— Да говорю я вам — не бывает никаких фей!
— Батю твоего, Аен, послушать, так и баб никаких не бывает, а гляди — вылез же ты откуда-то! — гыгыкнул Март, сын деревенского кузнеца.
— А если бывают, отчего никого нет, чтобы сами их видели, а? — парировал светловолосый паренек, прозываемый Аеном.
— Дык это... Сам же слыхал, что они с людьми, кого заловят... — подключился старший сын мельника.
— Во-во, Аен, это ж ты у нас сотничий сын, воин будущий. Коли так смел, сходи в лес на Бесов день и сам проверь, бывают феи, али нет. — Марту, видимо, спор очень быстро надоел.
— И что, как я вернусь, вы мне на слово поверите? Ха. — вскинул голову Аен.
— А и поверим, ты ж врать не умел никогда. Короче так, в лес с восходом идешь и на следующее утро приходишь.
— А мне что с того?
— Докажешь свое — мы с батей тебе ножей откуем, как ты мечтал надысь. Не докажешь — звыняй. Ну, по рукам?
— По рукам. Василь, разбей.

     Будущий мельник разбил рукопожатие, и притихшая компания неспешно побрела по домам. Вечерело, и заходящее Солнце выкрасило зеленые поля в золотисто-багряный цвет.
— Ветер подымется... — сплюнул Василь.
— Подымется, конечно. — кивнул согласно Аен. — Отец говорил вчера, ноги опять крутить начало.
— Бесов день, чтоб его... Слушай, не ходил бы ты, а?
Но Аен с Мартом так на него зыркнули, что сын мельника счел за лучшее замолкнуть.

     ***
— Ты куда собрался, сын? — спросил Мирослав, старый сотник.
— Да в лес хочу сходить, пап. — ответил Аен, собирая котомку.
— Ага. В лес, значит... Фей искать удумал? — улыбнулся отец в усы.
— А хоть бы и фей! — рассмеялся в ответ сын. — Сам же говорил, не бывает их.
— Так-то оно так, говорить что угодно можно... Дело твое. Работу свою ты переделал, но смотри, чтоб по лесу пробежал верст с десяток, раз уж тренироваться не будешь. Заодно и поищешь, хотя лучше бы в деревне фею свою искал. Вон, каждая вторая на тебя заглядывается, а ты все нос воротишь...
— Да будет тебе, пап! День да ночь в том лесу побуду и вернусь.
— Вернешься, куда ж ты денешься. Завязывай котомку свою да спать ложись, завтра сам тебя выпровожу.

     Сны Аену снились неспокойные. Он брел по лесу, полуголый, и каким-то образом знал — если фея его схватит, случится что-то настолько ужасное, что даже смерть вполовину не так страшна. Парень шел, шарахаясь от каждой тени, как вдруг холодные ладони легли на голые плечи.
— Так-так, кто это у нас такой смелый? — прошелестело над ухом, и Аен замер, не в силах пошевелиться. Ладони огладили его руки, задержавшись на мышцах, провели по спине, оставляя за собой толпы мурашек.
— Что, страшно? — прошептала фея. — А может, не пойдешь? Побоишься, соврешь друзьям, а? — тихий смех рассыпался серебрянными колокольчиками. — Не-е-ет, ты не побоишься, мой герой... моя добыча. — С этими словами невидимая тварь куснула его за мочку уха, и Аен с криком проснулся.

     ***
К лесу он подходил с тяжелым сердцем. Небо с самого утра затянула хмарь, и нет-нет, да срывались капельки дождя. Деревья беспокойно шумели — ветер, как и предсказывал вчера Василь, понемногу поднимался. Не раз и не два юношу терзали сомнения — стоит ли ради глупого спора соваться в лес, когда нечисть — которой, правда, не бывает — правит там бал. Но трусом слыть не хотелось еще больше, и он заставлял себя шагать дальше.

     Вот озерцо в окружении плакучих ив. Быстро скинув одежду, он окунулся в исходящую паром воду. Говорили, глубоко из-под земли бьет горячий ключ, потому даже зимой озеро никогда не замерзает...
Вот и знакомая полянка, на которую они с ребятами ходили есть землянику. Лето сейчас в самом разгаре, и Аен быстро нашел с десяток сладких кроваво-красных ягод. Он не заподозрил ничего, даже когда внезапно захотелось спать.

     — Так вот ты какой на самом деле, мой герой... — прошелестел знакомый голос.
Аен резко открыл глаза и вскочил на ноги. Фея была... Он не находил слов, чтобы описать ее. Среднего роста, очень стройная, с зеленоватой кожей. Треугольное личико с черными провалами глаз, острые ушки, как будто с кисточками даже, и платье... Он задохнулся. Платье, как будто сшитое из листвы, едва доставало фее до середины бедер, в то же время приоткрывая небольшую грудь. Юноша гулко сглотнул.
— Ну что, насмотрелся? Теперь дай и мне взглянуть.

     Аен стоял, не в силах отвести глаз от чудесного создания. Создание недовольно поморщилось.

     — Раздевайся, мой герой, раздевайся. Или тебе помочь, а? — фея на мгновение показала алые когти, украшавшие ее изящные пальчики.
Юноша неловко, едва не порвав, стянул с себя рубашку и бросил на землю. Фея одобрительно кивнула, явно ожидая продолжения.
— Что... — Аен густо покраснел. — Совсем раздеваться?
— Какой же ты! — прыснула фея. — Конечно совсем, должна же я на свою добычу посмотреть.
Аен кое-как снял сапоги и дрожащими руками попытался развязать завязки на штанах. Узел не поддавался, и фея, шлепнув юношу по рукам, в два движения развязала его, позволяя штанам упасть вниз.
— А мальчику понравилось, — хихикнула она, глядя на открывшееся зрелище.

     Фея коснулась напряженного члена пальчиками, погладила его, слегка царапнула когтями... Затем схватила и дернула на себя, вынуждая юношу подойти к ней вплотную.
— Знаешь, — сказала она, глядя ему в глаза, — попадись ты мне в другое время, мы бы с тобой знатно развлеклись. Но...
Отпустив Аена, она обошла его вокруг и прижалась сзади, положив ладони ему на грудь. Сжала на мгновение соски, а затем начала беззастенчиво лапать его. Холодные руки, кажется, были везде, и он таял от этих прикосновений.
— Но ты сам знаешь, что бывает с теми, кто приходит к нам в Бесов день. — Фея отошла и теперь то пробегала когтями по спине, то вдруг начинала мять ягодицы. — Земля голодна, и ты её сегодня накормишь.

     — Накормлю... как? — через силу выдавил он.
— Так, как говорят ваши легенды, мой герой. — прикосновения прекратились. — Так, как вы всегда ее кормили. Своей кровью. Обернись.
Аен обернулся. Феи не было видно, но трава на полянке стала куда гуще и зеленее, сплетаясь в сплошной ковер. Странные цветы тут и там пробивались сквозь него, и Аен с дрожью заметил, как красные, хищные головки развернулись к нему.
— Да-да, это для тебя! — послышался голос феи, и юноша дернулся, разворачиваясь к ней. Теперь она была полностью обнажена, а в руке держала пучок длинных, тонких прутьев. — Ну, что замер, ложись! — прутья свистнули в воздухе и шлепнули его по ягодицам.
На негнущихся ногах он подошел к травяному ложу и развернулся.
— На живот ложись, глупый! — снова смех и новый шлепок.

     Лесная нечисть грубо развернула его и наподдала своей босой ножкой, заставляя упасть. Лежа на пружинящих стеблях, юноша с ужасом почувствовал, как растительность пришла в движение и выпустила новые отростки, аккуратно, но плотно оплетая его гениталии. Он попытался вырваться из этого плена и замер, пронзенный резкой болью.
— Там еще должны быть шипы, знаешь? — доверительно прошептала фея на ухо. — Но ты же будешь послушным мальчиком и не станешь дергаться, правда?
— Но почему так? — пересохшее горло отказывалось повиноваться.
— Свобода воли, мой герой! — усмехнулась фея и от души стегнула его по спине. — Ты можешь уйти в любой момент, и никто тебя не будет держать. Правда, уйдешь ты с некоторыми... потерями! — еще удар, снова по заднице.

     Стегала не очень сильно, но места, куда приходились удары, начинало жечь. Удар за ударом она полосовала ягодицы юноши, и тот, сжав зубы и вцепившись руками в стебли, пытался не дергаться — и не закричать. Вдруг удерживающие его путы вновь пришли в движение, и порка прекратилась.
— Однако... — холодные пальцы коснулись горящей кожи, и с губ Аена сорвался стон блаженства. — Земля не хочет твоей крови, поэтому жертва твоя будет другой.
Под ее ладонями жжение превратилось в приятное тепло.

     — Признался бы ты, что ни с кем ни разу ...

 

     не был, и у нас был бы совсем иной разговор... — в голосе его мучительницы послышались нотки сожаления. Вокруг члена в это время сплелся настоящий кокон из мелких стебельков, и что-то мокрое ткнулось в головку, обхватывая ее. — Но что сделано, то сделано.
Кокон стал ритмично сокращаться, и в этом теплом, влажном плену эрекция очень быстро вернулась. Но лесная нечисть словно издевалась над ним, удерживая на грани — стоило Аену почувствовать, что сейчас случится что-то, чего не происходило с ним никогда, как пульсация прекращалась, а фея, смеясь, продолжала настегивать его по заду, бесстыдно засунув вторую руку себе между ног.

     Постепенно боль от заколдованных прутьев, наслаждение от кокона, сжимающего готовый лопнуть член, и холод капелек начавшегося дождя, падающих на голое тело, слились в причудливый сплав, и Аен почувствовал, как глубоко внутри разгорается темное пламя. И после особенно сильного удара он выгнулся и закричал, наполняя своим семенем жадно всасывающий его кокон. В глазах было темно, сердце стучало как молот и юноша тяжело дышал, бессильно распластавшись на растительном ложе. Вскоре он почувствовал, как удерживающие его стебли расплелись, начисто слизав все следы семени.

     — Ну что же, мой герой... — нечисть провела прутьями по позвоночнику. — Землю ты, положим, накормил. Только вот какая незадача...
— И какая же? — повернул к ней голову юноша.
— А такая, что... — розга рисовала узоры на спине, и в местах, где она касалась кожи, оставались жгучие, по почему-то такие приятные следы. — Такая, что отеперь проголодалась я. Ты, конечно, можешь уйти... свобода воли, знаешь ли... но... — фея облизнулась, демонстрируя острый язычок. — Мне почему-то кажется, что тебе понравилось, и ты... можешь захотеть выразить... благодарность. — и легкий шлепок по плечам.
— Благодарность, ха! — хрипло рассмеялся Аен. — Нечисть, тебе придется меня заставить!
— Вот как заговорил... — произнесла фея. — Надо же, мальчишка с выпоротым задом мне будет ставить условия! — рассмеялась она.
— А ты определись, нечисть. Не думаю, что выпоротый мальчишка сможет... утолить твой голод.
— Ой, ладно, ладно, обидчивый какой. Будь по-твоему, переворачивайся.
— А это еще зачем?
— Заставлять тебя буду, зачем же еще.

     Аен перевернулся, и тут же толстые стебли надежно прижали его к земле, оставляя лишь руки и голову свободными.
— А как же свобода воли? — ухмыльнулся он.
— Какая свобода воли? — нечисть сделала круглые глаза. — Ты же сам от нее отказался, когда попросил тебя заставить. Так, и что у нас здесь... Ага, узнаешь? — помимо воли юноша дернулся, когда перед лицом у него закачались верхушки крапивы.
— Решил указывать мне, что с тобой делать?! — фея издевалась, проводя крапивой над его телом, но ни разу не касаясь.
— Я даже как-то не пойму, кто из нас проголодался.
— Сейчас узнаем. — вся показная веселость исчезла из ее голоса, а губы сжались в упрямую линию.

     Крапива коснулась правого соска и начала свой путь вниз по телу. Юноша выгнулся и замычал.
— Умоляй!
Пытка повторилась, теперь с правой стороны. Снова один только стон.
— А если так? — и удар по ступням. Аен лишь презрительно улыбнулся.
После десятка шлепков по груди и животу — юноша закусил губу — фея задумалась.
— Смотрю, тебя таким не пронять... А портить такую шкурку тоже неохота.
— Вот мне интересно, как ты меня тогда... привязала, да?
— Ну?
— А если вам попадается девушка, как у нее с этой твоей... свободой воли?
— Это ты что такое удумал?
— Да ничего, скучно просто, развлекаюсь как могу.
— Ах ты! — крапива замерла в опасной близости от паха. — Что ж, тогда и я... развлекусь.

     С этими словами она, бросив пучок на бедра юноши, уселась Аену на грудь. От холодного прикосновения ее тела боль почти мгновенно исчезла, остался лишь резкий крапивный запах. Устроившись удобнее, она поднялась на четвереньки и наклонилась к члену Аена, аккуратно беря его своими пальчиками.
Юноша же смотрел на крепкие ягодицы, ножки и маленькую, аккуратную щелку между ними. Фея подалась назад, практически усевшись промежностью на его лицо, и в нос ударил аромат пряных трав. Помимо воли, от такого зрелища член встал, и коварная нечисть, держа его, провела крапивой по стволу. Парня выгнуло, и он едва сдержал крик.
— Умоляй!

     Не выдержав борьбы с кружащим голову запахом, Аен схватил ее за бока и, с силой прижавшись, впился губами в этот зеленый бутон, пытаясь проникнуть языком поглубже. Фея вскрикнула и тут же застонала от нахлынувшего блаженства.
— Лучшая просьба, только продолжа-а-а-ааххх...
От будоражащего травяного запаха и боли в обожженной коже он почти обезумел. А нечисть облизывала его ствол, беря головку губами и посасывая ее, то вдруг вновь бралась за крапиву. Аен же нащупал какой-то бугорок и теперь сконцентрировался на нем, срывая с губ нечисти новые стоны. Наконец фее надоело его мучить и она взяла член в рот, дразня головку острым языком, в то время как ловкие пальчики ласкали его яйца.

     Первым кончил юноша, судорожно вцепившись в ягодицы нечисти и изливаясь ей в рот. Та урча словно кошка, сглатывала его семя, и вдруг мелко задрожала и повалилась на Аена, тонко вскрикивая и заливая его рот своим соком. Аен, давясь, глотал пряно пахнущую сладкую отраву, а член даже не думал опадать. Что-то щелкнуло в голове и юноша, держа нечисть в руках, легко поднялся с ложа, разорвав травяные путы.
Швырнув фею на траву, он развел ей ноги и вонзил член в заветную щель. Он работал, как молотобоец и нечисть, глухо стоная, обхватила его и руками, и ногами. Через минуту он поднялся и прижал ее спиной к дереву, продолжая размеренно насаживать ее на себя, иногда в сумасшедшем поцелуе впиваясь ей в губы. Прикосновения, раньше холодные, теперь обжигали. Наконец, крик феи прорезал тишину леса, и ему вторило рычание Аена.

     Обессиленные, перемазанные семенем и соком они повалились в траву и лежали, обнявшись.
— Я надеюсь, теперь ты не голодна, — сказал юноша, покрывая поцелуями треугольное личико нечисти.
— Да, утешил ты меня — хихикнула она в ответ.
— Скажи, а зачем все это было? — руки начали гладить ее тело, но вожделения в этих движениях уже не было, одна только усталая нежность.
— Ну... может, мне захотелось проучить одного наглого мальчишку, который утверждал, что меня не существует?
— Может быть. — зеленые пальчики вновь коснулись члена. — Но я тебе почему-то не верю.
— И пожалуйста, — фея обиженно надула губки, но ласку не прекратила. — Но розог ты получил именно за это. Ох, погоди, надо же убрать...
— Не надо. — он накрыл ее ладонь своей. — Пусть остается на память.
— В Хельме я видала такую память. А ну-ка, повернись на живот... да, перестаралась я.
— Что там?
— Крови твоей земля все-таки получила. Ничего страшного, да и отблагодарит она тебя, но это было лишнее.
Нечисть наклонилась над ягодицами Аена и начала вылизывать их, как кошка, нанося слюну на поврежденную кожу.
— Знаешь, так и я скоро... проголодаюсь, — хохотнул он, лежа лицом в траве.
— Проголодается он... — проворчала фея и встала, напоследок сильно шлепнув его по заду. — Полежи так минут пять — и можешь идти домой. Оденешься, как будешь выходить из лесу. Не раньше. И еще... Если... когда проголодаешься — ты знаешь, где меня искать.

     Парень лежал и слушал, как затихли едва слышные шаги нечисти. Попытался встать — но трава недовольно зашумела и схватила за руки и ноги, не отпуская. Он улыбнулся и замер, вслушиваясь в тишину. Наконец травяные оковы спали и он вскочил на ноги. Ложа уже не было, он снова стоял на той самой земляничной поляне, где его сморил сон. Распогодилось, и теперь вовсю светило Солнце. Аен уже было подумал, что это ему наснилось, но тут он заметил, что стоит совершенно голый, между ног липко и зелено от сока, а зад и ляжки исчерканы припухшими, багрово-синими следами от прутьев, которые сходили буквально на глазах. С силой провел ладонями по ягодицам, вызывая последние отголоски сладкой боли, и ему показалось, что где-то недалеко слышится знакомый серебристый смех. Рассмеявшись в ответ — тело переполняла легкость — он схватил лежащие рядом вещи и, легко ступая, пошел к озеру.

     ***
— Ну так что, Аен, бывают феи али нет? — спросил Март, когда компания вновь собралась у пруда.
— Болтают люди, да только глупости это все. — парень улыбнулся, глядя на тихую воду.
— Ага, и из-за глупостей этих ты на неделю пропал, — недовольно заметил Василь.
— Ну, звыняйте, друзья. Фей я в лесу не нашел, но вот... Короче, Март, не хочешь ножики делать — да и бес с ними.
— Знаешь, Аен, неправ я был. Готовы они уже сто лет как, только вот подколоть тебя решил... — с этими словами кузнечий сын полез в сумку и достал оттуда промасленый сверток. — Перевязь, не обессудь, сам сделаешь.
Аен зачарованно смотрел на синеватую сталь, отполированную до зеркала и маслянисто поблескивающую на солнце — и со вздохом спрятал метательный нож обратно в ткань.
— Спасибо, дружище. Не знаю, как отблагодарить тебя за такое чудо.
— Когда ты пропал, я уже готов был... А, да что теперь говорить, струсил я следом идти. — махнул своей ручищей Март. — Батя-то твой как?
— Да что тут... Ничего не сказал, только головой покачал... А потом такого леща влепил, что я чуть в хате новую дырку головой не проделал.
Троица беззаботно рассмеялась.

     На границе леса крупная рысь со странной, зеленоватой шерстью довольно потянулась и смежила чёрные провалы глаз. Она не голодна... она подождёт.
А в полутемном деревенском доме печально вздохнул старый сотник, вспоминая свою молодость и свой Бесов день. Он тоже подождет — хвала богам, ждать осталось уже совсем чуть-чуть.

     От автора: Буду оригинален: канва рассказа явилась мне во сне. Такой полусон-полубред после нескольких тысяч км за рулём. Наутро задумка обросла деталями, детали сложились... Но таланта и умения, чтобы описать это не слишком коряво, у меня явно не хватило. Первый рассказ, которым захотелось поделиться с кем-нибудь.