Начну я с того, что скажу — это мечты. Переживаемые, приходящие и неотступно следующие за мной многие месяцы. Я не знаю как избавиться от этого... этого бреда, как его понимает большинство «абсолютно нормальных» людей. Может изложенные они обретут свою жизнь... а может еще сильнее захватят меня... время покажет.

     Я с детства замечал за собой странную особенность — мне нравилась женская обувь на каблуке. Нет, не смотреть. Одевать. Ну и что, спросите вы. А я вам отвечу, что парень не будет щеголять в туфлях со шпилькой. И тем не менее, каждый раз, когда мне выдавалась возможность я бежал и одевал сначала мамины, а потом и свои, кровно купленные, туфельки и сапоги.

     Если бы дело было только в обуви... мне все больше нравилось примерять а себе девичий облик целиком, полностью — чулочки или колготы, мини-юбка (так что бы облегала, обволакивала все), потом нижнее белье — трусики стринги (ах как я балдел когда в первый раз тонкая полосочка впилась мне в разрез ягодиц), лифчик потуже, платья, блузки. Особенно нравился «офисный» стиль — черный низ, белый верх.

     Долго мучался с грудью — даже хотел купить накладные протезы, да вот не срослось пока. Далее была косметика — часы умопомрачительных (и часто бездарных) экспериментов по завершению образа. Я оставался дома, один, когда все уходили, часто выдумывал кучу причин, что бы не идти на работу — лишь бы побыть своей... второй, женской половинкой. И вот однажды я «доигрался». В одну летнюю ночь, особенно душную я, плавая между сном и явью...

     В кафе самообслуживания было много народу. Еще бы. Оно только открылось и пока в целях рекламы не пугало народ своими безумными ценами. Я еле нашел свободный столик и двинулся к нему. Сел, смел все с подноса на стол. Поднимая очередной раз глаза от тарелки на разношерстную толпу окружающих, я вдруг понял, что смотрю на пару очень симпатичных женских ножек, обернутых в легкие колготки телесного цвета и обутые в туфельки на каблучках. Продолжая путь взглядом наверх (весьма возбуждающий путь), я задирал голову наверх до тех пор, пока не увидел ЕЕ лицо и смеющиеся глаза.

      — У Вас свободно, — спросила ОНА.

     Я продолжал смотреть — при разговоре движение ее губ завораживало, манило прикоснуться к ним и дальше...

      — У Вас свободно, — еще раз переспросила она.

     Я наконец доглатил котлету и сорвавшимся голосом произнес: «Да, конечно. «.

      — Вот и хорошо, а то мы пытаемся место найти минут десять уже наверное.

      — Мы?

     Очевидно, в моем взгляде была такая растерянность и разочарование, что она поспешила ответить: «Да, мы. Я и мой парень, а вот и он».

     К столу, балансируя подносами продирался молодой человек «стандартной» наружности. ОНА помахала ЕМУ и, когда он подошел, сказала:

     «Вот молодой человек, любезно разрешил нам присесть за его столик».

     За фразой последовал скорый, но внимательный ЕГО взгляд и ОН, бухнов все подносы на стол опустился напротив меня.

      — Меня зовут... , а ее... — проговорил ОН.

      — Очень приятно, — ответил я, — я Алекс.

     За едой разговор тек быстро и незаметно. Мы расстались, на следующий день опять встретились и вскоре наши встречи в этом кафе стали регулярными. Однажды (на дворе стояла осень с багряными листьями — мое любимое время года), ОН и ОНА предложили мне съездить с ними в закрытый пансионат, у них были путевки на троих, и кто-то из их друзей не смог в последний момент поехать. Делать мне было нечего, и я согласился.

     Пансионат оказался чудным местом — озеро, окруженное лесом, в котором спрятались домики на несколько человек — всего пять или шесть домиков. Что меня восхитило — это полнейшая тишина — только ясная прохлада осени и осеннего солнца на багряных листьях.

     По приезду, оставив машину на берегу, мы отправились в «наш» домик на лодке. Я сидел на носу и опустив в воду кисти рук разглядывал струйки воды вокруг них, ОН греб, ОНА сидела на корме. Вдруг я почувствовал, что мир вокруг меня покачнулся, жуткий холод и... я оказался в постели. Горел ночник. Я встал и обнаружил, что стою совершенно голый. Скрипнула дверь и я поспешил юркнуть опять под одеяло. Вошла ОНА и подошла ко мне.

      — А, очнулся наш утопленник, — сказала ОНА, подсаживаясь ко мне на кровать и кладя руку на лоб. От этого прикосновения меня как будто ударило током, и ОНА это заметила и вроде как смутилась и убрала руку.

      — Что случилось? — спросил я.

      — Ты сидел на носу, а мы наскочили на корягу. Ты по инерции перелетел через борт и упал прямо на нее. Как твоя черепушка выдержала, на знаю, звук был такой, как будто арбуз раздавили, — чуть улыбаясь, сказала ОНА: — Ну а потом ОН вытащил тебя и мы поплыли сразу домой. Прошло часа два-три и ты очухался.

     Вошел ОН и направился к нам. ОНА встала с постели.

      — А, очнулся наш утопленник, — сказала ОН.

     Мы, я и ОНА фыркнули в ответ.

      — Нет, ребята, вы все же очень похожи, — сказал я.

      — Наверное, — согласился он, — иди, посмотри как там ужин.

     ОНА вышла из комнаты и он подсел ко мне на кровать, почти так же как несколькими мгновениями садилась она.

      — Тут, такое дело, — начал он, смутился и замолчал.

      — Продолжай, — подбодрил я его.

      — Понимаешь, мне не совсем удобно об этом говорить... в общем когда ты упал в воду мы очень испугались и я начал вытаскивать тебя и... ну, мне, в общем, было не до деталей, я в общем-то жизнь тебе спасал...

      — И...

      — Мы утопили почти весь багаж, осталось только пара ЕЕ сумок.

     Я начал прикидывать что там было ценного и заключив, что ничего особенного махнул рукой.

      — Не беде, багаж, дело наживное.

      — Да, но это не все. Коряга, о которую мы столкнулись, зацепилась за тебя...

      — Точнее я за нее...

      — Неважно... в общем, пришлось тебя там и раздеть, а то бы не вытащили.

      — И...

      — Она, коряга так, наверное, и плавает сейчас в твоей одежде, — грустно усмехнулся он.

      — Погоди... ты хочешь сказать, что я... вообще без всего остался?

      — Ну, да. Я завтра съезжу в соседний городок и куплю чего-нибудь, ты не переживай.

      — Да я и не переживаю... как вот только мне быть то теперь — в одеяле ходить.

      — Ну походишь денек, подумаешь, — ответил он.

     На следующий день он никуда не поехал. Было две проблемы — лодку они забыли привязать, и она теперь где-то дрейфовала, и лил проливной дождь. Мы сидели в гостиной перед камином, пили глинтвейн и рассуждали о судьбе.

      — Нет, ее не обманешь, — говорил ОН.

      — Ну а как же свобода выбора? — настаивал я.

      — Какая свобода, о чем ты? Вот ты например родился парнем, так?

      — Ну так.

      — А ты выбирал? — гнул он свое.

      — Нет, но это... есть же эти как их там транс... , — я запнулся.

      — Трансвеститы и трансексуалы, — вставила она, — только это опять не выбор, а судьба.

      — Как так, ведь они же сами делают свой выбор.

      — Правильно, только вот на основе чего, — он лукаво улыбнулся и продолжил — на основе программы, заложенной при рождении. Сменить пол — его судьба.

     Я неловко заерзал под простыней, которая заменяла мне все одеянии, потому что он был отчасти прав, но признавать мне этого не хотелось.

      — Но ведь есть же куча других вещей, — начал я.

      — Ну да, например, ты и коряга....

 

      — Что я и коряга?

      — Ну ты же не осознано в нее головой вошел, — продолжил он.

     И он опять был прав. И опять я не хотел этого признавать.

      — Давайте поставим опыт, — вдруг предложила она.

      — Какой? — почти одновременно повернулись мы к ней.

      — Ну например... например... , возьмем карты как инструмент случайного и твой случай с корягой, точнее его последствия, — она хихикнула, — то, что ты сейчас сидишь в простыне.

      — Поподробнее, — попросил я.

      — Ну мы будем играть например в 21 — весьма случайная игра, с иллюзией выбора, а что бы сделать все интереснее каждый напишет по своему желанию и нежеланию на бумажке. Если проиграешь — выбираем нежелание, выиграл — желание.

      — Да, только желания и нежелания надо писать к ситуации отсутствия одежды, — добавил ОН.

     Я задумался, тогда у меня впервые возникли подозрения, предчувствия, то я отмахнуля от них и сказал — Ок. Несите колоду.

      — Только после игры не переигрывать, — сказала она, — мы должны подчинится судьбе если она есть.

      — 

     Я выиграл. Мое желание было получить одежду. Его так и зачитали: «Хочу получить одежду». Потом проиграл ОН, ЕГО нежелание звучало как «Я не поеду за одеждой для Алекса». Я уже понял, что мне придется возвращаться в город в простыне. Но добила меня ОНА, когда проиграла и мы зачитали ее нежелание — «Алекс одевает мою одежду».

     Мы сидели. Я был ошарашен, как так получилось.

      — Я... думаю надо забыть это как неудачную шутку, — начал я.

      — Нет, — ОН и ОНА повернулись ко мне, — мы всю жизнь подчинялись судьбе, мы все, и ты, обещал, что не будем переигрывать.

      — Но...

      — Давайте в последний раз, Алекс, пиши желание и нежелание и играй, — это твоя судьба, — сказала ОНА и посмотрела на меня. И вдруг понял, что не смогу противится ЕЙ.

      — Хорошо. Мое желание — забыть все это как шутку. А нежелание — сделать, так как вы скажите, — ответил я.

      — Ты пиши, — он протянул мне бумагу и ручку. Я записал сказанное. И проиграл.

     Передо мной на стуле было разложено женское белье — трусики стринги, кружевной бюстгальтер с косточками, колготки телесного цвета (она всегда ходила в них), юбка по колено и блузка, и ожерелье. Я вертел все это в руках в который раз. ОНИ ждали меня внизу. Когда я оденусь и спущусь. В качестве гарантии отобрали простыню, как будто я не могу держать свое слово. Было обидно непонятно на кого. Наверное, на судьбу.

     Я спускался по лестнице, ОНИ сидели за столом и пили чай.

      — Ну вот и ты, — ОНА подняла глаза, одарила меня улыбкой от которой стало вдруг теплее.

      — Садись, я тебе налью, — ОН поднялся и подал мне руку, отодвинул стул усадил как истинный джентльмен.

      — Что пьем, — спросил я. Голос мой дрожал, меня кидало то в жар, то в холод.

      — Чай с мятой, — ответила ОНА.

     На следующее утро, я опять вынужден был спуститься вниз в женском. ОНИ уже сидели за столом и хихикали.

      — Что смешного? — спросил я, — насилуете человека...

      — Никто никого не насилует. Ты сам выбрал, по твоей теории. Поменял бы местами желание и нежелание, и все было бы ок, — ответил ОН.

      — А хихикаем мы потому, что тебя надо довести до кондиции, — добавила ОНА.

      — До какой кондиции? — спросил я, — дождь кончился, когда ТЫ поедешь в город.

      — Ну, во-первых, в город я не поеду, — ответил он, — я же проиграл, должен выполнять свое нежелание.

      — А во-вторых что? И как это не поедешь, сколько это — я провел руками по ногам и почувствовал шелковистость колгот под руками — будет продолжаться.

      — Во-вторых, довести до кондиции, это значит, что ОНА тобой займется и превратит тебя в даму, а то ходишь с щетиной, — усмехнулся он.

      — Я думаю до конца заезда, — ответила ОНА (а это еще 10 дней).

      — Да вы извращенцы, — крикнул я и стукнул по столу.

     ОНА вздрогнула, ОН нет.

      — Нет, не мы, судьба, — спокойно ответил ОН, — мы же договорились. Ты сам написал «сделать, так как вы скажите»

      — Да я сам дойду, — я направился к выходу.

      — Попробуй, — ответил ОН.

     Я раскрыл дверь и холодный осенний воздух обжег меня. Я посмотрел на свои босые ноги, плюнул на это и побежал к берегу и потом вдоль него.

     Минут через пять я стал задыхаться. Нет, не от того, что бежал. Что-то вдруг стало сдавливать мне шею, не давать вздохнуть. Я упал. Через несколько минут подошли ОНИ. ОН держал ЕЕ за руку. ОН поднял меня и повел к дому. С каждым шагом становилось легче дышать. ОН объяснял:

      — Ты пойми Алекс, мы не извращенцы, мы поклонники судьбы. Она не дала тебе сейчас уйти. Мы с детства верим в судьбу, мы приняли ее и она нам помогает. Мы не фанатики, не секта, просто так есть и все.

     Я опять лежал в кровати. Пришла ОНА.

      — Не серди ЕГО, — попросила ОНА и присела на кровать.

      — Я не понимаю...

      — А и не надо, делай так как мы договорились, как ты написал, — и все будет нормально, — она взглянула на меня и в ее глазах я прочитал грусть. Она поймала мой взгляд.

      — Да, я то же ЕГО судьба. Я так же «попала» к нему много лет назад. Я со временем стала частью ЕГО. Не серди ЕГО, прошу...

     Мы помолчали.

      — Хорошо, — сказал я.

      — Вот и чудно, — улыбнулась она и, скинув с меня одеяло, поманила в ванну.

     Я лежал в пене с закрытыми глазами. ОНА задрала мои ноги на край ванны и аккуратно водила чем-то по ним.

      — Ну вот и все, почти — сказала ОНА.

     Я открыл глаза и осмотрел свои побритые ноги. Нет уже не ноги — скорее ножки.

      — Смой пену, — попросила ОНА, — встань и повернись.

     Я, смущаясь, повернулся к ней попой.

      — Продолжим, — хихикнула она и стала брить мне и ее.

     По мере продвижения я поворачивался к ней передом и вот мы оказались «лицом к лицу». Точнее мой член, набухший от пикантности ситуации, торчал у нее перед глазами.

     Она аккуратно продолжала брить меня — лобок, живот, возле сосков. Потом вдруг наклонилась и поцеловала головку члена быстрым засосом и отстранилась, окунула меня взглядом.

      — Все вылезай, с бритьем покончено, — скомандовала ОНА, потом лукаво посмотрела, провела кончиком пальца по члену снизу вверх и добавила, — дальше макияж.

     Я разглядывал свое лицо в зеркале и не узнавал его. Да вроде, все мое, но чуть подправленное косметикой тут, чуть там оно перестало быть мужским. Вполне симпатичное женское. Я бы сам на улице познакомился бы с «такой». «Мать твою», — отдернул я себя, уже такой, я уже себя в женском лице обзываю.

      — Ну вот, осталась только грудь, — ОНА достала два свертка и развернула их передо мной.

      — Это накладки на грудь, для увеличения, — сказала ОНА видя мое удивление, — я иногда... неважно... сейчас мы сделаем под них основу и... прилепим тебе.

     Как ни странно проблем с каблуками у меня не возникло. Почти. Как будто всю жизнь на них ходил. Я натянул сапожки и спустился вниз. ОНИ стояли у двери и ждали меня.

      — Куда мы идем? — спросил я.

      — В гости, — ответил ОН.

      — В гости, да вы что, я же... не, ну...

      — Не переживай,...  

      мы идем старой паре, они подслеповаты, они неожиданно появились здесь в пансионате и нам надо нанести им визит — дела.

      — А я опять не упаду? Ну не задохнусь? — спросил я, лелея надежду на то, что об этом ОН не подумал.

      — Нет, а вот если останешься, то да. Дело не в доме, не в месте, а во мне. Поэтому ты и идешь — ради твоей же безопасности.

     Мне нечего было сказать, я подошел к двери, но он отстранил меня, открыл ее и, пропуская вперед, усмехнулся — дамы вперед.

     Мы вышли на улицу, он взял меня и ЕЕ под руки и мы, шурша листьями, пошли по тропинке.

     В гостях действительно не было ничего страшного. Пожилая чета, оба подслеповатые настолько, что им можно бегемота за балерину выдать отправились после короткой общей беседы обсуждать с НИМ дела, а мы, я и ОНА коротали время смотря на огонь в камине и болтая. Вдруг ее рука легла мне на колено. Я взглянул на нее и успел увидеть, как она облизнула губы, увлажняя их. Ее рука стала поглаживать меня, и я вдруг почувствовал сильное возбуждение от того, что кто-то гладит меня через шелковистую ткань колгот.

     Возбуждение нарастало, и сквозь юбку проступил холмик растущего члена. Она это заметила, убрала руку и сказала:

      — Придется что-то придумать, а то твой, — она кивнула на холм, — всю картину портит. Я покорно кивнул.

     Когда мы вернулись, она подозвала меня и мы прошли в мою комнату. Она задрала на мне юбку, приспустила колготки и... сильно стукнула по члену ладошкой. Я от неожиданности вскрикнул, она ударила еще раз. Я уже мало, что соображая оттолкнул ее от себя, она упала назад и тут я опять почувствовал удушье. Я упал на колени и схватился руками за спинку стула.

      — Не зли ЕГО, — проговорил ее голос у меня над ухом. Несмотря от абсурдности ситуации тепло ЕЕ дыхания, ее губ сильно возбудили меня. ОНА же опустилась предо мной и стала опять бить ладонью по члену. Он от такой весьма больной экзекуции стал быстро уменьшаться. Шлепнув меня еще пару раз, она взяла мой член, задрала мне левую ногу и вложила член между ногой и яйцами. Одела трусики и колготки. Получилось, что член сам не смог бы уже выбраться из этой ловушки и топорщить юбку.

      — Во так будешь делать сам, каждый раз — сказала ОНА. Я же только смог пожать плечами.

     На следующий день, я заручившись разрешением отправился погулять. Когда я возвращался к дому, то заметил, что на причале стоит лодка. Поскольку нашу так никто и не нашел, значит, кто-то к нам приехал. Я осторожно подошел к окну и заглянул в него. Я увидел как в комнату где сидел ОН и незнакомец вошла ОНА, обняла вновь прибывшего. До меня донесся ЕГО голос:

      — ... он приехал к нам на пару дней.

     Делать было нечего и я поправив все «бодро» дико трясясь отправился к двери и вошел.

     Все повернулись ко мне, и я буквально почувствовал на себе оценивающий взгляд незнакомца.

     Я застыл в дверях, не зная как начать разговор. Его начал ОН:

      — Знакомься, это Алекс, — он указал на меня, — она ЕЕ подруга.

      — Да, к сожалению, она немая, — продолжила ОНА, убирая мой мужской голос как проблему.

      — О, я восхищен, — сказал незнакомец, — меня зовут Себастьян, можно Себ.

     Он взял мою руку, поднес к губам и поцеловал.

      — Себастьян поживет у нас пару дней, — продолжил ОН.

     Я, изображая радость на лице, согласно закивал.

     Вечером опять пошел дождь, и так как в пансионате не было ни ТВ ни радио, ничего, отвлекающего тебя от природы, мы все сидели на веранде.

      — Холодает, — заметил Себ, посмотрел на меня и добавил, — а давайте устроим танцы что-ли.

     ОНА вскинула голову, ОН отвлекся от созерцания озера и ОНИ оба почти одновременно ответили: «Нет».

      — Ну почему, — удивился Себ.

      — Все твои танцы, кончаются одинаково, — ответил ОН и хотел добавить как, но Себ его перебил обращаясь ко мне, — Вот Алекс, например, может хочет потанцевать.

     Я в пику что ли ИМ радостно закивал головой.

      — Вот и решено.

      — Вы как хотите, а мы пойдем погуляем тогда, — заявили ОНИ.

     Мы кружились по веранде. Себ меня вел. Я сам когда-то много лет посвятил танцам, поэтому у нас отлично получалось. Вращение и выпитое вино вскружили мне голову и не хотелось ни о чем думать, только вот так кружится и кружится. Музыка смолкла. Мы с Себом вернулись к скамейке, присели и он протянул мне бокал. Я сделал маленький глоток, но Себ, усмехнувшись, сказал, — До дна. Мне не хотелось спорить, было и лень и не хотелось, и я допил вино.

     Потом были еще танцы и еще. Руки Себа все больше и больше прикасались ко мне, опускались все ниже и ниже. Вот уже его рука стискивает мою попку, другая прижимает спину, толкает мой живот навстречу его животу и я чувствую, как по нему проходят волны. Я кричу себе остановится, но не могу — я все с ужасом жду момента, когда он доберется до моей мужской сути, как тогда действовать. Но вот музыка смолкает и Себ отпускает меня.

     Я стою весь мокрый от напряжения. Член мой хочет вырваться наружу, но завернутый назад не может выбраться от чего мне становится больно. Боль возвращает меня на землю, призывает быть разумным, а потом идет опять волна возбуждения.

     Себ идет к скамейке, садится на нее, берет бокалы и предлагает выпить на брудершафт. Мы пьем, он целует меня, я таю под его натиском, открываю рот и жадно ловлю его язык. Мои руки опускаются, расстегивают его штаны, спускают их, сдергивают трусы, и я вижу перед собой член Себа.

     Это зрелище чуть отрезвляет меня, но не на столько что бы остановится, да и Себ уже на полном взводе. Я опускаюсь на колени, отгибаю пальцами его крайнюю плоть, смазка выходит из его головки и капает мне на юбку. Я открываю рот, облизываю губы и первый раз пробую на вкус мужскую плоть. Сначала нежно, кончиком языка, потом обхватываю член губами все дальше и дальше. Отпускаю его. И опять. Я слышу стон Себа и этот стон заводит меня, я начинаю лизать его член с остервенением как будто я не пил целую вечность, а его член — оазис в пустыне.

     Я оттягивая плоть до конца, сжимаю член у основания, а второй рукой глажу его яйца и туннель члена за ними. Чуть нажимаю туда, сосу. Руки Себа ложаться мне на голову, заставляют еще глубже глотать его. Мой лоб прижат к его паху, к низу живота Себа и я чувствую им, что Себ вот-вот кончит. Я сосу еще сильнее, одновременно дрочу его член рукой. Финальный стон, фонтан спермы во рту, на лице. Себ сгинаеться, хватает мою голову руками и застывает на пару минут. Я тяжело дышу, не понимаю, кто я и где я, что я делаю, как с кем, просто делаю и все. Наконец Себ распрямляется, откидывается назад и проводит рукой мне по волосам. Я хочу вылизать его, слизать всю сперму до конца, он не мешает, а только тихо постанывает.

     Закончив, я встаю, поправляю одежду, беру бумагу и карандаш и пишу:

     «Себ, твои танцы так кончаются?» и протягиваю бумагу Себу.

     Он встряхивается, и улыбаясь отвечает — Нет, только с очень красивыми девчонками.

     Я улыбаюсь, больше себе, чем ему и ухожу в дом.

     Себ уехал рано утром, пока я спал. Мне стало обидно, что со мной не попрощались, но потом ОНА передала мне бумажку: «Спасибо, за самый классный танец».

     Несколько дней прошло без происшествий. Я все больше вживался в роль Алекс — девушки и начал думать, что это не столь уж и «плохо».

     Однажды ночью ко мне пришла ОНА. Тихо дотронулась, разбудила и прижав палец к губам села рядом.

      — Я так больше не могу, — сказала ОНА, — я хочу тебе все рассказать...

     Близость ЕЕ тела и шепот возбудили меня и я обнял ЕЕ. ОНА отстранилась и сказала

      — Потом, если будет время, я пришла не для этого.

...  

      — Для чего же тогда, — спросил я тоже шепотом.

      — Я... это... эта ситуация, она... — начала ОНА.

     Договорить ЕЙ не дал ОН. ОН ворвался в комнату, скинул одеяло, схватил ЕЕ за руку и сдернул с кровати. Молча он подошел к ней, сидящей на полу и ударил ладонью по лицу.

      — Опять, — зарычал ОН, — опять благотворительностью занимаешься.

     ОНА склонившись перед ним начала тихо всхлипывать и бормотать «Я не хотела... я больше не буду...»

     ОН ударил ЕЕ еще раз.

      — Ты сука, ты ей была, я дал тебе шанс, а ты его просрала, ты сука есть и будешь, — зарычал ОН опять.

      — Обе вставайте и одевайтесь, ОНА расскажет тебе как, — завершил ОН и вышел из комнаты.

     Я не мог поверить своим глазам, мог только открывать рот и пытаться сообразить, что произошло.

      — Пошли, — поднимаясь, сказала ОНА.

      — Но, — попытался возразить я.

      — Лучше пошли, все, ответов больше не будет, — ОНА вытерла слезы и вдруг злом на меня посмотрела, — наверное, я и впрямь дура, коли пришла к тебе. Ничего теперь буду умнее.

     \В пансионате кроме уединенных домиков были и объекты общего назначения — администрация, клуб. Я там до этого никогда не был. И вот теперь я стоял, точнее для всех стояла в черной мини, колготках, в длинных обтягивающих ногу сапожках на высоком и очень тонком каблуке, топ из резино — и коже — подобного материала завершал мой наряд. ОНА стояла рядом в похожем наряде. Мы стояли на сцене, а в зале потихоньку собирались люди — пять человек, уже десять, уже двадцать. Когда очевидно все собрались и расселись ОН вышел вперед и начал:

      — Дамы и господа, собратья мои по вере в судьбу а не в выбор, позвольте представить Вам виновников сегодняшнего собрания. ОН указал на нас.

      — Как вы помните мы заключили с приверженцами воли и выбора сделку — сделку честной игры. ОНА нарушила ее — он указал на НЕЕ.

      — ОНА будучи наблюдателем, подсовывала ситуации, облегчающие выбор, мешала судьбе взять свое. ОНА по условиям договора должна быть наказана.

     Зал загудел.

      — В чем конкретно ты меня обвиняешь, — спросила ОНА ЕГО. ОН развернулся к ней и начал перечислять:

      — Ты предложила играть ему еще раз, ты подсунула Себа, который должен был вывести его, — он указал на меня, — из равновесия, ты пришла к нему и хотела все рассказать.

     Последнюю фразу ОН почти кричал. Я стоял рядом и видимо только один услышал ЕГО продолжение, сказанное шепотом — «хотя я и любил тебя...»

      — Голосуем, — спросил ОН.

      — Виновна, — полетело из зала.

      — Большинством виновна, — подвел итог ОН, — несите стол.

     Принесли стол. ЕЕ положили лицом на стол, оставив стоять ноги. Шею ЕЙ пристегнули к столу цепочкой, руки развели в стороны, вывернули в запястьях и привязали по углам стола. Юбку задрали к верху и повернули стол так, что бы ЕЕ промежность и попа были видны всем.

      — Кто будет наказывать, — принеслось из зала.

      — Сначала это сделать хотел я, — признался ОН.

      — Но потом подумал, что пусть это будет выбор, он зло усмехнулся и достал лист бумаги, поднес бумагу к ЕЕ руке и сказал, — выбирай.

     ОНА ткнула в лист и он поднял его.

      — У, — еще больше заводясь, сказал он, — это будешь ты. И он указал на меня.

     Во рту у меня пересохло, я еле понимал, что происходит и мне удалось выдавить: — Что надо делать?

      — Хороший вопрос, — ОН повернулся к залу, — по одному.

     Поднялась дама, — я вижу, что они нашалили, а шалость надо наказывать поркой, пусть раз десять ремнем пройдет по этой попке, — и под вой в зале она села.

     ОН повернулся ко мне и сказал, — вот видишь. ОН снял совой ремень.

      — Давай, пори.

     Я взял ремень и с ужасом осознал, что мне придется сделать. И никак иначе. Я размахнулся и ударил по ЕЕ оголенной попе.

      — Не так не пойдет, это ты ЕЕ так заласкаешь, — выкрикнул кто-то, — предлагаю не засчитывать такие удары.

      — Ноль, — согласился ОН.

     Я, сдерживая слезы, замахнулся и врезал еще раз. ОНА дернулась вперед и вздохнула.

      — Раз, сказал ОН, — два, три, четыре, пять, шесть...

     На каждом счете удар ремня врезался ЕЙ в плоть, оставлял след. ОНА стонала, под конец слезы текли у нее ручьем.

      — Дальше, — сказал ОН.

     Поднялся следующий человек, — Свечу ей. В анус.

      — Хорошо, — бодрым голосом, как ведущий ток-шоу отозвался ОН.

     Принесли свечу. Я взял свечу и подошел к НЕЙ.

      — Ах ты ублюдок, — закричала ОНА и попыталась лягнуть меня ногой. Я успел отскочить, держа горящую свечу. К ней подошел ОН, — ты и тут не уважаешь закон. Я тебя предупреждал.

     С этими словами он развернулся к залу и прокричал, — трех парней сюда. Вышли трое.

      — Сначала, мы определимся с тобой, — ОН повернулся ко мне, — ты сам выбрал себе такую судьбу, она тебя выбрала, это не важно. Важно, то, что нарушив, договоренности ОНА подставила и тебя. Так что наказывать тебя будем то же. За компанию.

     ОН сделал знак и принесли еще один стол.

      — Хорошо будешь «работать», — до этого не дойдет сказал ОН. Меня опустили на колени и завязали руки за спиной. Ко мне подошел вызванный парень и расстегнул ширинку. Его член повис передо мной.

      — Заведи его, крошка, — склонившись прошептал ОН.

     Я начал целовать член парня от головки к основанию, член набух. Языком я начал проводить по его головке, суя его член все глубже себе в горло. Парень стоял и не шевелился. Это было странно, не как с Себом, но меня опять завело. Завел член во рту, возможность его пососать, покусать и поласкать языком.

      — Следующий, — сказал ОН.

     Подошел второй, я и ему начал поднимать член. Меня развернули боком и я увидел как первый из них подошел к НЕЙ и с уже стоячим членом вогнал его ЕЙ в промежность. ОНА выгнулась и парень стал ее трахать, жестко, до чавканья вгоняя член ей в пизду.

     Когда у второго парня член поднялся он отошел к НЕЙ и встав перед НЕЙ сунул его ей в рот. ОНА не могла пошевелить головой и он фактически трахал ее в рот. Ко мне подошел третий. Я облизнул губы и начал опять сосать, посматривая как дела у НЕЕ. ОНА сопротивлялась, сопротивлялась животному инстинкту, пыталась отстранится от происходящего.

     Первый парень кончил, вынул из нее член. Второй отошел ото рта и ткнул свой член ЕЙ в пизду. В это время я обсасывал член третьего парня, но тот лишь ухмыляясь смотрел на меня. Его член никак не вставал.

      — Ты плохо «работаешь», — сказал ОН подходя, отошел мне за спину и я почувствовал жгучую боль. Ремень врезался мне в попу, я застонал.

      — А больно, — соси лучше, — иначе повторим.

     Я опять принялся сосать член третьего. Сколько так продолжалось я не знаю. Они менялись у меня и у НЕЕ. Я сосал, ЕЕ трахали в рот и в пизду. Я перестал понимать что происходит, я знал только одно — надо сосать, мой язык уже еле ворочался, но каждый раз получая удар ремнем я начинал сосать с новой энергией.

     Наконец ОНА кончила, я слышал, как ОНА рыдала.

      — Ты осознала, что была не права, — подошел ОН к НЕЙ.

      — Да, — еле слышно прошептала ОНА.

      — И теперь?

      — Теперь я должна наказать сама, — опять прошептала она.

      — Умница.

     ОН отвязал ЕЕ. ОНА, шатаясь, подошла ко мне и я оказался лицом перед ее распаренной пиздой.

      — Вылизывай, — приказала ОНА. В ЕЕ голосе уже не было теплоты, по спине пробежали мурашки. Я начал вылизывать ее пизду, она постанывала и вдруг потекла. Ее выделения были столь обильны, что мне приходилось глотать их, что бы не задохнуться.

      — Хватит... хватит, — она оттолкнула меня повернулась и с сделав шаг повернулась на каблуках, наотмашь ударила меня по лицу ладонью.

      — На стол ее, — она указала на меня. Меня схватили, прижали щекой к столу, затянули петлю на шее. Руки мне связали за спиной и подвесили над столом. Я мог только качаться на носках, чуть опираясь на каблуки, иначе руки начинало дико сводить.

      — Этот сученок, — я слышал как ОНА обращалась к залу, — возомнил, что нет судьбы, есть выбор. Сейчас у него выбора нет. Сейчас мы будем делать из него сучку. Такую как я. Вы все знаете, что у нас есть препарат, который привязывает людей к чему-то. Я ошибалась, когда думала, что пересилила его действие. Я благодарна ЕМУ за то, что ОН вернул меня на путь правильного убеждения.

      — Этот же, получил препарат в малых дозах. Он уже привязался к женскому образу. Он не сможет подолгу обходиться без него, будет возвращаться к нему снова и снова. Мы бы и оставили все как есть. Но он пытался переубедить меня. Я его накажу. Я сделаю его сучкой. Нет, член мы ему оставим. Он будет сучкой, которая буде погибать без недотраха, будет умолять, будет готов выполнить все, лишь бы его оттрахали.

     Я слушал и ужасался. С другой стороны я наверное уже и правда не могу быть таким как раньше. Походка на каблуках, шелковистость колгот, узкие юбки, пожирающие взгляды мужчины, член во рту, руки ласкающие мои попку и ножки... я полюбил это. Я готов был идти до конца. Да и как уже сказали, у меня не было выбора.

     Ко мне подошли сзади, задрали юбку и начали пороть. Очень сильно.

     ЕЕ голос — так вот плохо, когда ты не слушаешься, без нас.

     Порка кончилась. Кто — то освободил мне голову и поднес ко рту член. Член был покрыт беловатым порошком. Я стал слизывать порошок, сосать член, чувствуя как тело наливается жаром. Порошок кончился.

     А, теперь, мы лишим эту сучку девственности, — сказала ОНА. Передо мной поставили зеркало, и я увидел, что сзади стоит она, с прикрепленным членом. ОНА смазала его и стала жестко тыкать его мне в анальное отверстие. Наконец ОНА ввела туда кончик и с силой вошла в меня. Я закричал. Ко мне опять подошел кто-то с членов в порошке и ткнули мне в рот. Я чувствовал как дерут мою попу, чувствовал как множество рук щипают, ласкают меня, как ходит член во рту и я его пытаюсь сосать. Как меня потом сняли со стола, перевернули на спину, и все кто был подходили ко мне и тыкали в анус кто член, кто палец. Я обезумел тогда, я помню только отрывки...

     Мы проснулись в одной постели. ОН, ОНА и я. Я начал сосать ЕГО член, и ласкать ЕЕ клитор. Разбудив их таким образом я ждал когда ОНИ насладятся друг другом и может быть ОНИ захотят выебать и меня. Я уже не хожу в мужском. Я уже это она — сучка...

     ... с тех пор я часто обращаюсь к увиденному в полудреме. Что это, мои истинные фантазии... наверное да. Как от них избавится — я не знаю... если только попробовать найти ЕГО и ЕЕ. Или хотя бы кого-то одного. Может быть... на то есть судьба...