Почему-то у меня все романтические истории происходят под луной. Не знаю... Так повелось... Эта мне запомнилась, пожалуй, сильнее всего.

     Я не помню имен, но хорошо помню детали.

     Первая история произошла на каком-то рок-фестивале, где мне довелось побывать. Собственно, это был даже не рок, а арт-фестиваль, где музыканты оккупировали сцену, а поэты валялись в кустах под импровизированной выставкой картин.

     Эта девушка привлекла меня сразу. Она сильно отличалась от окружающих своей нетипичной внешностью. У нее были восточные черты лица, при этом кожа была смуглая, почти как у мулатки. Скорее всего, у нее были татарские корни и какие-то южные: цыганские или молдавские, возможно, кавказские. Татарки очень красивые, у них европейские черты лица, изящная фигура и очень аккуратные руки.

     Сказать, что мне она понравилась — ничего не сказать. Она показалась настолько сексуальной, что от одного взгляда на нее буквально защемило затылок. Я не смог удержаться от соблазна и направился прямиком к ней. Фигура у нее была немного мужская, как у амазонки. Мышцы рук и плеч были развиты чуть сильнее, чем подобает представительницам слабого пола, но в этом был свой шарм. В ней было что-то неуловимо сексуальное. Я даже не знаю, как это определить. По опыту могу сказать, что все пацанки очень горячие: вокруг них витает будто облако феромонов, вызывая в мужчинах непреодолимое влечение. Во, всяком случае, у меня

     — Здравствуйте, скажите, а у вас случайно нет цыганских корней?

     Она улыбнулась мне.

     — Я всем говорю так: моя национальность — дружба народов.

     Это определение показалось мне очень забавным. Я завязал с ней разговор. Оказалось, что она живет в городе неподалеку, а здесь на фестивале она с девочками крутит пои. Тогда огненные шоу были еще экзотикой, и мне ее увлечение показалось дико оригинальным. Она пригласила меня на вечернее выступление. Я отказался, сказав, что здесь с друзьями, они вечером уезжают, а у меня даже нет палатки. Она сказала, что я могу вписаться у них. Я был очень смущен. Дома меня ждала подруга. (Как оказалось, не совсем ждала) Но это был конец мая. «Ночи теплые, не в воле я не в силах... «. К тому же девушка смотрела прямо на меня. Ее взгляд обжигал. Казалось, она испытывала те же чувства, что и к ней. (Хотя, убей меня бог, я не знал, чем мог зацепить ее). И я, запинаясь на каждом слове, согласился.

     Вечером на сцене Незнакомка была просто божественна. Глядеть на нее было утонченной пыткой. Она была очень пластичная, ее движения были плавными, в них чувствовалась страсть. Я судорожно сглатывал, глядя, как напрягаются мускулы под ее кожей. Кометы в ее руках обжигали мое сердце. Я словно до сих пор чувствую будоражащий запах дыма от них. Несколько раз она бросала взгляд в мою сторону, от которого сердце словно выпрыгивало через горло.

     Вечером я и фаерщицы сидели у костра. Мы говорили о ничего не значащих вещах и играли в переглядки. Я был опьянен ее близостью, голова шла кругом, я с трудом понимал, что происходит. Казалось, что я чувствовал тепло ее кожи на расстоянии. Я даже не заметил, как другие девочки оставили нас наедине, а когда догадался, между нами повисло молчание. Я знал, что наступил «момент икс» и я должен был ее поцеловать, но все никак не решался. Но не попытаться я тоже не мог. Я повернулся к ней и закрыл глаза. Ее губы коснулись моих. Это было ярко и неожиданно, как будто между нами проскочила искра. Нет, скорее, это было как выстрел в затылок. Я положил ладонь на ее затылок и прижал к губам сильнее. Я почувствовал, как ее рука легла на спину. Я не очень помню, что происходило дальше, в памяти осталось лишь наше горячее дыхание. Я вдыхал воздух, который судорожно выдыхала она и наоборот.

     Кругом были сосновые иголки, ее это кажется, не смущало, но я решил пожалеть ее. Не отрываясь от ее губ я прижал свою смуглянку к стволу дерева. Мои руки тем временем скользнули под топ. Под ним не было лифчика, поэтому когда я прижался к ней грудью, я ощутил ее твердые азиатские соски. Есенинщина, какая-то успел подумать я и снова потерял голову. Ее кожа была сухая и даже слегка шершавая на ощупь, но это только сильнее распаляло меня. Мои губы блуждавшие в районе шеи, как-то внезапно оказались в районе груди.

     «Укуси», — тихо простонала она.

     Меня удивила эта просьба, но я нежно сжал ее сосок зубами. Я почувствовал, как ее тело задрожало, а ногти впились в плечи. Я не почувствовал боли, только все усиливающееся вожделение.

     «Подожди», — сказал я ей и рысью метнулся к костру за курткой.

     Девушка все стояла возле ствола в прострации. Я нежно привлек ее к себе и накинул куртку на плечи, после чего поцеловал в губы. Она посмотрела мне в глаза и я понял, что дольше ждать нельзя. Ее короткие шорты упали вниз. Я не смог удержаться от соблазна и поцеловал внизу. «Там» она тоже была очень красива — аккуратные складки кожи обрамляли нежный бутон. Несмотря на походные условия, она была гладко выбрита. Мне хотелось поласкать ее подольше, но я боялся, что она успеет перегореть. Я встал в полный рост, прижал ее к стволу дерева. Мои джинсы тоже упали вниз. Ноги девушки обвились вокруг моей талии. Я обхватил руками ее маленькие упругие ягодицы и я овладел ей. Мы как будто стали единым целым. Нашими движениями словно руководил единый разум. Она тихо стонала. Ее голос был низким и грудным. Он приводил меня в экстаз.

     Нас почти наверняка видели и уж точно слышали, но к счастью люди проявили деликатность и не стали мешать нашему счастью, пусть и минутному. Когда мы утолили нашу страсть, то решили прогуляться. Дойдя до пляжа, мы отдали дань мягкости местного песка. Мы делали это до самого утра: гуляли и занимались любовью. Мы оба отлично знали, что утром мы расстанемся и больше никогда не увидимся и стремились насладиться каждой минутой вместе. В свете восходящего солнца я увидел, что мы оба с ног до головы покрыты ссадинами и... нам явно был необходим душ. Мы ополоснулись в реке и пошли в сторону лагеря, держась за руки, как парочка школьников. Все вокруг смотрели на нас, за прошедшую ночь мы явно стал местными звездами. К счастью век камерофонов еще не наступил, и можно было не опасаться не опасаться за приватность.