— И что ты думаешь?

     — Насчёт него? Красивый.

     — Красивый?

     — Отличная задница, пухлые губы.

     — Понятно.

     — А что, хочешь мне его отдать?

     — Не знаю... Он чист.

     — И в чём проблема?

     — Не уверена, хочу ли лишать его этого.

     — Лишать... какое интересное слово. Звучит так, словно он что-то имеет.

     Впервые отворачиваю взгляд от окна и смотрю на своего собеседника.

     — Имеет?

     Беловолосый мужчина сидит напротив, в высоком кресле и с интересом разглядывает меня сквозь прозрачные стенки бокала.

     — Что же реально имеет этот твой... П. О. Т. Ч.?

     — Имя, судьбу, душу, жизнь...

     — Имени ты его лишила, судьбу украла, душу пленила, а жизнь — подвесила над пропастью.

     Прозрачное вино в бокале отблёскивает перламутром и лазурью. Свет звёзд попадает сквозь тонкие белые занавеси в комнату. По каменным плитам скользит лёгкая снежная позёмка.

     — Это плохо?

     — Определённо не хорошо, если ты об этом.

     Отставляет бокал, встаёт, обходит кресло, запускает руки в мои волосы. Закрываю глаза.

     — Мы с тобой плохие, Пуффа.

     Холодные пальцы касаются кожи, натягивают пряди, выгибая голову назад.

     — Я не плохая.

     Натяжение усиливается и щекочущая боль, словно вода стекает по лицу. Губы распахиваются, выпуская горячее дыхание.

     — Плохая.

     Новый прилив боли, и холодные ледяные губы обдают мою шею морозом.

     — Жестокая.

     Длинные пальцы обхватывают шею, каменные зубы касаются нежной кожи.

     — Одинокая.

     Поцелуй, острый и колючий как стрела обжигает плечо и заставляет вскрикнуть и распахнуть глаза. По руке тонкой струйкой стекает золото.

     — Прекрати.

     — Нет.

     Зубы впиваются выше, а руки по-хозяйски шарят по обнажённому телу.

     — Прекрати, я сказала.

     Мужчина хищно облизывается и в следующий миг настоящая сильная боль раскалывает мир напополам, а комната летит куда-то вверх. Удар. Цветные огни.

     — Мммм...

     Внезапная тяжесть опускается на грудь. Челюсть сжимают сильные пальцы.

     — Женщина — это такая дрянь, ты бы знала.

     Открываю глаза. Комната кружится, но облик беловолосого можно различить, даже в ночи.

     — А ты такой ублюдок, Лилиан.

     Наклоняется, медленно проводит языком по моим разбитым губам, улыбается.

     — А вот это уже лесть.

     Через силу смеюсь. Неисправим.

     — Вообще-то, я пришла к тебе за советом. И ещё... отдохнуть.

     Снова поцелуй. На этот раз в губы. Сладкий, сильный, страстный, глубокий и очень быстрый. Отстраняется. Хочется ещё.

     — Лилиан...

     — Побью.

     Минута. Вторая. Спину замораживает задувающим ветром. Выдыхаю пар изо рта.

     Ещё один поцелуй. И он отличается. Спокойный, тёплый, умиротворяющий, искристый и... ласковый. Так целуют возлюбленного, а никак не любовника. Ветер больше не чувствуется.

     — Я...

     — Заткнись мышка, я думаю.

     Третий поцелуй. Но теперь, это уже становится похоже любовь. Тела сплетаются. Глубинный холод мужчины обволакивает и затормаживает. Прозрачный лёд покрывает кожу тонким, хрустальным слоем. Ледовик растворяется в моём тепле, в моём золоте, мыслях. Замораживает, останавливает, усыпляет...

     Двенадцать секунд короткой комы совпадают с ударами сердца, и время снова втекает в жилы, заставляя открыть глаза и тихо зарычать.

     — С возвращением. Отдохнула?

     — Сволочь.

     — Смерть, даже короткая — это всегда прекрасно, чтобы ты знала.

     — Сгинь.

     — Но ты у меня дома.

     — Ррр...

     С трудом переворачиваюсь на бок, смотрю в окно. Там, всё ещё зимняя ночь. Холодно. Мерцают звёзды. Ветер несёт снежную крошку и осколки мелкого льда.

     — Так что, отдашь его?

     — Не дождёшься.

     — Будешь и дальше приходить ко мне?

     — Буду.

     — Так сильно не хочешь жить?

     Улыбаюсь. Кладу руку под голову и закрываю глаза.

     — Так сильно хочу...

     15.03.2017г.