Сэр Роберт Де Ноэ остановил своего еле плетущегося, выдохшегося за день коня. Его потемневшая от солнца и пыли рука откинула прикрывавший лицо шарф. Равнодушные голубые глаза внимательно смотрели, как кроваво красный закат равномерно заливает багрянцем ровную, будто стол, каменную землю.

     Ехавшая позади рыцаря плотно закутанная в одежды женщина безмолвно остановила свою не менее уставшую лошадь.

      — Остановимся здесь, — решил сэр Роберт.

     Природное однообразие пустынного пейзажа нарушил тонкий взвивающийся в небо дымок.

     Дав напиться лошадям, люди сели возле медленно тлеющего костра. Женщина выудила из мешка вяленное мясо. Рыцарь протянул руку. Впился зубами в жесткий как подошва кусок. Принялся пережевывать. Его глубоко запавшие от усталости глаза так и не изменили своего равнодушия. Он кивнул женщине и та с жадностью принялась есть, путаясь в складках тяжелой одежды.

     На пустыню опускалась ледяная ночь...

     Спасаясь от холода, сэр Роберт покрепче прижал к себе хрупкое темное тело своей юной спутницы. Девчонке не было и шестнадцати. Рыцарь купил ее неподалеку от Эдессы за несколько серебряных монет. Его ладони беспрепятственно легли на небольшие обнаженные девичьи груди. Ощутили остроту выступающих сосков...

     Мужчина не стал сопротивляться возникшему у него желанию и перевернул партнершу на спину. На него со страхом глянули распахнутые черные, как ночь, глаза. Рабыня зажмурилась и послушно развела ноги. Поднявшийся, налившийся кровью мужской член ткнулся в ее закрытую половыми губами промежность. В нетерпении рыцарь надавил, заставив спутницу застонать от боли. Мужчина торопился, и девушке пришлось помочь ему, направив рукой в нужном направлении. Толстый обжигающий ствол грубо ворвался в нежную девичью плоть. Растянул ее, почти разорвал. Чтобы не закричать, несчастная до крови закусила губу. Не обращая на партнершу никакого внимания, рыцарь хрипел и вновь, раз за разом, безжалостно врывался вовнутрь ее тела. При этом его ледяные глаза неизменно сохраняли глубоко безразличное выражение.

     Многодневная усталость давала о себе знать. Отчаянно ревущий мужчина двигался без остановки, но никак не мог достичь финала. Его партнерша уже не могла себя сдерживать — все ее щеки оказались залиты слезами. Рыцарь снова и снова с силой всаживал свой гудящий от напряжения член в ее раскрасневшееся лоно. Но все было безрезультатно.

     Когда он неожиданно вышел, несчастная уже решила, что пытка окончена, но тут же поняла: самое худшее еще впереди. Приподнявшись, рыцарь легко, словно пушинку перевернул свою спутницу на живот, навалился сверху, и его толстый окаменевший член уперся между упругих ягодиц жертвы. Во вполне естественном неосознанном порыве девушка попыталась вырваться, но ей было не одолеть тяжелого мужчину.

     Сопротивление было не долгим. Спустя несколько мгновений несчастная громко кричала от боли и ужаса. В ее заднем проходе словно полыхала огненная печь. С каждым движением рыцарь старался войти все глубже, пока, наконец, его таз не прижался к напряженным ягодицам партнерши.

     Не считаясь с чувствами спутницы, он принялся двигаться. Широко, размашисто. Девушка не могла больше кричать, она хрипела, выла, ревела. Ее ногти с силой впились в его ладони в тщетной попытке освободиться...

     Едва рыцарь кончил, уставший член немедленно уменьшился и сам тут же выскользнул из девичьего тела. Вслед за ним по каплям начало выдавливаться белое семя. Но сэр Роберт Де Ноэ уже спал. Его крепкие, привыкшие размахивать тяжелым мечом, руки обвили узкие плечи рабыни, над ее ухом раздался протяжный храп.

     Еще некоторое время несчастная тряслась от пережитого, внутри нее все пылало, она чувствовала как по ее промежности и бедрам стекает сперма, но не хотела дотрагиваться до нее руками. Девушка даже боялась вытереть залитое слезами лицо. Она лежала, полупредавленная своим хозяином и тихо всхлипывала. Но вскоре неимоверная усталость победила боль, и маленькая наложница погрузилась в беспокойный, не дающий отдыха сон.

     Холодным утром, едва рассвело, они двинулись дальше. Безмолвный мощный, как скала, рыцарь с застывшими равнодушными глазами и хрупкая безропотная сжавшаяся в комочек рабыня. Общего у них было гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд: им обоим было все равно, они оба отказались от своих чувств, оба жили одними животными инстинктами...

     ***

     За несколько часов до полудня, когда безжалостное солнце еще не достигло зенита, но жара уже была неимоверной, четкую линию горизонта нарушило облако пыли. Опытный глаз рыцаря мгновенно определил скачущих в их направлении всадников. Сир Роберт не спеша отстегнул от седла стальной шлем, проверил ремни на нем, накинул кольчужный капюшон. Достал из-за спины тяжелый каплевидный щит с красным конем на лицевой стороне. Проверил, как скользит в деревянных ножнах верный четырехфутовый меч. Велев рабыне держаться позади, он уверенно тронулся вперед, навстречу приближающимся противникам. Голубые холодные глаза по-прежнему оставались глубоко равнодушными.

     Понимая, что конь его устал и не выдержит долгой скачки, сир Де Ноэ все же торопил жеребца все убыстряя и убыстряя бег. Скорость при атаке один из ключевых факторов успеха в конной схватке. Одного мгновение и враг уже за твоей спиной...

     Когда между сближающимися противниками оставалось не более полумили, рыцарь замедлился — всадников было шестеро, и на щите первого из них гордо поднялся на дыбы белый единорог. Герб дома Мортерштейнов.

     Спустя минуту его тоже узнали. Чуждые в этой пустынной стране северяне с грохотом пожали друг-другу закованные в стальные перчатки ладони:

      — Сир Роберт?! Вот это неожиданная встреча!

      — Сир Генрих! Признаться, я уже готовился атаковать вас!

      — Вы бы проиграли, сир! Ха-ха-ха!!!

      — Вы думаете, сир?!

     ***

     Иссушающий полдень путники встретили под натянутым гостями тентом. Сир Генрих Мортерштейн извлек из своих вьюков бутыль превосходного бургундского, которую хватило едва на пару глотков каждому из рыцарей.

      — Послушайте, сир Роберт, — немного поколебавшись, начал немец, — Я со своими людьми вот уже неделю мотаюсь по этим пескам. Клянусь потрохами грешницы Магдалины, нам не сопутствовала удача. Фактически — вот эта пустая бутыль все мое состояние, — он тяжело вздохнул и заинтересованно посмотрел на безмолвно сидящую в углу рабыню своего друга, — Целая неделя, брат. Целая неделя и ни одной юбки! Мои воины могут поднять восстание, и, да не увидеть мне больше аппетитного зада баронессы Дю Плей, я поддержу их...

      — Сир, — медленно проговорил Де Ноэ, — вспомните, два года назад мы едва не проткнули друг-друга на поле под Антиохией. И все из-за маленькой графской дочки. И вот пока мы валялись, залечивая раны, эта мелкая потаскушка весело развлеклась с солдатами гарнизона. Помните, что я сказал вам тогда?

      — «Мы с вами сели в одну лужу, сир», — полушутя проговорил сир Генрих, — «проклятая шлюха изменила нам обоим. Венчающие наши головы рога связали нас покрепче церковных клятв».

      — «Отныне вы мой брат, и все мое ваше!» — сир Роберт приглашающее повел рукой в сторону непонимающей их девушки.

     Мортерштейн немедленно вскочил на ноги и бросился к отпрянувшей назад девушке. Его руки принялись лихорадочно срывать с ее тела плотную одежду. Рабыня кричала, звала хозяина, но тот равнодушно смотрел в другую сторону.

     Зажав извивающуюся, как змея, жертву под собой, немец принялся судорожно развязывать выскальзывающие из толстых пальцев завязки панталон. На громкие вопли девушки успели сбежаться воины сира Генриха, жарившиеся на солнце возле лошадей. Даже и не думая помогать несчастной, они радостно загалдели, поддерживая своего господина.

     Не в силах более сдержать себя, Мортерштейн резко разорвал мешающее шнурочки и его бардовый от прихлынувшей крови член выскользнул наружу. Перепуганная рабыня в последней попытке освободиться отчаянно рванулась изо всех сил. Но грубый насильник уже ворвался вовнутрь ее тела. Из широких как блюдца черных глаз хлынули слезы. Она поняла неизбежность происходящего и безвольно раскинула руки, отдавая себя на потеху бесчеловечным мужчинам.

     После полусотни резких рваных движений рыцарь, хрипя от натуги, вцепился зубами в выступающий темный сосок рабыни и, загнав свое орудие до предела, закатив глаза, кончил. Полежав с полминуты на еле живой девушке, он поднялся, с удовлетворением посмотрел, как стекает по покрытой черными волосами промежности его белое семя:

      — Она ваша, ребята.

     Пятеро истекавших слюной от желания мужчин словно коршуны набросились на распятую на песке нагую рабыню. Они спешили, отталкивали друг-друга, никто не хотел ждать... Несчастную пронзили одновременно и сзади и спереди. Твердые мужичьи стволы терлись внутри нее один о другой. Кто-то лапал обнаженные груди, кто-то присосался к бедру... Маленькая рабыня попыталась отрешиться, представить что это происходит не с ней. Но каждый раз, когда ее взгляд падал на лицо хозяина, пугающая реальность вновь выбрасывала несчастную на самый пик бушующего океана боли и унижения. В обжигающе холодных голубых глазах не было ничего кроме пугающего безразличия...