Конец надеждам и праздникам

     В театре перед отпуском разбирали будущие премьеры. Как ни старалась, Лиза не могла скрыть беспокойства к концу рабочего дня, хотя у неё были твердые указания Игоря, где и когда он встретит её после работы. Как будто было нечего бояться — Александр пока никак не обнаруживал себя: он не звонил Юле, а себе Лиза купила новую SIM-ку. Девушки шли к выходу, договариваясь о завтрашней встрече, и не заметили Александра, который подходил к ним и был уже метрах в 50-ти. Замерев, Лиза прижалась к оробевшей Юле. Сзади шли артисты, бежать было некуда и неудобно. Девушки отчаянно всматривались в стеклянные двери выхода: там стояла только большая машина Александра, и никаких других.

     — Юля... Игорь... — убито прошептала Лиза. — Ты хочешь, чтобы они сейчас встретились? — подперла её плечом подруга. — И что будет? Лиза затравленно оглядывалась, не зная, как поступить, ничего не придумав. — Я скажу Игорю что-нибудь... А ты скажи ему... скажи ему... — не могла быстро сориентироваться шепчущая подруга. — Не говори ему правды... не называй его... — только и могла попросить мгновенно одервеневшими губами окаменевшая Лиза. — Без тебя не догадаюсь... Здравствуй, Саша! А мы тут тебя... — нарочно громко прокричала струсившая Юля. Ни слова не говоря, с хорошо знакомым Лизе опасным выражением лица, он взял её за руку и повел за собой. Отъезжающая машина Александра проехала мимо автомобиля Игоря, заруливавшего к театру. Девушка прижалась щекой к стеклу и обреченно проводила его взглядом. Когда любовник коснулся её плеча, она горестно заплакала в голос.

     Машина стремительно неслась уже по загородному шоссе, не переставая звонил её телефон, а Лиза продолжала кричать и обвинять Александра в своей разбитой, ненормальной жизни. Он кривил губы в ухмылке, а она, рыдая, посылала ему проклятия: — Когда это все прекратиться? Я ненавижу тебя! Ненавижу! Убью ночью, если станешь удерживать! Зачем я тебе? Что ты сделал с моей жизнью!? Не могу так больше!!! В какой-то момент она распахнула дверь и...

     Когда её швырнуло сперва назад, к спинке, потом вбок к раскрытой двери, ей стало очень страшно, так страшно, как никогда ранее: Лиза не хотела умирать и не была готова к смерти. Перед глазами промелькнула, безусловно, не вся жизнь, но большой её кусок, и главное, какие-то невероятные, отдаленные последствия её безумного поступка. «Игорь... мама... я — дура" — путалось у неё в голове, в то время как мужчина схватил её за волосы и оттаскивал от раскрытой дверцы. Взвизгнув тормозами и несколько раз вильнув, автомобиль остановился наискосок дороги, и водитель, повернувшись к ним, нервно предложил: — Саша, я отвезу её назад? — Пошел вон! — прошипел Александр, и тот выскочил наружу. Захлопнув злополучную дверцу и притянув к себе охваченную испугом девушку за волосы и руку, любовник против обыкновения не стал её бить. Он схватил её сумку, отключил надрывающийся телефон и повернулся к ней: — Уходи хоть сейчас! Если сможешь! Тебя вышибут из театра, потом — из общаги, это служебная квартира. Увижу тебя в городе, да ещё не одну — пожалеешь, что спуталась с кем-то! И тот пожалеет! Идёшь? Да, а ты придумала, где вы с мамой будете жить? На что кушать?

     Александр злобно оттолкнул её, и она тотчас выскочила, не закрыв дверцу. Она бежала, наверное, минут 5, пока у неё не сбилось дыхание. Потом остановилась, потерянно оглядела плотный поток машин, опустилась на корточки, обняла колени и вновь заплакала. Его большой автомобиль тихо притормозил около, загородив от неё трассу. — Садись, — позвал он. Она покачала головой, поднялась и, шатаясь, как пьяная, пошла по обочине. Мужчина вышел и пошел за ней, потом рядом, поглядывая на девушку. Минут через 50 они сели в следующую за ними машину и вернулись домой.

     — Юля, расскажи, что было? — Даже не знаю, как сказать... Я сама ничего не поняла. Он подъехал сразу же за вами, такой веселый, шутит со мной, мол, что, ты спряталась, хочешь помучить его? Я говорю, ты только не волнуйся, ничего страшного, сейчас она придет, отошла по делу. Я, правда, надеялась, что ты вскоре вернешься, боялась все как есть рассказать. Потом он волноваться начал, ну мне и пришлось сказать, что тебе нужно со своим бывшим разобраться и вы сейчас как раз договариваетесь. Даже не знаю, как ска... Вобщем, он велел мне уйти, а сам стал тебе звонить. Я сказала, что подожду с ним, но он не впустил меня в машину и сказал, что никого видеть не хочет: ни меня, ни тебя. И лицо у него такое было... что... Ты плачешь? Да плачь, плачь, я тоже плачу и тогда, и сейчас... Нет, я не говорила никаких имен, как ты и просила. Я сама понимаю, кто Саша, а кто твой... Слушай, Лизка, я тут подумала,... может,... мне переспать с ним, ну в качестве возмещения ущерба... Это я шучу так, чтоб развеселить тебя... А-а, тебе и так весело?! Ну да, я это сразу поняла... Нет, подруга, у него такое лицо было, что не только со мной, вообще спать теперь не захочет. И долго... Ну ты как там? Ты держись, давай! Встретимся как-нибудь в городе? Что-то к тебе стрёмно приходить...

     Лежа ничком на кровати, не раздеваясь, сжимая в руке трубку, девушка временами принималась тихо плакать; перестав, напряженно думала, разговаривала сама с собой, ведя беседы с воображаемым Игорем, убеждая того не бросать её и верить ей. Признаваясь ему в любви. Жалуясь кому-то наверху на свою несчастную судьбу.

     К ней поднялась тётя Соня с подносом еды и, присев у неё за спиной, долго ругала её за упрямство и излишнюю обидчивость. По простоте душевной та думала, что они с Сашей повздо-рили из-за пустяка, как не раз уже было, и та испытывает терпение мужчины, невзирая на то, что он её очень любит. Женщина призывала Лизу не капризничать и помириться с Сашей, который много для неё делает и оберегает. — Он так волновался, когда ты пропала, искал тебя, звонил, не спал, думал — в беде ты. А ты как появляешься — не разговариваешь с ним, не ешь, изводишь его! Он злиться; зачем ты обижаешь его, он не заслужил! — Не любовь это, тетя Соня, не такая она, любовь, не такая... — только и ответила девушка. — Какая же, если не такая? — возмутилась дом-работница. — Я у него ни к кому такой не видела! Она и есть — не сомневайся! В полной апатии Лиза вздохнула и не стала спорить, не поворачиваясь к той. Ни о какой там любви, применительно к Александру, она никогда не помышляла, не ставя эти понятия рядом. Сжимая в руке телефон, девушка и ждала, и страшилась звонка вновь оставленного ею возлюбленного. И сама не звонила, не представляя, что и как ему объяснить в этот раз. В ситуации, когда абсолютно недопустима правда. Словно поняв её, трубка молчала. Мужчины словно позабыли о ней на время.

     Всё вернулось

     Ночью Александр начал раздевать её, обдав запахом спиртного. Обессиленная тягостными мыслями, она как могла, отбивалась от него вмиг ставшими, словно ватными, руками и ногами. И он, чувствуя её изнеможение, не бил, а только расталкивал её тонкие руки, деловито расстегивая пуговицы и молнии, стаскивая одежду. Также уверенно, без раздумий он подтащил её, сопротивляющуюся, к краю кровати и, схватив за ноги и дернув вверх, втолкнул в её сухое лоно член. Она издала крик, полный тоски. Он уже не обращал внимания на её бессильный отпор, механически долбя её промежность. К финалу он с удвоенными силой и темпом забился в ней, больно стукая по ляжкам. Словно проснувшись, она закричала, упираясь ему в живот руками: — Не надо,... не в меня,... нет! Прижав к себе её ноги, он рявкнул: — Что, сегодня день особенный, что в тебя кончать нельзя? — и зарычал, затрясся. Ей казалось, что она чувствует, как в неё проникает обжигающее чужое семя, перемешиваясь с дорогим ей. Он лег рядом и не разрешил ей уйти, удержав. — Ну, вот, все как раньше, — бормотал он ей куда-то в область шеи, обдавая горячим нетрезвым духом. — Убить его ночью, зарезать? — не уходила их головы такая банальная мысль. — Сколько мне дадут? Лет 20 на первый раз? Заплаканная, она заснула.

     Утром она не встала,...

  не имея сил чем-либо заниматься. Она слышала, как он проснулся, гладил её по спине, плотнее накрыл одеялом, оделся и ушел. Она почти безучастно проверила мобильник и почти не удивилась, не увидев там звонков, — так и должно было случиться. Девушка провела в кровати весь день, плача, засыпая и просыпаясь, и терзая себя тяжёлым чувством вины. К вечеру пришла СМС «Я тебе не верю и постараюсь забыть, как ты меня" — Игорь устал вечно ждать её и не простил внезапного исчезновения. Слез уже не было; она много раз включала экран и перечитывала текст, будто желая прочесть между строк то, чего там и быть не могло. С пугающей ясностью отметила она, что каким-то самым невероятным образом все события последнего года мистически повторяются в жизни её и окружающих её людей. И среди этих событий редкие позитивные просто потерялись на общем безрадостном фоне.

     На её тумбочку Александр поставил стакан воды: — Решила себя голодом уморить? Лег за её спиной и, перебирая пряди волос на её неподвижной голове, заговорил: — Больше года мы живем, и ты все никак не успокоишься. Приезжаешь и становишься опять чужой, и вынуждаешь все начинать сначала. Вроде худо-бедно отношения налаживаются, я начинаю понимать тебя — и опять! все не так, не то, не тот! Ты сама-то себя понимаешь? Себя изводишь — выглядишь, как больная, меня дергаешь! Конец будет? — Отпусти меня — всё закончится, — пересохшими губами прошептала Лиза. — Не нужна была бы — давно отпустил бы! Хватит об этом! — Так и будет... Ничего не изменится, — тихо заключила она. — Кто тебе, дурочке, голову снова заморочил? Посмотреть бы на него! Что, у него денег больше? Или в Москву тебя зовет? Неужели за границу? Так ты меня попроси, это и я могу... Равнодушно, не меняя позы, прослушала девушка упреки, очнувшись, только когда мужчина потянул её за плечо и перевернул на спину. — Ты помнишь, мы через неделю улетаем. Она забыла — грядущий зарубежный отдых остался где-то в прошлой жизни, которая опятьвернула её.

     И назавтра, и после он не оставлял её в покое ночами, молча или ворча, сломив её упорное немое сопротивление, и яростно, почти агрессивно овладевая ей. Позже жарко обнимал неподвижное тело, целовал мокрое лицо и строил предположения: — Таблетки что ли кончились — ты так нервничаешь? Так я купил, вон смотри — 3 коробки, я разные взял. Всё ж налаживается как будто, ты ж вернулась... Да не плачь ты так, дай только время — всё у нас будет!... Как надоели твои слёзы! Побить тебя что ли? Шучу...

     Без души

     — Кто б мог подумать, что это все с тобой случилось!? За один год? Ну, за полтора, неважно, и главное — мне ни слова! И ведь не скажешь, что он — монстр! Такой серьезный мужик, конкретный! — ахала Юля на последней в этом сезоне репетиции. — Куда в этот раз? Это тебе все равно, а мне — нет, раз спрашиваю! Куда-то на море? Да, полный ответ...

     Поглядывая на сосредоточенную Лизу, сжимающую руль и прилежно соблюдающую правила на дороге: — Зачем тебе это? Ты готова к тому, что можешь увидеть? Хорошо, если ничего, но ведь всякое может... Нет, если поговорить с ним, это ещё оправданно, а так, только посмотреть... К чему?... Припарковавшись в видимости подъезда Игоря, девушки замолкают, вглядываясь. — Может всё? — изредка пытается подруга уберечь Лизу от потенциального расстройства. — Поедем, а? Лиза не отводит глаз от площадки перед домом, заставленной машинами. Сидят часа 2, 5. Наблюдая, как из знакомого автомобиля выходят Игорь с симпатичной стройной девушкой и идут к двери, у Лизы бледнеют пальцы, сжавшие руль. Юля молчит и укоризненно смотрит на неё. — Вот, гад, — начинает подруга, — и дня не прошло...

     Лиза заводит двигатель и, не глядя на Юлю, выруливает на дорогу, ведущую к общежитию. — Лиза, ты, конечно, можешь меня не слушать и не соглашаться, но я скажу, — не унимается Юля. — Не обижайся, но может всё к лучшему: ты и Саша... Даже и не говори мне, но он тебя любит... Любит-любит, а как по-другому?... — Не день прошёл, а полторы недели... — ни с того ни с сего задумчиво произносит Лиза, не слушая подругу, находясь под впечатлением увиденного. — Он просто устал от всего этого... он же человек. — О чем это ты? А-а, все о нем... Устал он!... Это не дает ему никаких... да уж! А девица его — шлюха! Юбочка вот коротковата, и каблуки, и вообще... Да, ещё они за руки не держались, то есть у них только секс,... это важно... Лиза вымученно смеется: — А мы тогда с тобой кто: юбочка и каблуки? Тоже вообще? — Мы — другое дело! Сравнила! И всё-таки Саша для тебя... — Не надо, Юля, — устало останавливает поток убеждений девушка. — Он... как сказать?... Я никогда не привыкну... не нужно это мне... Это он хочет, не я... Плохо мне... Сейчас опять плакать начну... Подруги замолкают.

     — Что мы все о грустном?! У тебя-то как дела? Ты с кем сейчас? — Вот это я понимаю — забота подруги. Впервые со дня приезда интересуется... Да ни с кем особенным... Со всеми... Словом, ничего серьёзного... Обрабатываю папика, вот, — сашиного знакомого. — Счастливая ты, — вздыхает Лиза, — делаешь что хочешь... — Ну, попробовали бы они мной командовать! Ой прости, я как-то не поду... — Да ладно, — заставляет себя улыбнуться девушка, — спасибо тебе за всё. Надо ехать — он сейчас звонить начнет. — Больше не зови меня следить за... ним. Сил нет на тебя смотреть, только душу травишь себе и мне... Пока, отдохни там за нас обеих! — Нет у меня больше никакой души, — обреченно думалось Лизе, осторожно ведущей машину по крайней правой и не слышащей гудков себе. — Выдрали её с корнем и раздавили... Ничего нет... Всё потеряла.

     Примирение с буднями

     Около дома её ожидает любовник — он давно вернулся с работы. — Вот если б ты была моей дочерью, то пришлось бы отходить тебя ремнем: неизвестно где шлялась так долго и на звонки не отвечала! — ворчливо и осторожно шутит он, незаметно изучая её. — С Юлей прощалась, отвозила её. — С этой балаболкой? Как съездила? Без приключений? Осваиваешь? — он кивает на автомобиль. — Я аккуратно. — Если аккуратно, то машину нужно мыть, хоть иногда, ты же моешься, вот и её неплохо, — не удерживает он сарказма. — Сейчас схожу за ведром, помою, — безразлично она. — Очень смешно! Ты не меньше 3-х моек проехала, завернула бы.

     Вечером в постели она неожиданно прижимается к его боку и, погладив живот, накрывает рукой лежащий орган. Отложив газету и улыбнувшись, он с превосходством прижимает к себе её голову и целует в макушку. Она поглаживает мягкое достоинство, обводя пальчиком закрытую головку. — Всё? У тебя всё прошло? — уточняет он. — Ты вернулась ко мне? Больше не взбрыкнёшь? Она гладит его сосок и целует, шепча «всё... совсем всё»; он поднимает её подбородок и вглядывается в лицо. — Мир? Она коротко кивает. — Что-то без энтузиазма!? Она вымученно улыбается. Он самодовольно устраивает её на себе, и пока она целует его грудь, добавляет: — Надеюсь, сегодня со мной живая женщина, а не живой мертвец или истеричка.

     Вернувшись из ванной: — Я набрал воды, пойдем — полежим, расслабимся. Она не отрывает головы от подушки: — Саша, нет сил, спать хочется... Он несет её и плюхает в воду, залив пол. — Тебе понравилось? Она смывает засохшую сперму с лица и обессиленно улыбается. — А тебе? — Я ждал, когда ты вот так улыбнешься мне. Чертовка! Выжала меня... Они смеются. Он подтягивает её ближе и обнимает сзади: — А если ты приласкаешь меня там и помассируешь, только как следует, я тоже покажу тебе «небо в алмазах». Будешь довольна. Он пощипывает её соски и вкруговую массирует груди. — Я и так довольна, Саша, ничего не соображаю, сил больше нет. — Ну, это ты брось, на тебе ездить надо, а ты мне не дала, вывела меня из строя...

     Он запрокидывает ей голову и приникает к губам долгим поцелуем, скользит рукой по её мокрому телу вниз и ныряет меж согнутых ног. Девушка накрывает его руки своими, затем вскидывает их и обнимает его. Не разжимая целующихся губ, переплетя языки, теребит он её нижние губки до тех пор, пока не твердеет нежный бугорок под его пальцами ...   и дугой не выгибается её тело. Он вытаскивает её из джакузи на мокрый пол, прислоняет к стене в капельках воды и, подняв ей ногу, мгновенно входит в неё. Крепко обняв его ногами и руками, она апатично стукается спиной и изучает цветной кафель на противоположной стене. Он откидывает голову, чтоб увидеть её лицо, и Лиза меняет выражение на страстное. Он несет её на себе к кровати и падает на спину, смеясь её испуганному вскрику. — Завтра скупим тебе все тряпки по бутикам! — поглаживая её поднятые коленки, пока она, встав на корточки, осторожно насаживается на головку члена. — У меня всё есть, достаточно... — Это тебе кажется, что достаточно. Там выяснится, что не хватает. Купим! Будешь самой крутой по тряпкам!

     Повернувшись на бок, ощущая тепло его прижавшегося тела и руку на талии, не обращая внимания на храп, Лиза изучает номер Игоря в телефонной книжке, и так зная его наизусть. Решившись, она нажимает «Удалить», и вот между «Иванова» и «Ирина» больше нет дорогих цифр. Одна слеза скатывается по её щеке. Опять без него... одна... с Александром... все по кругу... чертова карусель!

     Безразлично-тихая, она ходит с любовником по магазинам, покупая самые дорогие наряды. На курорте она поняла, что опять беременна. От того, с кем и думать забывала о контрацепции. — Это мне награда или наказание такое? — мысленно спрашивает она себя, сквозь солнцезащитные очки вглядываясь в небо, как будто оттуда ей кто ответит.

      Проблемы

     По возвращении с курорта у Александра начались проблемы, поэтому он, сконцентрированный на них, не слишком обращал внимания на её отважные попытки замаскировать свое положение. В нужный срок у неё «наступали» сперва ПМС, потом критические дни; в любом случае Лиза ни на секунду не расслаблялась, приложив на этот раз для сохранения тайны гораздо больше усилий и актерского мастерства, чем на сцене. — Будь что будет, — решила она, — сохраню. Зачем ей нужен этот ребенок, она определенно ещё не решила, но убить последствия игоревой любви, она не посмела. Впоследствии, всё более укрепляясь в мысли, что поступает правильно и она отчаянно хочет этого малыша. Несмотря ни на что.

     В доме нависла атмосфера тревожного ожидания, связанная с делами Александра. Он помрачнел, даже похудел, злился и раздражался на домашних, резко разговаривал со знакомыми по телефону. С Лизой ничем не делился, и казалось, мало обращал на неё внимания. Чувствовалось, что для него наступили трудные времена, и девушка только могла гадать, что же за причина вызвала их. На её невинный вопрос, почему не привозят Таню — она соскучилась и позанималась бы с ней, тот накричал на неё, обвинив, что большей глупости она не могла придумать. Почему это глупость — Лиза так и не поняла, но спрашивать перестала. Крайне редко в доме звучали теперь его тяжеловесные шутки и громкий смех. Он поздно приходил теперь и так же поздно ложился, ведя длительные телефонные переговоры; её почти не трогал, равнодушно засыпая рядом. Секс стал редким гостем их постели, что не могло не радовать Лизу, при общей неспокойной настороженности. Так невесело прошло их последнее лето.

     Наступил новый театральный сезон, полным ходом шли репетиции премьер, где у Лизы уже традиционно были заметные роли. Отвлекаясь от ставшей мрачной домашней обстановки, девушка с головой окунулась в работу, проводя в театре целые дни. Она скрупулезно подсчитывала дни своей тайны — выходило ещё месяца 4 до декрета и месяца 2—2, 5 до своего полного обнаружения. Её и страшило, и радовало свое новое положение, особенно то, что любовнику сейчас не до неё. Об отдаленном будущем она старалась не думать, положившись на лучшее, то есть на авось.

     Как-то встретив после работы, он задумчиво окинул её взглядом (Лиза напряглась) и подвез к 5-этажному дому. — Пошли! — бросил он ей через плечо, и они поднялись на этаж. Небольшая двухкомнатная квартира была отделана вчерновую: шпаклевка, побелка, валялись инструменты рабочих. — Вот квартиру купил. Нравится? — Да, — усталая девушка невнимательно оглянулась. — Тане? Он усмехнулся: — Да... ей. Как отделать? Ты что думаешь? — А что тут думать! Как ей нравится, так и отделай. Съезди с ней по магазинам, подбери обои или краску... — Эх, загнула, «съезди с ней»! Ты и поедешь. Завтра с утра. — Я? Почему я? А вдруг не угожу. Саша, я никогда не делала ремонт, негде было... Да она из меня сладости вымогать будет, а ей нельзя... — Ну, поедешь не с Танюхой, ни к чему. С мастером — он скажет, что и сколько. Купишь все на свой вкус. — Саша, да ведь ей может... — Не ной! Она ещё не завтра здесь жить будет,... потом... как-нибудь. — А-а! Когда вырастет! — Да-да, потом... — А пока ты квартиру сдавать будешь? Он утомленно взглянул на неё и засмеялся: — Ага, чтоб копейку заработать на жизнь. А то на тебя слишком много уходит. Лиза обиженно замолчала и тем не менее месяц по его приказу занималась ремонтом и отделкой, следя за рабочими и покупая материалы. Он не контролировал её, велел только, чтоб все было как следует; она видела — ему не до таниной квартиры.

      Покушение

     Они возвращались домой после лизиного спектакля вчетвером: кроме них, водитель и ещё кто-то наглядно знакомый ей. Было темно, девушка подремывала рядом с Александром на заднем сидении с цветами на коленях. Дальнейшее она помнила только по своим ощущениям, так как ничего толком не видела, только слышала. Резкий визг тормозов, непонятные хлопки, треснуло стекло, машину кидало в разные стороны и, чуть ли не крутило, т. к. её прижало к сидению, Александр дернул её за голову вниз, больно ударив о свои колени и давил рукой на её спину, словно желая запихнуть под сидение. Мужчины кричали все одновременно матом, призывая кого-то «давить», «бить» и «таранить». Потом последовал сильный удар, её кинуло о переднее кресло. Они выскочили из остановившейся машины и убежали, а зажмурившаяся Лиза, полулежа частично на сидении, частично под, ждала чего-то ужасного. После нескольких невнятных хлопков вновь раскрывались дверцы их автомобиля, что-то доставалось, мужчины уже не кричали, а громко говорили между собой и по телефонам.

     Девушка начала немного соображать, когда Александр вытаскивал её из машины: — Как ты между сидениями оказалась? Не бойся, дай руки! В чем это пол? А-а, цветочки, мать их... Он увел её за их покореженную машину и, обнимая одной рукой, счистил с неё лепестки и листья раздавленных букетов. Он не разговаривал, а она боялась задавать вопросы. Вскоре подъехали ещё машины, они уселись в одну и быстро оказались дома. Её ноги не несли, и ругаясь на неё «Что ты как неживая! Иди быстрей, не задерживай меня!», он дотащил её до дома и втолкнул внутрь. Захлопнул за ней дверь, потом открыл, сказав: — Ничего не бойся, спать ложись, меня не жди! — вновь закрыл и ушёл.

     Раздевшись на автомате и закутавшись в одеяло, она протряслась несколько часов без сна, ожидая его с известиями. Он прошел в ванную, не заходя в спальную, и возился там. Она прислушалась к звукам оттуда и тихо вошла. Он раздевался, и его рубашка была в коричневых пятнах. От ужаса она второй раз в жизни начала заикаться: — Те-тебя уби... ра-ранили. Ч-что это? Что де-делать? Схватив за рубашку, она трясла его; внезапно откуда-то взялись слезы и залили глаза. Он отрывал её руки от себя и нервно рычал: — Это не моя кровь! Перестань! Зачем ты встала!? Тебе спать велели, а не вмешиваться! Наконец, дернул её плачущую к себе, обнял и испачкал кровью и её. Раздевшись и покидав окровавленную одежду в корзину для белья, они стояли, полуголые, напротив друг друга, и он, скривившись, произнес: — Вижу тебя голую и не хочу... Вот оно как!

     Одевшись вновь, она помогла одеться ему, досадливо отмахивающемуся от неё. Уложив её и накрыв, он направился из спальной; она жалобно попросила: — Са-Саша, я н-не засну. По-побудь со м-мной. Ворча, что ему не до неё и некогда, он прилег и обнял её. — Всё? Засыпаешь? Я пойду... — Саша, а что это было? Кто в нас врезался? Чья это кр... — Это тебя касается? — глухо и недружелюбно ...   спросил он. — Н-нет... то есть да. Я же была там... — растерялась она. — Не было там тебя, не было! Запомни! Ты приехала сама и ждала меня дома, и ничего не видела, и не слышала! Повтори! — Не было... ничего... сама... Я боюсь! — Поздно бояться. Всё уже случилось. Спи!

     Утром за завтраком он внимательно смотрит местные новости; глядя на него, и она начинает прислушиваться. Начало новости девушка пропустила, но зато услышала, что ночью на известного бизнесмена произошло покушение и нападавшие убиты. Показывают кадры чьей-то разбитой машины, полицейских, накрытые тела... Ничего не поняв, она посмотрела на Александра и переспросила: — Как убиты, Саша, а кто их... ? Он щёлкнул пультом, отключил телевизор и, не повернув к ней головы, уткнулся в тарелку. Поняв, она притихла. Отвезя её в театр, он втолковывает ей, когда его ждать и не маячить на улице. Положив руку ему на запястье, она все же уточняет: — Саша, нас убьют? Он выдергивает руку и ехидно передразнивает её: — «Убьют»! Меня — нет, тебя — да, я сам тебя убью, если не прекратишь! Подбодренная его репликой, она немного успокаивается. Только в театре вспоминает, что она могла серьёзно пострадать, тревожно рассматривает себя в зеркало, бежит в туалет — но нет, вроде бы пронесло.

      Шанс

     Через несколько дней прямо на репетицию ей приносят повестку на допрос в полицию такого-то числа. На мобильный звонит следователь и предлагает подойти пораньше, ничего не объясняя. Отпросившись, она направляется в отделение. В том же кабинете что и 1, 5 года назад её допрашивает тот же следователь. Услышав от неё сакраментальное «ничего не видела, ничего не знаю», он внезапно замолкает, смотрит в окно и меняет тему. Вспоминает, как она, будучи здесь давно, писала заявление на бизнесмена Александра N... , обвинив того в изнасиловании. Не смущаясь, предлагает вновь написать его же, так как прежнее по непонятным причинам исчезло... Обещает, что теперь её заявление будет надлежащим образом рассмотрено и последуют меры и санкции. — Потеряно... — недоумевает только начинающая догадываться, в чем дело, Лиза, — а разве так возможно,... больше, чем через год? — Даже не сомневайтесь, все возможно! — приободряется следователь, приятель Александра в прошлом. — Срок давности ещё не истек, преступление будет уголовно наказуемо. Оставаясь наедине с листком бумаги, Лиза спрашивает в спину уходящему полицейскому: — А что его ждет? — Суд, срок... — скороговоркой отвечает тот и покидает её на время.

     «Это твой шанс», «это подлость" — две мысли попеременно бьются в голове Лизы, пока она крутит в руках ручку и тупо смотрит на чистый лист бумаги. Вожделенный шанс вырваться из плена как-то не вяжется с той необъяснимой, и явно непростой, ситуацией, в которой оказался Александр, да и она вместе с ним. Загадочное, но вполне объяснимое, если поразмыслить, поведение следователя, глухонемого год назад и прозревшего теперь, отталкивает её своим цинизмом и какой-то откровенной гадливостью. Она замечает, что сломала ручку, пока рассуждала над превратностями судьбы. — Я ничего не помню, что было год назад... и писать не буду. Я тут вам ручку сломала... Я оплачу стоимость. (Специально для — ) Тот долго уговаривает её по-хорошему и даже опускается до угроз, но она упрямо твердит фразу из фильмов: — Я имею право на звонок, я позвоню адвокату. Хотя, разумеется, никакого адвоката у неё нет. Следователь злится «Я знаю, кому ты позвонишь», переходя на «ты», и швыряет ей подписанный пропуск; вслед ей летит «шалава». Сколько раз за последнее время она слышала это вот так в спину. Привыкла...

     Расставание

     Когда девушка сама приехала домой пораньше (сегодня она не была занята в представлении), Александр был дома. Внимательно и невесело разглядывал он её, разувающуюся у двери. Поймал за руку поднимающуюся по лестнице вверх, чтоб переодеться: — Давно у нас ничего не было, да? Она ожидала другого вопроса, но подтвердила. Он поднялся вслед за ней, потянул её на кровать, лег сверху и поцеловал. Обняв его и ответив на поцелуи, девушка приготовилась к длительному как обычно действу, но все произошло на этот раз быстро. — Да уж... — разочарованно протянул любовник. Лиза знала, что мужчины трепетно относятся к интимной сфере, и начала было уверять, что ничего страшного не... — Что не расскажешь? — перебил он. — Я ведь все знаю. — Раз ты знаешь, то и рассказывать нечего, — непроизвольно она заговорила в его манере. Он заметил это и рассмеялся. — Это ж был твой шанс — посадить меня. Почему не использовала? — Ты меня так часто уверял, что я дурочка, вот я и сама поверила в это. Не держу нос по ветру, быстро не ориентируюсь... Саша, мне неприятен этот разговор. Он как-то странно посмотрел на неё, быстро обнял и, поцеловав куда-то в висок, отвернулся. Они лежали рядом, не касаясь телами, и слушали дыхание друг друга. Казалось, оба собирались с мыслями, желая поговорить о чем-то серьезном, без его обычных насмешек и раздражения. — Сказать о беременности? — гадала Лиза. — Месяца через 1, 5 живот покажется, всё равно скоро придётся... Может, в порыве благодарности он не сильно разозлится?

     Александр тяжело поднялся и, хлопнув по постели рукой, произнес: — С тобой хорошо... было. Ну, пора дела делать! Собирайся! Вещи свои собери! Ты уезжаешь! — и пошел к двери. Лиза не двинулась с места, не приняв его слова всерьёз. — Очередная шутка или блажь! Куда собираться — на дворе почти ночь? Дойдя до двери, он обернулся: — Лиза, проснись! Вставай и укладывай вещи, и побыстрее! Ты уезжаешь отсюда... к себе. Девушка поднялась и сидела, уткнувшись в стену, не вполне доверяя ни ему, ни своим ушам. Из ванной он вновь крикнул: — Собираешься? Только тогда у неё прояснилось в голове, и она открыла шкаф.

     Вся одежда была куплена на его деньги, и она не была вполне уверена, хочет ли он всё отдать ей или не всё; опасалась вспышек его гнева. На всякий случай начала вынимать наряды. Уложить их было некуда — у неё не было своего чемодана, только пара сумок; она заполнила их и несколько пакетов, разматывая те из рулона. Она бросала в пакет обувь, как вошел он, уже одетый: — Это что? — недовольным голосом, указывая на пакеты. — Вещи... — трусливо сжалась Лиза, не понимая причину его раздражения. — Чемодан где? — Он твой... Он критически взглянул на неё, и она побежала за чемоданом, с которым они путешествовали. — Всё взяла? Только не ври! — бросает спускающейся за ним девушке, снося вниз чемодан. — Да как будто бы... — никак не могущая свыкнуться с моментальностью всего происходящего. Он поднимается наверх и задерживается там какое-то время — тревога сжимает грудь Лизе, начавшей сомневаться в окончательном счастливом исходе ночного предприятия. — А это что? Мне что ли носить? Что за дела? И это кому? — в голову ей летит почти не ношенная шуба, ловя её, девушка оправдывается: — Это очень дорого Саша, оставь себе, не нужно... Может другая... — Другой — ещё куплю, это — тебе! Не споря, она перекидывает через локоть легкую шубу и подхватывает звякнувший пакет; она догадалась, что в нем — подаренные им драгоценности.

     Поднимаясь по ступенькам в ту самую «танину» квартиру, Лиза ещё до конца не верит в свое такое долгожданное избавление, произошедшее настолько неожиданно и стремительно. И именно тогда, когда она не была ни зла на него, ни даже сильно обижена им. Именно тогда, когда ему было плохо и он, думалось ей, нуждался в её поддержке. Но вот вещи затащены в коридор, и они стоят напротив друг друга в свежеотделанной квартире, даже и с некоторой мебелью. — Сейчас предложит мне пожить здесь, пока Таня не выросла; наверное, коммуналку оплачивать станет, да ещё и захаживать начнет — опять замкнутый круг, ничего нового... — некстати вертятся в голове грустные мысли, и Лиза готовится к их озвучиванию мужчиной, и даже внутренне заранее напрягается. Несмотря на первоначальные благо-родные ...  

     шаги, она не верит ему, привыкнув к шантажу и угрозам, обычно следующим за благодеяниями.

     — Поговорим, — он присел на кухне и указал ей на табурет. Протянул ей документы: — Твоя эта квартира, тебе купил, думал — ты догадаешься. Долго молчат. — Шантаж, — понимает девушка. — Саша... Если ты что-то хочешь за такой подарок... контролировать меня... мою жизнь... быть со мной... то забери его, пожалуйста! Мне пока есть где жить, у меня об... — Общежитие, — договаривает он, — вместе с мамой, я помню. Послушай-ка, Лизавета! Он рассказывает, что дела и особенно проблемы, часть которых ощутила и она, заставляют его на длительное время уехать из города далеко, может и за границу. Там он будет решать их и лечиться — у него обнаружили рак. С ним едут жена с дочерью. Вот что он хотел ей сказать, чтоб ей хоть что-то было понятно.

     — Рак? — не верит Лиза, ожидая, что сейчас же он грубо подшутит над ней, но именно теперь он молчит. — Откуда рак? Тебе же нет 40! Он усмехается: — Мне уже давно 40, скоро 41, ты просто забыла... Да, за её неприятностями, причиненными им, они не отмечали его дня рождения, и она напрочь забыла, а он не напоминал. — Саша... Саша, я могу чем-нибудь помочь тебе? — Думал, ты со мной поедешь... Вместе там будем... быстрее вылечусь. Да ладно! — Саша, а все так серьезно, ну твое здоровье? — Поживу ещё! Не бойся, не умру! Ещё увидимся. Её опять настораживают его слова: — Саша, если ты думаешь, что можешь вот так, сначала отпустить, а потом вновь заставить быть с тобой, только потому, что я обязана тебе этим щедрым подарком, — то лучше сразу отвези меня в общежитие, я могу и сама доехать! — она начинает кричать, забыв, что совершенно не собиралась делать этого сейчас. Он весело ухмыляется: — Да знаю, знаю я, что ты меня не хочешь, и не хотела — это я все ждал... Он встает: — Денег на карточку я тебе кинул и ещё переведу. Если что — обращайся, телефон есть. Прощения у тебя не прошу — ты все равно не простишь меня, я знаю. Приеду — зайду, посмотрю, как ты тут. Счастливо оставаться! — и вышел, не оглядываясь. Не разбирая вещей, не раздеваясь, ошеломленная невероятным финалом отношений с Александром, девушка легла на диван и, поворочавшись, заснула, даже не очень-то и радостная.

     Несколько дней она не рассказывала никому, что живет одна в собственной квартире недалеко от театра. Боялась, что всё может так же неожиданно окончится, как и началось. Наконец, поделилась с мамой, и пока новость через неё не облетела весь театр — с подругами. Тогда же призналась, что беременна, и скоро появится живот, и произойдут изменения в их занятости в спектаклях. Поохали, поудивлялись, поздравляли. Пригласила к себе, предупредив, что на этот раз — не в особняк. Посмеялись.

      Вместе

     Вечером к ней зашла одна из приятельниц, помочь расставить только что купленную посуду, и предупредила, что следом придет Юля. Девушки распаковывали стекло, когда позвонила та. Стоя у двери, нервно осматриваясь, Юлька отрывисто бросала вопросы один за другим: — Правда, твоя? И он больше не придет? И не заходит потрахаться на огонек? Хлеб есть? А выпить? Нет? Жаль! Иди — я сейчас! Пошептавшись с их общей подругой, Юля громко хлопает дверью. — Куда это она? — Не знаю, она же ненормальная. Давай разбирать дальше. Наступает ночь — Юля не возвращается, подруга не уходит. Лиза интересуется у девушки, о чем они шептались с Юлей; та неуверенно сообщает, что Юля велела дождаться её и не оставлять Лизу, чтоб та никуда не ушла. — И правда, сумасшедшая, куда я ночью пойду! Ну, раз она велела... Девушки раскладывают диван и начинают укладываться, как раздается звонок. Они открывают, и растрепанная Юля вталкивает в дверь смущенного Игоря, почему-то небритого, похудевшего, непонятно как одетого.

     Лизу оставляет дар речи, подруга тоже замирает. — Все что он скажет тебе — это все неправда, мы просто поговорили! — непонятно к чему произносит Юля и начинает снимать с вешалки пальто подруги. Некоторое время девушки суетятся с одеждой между неподвижными и безмолвными быв-шими влюбленными, наконец, они протискиваются между Игорем и дверью и тихо закрывают её.

     Парень переминается на месте, смотря то на Лизу, то куда-то вбок, долго молчит и произносит: — Твоя подруга — настоящая сумасшедшая, чуть в гроб меня не загнала, я думал — сам убью её. Я приезжаю из командировки, она караулит у дома, пьяная. Бросается на меня, хватает за грудки, чуть не с кулаками, и требует немедленно идти с ней непонятно куда, крича, что я беременную женщину обидел и обманул. Я иду домой и пытаюсь хоть немного привести себя в порядок, я устал как собака, а она кричит на всю улицу перед окнами, что она не уйдет, и если я не выйду, то проколет мне шины, а потом застрелит меня. Весь дом ухахатывается на балконах, глядя на этот цирк, на дворе — ночь, кто-то кричит, что сейчас полицию вызовет, пусть с нами разбирается, я ничего не успел: ни помыться, ни чего ещё, вышел, чтоб её унять — она опять свою шарманку: поедем да поедем. Я посадил её в машину, и она меня сюда притащила. А это правда, что она рассказала про тебя? — без перерыва и остановки проговорил парень. — Да... то есть я не знаю, что она тебе наплела. — Ты одна, свободна и ждешь ребенка — это все правда? — Да... я не хотела, чтоб все так... я не просила её. Он долго смотрит на неё, думает, оглядывается по сторонам: — А эта квартира, она... ? — Моя. Он шумно сглатывает и, наконец, решается: — Вернешься ко мне? Простишь меня?

     Лиза почему-то начинает плакать, отвернувшись и уткнувшись в стену. Он подходит к ней, трогает её за плечо: — Я бы обнял тебя, но я грязный и потный, не успел помыться, твоя бешеная... Девушка утыкается ему в плечо: — Я даже говорить не могу, так много хотела тебе сказать, не ждала тебя уже... — Не ждала... А хотела, чтоб я был... ? — Да, очень хотела, но не надеялась. уже... Они обнимаются и целуются впервые после долгого перерыва. — Как же я хочу тебя, как соскучился, только, наверное, нельзя... ? — Почему нельзя? А-а... Если ты прямо сейчас не займешься со мной любовью, я тебя выгоню насовсем. Вот!

     Засмеявшись, он идет в душ, и вскоре они лежат в объятиях друг друга, целуясь и шепча ласковые слова. Счастливые, обессилившие друг друга неоднократными совокуплениями, они лежат рядом, переплетя руки и ноги. Лиза чувствует, что он хочет о чем-то спросить. Она смотрит на него и ждет, пока он повернет к ней голову. — А вот ребенок... ты знаешь, что он мой... ? Ты только не думай, мне все равно! Она обиделась, но поняла его сомнение: — Я только с тобой не предохранялась,... только с тобой. — Я так и думал! — радуется парень. — Я помню... Лиза запрещает себе задавать неудобные вопросы, но тут же не удерживается, чтоб разрешить все сомнения: — А ты... не женился? Он смеется: — Почему это я должен срочно жениться? Мы не виделись... э-э... всего 4 месяца. А что? — Я видела, и мне было больно, — просто отвечает она. — И мне было, и очень одиноко, иногда невыносимо, — так же просто объясняет он. — Кто этот твой гад, что удерживал тебя? Скажи, я морду ему набью! Удивляясь сама себе, девушка смеется: — Не надо! Я сама ему набила! Его больше нет! Они почти не спят за разговорами и любовью.

     Утром он сокрушается, что должен напяливать грязную рабочую одежду и так везти её в театр. — Ты везешь меня в театр... И вечером заберешь... Если захотим — погуляем по городу, посидим в кафе... Чудно! — мечтательно произносит Лиза, держась за его рукав, пока он одевает старые кроссовки. Понимая о чем она, он берет её за руки и долго смотрит на них, опустив глаза. — Ты мне сразу скажи: я тебя встречу вечером или... как тогда? — Знаешь... знаешь, давай ты не придешь к театру, а будешь ждать меня здесь... и я приду тогда точно... — Есть чего бояться? — Да нет... Нет!

     Увидев её в раздевалке, подруги набрасываются на неё с расспросами. — Нет, это ты мне скажи, неужели все, что Игорь рассказал, правда? — к светящейся от радости Юле. — Конечно, враньё! А что он рассказал? — нимало не смущаясь. — Ты что, выпила вчера? Когда ж ты успела? — А ты что ж думаешь, я что ли в трезвом виде такое могла бы наворотить!? Я как прикинула, что мне придется сделать и что выслушивать, сразу поняла — надо напиться. Купила водки, воды, хлеба, села на лавочку недалеко от его подъезда и пока ждала его, потихонечку и прихлебывала: водка, вода, хлеб. Это он всегда так поздно с работы приходить каждый день будет, скажу я тебе!?

     Это такой муж и даром не нужен! — Он был далеко в командировке. А что он говорил, когда ты его позвала? — Это ты сама у него спроси — ничего хорошего не говорил, да уж, наслушалась я! А про меня говорил? — Сказал, что ты больная и тебя лечить нужно! — Даже так? Ладно, припомню! Как у вас? Мы вчера ничего не слышали, вы тихо говорили, только ты, кажется, опять плакала... — Это как понимать? Вы что же, подслушивали? — Да не так, чтоб очень, я же говорю, не слышно было... Просто мы решили, что если вдруг он не станет тебя слушать и захочет уйти, то мы его остановим! Вот! — Юля, ты просто... ты... — Разве я не самая лучшая подруга, какая только может быть? Надоело тебя несчастной видеть! Ты что же, сама бы его вернула? Ведь нет же! Так и страдала бы одна: с ребенком и в нищете. Я угадала? — Знаешь, думаю, попыталась бы, может быть, попозже... когда родила бы. Ты — молодец! — Я рассчитываю на компенсацию, беру всем!

      Эпилог

     Игорь с Лизой воспитывают дочь, они пока не женаты, живут дружно и влюблены друг в друга. Через несколько месяцев после родов Лиза вышла на работу и вновь занята в спектаклях; с дочкой сидит её мама. Александр пробыл за границей 5 месяцев, вернулся, подлечился, как будто здоров. Он по-прежнему в бизнесе, поделившись с кем нужно, проблем у него нет. Евгений крутит роман с новой старлеткой, порождая свежие сплетни. О Лизе уже сплетничать перестали, привыкнув к тому, что у неё муж и дочь. Юля встречается с несколькими мужчинами: это знакомые как Игоря, так и Александра. Лиза видела бывшего любовника с семьёй на одной из премьер в театре: рядом с ним в ложе сидела уже второклассница Таня, по-прежнему полненькая, и стройная блондинка за 30 с уверенным лицом. Они заходили за кулисы, беседовали с Евгением, Лиза видела их издалека. Таня помахала ей рукой, но не подошла, Лиза тоже махнула ей. Как-то днем рядом с Лизой, гуляющей с коляской, остановилась незнакомая машина: передняя дверца распахнулась, и с кресла ей улыбнулся Александр. Не выходя из машины, он недолго разговаривал с ней — беседовали как знакомые. Спрашивал, не обижает ли её муж, сказав, что знает его шапочно — пересекаются по работе. Назвал его «нормальным мужиком». Лиза расспрашивала о здоровье, о лечении, о Тане — тот отмахивался в ответ на её беспокойство. Спросил, не соскучилась ли она, и засмеялся, увидев её вытянутое лицо. Вспомнив, сунул ей в руку купюру на подарки дочери и уехал. Как ни странно, Игорь также упоминал про Александра, сказав, что иногда работает на него. Также отозвался как о «нормальном мужике» с криминалом в прошлом. Лиза сделала вид, что почти не слушала. Они все живут в одном городе.