Новая встреча произошла только через неделю. Эмма предложила использовать для этого то же место, благо возможность была, и я согласился.

     На этот раз она прибыла первой — зайдя в нашу комнату, я увидел её сидящей в кресле в углу. Сегодня она была одета гораздо скромнее: серый свитер с высоким воротником, джинсы и кеды. Да и косметики практически нет, что, впрочем, ничуть не умаляет её красоты. Эмма сидела, уставившись взглядом в одну точку перед собой, точно размышляя над чем-то, а моего прихода она как будто и не заметила, лишь похолодел, кажется, её взгляд — но без привычного открытого презрения.

     Я тихо закрыл за собой дверь и подошёл к ней. Она продолжала сидеть, опустив глаза, сложив ладони на коленях и плотно сжав ноги, не двигаясь, будто боясь шелохнуться. Я молча поднял руку, провёл пальцами по её волосам, собранным всё в тот же аккуратный хвост. Ни одного звука или движения с её стороны, никаких возражений, хотя обычно она бы не потерпела моих прикосновений. Эмма знает — сегодня она в моей власти.

     Слегка наклонившись к ней, я собрал пучок её волос в кулак и резко дёрнул назад, заставив её задрать голову. В её глазах, обратившихся ко мне, что-то заблестело... Страх. С наслаждением, прочувствовав его, я наклонился ещё ниже и провёл языком по её тонким губам, а затем жадно впился в них. Она внезапно дёрнулась, словно хотела выскочить из-под меня, вырваться, но не стала этого делать — пока вся наша игра идёт по плану, как мы с ней и договорились.

     Оторвавшись от тонких, но чувствительных губ, я снова взглянул на неё, сверху вниз. Сейчас она сидела, вцепившись руками в подлокотники, сползая с кресла и уставившись вверх, не моргая. Я рванул её в сторону, стаскивая на пол, а затем швырнул к стене, где под зашторенным окном белела батарея отопления. Эмма с грохотом упала, сейчас же начав подниматься на четвереньки. Я направился в её сторону, доставая из кармана приготовленные перед встречей наручники. Защёлкнув один из браслетов на её запястье, я опять схватил её за безнадёжно растрёпанные волосы и подтащил ближе к батарее, продев наручники через её крепление и застегнув второй браслет на второй её руке.

     Волосы Эммы спутались, закрывая лицо, сама она стояла на коленях — подняться выше не позволяла высота, на которой я застегнул наручники. Теперь она выглядела крошечной и совершенно беспомощной; не сравниться с прежней.

     Я снова провёл рукой по её голове, откинул волосы с лица. Она с ожиданием подняла на меня взгляд. Ну что ж... Возможно, самое время. Я начал расстёгивать ремень; справившись с ним, расстегнул ширинку, спустил джинсы, а за ними и трусы. Мой уже в половину силы напряжённый член оказался прямо перед её глазами, и теперь она смотрела на него, словно завороженная. Готов поспорить, что будь её руки свободны, они бы потянулись именно к нему.

     Но они не были свободны. И поэтому Эмма, эта маленькая сука, просто смотрела, подняв на меня просящий взгляд, какой бывает у животного, выпрашивающего любимое лакомство. Ухмыльнувшись, я поднёс член ближе к её губам, и... она просто бросилась на него. Обхватив губами головку, она задвигала головой вперёд-назад. Правда, из-за наручников она была вынуждена сидеть, повернувшись ко мне боком, и, должно быть, ей было не очень удобно это делать. Хотя, по большому счёту, мне было всё равно. С каждым движением Эммы, с каждым довольным причмокиванием, с каждым прикосновением её языка мой член всё увеличивался, а она всё не унималась. Я взял её за волосы двумя руками и начал двигать тазом, стараясь поймать её ритм. Шлюха, похоже, заметила это и ещё больше ускорилась.

     Член, достигший своего предельного размера, уже не входил между её губок так просто. С ощутимой лёгкостью он влезал только до половины, затем упираясь в горло. Я на минуту остановился, предоставив Эмме свободу действий, но продолжая держать её за волосы, и она начала жадно облизывать член, проводя языком от яичек до самой головки и обратно, словно вырисовывая на нём какие-то фигуры. Около минуты, долгой и мучительно блаженной, я наслаждался этим, чувствуя всё нарастающее возбуждение, граничащее с экстазом. А затем...

     Я словно взорвался. Обхватив одной ладонью затылок Эммы, а второй всё так же вцепившись в её волосы, я резко вогнал член в её глотку на всю длину, отчего эта сучка затрепыхалась, как пойманная птица. Не дожидаясь, пока она успокоится, я начал двигаться, полностью выходя из неё и затем снова полностью вдалбливая ствол в её рот. Я успел проделать это несколько раз, прежде чем Эмма утихла. Она задышала ровнее, член заскользил в её горле свободнее; я ясно чувствовал, как его сжимает глотка этой шлюхи, словно стараясь выдавить из него все соки.

     Затем я остановился, не менее резко, чем начал. Выдохнув от напряжения, я опять вцепился ей в волосы, заставив поднять ко мне, размахнулся и отвесил звонкую пощёчину. Она дёрнулась в сторону, тихо вскрикнув скорее от неожиданности, чем от моего удара, и опять повернулась ко мне — чтобы поймать вторую пощёчину. После этого они одна за другой полетели на неё с двух сторон — пришлось отпустить её волосы. Всего через несколько секунд её щёки буквально пылали алым цветом, а на глазах выступили слёзы, но Эмма продолжала молчать, не издавая ни звука и даже не пытаясь увернуться. Усмехнувшись её упрямству, я размахнулся ещё раз, как следует, и ударил так, что она, наверное, улетела бы через всю комнату, если бы не была пристёгнута.

     Затем я сразу встал, снова вогнал член между её губ и продолжил упоённо трахать её глотку, держа за волосы и буквально насаживая её прелестную головку на свой торчащий колом член. У Эммы, к моему удивлению, не убавилось прыти, она наоборот продолжила двигаться в такт со мной с удвоенной энергией. Я уже чувствовал приближение волны блаженства, накатывающей на меня откуда-то снизу, и ещё больше усилил движения, стараясь сдержать стоны. Эмма, услышав это, тоже ускорилась. Я выдернул член, покрытый слюной, из её губ как раз перед тем, как из него выстрелила струя спермы, залив её губы и щёки, стекая густыми каплями с её подбородка и капая на пол... Эта сука широко раскрыла рот и высунула язык, подставляя его потокам моей спермы, а я извергал её всё больше.

     Когда всё закончилось, я сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене и стараясь отдышаться. Эмма смотрела на меня, пытаясь облизать с губ остатки вязкой белой жидкости, но у неё скорее получалось ещё больше её размазывать. Она нарочито громко зазвенела наручниками по батарее. Достав из кармана ключ, я потянулся к ней, чтобы освободить. В голове в этот момент звучала только одна мысль — похоже, нам с ней ещё многое предстоит.