ни треска огня, ни криков людей, как будто и не было никакой аварии пару минут назад. Вдруг я почувствовал прикосновение к руке и обернулся. Мое запястье обхватила почерневшая человеческая рука с длинными костлявыми пальцами. В следующий момент чудовищная собака прыгнула, толкая меня в открытое окно.

     Я с криком проснулся и резко сел на постели, поджав под себя ноги. Щенок завозился рядом. Положив руку на его пушистую холку, я разрыдался.

     В коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату без стука вошёл Женька. Ни слова ни говоря, он сел рядом и обнял меня.

     — Я к маме хочу... — прошептал я, положив голову ему на плечо.

     — Не плачь, Дим, ты же сам говорил, что всё будет хорошо, — Женька прижимал меня к груди и ласково гладил по голове. — Ты кричишь каждую ночь, и у тебя всё время горит свет.

     — Я боюсь спать. Мне снятся кошмары.

     — Не бойся. Оставь воспоминания в прошлом, и они не будут тебя беспокоить.

     Женька был живым и тёплым; я ему поверил, но продолжал всхлипывать. И тогда произошло то, чего я меньше всего ожидал, но на что больше всего надеялся: Женька приподнял моё лицо за подбородок и поцеловал меня в губы; я ответил и почувствовал у себя во рту его язык. Прервав этот волшебный момент, любимый провёл пальцами по моей щеке и взглянул в мои глаза.

     — Почему ты это делаешь? Из жалости? — я по-прежнему обнимал его за талию.

     — Нет, Дим, просто меня угораздило увидеть в тебе человека. Я не знаю, что ещё сказать. Это всё для меня ново, но я привык к неожиданным поворотам событий.

     — Жень, ты только не уходи. Мне постоянно снятся трупы... Я не сумасшедший...

     — Мне тоже снились — из-за ...  

     работы. Поэтому и ушёл.

     — Больше не будут. Поцелуй меня ещё... — я улыбнулся и потянулся к нему.

     И Женька поцеловал меня опять. Ок, если уже можно целоваться, то можно и кое-что другое. Недолго думая, я запустил руку под резинку его пижамных штанов, но, к моему величайшему изумлению, любимый тут же отодвинулся от меня и встал с постели. Я опять сделал что-то не так? Но всё оказалось не так страшно. Просто практичный Женька решил снять штаны, дабы обеспечить мне лучший доступ к его сокровищам. Я поспешил последовать его примеру и быстро разделся. Прижиматься к голому желанному телу было просто восхитительно, но я всё же оторвался от Женьки и лёг на спину.

     — Хочешь меня так? — я улыбнулся и демонстративно развёл перед ним согнутые в коленях ноги.

     — Дим, ты только не обижайся, — Женька гаденько усмехнулся, — но не хочу. Может, чуть позже. Врать не буду, мне это интересно, но сейчас я к такому не готов. Про мою задницу вообще пока забудь.

     — Пока? — игриво переспросил я.

     — Не беси меня!

     Не отрывая от меня взгляд, Женька обхватил рукой свой вставший член и неторопливо сделал несколько движений по нему. У меня чуть слюни не потекли.

     — Жень, я хочу, чтобы ты на меня лёг, хочу почувствовать тяжесть твоего тела.

     Любимый перестал дрочить и, не говоря ни слова, выполнил мою просьбу. Я обнял его, прижимаясь к Женьке ещё сильнее. В эти мгновения мне хотелось почувствовать его внутри, чтобы он вошёл в меня глубоко и нежно, но я уже понял, что торопить события не стоит.

     Он целовал мне лицо, шею, грудь, соски, живот, спускаясь всё ниже и ниже. Наконец, он обхватил губами мой член и заскользил языком по головке. Сейчас он делал минет неторопливо и ласково — в отличие от того, первого раза, когда он, видимо, ничего не соображал от страха и отвращения.

     Неожиданно любимый прервался и посмотрел на меня.

     — Если кончишь мне в рот, я тебя убью.

     — А куда можно? — я уже так расслабился, что с трудом сфокусировал взгляд на лице любовника. — Жень, а можно тебе на живот? Я всё вылижу, обещаю.

     Так как возражений не последовало, я повалил любимого на кровать и оседлал его бёдра. Несколько торопливых движений свой рукой — и я излился на его рельефный животик. Тщательно слизав с пресса растёкшуюся сперму, я неторопливо сделал Женьке ответный минет, естественно, позволив ему кончить мне в рот. К моему изумлению, после всего этого любимый не побрезговал меня поцеловать. А потом мы просто лежали обнявшись.

     — Жень, а ты не хочешь пойти со мной и папкой на день рождения бабули через неделю? — спросил я, поглаживая его грудь.

     — Это ты сейчас пошутил?

     — Нет, я серьёзно.

     — Ты чё, совсем охуел? — засмеялся Женька.

     — Папка не против.

     — Да, твой папка — это вообще отдельная история... — он потянулся.

     — Я тебя люблю и не вижу ничего плохого в том, что мои родственники об этом узнают.

     — Дим, не вздумай никому рассказывать о наших отношениях. Для меня и так всё это довольно странно. Никогда бы не подумал, что у меня что-то будет с мужчиной, и тем более, что мне это понравится... А ты правда здесь ещё девственник? — Женька погладил меня по попке.

     — Да. Может, это и глупо, но я ждал человека, которого по-настоящему полюблю и которому буду полностью доверять. Я хочу, чтобы ты был у меня первым, — я посмотрел в любимые голубые глаза и счастливо улыбнулся. — Трахнешь меня?

     — Тебе что, действительно этого так хочется? — он удивлённо посмотрел на меня.

     — Угу, — я устроился поудобнее и закинул ногу ему на бёдра.

     — Больно будет.

     — Насрать. Ну так что, лишишь меня девственности?

     — Ага, прямо на дне рождения бабули, у неё на глазах! — Женька опять засмеялся. — Ладно, я подумаю.

     — Жень, а сильно больно? — задал я давно вертевшийся на языке вопрос.

     — Терпимо, — немного подумав, ответил любимый.

     — Но ты ведь сделаешь это нежно и аккуратно? — продолжал допытываться я.

     — Я, конечно, постараюсь, но в первый раз не всегда получается сделать всё так, как надо. Например, когда я только начинал работать в МЧС и меня первый раз послали на завал, я умудрился уронить на раненого кирпич, когда к нему лез. Хорошо, что не на голову.

     — И чё раненый? — я не выдержал и засмеялся.

     — Он без сознания был. Давай не будем об этом сейчас.

     — Хорошо... Останься со мной на ночь. И на другие ночи тоже. И дни.

     — Сегодня я, конечно, останусь, а что у нас дальше получится, посмотрим.

     — У нас всё получится.

     Мы ещё раз поцеловались, и Женька выключил свет. Я прижался к его тёплому телу и закрыл глаза. В ногах началась какая-то возня, но я точно знал, что это не монстр из моих снов, а наш с Женькой любимый щенок