— Саш, надо слетать в Сольмецк. — сказала моя жена, стерва, красавица и бизнес-волчица. Ну, а я — так на подхвате. Жиголо практически. Должность моя звучит как-то так: зам. мл. менеджера по второстепенным вопросам, и зарплата — тыща баксов. Но на моих плечах вся фирма и держится. Наполовину. Наполовину — на моей умнице и красавице. Остальные — планктон, дармоеды и прочие долбоебы.

     Ну, надо, так надо. Ноут, смена белья, пара белых сорочек, краткое руководство от жены. Лечу разгонять местных лохотронщиков.

     Лететь жутко далеко. Казахстан. Это вам не хрен собачий. Зато все по высшему разряду — в салоне только пять рядов кресел, по два с каждой стороны прохода. Народа совсем мало — 6 человек со мной. Все сразу забились по своим углам, сразу видно — крутые бизнесмены.

     Да и хрен с ними. Все мое внимание обращено к двум стюардессам. Две изумительного вида казашки. В потрясающей голубой форме. На головах — крохотные пилотки. Коротенькие пиджаки, еще более коротенькие узкие юбки. Под пиджаками — белые блузки под горло с вертикальным разрезом. А там, мама дорогая, такие аппетитные мячики виднеются. Манят... Ох... Синие туфли на неимоверных платформах и каблуках...

     Разные. Одна по виду серьезная, волосы прямые. Глянула, как заморозила. Глаза черные, непроницаемые, суровые. Дежурная белоснежная улыбка при таких глазках пропадает, как солнце за грозовой тучей. Из тех, кто бросает мужчине вызов своей холодностью. «Зилика» на бейджике. Вторая — улыбчивая, доброжелательная, волосы упрямо вьются. Из тех, кого мужчине сразу хочется защищать, оберегать и прятать от других мужчин за стенами гарема. «Сабира» на бейджике.

     В общем сердце забилось о ширинку, слюнки потекли, глаза неумолимо притягиваются то к одной, то ко второй. Их стройные фигурки раздражают и манят, словно запах шашлыка голодного. Обладаю взглядом то одной, то второй. И не могу наобладаться.

     Поздний ужин на высоте 10 тыс. м. Никаких тележек, каждому поднос лично. Зря! Рискую показаться хамом. От ножек не оторваться, никакие правила поведения не заставят оторваться. Зилика рядом. Колготок на смуглых ножках нет. Рука сама тянется. Такая ли у нее бархатистая, нежная, гладкая кожа, как кажется? Мы, мужчины существа недоверчивые — все надо попробовать на ощупь.

     Ох, твою мать! Холодный взгляд, как спица в желудок. Малыш, начавший поднимать голову, импотентно увял. Пока она не наклонилась поставить поднос. Бля буду, на ней нет лифчика! Я все разглядел! Щелочка узкая, но там, внутри, такое! Грудки правильные, темнеющие округлости манят таинственностью. Соски в профиль крупные, за такие ухватить разок, и можно умирать со спокойной совестью! А колышутся-то умопомрачительные в такт движениям рук, расставляющих еду...

     Зилика глянула, улыбнулась понимающе. Тонко так, одними уголками губ. И пошла по проходу.

     Выдохнул. Кажется, я все это время и не дышал! Стерва. Все поняла, оценила реакцию. И все. Большой красный знак «STOP».

     Поковырял лениво вилкой в жарком. Кусок в горло не лезет. Как тут что-то есть, когда в штанах тесно, а перед глазами виденье аппетитных выпуклостей?

     Да еще Сабира. Туда же — подносы собирает. Сверкает. Зубками. Глазками. Ножками... О, нет, и эта без лифчика! В смутной полутьме разреза — близняшки предыдущих. Мобилизуюсь. Руками не трогать! Не хватало еще скандала. И задание сорву, и от жены достанется...

     Я — овощ! Какое мне дело до округлостей? До аппетитных, нежных мягких, упругих, податливых округлостей... Нет, так дело не пойдет!

     Надо выпить!

     Оглядываюсь. Все спутники — под пледами. Дрыхнут. Я один такой маньяк? Аж яйца распухли. А эти спят. Завидую. И компашку не с кем составить.

     Как назло, с собой ничего нет. Супруга приучила к хорошим коньякам. Да и сам распробовал. Теперь ниже Х. О. ничего не радует. Презираю «вискичников». Все как у людей. Ну, иногда и водовки можно, или пивка в компашке. Хотя последние годы не надираюсь — как-то резко надоело состояние. Так что, только для настроения. Но сейчас, пожалуй, все равно что и можно побольше.

     Какое-то время размышляю, вызывать ли стюардесс. Желание увидеть красоток перевешивает. Даже с трудом вспоминаю цель, с которой собираюсь вызывать. Ах, да, выпить!

     Кнопка не работает? Пять минут периодически надавливаю. Тишина. Занавеска не шелохнется. Хм, может оно и к лучшему. Пойду-ка личный контакт налажу. И найдется у казашек пару деньков выходных? Ставлю на Сабиру. Да и Зилику не мог я равнодушной оставить. Ну, не мог! Сабира или Зилика? Зилика или Сабира?

     Одергиваю занавеску и замираю. Мои яйца в кулачке Сабиры! Больно! Боль течет в почки.

      — Эй-эй, полегче! Я тоже тебя люблю!

      — Заткнись и выполняй, что скажет Сабира.

     Это Зилика. Стоит в уголке. В изящных пальчиках дымится сигарета. Взгляд такой же непроницаемый. И равнодушный. Словно ее подружка каждый день держит мужика за яйца так, что у него слезы на глаза наворачиваются. Или каждый рейс так? Что здесь вообще происходит?

     Сабира веселится, в карих глазах — янтарные чертенята. Они, что, сумасшедшие? Торможу жутко. Позволяю уволочь себя в подсобку. За яйца.

     Узкая кушетка, застеленная белой простыней. В решетку поддувает прохладный воздух. Маленькое радио играет «Дым над водой». Места хватает на всех. Почти. Не смотря на положение, с удовольствием прижимаюсь к груди Сабиры.

     Сабира набрасывает на шею кожаный шнурок, быстро закрепляет его где-то за спиной. Тут уж пугаюсь всерьез. В наше время столько маньяков. А вдруг эти прелестные девушки едят человечину?

     Ни хрена себе! Сабира бьет меня по морде. Сильно! Наотмашь. Аж в глазах потемнело.

      — Не дергайся! Будь мужчиной, раз уж попался. — улыбается ласково-ласково. — Глазки чуть не сломал? Вот теперь будешь отвечать!

     Сбрасывает пиджачок. Сверкает почти неприкрытыми грудями под прозрачной блузкой. Впечатлен! Чувствуя, что совершаю глупость, позволяю стянуть руки за спиной.

      — Будешь себя хорошо вести, стяжку разрежем.

     Это опять Зилика. Надменная, холодная.

     Подмигиваю Сабире, киваю в сторону Зилики, делаю большие глаза и шепчу:

      — Она нам не помешает? Без ее взгляда я бы с тобой побарахтался. А так, знаешь, она так глядит, может даже и не получится ничего.

     Получаю по морде снова. Вторая щека горит. Не успеваю насладиться (пощечина от женщины — гордость мужчины), как в мою грудь упирается изящная туфелька. Бьюсь затылком о переборку. Зилика прижимает меня ножкой. Каблучок впивается в грудь. Даже шишка на затылке перестает ныть. Восточная красотка спокойна и уверена, как гремучая змея. Даже в такой позе.

      — Заткнись уже, а то рот заклеим. И прошу побольше уважения. Ты сейчас вещь, кукла, которой мы решили попользоваться. Так что держи свое мнение при себе, как положено.

      — Ладно-ладно. Так бы сразу и сказали.

     Про себя облегченно вздыхаю. Надеюсь, не убьют, только изнасилуют. Ну, давайте уж, так и быть, я вам отдамся!

     Любуюсь тем, что у Зилики под юбкой. Шока уже нет, трусики на ней отсутствуют. Гладенькие половинки персика. Между ними только намек на половые губки, тонкая, более темная полоска.

     Зилика убирает ножку с груди и наступает на яйца. Твою мать! Дергаюсь, пытаюсь согнуться. Петля впивается в горло. Хриплю, зажмурясь.

      — Бедненький, — Сабира гладит меня по голове. Веселушка, бля. — Но ведь согласись, все справедливо! Ну, отвечай!

      — Да, — хриплю, — все справедливо. Места разные сами показали, а потом я виноват.

      — Заткнись, — говорит Сабира почти ласково.

     Зажмуриваюсь, ожидая еще дюлей. Но обе только хмыкают. Уф, пронесло. Даже наоборот. Рубашка расстегнута. Стягивают брюки. Лежу голый, связанный, побитый перед горячими красотками....

 

      Н-да, как-то не так я представлял секс с двумя стюардессами.

     Зилика насмешливо фыркает. Искренне надеюсь, что это относится не к размерам. А к... ну, допустим, к полувставанию. Ну, к чему еще?

     Сабира становится на кушетку раком, попкой ко мне. Юбка вздернута, зрелище завораживающее. Трусиков нет (почему я не удивлен?), киска передо мной обнажена, попка нежная, упругая. Губки влажные, чуть разошлись. Лучики ануса. Что может быть лучше такого зрелища? Все красоты мира отдыхают! Мой Малыш поднимает голову, наливается силой и предвкушением. Лишь бы не ложным.

     Зилика заходит сбоку. Поводок слабнет. Но я по-прежнему привязан. Просто поводок длиннее.

      — Ты знаешь что делать!

     А что, думали, я сопротивляться буду? А вот хрен, и не подумаю!

     Становлюсь сзади прелестной Сабиры. Одуреваю от вида и похоти. Провожу языком по ее губкам. Девочка стонет. Целую, словно взасос, приоткрытым ртом, мну губами чуть влажные складки. М-м, хорошо тебя тряхнуло! А попробуем так: раздвинем языком, и кончик как можно дальше.

      — О-о-о... А-а-а... Ух. — сладкая музыка для ушей. Рычу. Хочется засадить. Железный член без дела. Что за хрень? Ыыыыы.

     О, вот так бы давно! Зилика сжимает в руке мое орудие. Слишком нежно, конечно. Растирает по всей длине смазку, от головки к самым яйцам. Скоро член скользкий.

      — Клитор! — командует Зилика. Спокойно, уверенно.

     Тереблю кончиком языка небольшой розовый бугорок. Пытаюсь посасывать.

      — О-у-у-о!...

      — Уголок!

     Переношу напор ниже. Кровь кипит. Уже хочется впиться зубами в нежную плоть, разорвать, обладать женщиной так.

      — А-а-а-аххх!..

      — Попка!

     Целую нежную смуглую кожу на полушарии.

      — Не так!

     В головку члена впиваются ногти. Бля, наворачиваются слезы. Так бы сразу и сказала — анус!

     Ласкаю языком сжатое колечко, пытаюсь проникнуть дальше.

      — Киска!

     Тут уж легче. Язык глубоко-глубоко. Исследует недосягаемые глубины. По подбородку текут слюни и соки возбужденной Сабиры.

      — М-м-м... А-а-а-а-у-у-ум-м-м-м...

     От полноты чувств вдуваю в уже разошедшуюся под моими усилиями дырочку воздух.

      — Дурак, щекотно!

     Вот же пойми вас, а жена тащится. «Воздушный член» называется. Но не до того — коготки снова впиваются в нежную кожицу. Шиплю. Мне указывают продолжать.

     Какое-то время выполняю команды. И Сабира кончает. Едва не брызгает мне в лицо. Анус сокращается. Спинка прогнулась, голубая пилотка чуть не на лопатках. Стонет нежно, чуть жалобно. От этих звуков кровь бурлит, словно расплавленная сталь. Петля и связанные руки — высшая несправедливость. Чувствую себя голодным диким зверем в клетке, мимо которой проносят дымящееся свежее мясо.

      — Еще? — спрашивает Зилика. Сабиру перестало потряхивать, стоны утихли перейдя в бурное дыхание.

      — Да, еще... Сабира? — голосок звучит жалобно, просяще.

     Пока пытаюсь сквозь туман вожделения понять реплики, Зилика разрезает стяжку и дергает поводок. Понятливо ложусь. Член вверх, как обелиск. И такой же твердости.

      — Я сейчас кончу, — честно признаюсь я.

     Сабира смотрит обиженно, А Зелика — оценивающе, словно домохозяйка на гниловатые фрукты. А потом ее рот на моем члене. Охреневаю. Рычу. Чуть двигаю бедрами навстречу. Глубже! Заглоти его весь! Губки скользят по стволу, язык вьется, зубки слегка прикусывают. Кончаю, конечно, сразу. Прямо туда в сексуальный ротик, на шаловливый язычок. Мощно, сладко, густо. Сосет жестко, пока сокращающийся Малыш кормит ее досыта спермой. Чуть больно. Люблю в этот момент понежнее, но слова не произносятся — только рык и дикое наслаждение.

     Манипуляции продолжаются. Эрекция не ослабевает, животная страсть чуть меньше, могу приподнять голову, осмотреться.

     Мой член в плену мягких ярких губ. Скользят колечком по все длине. Изящные пальчики у самых яиц, оттягивают кожу вниз. Посередине след от помады, кольцом вокруг члена. Голубая пилотка вверх-вниз. За что мне такое счастье?

      — Я тоже хочу поиграть с нашей игрушкой! — Сабира обиженно дует губки.

     Зилика чуть сдвигается. Длинная коричневая ножка опускается на пол. Сабира протискивается у стенки. Видок душераздирающий — юбка на бедрах, грудки играют под тонкой блузкой, пальчики на уголке киски. Наиграться не может.

     Над пахом склоняются две пилотки. Если бы только что не кончил, набросился бы, забыв про петлю. Так все же соображаю немножко. Лежу смирненько, боюсь громко пыхтеть — только бы еще продолжали.

     Что такое член? Сплетня. Почему? Передается из уст в уста.

     Я уже рычал. Губки то одной, до другой скользили по всей длине, язычок то одной, то другой сновал по головке, посасывания сменялись. Ручки обеих находились под юбками.

     Сабира посмотрела на меня. Я поежился. Что придумает?

     Ткнула рукой в лоб. Больным затылком на кушетку. И села прямо на лицо. А я что? Принялся и за нее. И она, милая, застонала. Не железная ведь!

     А на член насадилось мягкое, жаркое, влажное, тесное. Я поддал бедрами вверх. Ну, посмотрим, какая из тебя наездница, Сабирочка. Удержалась. Застонала. Заскакала. Насаживается дико. Сразу, с размаху по самые яйца.

     Поднимаю руки. Пока Зилика очень занята моим языком и губами между ног, можно проявить инициативу. Ладони наполнились мягкими округлостями. Впиваюсь в них остервенело. Нахожу на ощупь соски. Притискиваю их как следует. Руковожу наездницей. Соски к подбородку — пизденка едва не соскакивает с члена, соски вниз — головка упирается где-то внутри.

     Зилика кончает. Стискивает бедрами голову. Дышу с трудом прямо в ее киску. Стонет. За ней кончает Сабира. Бьется на члене. Кричит.

      — Он не должен здесь ничего запачкать.

     Да! С Зиликой не забалуешь! Все строго! Головка Сабиры склоняется над моим пахом вновь. Язычок Зилики ласкает мои соски. Кончаю второй раз в другой ротик. Этот нежнее, отдаюсь наслаждению полностью.

     Стою перед девушками, даже не знаю, что сделать или сказать.

      — Туалет сразу за ширмой! — лицо Зилики жесткое, глаза непроницаемые. Роман закончен. Я встрепанный, по лицу черте что размазано, а они — опять подтянутые, элегантные небожительницы. Только помада на губках кантиком — по краешку. Поработали...

     Сабира хихикает, чмокает меня в щечку, выскальзывает из подсобки. Взгляд Зилики выталкивает меня следом.

     Возвращаюсь расслабленный, сытый, добрый. Бля, все по-прежнему спят, даже не на кого посмотреть свысока.

     Сижу, настроение чудное, хоть сказка и кончилась. Пассажиры начинают просыпаться, а меня начинает клонить в сон.

     Стюардессы засновали по проходу, я лениво оглядываю их с чувством собственника. Зилика игнорирует, Сабира подмигивает. Улыбаюсь обеим.

     Выхожу из самолета. Сабира сует в руку бумажку.

     Номер телефона, за ним: «Мы три дня в Сольмецке. На это время поступаешь в нашу собственность. Твоя госпожа Сабира. PS. Зилика любит анальный секс».

     Не знаю, как с поставленной задачей, но скучно мне здесь точно не будет.

     E-mail автора: [email protected]