Второе детство (инфантилизм)

     Я отхлебнул из чашки кофе и снова уткнулся в компьютер. Часы показывали 22:03. После 12-ти часов в офисе голова работала уже не так четко, как утром. А работы еще было полно — надо было подготовиться к завтрашней презентации.

     12-часовые рабочие дни стали для меня в последнее время нормой. Компания росла, как на дрожжах и для меня, вице-президента по маркетингу это означало только одно — больше работы. Работу свою я всегда любил, но всему есть предел.

     Начала накапливаться хроническая усталось. Не говоря уже о новых малоприятных обязанностях, связанных с моей новой должностью: водить дружбу с влиятельными людьми, давать взятки чиновникам, ездить в командировки в развивающиеся страны с их нищетой, уличной преступностью и тропическими болезнями и т. д.

     Платили хорошо. У меня было все, о чем мечтал в детстве — коттедж в элитном поселке, навороченная пятерка БМВ, ярко-желтый Дукати и другие взрослые игрушки. Мог позволить себе съездить в отпуск на один из курортов мирового уровня... При условии, что этот отпуск у меня когда-нибудь появится.

     «Ну ее нафиг, такую работу, — подумал я, откинувшись в кресле, — Вот бы вернуться назад в детство. Даже в то, что было у меня: бедное, детдомовское. Главное — никакой ответственности, никаких обязательств»

     На экране компьютера неожиданно открылось новое окно. «Что за глюки? — удивился я, — Наверное какой-то вирус. Куда наш отдел автоматизации смотрит?» Между тем на белом фоне начали быстро появляться буквы. Прочитанное вызвало у меня легкий шок.

     «Значит захотел в детство? — виднелось на экране, — Я могу помочь»

     «Интересно, что за м... чудак это печатает?» — подумал я.

     «Чего обзываешься? — появилось на экране, — Кстати, я так официально и не представилась. Можешь называть меня феей»

     «Похоже переработался, — вздохнул я про себя, — Или перепил кофе. Глюки какие-то»

     Я щелкнул мышкой, чтобы закрыть окно, но оно ту же появилось на экране в прежнем месте.

     «Думал от меня избавиться? — виднелась на белом фоне новая строчка, — Никакой это не вирус. Фея я, фея. Настоящая.»

     И чего ты от меня хочешь?» — подумал я.

     «Чего хочу? — появилось на экране, — Помочь тебе»

     Я потянулся к клавиатуре, чтобы напечатать ответ, но на экране снова начали появляться буквы.

     «Не надо ничего печатать. Неужели ты до сих пор не понял, что я могу читать твои мысли?»

     Я оцепенело уставился в экран. «Чертовщина какая-то. Или очень хитрый розыгрыш. Происки спецслужб... « В голове у меня был полный бардак.

     «Так ты хочешь назад в детство или нет? — появилось на экране, — Давай, решай быстрее. Когда тебе еще представится такой шанс»

     «Допустим не отказался бы» — подумал я.

     «Такой вы осторожный народ, менеджеры, — появилась новая строчка, — Да или нет?»

      — Да! — раздраженно сказал я — на этот раз вслух, — Кто ж в детство вернуться не хочет.

     Загадочная «фея» начинала меня доставать. И так времени в обрез и гора работы. А тут какие-то праздные разговоры по сети с незнакомым хакером.

     «Заметано, — появилось на экране, — Давай, бросай свою презентацию и иди домой. С завтрашнего дня тебе о совещаниях и презенатциях можно будет не беспокоиться»

     Это был первый дельный совет за все время моего общения с «феей». Продолжать работу в моем состоянии было бесполезно. Я решил прийти завтра в офис пораньше и на свежую голову набросать хотя бы начало презентации. Потом конечно придется импровизировать. Как нибудь выкручусь — не впервой. Я потянулся к мышке, чтобы закрыть загадочное окно, но там снова начал появляться текст.

     «Совсем забыла, — прочитал я, — Никому не рассказывай о нашей беседе. Ну а когда превратишься в ребенка, ты просто не сможешь никому рассказать о своей ситуации. :) Уж я об этом позабочусь»

     Я закрыл окно — на этот раз окончательно. «Кому я буду эту чушь рассказывать? — улыбнулся я, выключая компьютер, — Психиатру в районной поликлинике?» Можно было бы для прикола рассказать подруге, если бы мы с ней на прошлой неделе не поссорились.

     Я спустился в подземный гараж и сел в машину. Всю дорогу домой мои мысли вертелись вокруг загадочной «феи». Добравшись наконец до дома, я быстро поужинал тем, что было в холодильнике, и сразу же завалился спать. Я был таким уставшим, что не прошло и пары минут, как я отрубился.

     Сны у меня в ту ночь были довольно странными. Разумеется, снилась она, загадочная фея. Неожиданно возникнув из яркой вспышки рядом с моей кроватью, она мановением волшебной палочки превратила меня в двухлетнего малыша. После этого фея отвезла меня на моей же машине в непонятное, похожее на больницу учреждение и просто там оставила.

     Проснувшись, я сразу почувствовал, что что-то не так. Во-первых все тело казалось чужим, во-вторых, рядом слышались незнакомые голоса. «Откуда у меня дома посторонние люди?» — удивленно подумал я и открыл глаза. Тут меня ожидал еще один сюрприз — в виде маячившей прямо перед носом странной металлической решетки.

     «Где я?» — в панике мелькнула первая мысль.

     Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и открыл их снова. Решетка никуда не исчезла. «Наверное так люди сходят с ума, — с ужасом подумал я, — Появляется вымышленная реальность, ничем не отличимая от настоящей» У меня всю жизнь была здоровая психика, спиртным я не злоупотерлял и галлюциногенами не баловался. Единственным объяснением было переутомление на работе. Сначала эта «фея», теперь решетки и голоса. Странно, но события загадочным образом стыковались. «Фея» обещала превратить меня в ребенка и теперь я лежал — ну конечно — в детской кроватке с решетками.

     «Значит, если рассуждать логически... « — у меня перехватило дыхание. Я вытащил из-под одеяла руку, чтобы потрогать один из прутьев решетки. Это был действительно крохотный детский кулачок. Вторая рука оказалась такой же — маленькой ручкой двухлетнего ребенка. Я вспомнил недавний сон, в котором фея превратила меня в двухлетнего малыша. «А может никакой это был не сон?» — в замешательстве подумал я.

     Мой рациональный мозг по-прежнему отказывался принять новую реальность, но страх постепенно сменился странным интересом. «Прикольно, — подумал я, — Интересно, что будет дальше» Я оглянулся по сторонам. Комната была заставлена такими же, как у меня, детскими кроватками, в которых мирно спали малыши ясельного возраста.

     Неподалеку от моей кроватки стояли две молодые девчонки в белых халатах и негромко что-то обсуждали. На вид обеим было не больше двадцати. Я с интересом прислушался к их разговору.

      — Слушай, Машка, а что ты думаешь насчет ночного подкидыша? — неожиданно спросила одна из девушек, — Так подозрительно. В приемном журнале абсолютно ничего. Фамилии нет, никаких записей о родственниках...

      — Ты знаешь, Ириш, меня это тоже насторожило, — согласилась Маша, — Только имя и дата рождения. Так обычно в наш «Дом ребенка» подкидывают новорожденных, а этому 22 месяца. Не знаю, почему родители от него отказались. На вид абсолютно здоровый малыш. Люди годами в очереди на усыновление стоят, а тут от нормальных детей отказываются.

     «Дом ребенка?» — разочарованно подумал я. Похоже, мое второе детство начиналось точно так же, как и первое, детдомовское. Было немножко обидно — всесильная фея могла устроить меня в другое место.

      — Разные обстоятельства в жизни бывают, — заметила Ира, — Одинокая мать. Наверное не могла содержать ребенка материально.

      — Ага, как же, — хмыкнула Маша, — Мне девчонки с ночной смены немножко о ней рассказали. Приехала на новеньком Бумере. Чокнутая какая-то. Заявилась в странном ...

 прикиде — типа сказочной феи. Она что с бала-маскарада возвращалась?

     Поболтав еще пару минут, нянечки подошли к моей кроватке.

      — Уже проснулся, — сказала Ира.

      — Какой симпатичный карапуз, — улыбнулась Маша, вызвав у меня ответную улыбку, — И как можно было такого отдать?

      — Ага, такой лапочка, — с улыбкой согласилась Ира, — А самое главное спокойный. Лежит и улыбается. С такими легко.

      — Интересно, в каком состоянии его подгузник, — улыбнулась Маша.

     Отдернув одеяло, Маша бесцеремонно пощупала меня между ног.

      — Мокрый конечно, — сообщила она второй нянечке.

     Я густо покраснел, впервые осознав, что уже успел намочить подгузник, как это обычно происходит ночью со всеми двухлетними малышами.

      — Этот подгузник наверно еще час продержится, — сказала Ира, оценивающе рассматривая меня между ног.

      — Я бы сейчас поменяла, — заметила Маша.

      — Оставь, — махнула рукой Ира, — Если не плачет, не надо суетиться.

     Я принялся с интересом рассматривать свое новое тело. Из одежды на мне были упомянутый нянечками одноразовый подгузник и короткая светло-желтая маечка.

      — Что, Саша, проголодался? — ласково улыбнулась мне Маша, — Сейчас я тебя покормлю.

     Нянечка ненадолго куда-то ушла и вернулась с небольшим подносом, на котором я заметил две баночки детского питания и наполненную молоком бутылочку с соской. Усадив меня в кроватке и быстро повязав слюнявчик, Маша начала кормить. Я пытался сопротивляться, не пуская в рот детскую ложечку, но девушке каким-то удивительным образом удавалось отвлекать мое внимание и заставлять открывать рот.

     Бутылочку с молоком я в отличие от детского питания выпил довольно быстро, потому что меня мучила нешуточная жажда.

      — Как мы любим молочко, — улыбнулась Маша, — Сейчас я схожу за второй бутылочкой.

     Я хотел крикнуть ей вдогонку, что мне не надо нести вторую бутылочку, но получился только слабый детский писк. Разговаривать у меня пока не получалось.

     Вскоре вернулась Маша — разумеется с заново наполненной молоком детской бутылочкой.

      — Пей, — сказала нянечка, бесцеремонно сунув бутылочку мне в рот.

     Я начал нехотя пить теплое молоко. На этот раз я осилил только половину бутылочки.

      — Я оставлю эту бутылочку вот тут, в кроватке, — сказала мне Маша, — Возьмешь, когда захочешь.

     Маша неожиданно начала что-то искать у меня в постели.

      — И куда запропастилась твоя соска, — нахмурилась девушка, — Вот она.

     Быстро продемонстрировав мне соску-пустышку, Маша тут же сунула ее мне в рот. Ощущение от пустышки было довольно странным. В первые пару секунд мне хотелось вытолкнуть посторонний предмет наружу, но постепенно я так втянулся в процесс, что уже не представлял свой рот без детской соски.

     Я принялся с любопытством наблюдать, как нянечки возятся на двух пеленальных столах с раздетыми догола малышами. Почти все были грудными. Похоже, что я был в этой комнате самым старшим.

     Закончив подмывать и кормить малышей, обе нянечки куда-то ушли. Мне все сильнее хотелось писать. Покраснев от одной мысли, что мне придется использовать подгузник по назначению, я твердо решил терпеть. Впрочем продержался я всего пару минут и, весь красный от смущения, сдался и написал в подгузник.

     Прошло еще минут десять. Лежать мокрым было не очень удобно. Я уже собрался закричать, чтобы привлечь внимание нянечек, когда они неожиданно показались на пороге комнаты. Следом за нянечками в комнату зашла симпатичная молодая женщина. Все трое явно направлялись к моей кроватке.

     Я недоумевал, кто эта незнакомка и что ей от меня надо. «Вроде не врач, — подумал я, — Иначе тоже была бы в белом халате». Всё разъяснилось буквально в течение минуты — женщина пришла выбрать ребенка для усыновления.

      — Значит на детей постарше у вас нет очереди? — спросила женщина, — Можно прямо сегодня забрать?

      — Хоть сейчас, — улыбнулась Ира, — Очередь у нас только на грудных малышей. Разумеется на здоровых. Таких у нас очень мало. Сами понимаете, здоровых в «Дом ребенка» отдают редко.

      — Понятно, — протянула незнакомая женщина, — Все хотят грудных. Выходит у этого карапуза никаких шансов?

      — Детей старше полутора лет действительно усыновляют намного реже, чем грудных, — подтвердила Маша, — Только если кому-то сильно понравится.

     Я с надеждой посмотрел на незнакомую женщину. «Ну пожалуйста, — молил я про себя, — Пожалуйста забери меня отсюда»

      — Как такой может не понравиться, — улыбнулась женщина, — Такой хорошенький мальчонка. Просто невозможно оторвать взгляд.

     Чувство было взаимным. Я тоже не мог оторвать взгляд от красивой незнакомки. Не знаю, было ли это совпадением или подарком загадочной феи, но мне всю жизнь нравились именно такие. В иной ситуации я влюбился бы в нее с первого взгляда. Но сейчас мне представился другой шанс, о котором я тайно мечтал всю свою жизнь — заиметь такую в качестве мамы.

     На вид женщине было лет двадцать пять. Высокая, со светло-русыми волосами до плеч, серо-голубыми глазищами на пол-лица, чуть пухлыми губками, и маленьким курносым носиком, к которым я питал особое пристрастие. Не говоря о самом главном — ее обезоруживающей улыбке.

      — Как его зовут? — спросила незнакомка.

      — Саша, — ответила Ира.

      — Можно взять на руки? — неуверенно посмотрела на нянечек женщина.

      — Конечно можно, Светлана Максимовна, — улыбнулась Маша.

     Быстро отдернув мое одеяло, женщина вынула меня из кроватки.

      — Вы так хорошо смотритесь с ребенком, — с улыбкой заметила Ира.

      — Я тоже хотела это сказать, — улыбнулась Маша, — Как будто настоящая Сашина мама. Вы даже с ним чем-то похожи.

      — А малышу как нравится у Вас на руках, — добавила Ира.

     Я действительно был на седьмом небе от счастья. Даже забыл о своем мокром подгузнике. Неожиданно мой интерес привлекла золотая цепочка у женщины на шее и я потянулся обеими руками к маленькому кулону.

      — Что, нравится моя цепочка? — улыбнулась она, — Ага, давай, попробуй ее на вкус. Вкусная?

     Все дружно засмеялись. Женщина мягко забрала у меня цепочку.

      — Беру! — решительно сказала она, — Куда сейчас? К вашей заведующей? Наверное надо заполнять кучу бумаг?

      — Вообще-то по правилам ребенок сначала должен пройти медосмотр, — заметила Ира.

      — Ага, — подтвердила Маша, — Сашу у нас вообще еще ни разу не осматривали. Его же только вчера ночью привезли.

      — Зачем его осматривать? — удивилась женщина, — Я же малыша сейчас забираю.

      — Не боитесь? — озабоченно спросила Ира, — Вдруг врач найдет у ребенка что-то серьезное.

      — Господи, ну неужели не видно? — вздохнула женщина, — Совершенно здоровый малыш. Такие вы все подозрительные. Всё! Никаких врачей! Сейчас заполню ваши бумаги и едем с Сашей домой.

      — Как знаете, — пожала плечами Ира.

     По прежнему держа меня на руках, Светлана направилась к двери. Впрочем, теперь ее имя было не важно. С этого момента я мог официально называть ее мамой.

     Бюрократическая часть усыновления — заполнение различных бумаг — прошла на удивление быстро. Правда после того, как всё было подписано, нам пришлось подождать, пока нянечки принесут для меня одежду и обувь. Они дали несколько пар детских колготок, маечку и сандалики — ... всё разумеется дешевое, поношенное и застиранное. Вслед за одеждой Маша передала маме несколько одноразовых подгузников.

      — Ничего, мы сегодня сходим в магазин и накупим тебе одежды, — сказала мама, натягивая на меня голубые колготки.

     Наскоро попрощавшись с заведующей и нянечками, мама взяла меня на руки и, выйдя из кабинета в коридор, направилась к выходу. Через пять минут мы уже стояли на автобусной остановке. Сидя у мамы на руках, я с восторженной улыбкой рассматривал улицу: прохожих, быстро проносившиеся мимо машины, сидящих на проводах голубей... Окружающий мир от моего превращения в ребенка ничуть не изменился. Большой город продолжал жить своей жизнью. Но мне казалось, что я вижу все в первый раз. Как будто все происходило в странной — параллельной реальности.

     Из задумчивости меня вывел подошедший автобус. Дорога заняла у нас около часа. Моя новая мама жила в противоположном конце города — в одном из только что построенных микрорайонов. Мы подошли к нужному дому — типовой шестнадцатиэтажке.

      — Ну вот и наш подъезд, — сказала мне мама, остановившись перед нужным подъездом.

     Я гадал на каком этаже она живет. Оказалось, что на первом. Едва мы зашли в квартиру, я сразу понял, что Светлана живет одна. Двухкомнатная квартира была совершенно обычной планировки: небольшая комната, служившая спальней и вторая, побольше, которая была залом.

      — Я уже успела немножко подготовиться, — сказала мама, увлекая меня за руку в зал.

     Зайдя в зал, я понял, что она имела ввиду. В одном углу стояла детская кроватка из светлого дерева — разумеется с поднятыми решетками. Заметив рядом большую коробку с игрушками, я сразу к ней направился, поражаясь произошедшим со мной переменам. Еще вчера у меня были настоящие машина с мотоциклом. Сейчас же меня неудержимо тянуло к игрушечным.

      — Ну конечно! — засмеялась за моей спиной мама, — Сразу к игрушкам.

     Порывшись в коробке с игрушками, я вытащил оттуда ярко-желтый мотоцикл.

      — Пошли, мотоциклист, — сказала мама, взяв меня за руку, — Тебе уже давно пора поменять подгузник. Такой полный, что начал протекать.

     Мама нерешительно оглянулась по сторонам.

      — Интересно, где лучше тобой заняться, — задумалась она, — На диване? Хотя наверное удобнее на столе.

     Мама подвела меня к стоящему у окна столу-книге и начала его раскладывать.

      — Сначала постелим ватное одеяло, чтобы Сашуле было мягко и удобно, — сказала она, — А теперь клеенку. Смотри, что у нас получилось — настоящий пеленальный стол.

     Стол-книга теперь и вправду напоминал специализированные столы в «Доме ребенка». Мне было немножко обидно, что мама собралась возиться со мной на пеленальном столе, как с грудным малышом. Не говоря уже, где этот стол находился — прямо у открытого окна. Осознав, что всем во дворе будет прекрасно видно, как мне меняют подгузник, я густо покраснел. На столе тем временем начали появляться разные флаконы, баночки и тюбики. Последней мама аккуратно поставила на стол небольшую миску с водой.

      — Становись вот сюда, — сказала она, подняв меня на стол, — И давай снимем эти мокрые колготки.

     Мама быстро стащила с меня колготки и сразу же начала расстегивать подгузник.

      — Какой тяжелый, — неодобрительно покачала она головой, держа в руке снятый с меня подгузник, — Килограмма два, не меньше. Интересно, когда тебе в последний раз меняли подгузник. Ох уж эти нянечки в «Доме ребенка»!

     Продолжая ругать нерадивых нянечек, мама принялась внимательно рассматривать меня между ног. Внезапно осознав, что короткая майка даже не прикрывает мне пупок, я густо покраснел и стеснительно прикрылся ладошками.

      — Нет, вы только на это посмотрите! — засмеялась мама, — Еще двух не исполнилось, а уже стесняется. И кто тебя этому научил?

     Ласковая мамина улыбка заставила меня неуверенно улыбнуться. Я понимал, как глупо в моем новом положении стыдиться стоять голышом, но все равно ничего не мог поделать со своей стеснительностью.

      — Не надо от мамы прикрываться, — ласково сказала мне мама, — Вот так разведем ручки.

     Мама насильно развела мои ладони.

      — Сейчас посмотрим, что ты прикрывал, — улыбнулась она, — Вот этот писюнчик?

     Чувствуя, как чужие пальцы ощупывают меня между ног, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Так и знала, — нахмурилась мама, продолжая щекотно щупать меня между ног, — Уже успели появиться опрелости. Известно, как эти нянечки следят за детьми в «Доме ребенка». Экономят на подгузниках. Они наверное их потихоньку воруют.

     Мама осторожно уложила меня на спину.

      — Ничего, солнышко, — ласково улыбнулась она, — У мамы есть специальный детский крем. Мы твои опрелости быстро вылечим. И подгузники теперь будем менять гораздо чаще. А сейчас я хорошенько помою тебя с мылом. И животик, и между ножек.

     Мама вынула из миски с водой маленькую тряпочку и, тщательно ее намылив, начала аккуратно протирать мне живот, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Было очень щекотно, не говоря уже о том, как я стеснялся.

      — Ой, а что я тут нашла, — неожиданно засмеялась она, приподняв пальцами мою письку, — Чей это маленький писюнчик? Сашин? Сейчас мы его как следует помоем. Вот так, со всех сторон.

     Вынужденный терпеть манипуляции со своей писькой, я не знал, куда деться от смущения.

      — А теперь поднимем писюнчик наверх и займемся вот этим маленьким мешочком, — ласково улыбнулась мама, принявшись нестерпимо щекотно протирать мне намыленной тряпочкой мошонку.

     Несмотря на нежность маминых рук и ее ласковый голос, я по прежнему ужасно ее стеснялся.

      — Спереди помыли, — сказала наконец мама, отложив тряпочку в сторону, — Теперь попу.

     Я не успел опомниться, как мои ноги оказались до отказа задранными вверх — так, что колени были где-то у груди. Взяв со стола намыленную тряпочку, мама принялась методично вытирать меня между ягодиц. Я пытался увернуться от щекотной тряпочки, но в беззащитной позе с задранными ногами у меня ничего не получалось.

      — Какой ты у меня непоседа, — улыбнулась мама, — Не надо ерзать.

     Мама вручила мне лежавшую на столе игрушку — желтый мотоцикл.

      — Смотри, Сашуля, как у мотоцикла крутятся колесики, — сказала она, — И даже руль поворачивается.

     Я принялся сосредоточенно изучать игрушечный мотоцикл. Довольная, что отвлекла меня игрушкой, мама снова принялась мыть меня между ног.

      — Ну вот и всё, — объявила она через полминуты, — Осталось только помазать Сашулю детским кремом.

     Продолжая держать мои ноги задранными вверх, мама потянулась за лежавшим на столе голубым тюбиком и, быстро открутив колпачок, выдавила на пальцы немного белого крема.

      — Начнем с попы, — сказала она, щекотно скользя ладонью между моих ягодиц, — Сначала помажем эту половинку. А теперь другую. И конечно посерединке.

     Выдавив на пальцы новую порцию крема, мама занялась моей мошонкой.

      — Обмажем со всех сторон этот кругленький мешочек, — приговаривала она, щекотно трогая мне яички.

     Я отчаянно задрыгал ногами от нестерпимой щекотки.

      — Что случилось? — ласково спросила мама, — Чего мы опять начали ерзать и вырываться?

     Мама снова коснулась пальцами моих яичек, заставив меня вздрогнуть от острой щекотки.

      — Ох, как нам нравится дрыгать ножками, — улыбнулась она и словив мои мелькавшие в воздухе ноги, крепко их зажала.

     Теперь я никак не мог помешать ее действиям.

      — Потерпи,...  зайчонок, — с виноватой улыбкой сказала мама, — Нужно обязательно помазать тебя между ножек детским кремом. Иначе как мама вылечит твои опрелости?

     Мне пришлось терпеть еще пару минут. Мама не успокоилась, пока не израсходовала на меня чуть ли не половину тюбика, помазав детским кремом каждый укромный уголок у меня между ног.

      — Привет, Юля, — неожиданно сказала она, посмотрев в окно, — Что ты стоишь под нашими окнами?

     Я повернул голову и густо покраснел от смущения. Так и есть — перед нашим открытым окном стояла молодая женщина с детской коляской. «Наверное уже давно там стоит» — подумал я с обидой.

      — Привет, Света, — улыбнулась Юля, — С кем это ты возишься?

      — Знакомься, это Саша, — улыбнулась мама, — Я давно хотела усыновить малыша. Зашла сегодня в «Дом ребенка» и не удержалась — так мне мальчишка понравился.

      — Ну ты даешь! — восхищенно сказала Юля, — Поздравляю!

      — Я бы всех детей оттуда забрала, — вздохнула мама, — Видела бы ты, что там творится. Нянечкам на малышей абсолютно наплевать — подгузники вовремя не меняют, дети часами лежат мокрыми. Просто ужас. Неудивительно, что у Саши появились опрелости.

     Мама рывком задрала вверх мои ноги, демонстрируя Юле мои опрелости. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Небольшое раздражение, — сказала Юля, — Причем в совершенно обычных для мальчиков местах: паховых складочках и за мошонкой. Ничего страшного. У моего было хуже.

      — Только что помазала его между ножек специальным кремом, — сообщила мама, — Надеюсь за неделю вылечить.

      — Я видела, как ты мазала карапуза, — улыбнулась Юля, — Это хороший крем. Если будешь мазать каждый день, за неделю всё действительно должно пройти. И не торопись одевать ребенку подгузник после того, как подмыла. Подожди пару минут, чтобы подсохла кожа. Я своего вообще раздеваю для подмывания догола — пускай принимает воздушную ванну. Ребенка сейчас, летом, нужно закаливать.

      — Я тоже так буду делать, — сказала мама и быстро стянула с меня майку, оставив совсем голым, — Говоришь, подержать две минуты голышом?

      — Ага, — кивнула Юля.

     Обе женщины с улыбками на меня уставились. Вспомнив, что я лежу голышом, я густо покраснел.

      — Такой хорошенький, — улыбнулась Юля.

      — Что лежишь с таким скучным видом? — неожиданно обратилась ко мне мама, — Знаешь, что? Давай-ка мы, чтобы не скучать, займемся гимнастикой.

     Мама принялась сгибать и разгибать мои руки.

      — Вот так, — приговаривала она, — А теперь ножки. Сгибаем и разгибаем.

      — Сколько ему? — поинтересовалась Юля, — Два?

      — В сентябре будет два, — ответила мама.

      — Всего на месяц старше моего, — заметила Юля, кивнув на сидящего в коляске мальчика, — Купила Сереже сегодня трехколесный велосипед. Столько радости было.

      — Надо будет и мне Саше такой купить, — сказала мама, — А пока мы потренируемся, лёжа на спинке. Сейчас Сашуля всем покажет, как он умеет крутить педали.

     Мама начала поочередно сгибать мои ноги, имитируя велосипед. Не выдержав, я громко пукнул, вызвав у женщин смех. Лежа перед ними голышом, я не знал, куда деться от смущения.

      — Как не стыдно! — улыбнулась мама.

      — Мой тоже так громко пукает, — заметила Юля.

     Поболтав с мамой еще пару минут, Юля наконец ушла.

      — На первый день достаточно закаливания, — сказала мама, посмотрев на часы.

     Мама взяла в руки новый подгузник и ловко мне его одела.

      — Вставай, — сказала она и помогла мне подняться на ноги, — Сейчас одену тебе колготки.

     Мама быстро натянула на меня колготки и вслед за ними майку.

      — Обещаешь вести себя хорошо и ничего не ломать? — спросила она, снимая меня со стола, — Посидела бы тут с тобой, но надо идти на кухню готовить обед.

     Мама ушла на кухню, оставив меня одного. Разумеется я сразу же отправился к коробке с игрушками. Высыпав половину из них на пол, я принялся строить из кубиков город и постепенно так увлекся, что не заметил, как в комнату вернулась мама.

      — Полным ходом идет строительство, — улыбнулась она, присаживаясь рядом со мной на ковер.

     Мама взяла игрушечный грузовик и присоединилась к игре. Она наполняла кузов грузовика кубиками, а я соответственно его разгружал и занимался строительством. Еще вчера я даже не мог представить себе такое примитивное занятие, но сейчас игра поглотила меня целиком. Единственным, что меня беспокоило, был постепенно усиливающийся позыв по-большому. Я понимал, что мне рано или поздно придется использовать подгузник по назначению, но, увлеченный игрой, старался об этом не думать.

     Прошло еще минут пять. Позыв какать стал таким сильным, что я едва мог терпеть. Я продолжал его игнорировать — тем более теперь, когда пришла мама и игра стала интереснее. Наш город был полностью построен и мы с мамой принялись возить по улицам игрушечные машинки.

     Все произошло так неожиданно, что поначалу я даже не понял, что случилось. Стоя на четвереньках, я потянулся за одной из машинок и непроизвольно начал какать в подгузник. Я испуганно замер, напрягшись изо всех сил, чтобы сдержать позыв. Впрочем бороться с ним было бесполезно и я снова начал наполнять подгузник противной массой, которая, казалось, уже не помещалась у меня между ног.

     Было очень неприятно, а главное обидно обкакаться на виду у моей новой мамы, которую я боготворил. «Что теперь будет? — в панике подумал я, — Что она обо мне подумает?». С удивлением почувствовав, как у меня между ног быстро распространяется странная теплота, я догадался, что вдобавок начал писать в подгузник — совершенно не отдавая отчета своим действиям. Это было уже слишком. Представив, как мама сейчас обнаружит, что со мной произошло, я не выдержал и громко заревел. Мама бросила на меня удивленный взгляд и, потянув носом воздух, понимающе улыбнулась.

      — Что случилось? — ласково спросила она, — Сашуля обкакался? Давай я тебя пощупаю.

     Мама пощупала мой подгузник, неприятно помесив кучу внутри. Я продолжал тихонько всхлипывать.

      — Точно обкакался, — улыбнулась мама, — И конечно сразу реветь.

     Я виновато посмотрел на маму. Было так стыдно, что хотелось провалиться под землю.

      — Не надо плакать, солнышко, — ласково сказала мама, — Давай вот так вытрем слёзки. Ничего страшного. Подумаешь, покакал в подгузник. Маленькие дети их специально для этого носят — чтобы ходить туда по-маленькому и по-большому.

     Ласковый мамин голос немножко меня успокоил и я перестал плакать.

      — Сейчас мама Сашулю быстренько подмоет, — улыбнулась мама, взяв меня за руку, — И поменяет ему подгузник. Чтобы у малыша снова было чисто и сухо между ножек, как будто ничего не случилось.

     Мама отвела меня к пеленальному столу и быстро подняла наверх.

      — Может искупать? — задумчиво произнесла она, стягивая с меня колготки.

     Развернув меня к себе спиной, мама быстро сняла с меня подгузник и принялась вытирать мою попу мокрой тряпочкой.

      — Попу вытерли, — объявила она через полминуты, — Теперь идём купаться.

     Мама отнесла меня в ванную и посадила на стиральную машину. Я наблюдал, как наполняется водой ванна. Мама тем временем вытаскивала из шкафчиков разные принадлежности для купания. Особенно меня заинтересовали игрушки для ванны — уточки, рыбки, кораблики и довольно реалистичный ... пластмассовый водолаз в ластах и с аквалангом. Подождав, пока наполнится ванна, мама осторожно опустила меня в воду. Вода была горячей, но я быстро привык.

     Прошла наверное вечность с тех пор, как я последний раз принимал ванну. Я просто сидел и наслаждался окружавшей меня со всех сторон теплотой. Не говоря уже о маминой теплоте и заботе, которые окружали меня с самого первого мгновения, когдя я увидел ее в «Доме ребенка».

      — Ну что, нравится купаться? — с улыбкой спросила меня мама, — Посиди еще пару минут в ванне, а потом начну тебя мыть.

     Мама кинула в воду игрушки и я принялся с интересом их изучать. Неожиданно я громко пукнул, пустив большие пузыри.

      — Решил поиграть в подводные пузыри? — засмеялась мама, вогнав меня в краску.

     Присев на край ванны, мама подтолкнула ко мне игрушечный кораблик.

      — Смотри, Сашуля, кораблик приплыл, — сказала она, — А за ним еще один.

     Мама опустила ладонь в воду и принялась создавать волны.

      — Как кораблики качает на волнах, — улыбнулась она, — И всё равно плывут.

     Поиграв со мной еще несколько минут, мама заставила меня встать.

      — Дай эту ручку, — попросила она и стала намыливать мне губкой руку, — Теперь вторую.

     Вслед за руками мама намылила мне грудь и живот.

      — А сейчас займемся спинкой и попой, — улыбнулась она.

     Мама принялась быстро намыливать меня сзади, спускаясь губкой все ниже и ниже. Почувствовав, что она пытается залезть мне между ягодиц, я изо всех сил сжал попу.

      — Чего ты так испугался, глупыш? — засмеялась мама, — Ничего с твоей попой не случится.

     Насильно разжав мои ягодицы второй рукой, мама принялась тереть между ними намыленной губкой.

      — Сашуля только что покакал, поэтому сейчас нужно хорошенько помыть попу, — пояснила мама, продолжая водить губкой у меня между ягодиц.

     После попы мама начала мыть меня между ног. Я с трудом терпел острую щекотку, особенно когда она занялась моей мошонкой.

      — Нужно как следует помыть писюнчик с яичками, — ласково сказала мне мама, — Чтобы все маленькие приборчики у Сашули между ножек были чистыми.

     Весь красный от смущения, я вынужден был еще пару минут терпеть щекотные мамины манипуляции. Наконец, полностью намылив мои ноги, она кинула губку в воду и взяла бутылку с шампунем.

      — Закрой глазки, — попросила меня мама, — Помою тебе голову.

     Я зажмурил глаза, чтобы в них не попал шампунь. Как следует намылив мне волосы, мама включила душ и в следующее мгновение мне на голову полилась горячая вода. Мама тщательно смывала с меня душем мыло чуть ли не целую минуту. После этого она закрыла оба крана и быстро вынула меня из ванны.

      — Давай закутаем тебя в это полотенце, — сказала она, накинув на меня огромное желтое полотенце.

     Быстро завернув в полотенце, мама взяла меня на руки и понесла в зал.

      — Вытру тебя на пеленальном столе, — объяснила она, — Там удобнее, чем в ванной.

     Мама отнесла меня на пеленальный стол и осторожно уложив на спину, быстро вытерла тем же желтым полотенцем.

      — А теперь надо помазать между ножек детским кремом, — ласково сказала она, взяв со стола уже знакомый мне тюбик.

     Я поморщился, вспомнив мучительно щекотную процедуру. Мама рывком задрала мои ноги вверх и крепко их зажала, чтобы я ими не дрыгал. В этой позе с задранными вверх ногами я никак не мог помешать маме мазать меня кремом. Было немножко обидно от своей полной беззащитности, но по крайней мере в этот раз никто не стоял под нашими окнами, наблюдая, как мама со мной возится.

      — Потерпи, солнышко, — сказала на с виноватой улыбкой, — Я знаю, ты не любишь эту процедуру. Но по другому нам твои опрелости никак не вылечить.

     Закончив наконец меня мазать, мама достала откуда снизу новый подгузник. Заметив, что она с улыбкой меня разглядывает, я густо покраснел. Я по прежнему стеснялся этой женщины — хотя потихоньку начал привыкать. Подержав меня пару минут голышом, мама быстро одела мне подгузник и короткую майку. Колготки она мне в этот раз почему-то одевать не стала.

      — Пошли на кухню, — сказала мама, сняв меня со стола.

     Мы отправились на кухню. Подождав минут десять, пока сварится суп, мама повязала мне слюнявчик и посадила к себе на колени. Грибной суп был довольно вкусным, но у меня никак не получалось самостоятельно есть. Укоризненно посмотрев на мои запачканные слюнявчик с майкой, мама забрала у меня ложку и начала кормить меня сама.

      — Открой пошире ротик, — ласково попросила она, — Вот так. Вкусный супчик? Я вижу, что тебе нравится.

     Ложку за ложкой мама скормила мне всю тарелку. На второе была курица с картофельным пюре. Порезав мясо на мелкие кусочки, мама снова начала меня кормить.

      — Летит самолетик, — приговаривала она, приближаяся вилкой к моему рту, — Прямо Сашуле в ротик.

     За самолетиками последовали паровозики, потом пароходики, грузовики и другие средства передвижения. У мамы была богатая фантазия.

      — Я знаю, что тебе нравится, — улыбнулась она, наколов на вилку последний кусочек мяса, — Мотоциклы.

     Мама принялась имитировать мотоциклетный мотор. Я не выдержал и расхохотался, потому что знал о мотоциклах гораздо больше, чем эта 25-летняя женщина.

      — Что, смешно? — засмеялась вместе со мной мама, — Давай, солнышко, съешь этот последний кусочек.

     Я послушно съел мясо и мама, отодвинув тарелку в сторону, вручила мне специальную детскую чашку. Там оказался яблочный сок.

      — Ну вот и покушали, — сказала мама, опуская меня на пол, — Пошли назад в зал. Сейчас уложу тебя в кроватку.

     После плотного обеда меня и вправду клонило ко сну. Быстро приготовив мою постель, мама уложила меня в детскую кроватку и заботливо накрыла одеялом.

      — Забыла проверить подгузник, — неожиданно спохватилась она и засунув руку под одеяло, пощупала меня между ног.

     Оставшись довольна состоянием моего подгузника, мама ласково потрепала меня по волосам и отошла от кроватки.

      — Спи! — бросила она, задергивая шторы.

     Я сладко зевнул и повернулся на бок, устравиваясь поудобнее. Не прошло и минуты, как я уже крепко спал.

     Вторая половина дня была довольно насыщенной. После полдника мама съездила со мной в «Детский мир», где накупила разной одежды и детских принадлежностей. Судя по длиннющему чеку, она потратила довольно внушительную сумму. Потом был поход еще в несколько магазинов. Мне было абсолютно все равно, куда мама меня таскала. Главное, что я постоянно был рядом с ней, моей новой мамой — самой классной на свете.

     По приходу домой мама сразу же поменяла мне подгузник — как обычно, тщательно помыв между ног с мылом и помазав детским кремом. После этого мы где-то час смотрели по телевизору довольно скучный женский сериал.

     Ужин был лёгким — гречневая каша и кипяченое молоко. Я поморщился при виде отвратительной пенки и мама, заметив это, тут же сняла ее ложечкой.

     После ужина мы снова смотрели телевизор — сначала какую-то комедию, а потом мама переключила на «Спокойной ночи малыши».

      — Всё! Пора баиньки, — объявила мне мама, выключив телевизор сразу после окончания детской передачи.

     Я и сам удивлялся, почему несмотря на раннее время — еще даже не стемнело — я постоянно зеваю и слипаются глаза.

     Перед сном меня ожидали знакомые процедуры. Мама раздела меня догола и, уложив на пеленальный стол, тщательно подмыла мокрой тряпочкой. Разумеется, она и в этот раз решила помазать меня между ног детским кремом. Я никак не мог ... привыкнуть к этой процедуре. Извививаясь от нестерпимой щекотки и отчаянно дрыгая ногами, я с трудом выдержал пару минут, пока мама мазала меня холодным кремом. Одев мне наконец подгузник, мама отнесла меня в кроватку.

      — Знаешь сказку о колобке? — спросила меня мама, присаживаясь рядом с детской книжкой в руках.

     Мама начала читать тоненькую детскую книжку. Разумеется, я знал сказку о колобке. Но всё равно слушал, как зачарованный, ее голос — такой ласковый и нежный, что происходящее тоже казалось сладкой сказкой.

      — Закрывай глазки и спи, — улыбнулась мне мама, дочитав книжку до конца.

     Заботливо поправив мое одеяло, мама потрепала меня по волосам и поцеловала в щеку. После этого она вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Лежа на спине, я размышлял, нравится ли мне в новой роли. За исключением детских процедур, которых я по прежнему сильно стеснялся, мне определенно нравилось быть малышом. Именно то, что я хотел — беззаботное детство. С ласковой, заботливой и ослепительно красивой мамой.

     С этими мыслями я и заснул. Поначалу мне снились хорошие сны, но потом их сменил настоящий кошмар — как нехорошие люди пытаются забрать меня от моей новой мамы. Я проснулся, дрожа от страха, и открыл глаза. Темнота только усилила страх. Мой взрослый мозг понимал, наскольуо нелепы эти детские страхи, но я все равно не мог успокоиться. Не в силах контролировать свой страх, я громко заревел, зовя маму.

      — Что случилось, зайчонок? — обеспокоенно спросила она, прибежав ко мне через полминуты, — Что моего Сашулю беспокоит? Мокрый подгузник?

     Откинув мое одеяло, мама пощупала меня между ног.

      — Вроде сухой, — недоуменно сказала она.

     Мама вынула меня из кроватки. Сидя у нее на руках, я чувствовал себя в полной безопасности.

      — Не надо плакать, — ласково сказала она, — . Мама тут. Она всегда рядом.

     В следующее мгновение у меня во рту оказалась соска-пустышка.

      — Баю-бай, баю-бай. Спи, Сашуля, засыпай, — принялась ласково напевать мама, качая меня на руках.

     У меня потяжелели веки и я почувствовал, что засыпаю. Но едва мама положила меня в кроватку и собралась уйти, ко мне снова вернулся страх. Я громко заревел, потому что не хотел ее отпускать.

      — Ну что мне с тобой делать, — вздохнула мама, снова вынув меня из кроватки.

     В этот раз мама не стала меня укачивать, а просто отнесла в свою спальню и уложив там в постель, юркнула под одеяло сама. Почувствовав рядом с собой мамино тело, я крепко к нему прижался, обняв маму обеими руками. Теперь я был уверен, что никто не сможет меня от нее забрать. Остаток ночи мне снились только хорошие сны.

     Следующий день прошел еще лучше, чем первый. Моё второе детство было таким классным, что я просто забыл о своей взрослой жизни. Престижная работа, коттедж, гараж, заполненный дорогими игрушками — всё это казалось таким далеким и абсолютно ненужным. Меня ни капельки не волновало, что с ними станет, потому что у меня сейчас было гораздо большее — любящая мама.

     Прошла неделя. Я полностью привык к своей новой маме и уже не стеснялся детских процедур. И еще я потихоньку начал разговаривать. Правда удавались пока только простые слова типа «ма-ма», «ля-ля» и «ка-ша».

     Вторая неделя моего нового детства началась с простуды. Сначала мама лечила меня домашними средствами — компрессами и горчичниками, но температура никак не спадала и в конце концов мама позвонила в детскую поликлинику и вызвала на дом врача. Лежа в постели, я с опаской ждал визита врача, потому что с детства их побаивался.

     Участковая врач-педиатр оказалась совсем не страшной. Она была совсем молоденькой — наверное только что закончила мединститут. Улыбчивая женщина в белом халате мне сразу понравилась, хотя я ужасно ее стеснялся.

      — Ну что, показывайте мне больного, — шутливо попросила врач, войдя вслед за мамой в комнату.

     Подойдя к моей кроватке, врач откинула одеяло и принялась внимательно меня разглядывать. Я покраснел, стесняясь своего подгузника, который к этому времени был довольно полным. Мама почему-то не одела мне пижамных штанов, когда последний раз меняла подгузник.

      — Как тебя зовут? — ласково спросила врач.

      — Саса, — произнес я.

      — Знаешь, что это такое? — улыбнулась врач, показывая мне фонедоскоп, — Сейчас мы тебя послушаем.

      — Вам наверное будет удобнее осматривать ребенка на столе, — предложила мама.

      — Ага, — согласилась врач, оглянувшись на наш пеленальный стол, — Там и светлее, и нагинаться не надо. Кстати, не держите ребенка целый день в кроватке. Ему сейчас постельный режим совсем не обязателен.

     Мама отнесла меня на пеленальный стол.

      — Спасибо, — поблагодарила врач, занимая мамино место у стола.

     Быстро сняв с меня через голову майку, врач как-то странно посмотрела на мой подгузник.

      — Я как раз собиралась менять Саше подгузник, — виновато сказала мама.

      — Тогда мы этот подгузник тоже снимем, — решила врач, — Чтобы он нам не мешал.

     Я не успел опомниться, как врач освободила меня от подгузника, оставив совсем голышом. Густо покраснев, я сразу же прикрылся между ног.

      — Сколько ему? — поинтересовалась врач, — Наверное еще двух нет?

      — Год и десять месяцев, — ответила мама.

      — Еще ни разу не видела, чтобы такие маленькие стеснялись, — улыбнулась врач, — Обычно наоборот — любят ходить голышом.

      — Не надо прикрываться, — ласково сказал мама, разнимая мои руки, — Кого ты тут стесняешься? Тётя-врач наверное уже столько голеньких мальчиков твоего возраста повидала.

      — И не говорите, — засмеялась врач, — Ничего нового я под Сашиным подгузником не увидела.

     Стоя перед врачом голышом, мне хотелось провалиться под землю от смущения. К маме я за неделю кое-как привык, но остальных женщин по прежнему стеснялся. Особенно обидно было, что врач бесцеремонно раздела меня догола в присутствии мамы.

      — Небольшие хрипы в бронхах, — нахмурилась врач, послушав меня спереди и сзади, — Придется выписать антибиотики.

     Попросив у мамы чайную ложечку, врач проверила мне горло и сообщила, что с ним всё в порядке. После этого она начала щупать мой живот.

      — Довольно плотный животик, — сказала врач стоящей рядом маме, — Ребенок у Вас давно ходил по-большому?

     Смущенный бесцеремонным вопросом врача, я еще больше покраснел. Мне уже давно хотелось по-большому, но опасаясь, что к нам в любую минуту может зайти врач, я целое утро терпел — стеснялся, что посторонний человек застанет меня в грязном подгузнике.

      — Сегодня еще не ходил, — ответила мама, — Он вообще в последнее время плохо какает.

      — Нужно следить, чтобы у ребенка был регулярный стул, — сказала врач, — Давайте побольше овощей: огурцы, помидоры, морковь, цветную капусту... Всё, что содержит клетчатку.

      — Мне кажется это у Саши от смены режима питания, — сказала мама, — Не говоря уже, как домашняя еда отличается от той, чем его кормили в «Доме ребенка».

      — «Доме ребенка?» — удивленно подняла брови врач.

      — Я Сашу на прошлой неделе оттуда забрала, — объяснила мама.

      — Так Вы его усыновили? — догадалась врач.

      — Ага, — кивнула мама, — Это долгая история. Хорошо, что хоть одного малыша оттуда забрала. Просто ужас, что там творится. Нянечки за детьми совсем не смотрят. Подгузники наверное по полдня не меняют. Видели бы Вы, в каком состоянии ... была у Саши неделю назад кожа между ножек.

      — Опрелости в этих учреждениях — обычное явление, — вздохнула врач, — Мажьте несколько раз в день детским кремом и за пару недель вылечите.

      — Я Сашу после каждого подмывания мажу, — сказала мама, — Всё уже почти прошло.

      — Сейчас проверим, — улыбнулась врач.

     Осторожно уложив меня на спину, врач до отказа задрала мне ноги. Весь красный от смущения, я вынужден был терпеть, как чужие пальцы щупают меня в самых интимных местах.

      — Вот тут? — уточнила врач, нестерпимо щекотно потрогав мне мошонку.

      — Нет, эта сыпь за яичками только пару дней назад появилась, — ответила мама, — Я как раз хотела Вам сказать.

      — Интересно, чем Вы подмываете малыша? — спросила врач, продолжая щекотно меня щупать, — Вот этими одноразовыми салфетками?

      — Ага, ими, — подтвердила мама, взяв со стола коробку, на которую показывала врач, — Купила пару дней назад. Все такими салфетками нынче пользуются, вот и я решила попробовать.

      — В этих салфетках столько химикатов, — пояснила врач, — Неудивительно, что они вызывают у ребенка аллергию. Я всем советую подмывать детей по старинке — намыленной тряпочкой.

     По прежнему держа мои ноги задранными вверх, врач принялась что-то внимательно высматривать между ними. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Яички в порядке, — заметила она, потрогав мне мошонку, — Полностью опустились.

     Неожиданная щекотка была такой острой, что я отчаянно задрыгал ногами.

      — Хорошо выраженный кремастерный рефлекс, — улыбнулась врач.

      — Какой рефлекс? — удивленно спросила мама.

      — Кремастерный, — повторила врач, — Видите, как у ребенка подтягиваются яички, когда я их щекочу? Можете сами попробовать, когда будете подмывать или купать карапуза.

     Опустив мои ноги вниз, врач бесцеремонно приподняла мне письку.

      — Не нравится мне этот хоботок, — нахмурилась она, — Но если он не мешает ребенку писать, не надо пока ничего там трогать.

      — Вроде не мешает, — пожала плечами мама.

      — Как Ваш мальчонка обычно пускает сруйку? — не унималась врач, продолжая теребить мне письку, — Сильно или еле-еле?

     Я просто не знал, куда деться от смущения.

      — Как-то не обращала на это внимания, — улыбнулась мама, — Да и не видела, если честно. Саша у меня пока все делает себе в подгузник. Хотя нет... — мама на секунду задумалась, что-то вспомнив, — Один раз пустил струйку во время подмывания — лежа на спинке с задранными ножками.

     Воспоминание о недавнем конфузе заставило меня еще больше покраснеть.

      — Устроил такой высоченный фонтан, — продолжила рассказ мама, — Мне кажется, у Саши с писюнчиком всё в порядке.

      — Раз нормально писает, не стоит пока беспокоиться, — сказала врач, — Вот если в 5—6 лет крайняя плоть не оттягивается, тогда нужно принимать меры. Мы обычно назначаем специальную процедуру.

     Слушая, как врач объясняет маме специфические особенности ухода за мальчиками, попутно демонстрируя все на мне, я чуть не умер от стыда.

      — Давно мерили температуру? — неожиданно поинтересовалась врач, приложив ладонь к моему лбу.

      — Пыталась час назад это сделать, но ничего не получилось, — вздохнула мама, — Иногда удается заставить правильно держать термометр, но сегодня просто никак. Ворочается и не хочет ничего держать у себя подмышкой. Даже если придерживаешь руку, термометр постоянно выпадает. Я так боюсь, что Саша его сломает. Там же стекло, ртуть...

      — Сейчас мы Вашему малышу по другому померяем температуру, — хитро подмигнула маме врач, — Давайте сюда свой термометр.

     Мама дала врачу градусник. Заметив, как та потянулась к стоящей на столе баночке с детским вазелином, я сразу понял, что она затеяла. Несколько раз встряхнув градусник, врач окунула его в баночку с вазелином. После этого она рывком задрала мои ноги вверх и принялась щекотно мазать вазелином мою чувствительную дырочку в попе. Я с испугом ждал, что будет дальше. Неожиданно я почувствовал, как что-то уперлось в мою дырочку и в следующее мгновение беспрепятственно скользнуло вовнутрь. Было так неприятно, что я не выдержал и громко заревел.

      — Какой рёва, — улыбнулась врач, — Не надо плакать. Всем маленьким деткам там меряют температуру.

      — А я думала, только грудным, — сказала мама.

      — Ну что Вы, — усмехнулась врач, — Всем детям ясельного возраста. Ребенка до трех лет бесполезно учить правильно держать подмышкой термометр.

     Почувствовав, как врач пихнула термометр глубже, я заревел с новой силой.

      — Я знаю, что неприятно лежать с градусником в попе, — немножко виновато сказала врач, — Надо потерпеть. Ты же мужчина. А мужчины не плачут.

      — Мой маленький мужчинка, — улыбнулась мама, — Лежит на столе голышом. Во всей красе.

     Я продолжал тихонько всхлипывать.

      — Потерпи, солнышко, — ласково сказала мама, — Врач должна померить тебе температуру.

     Взяв со стола голубую соску, мама быстро ее облизнула и сунула мне в рот.

      — Вот так, — ласково улыбнулась она, — Как нам нравится сосать пустышку. А слёзки мы сейчас вытрем. Вот этим платочком.

      — Дети, понятно, не любят эту процедуру, — вздохнула врач, — Не говоря уже как боятся врачей. С Вами он не будет так капризничать. Сразу в рот соску, в руки любимую игрушку — Вы лучше меня знаете, как успокоить малыша.

      — И долго надо так держать термометр? — спросила мама.

      — Этот ртутный минуты три-четыре, — сказала врач, — А электронные намного быстрее работают.

      — Я сегодня же такой в аптеке куплю, — решила мама, — Самый лучший импортный электронный термометр. Не хочу мучить ребенка.

     Пустышка действительно помогла мне успокоиться и привыкнуть к постороннему предмету в попе. Правда теперь меня беспокоило другое — резко усилившийся позыв по-большому. Казалось, я сразу же начну какать, как только мою попу покинет градусник.

      — У Вас есть марля? — неожиданно спросила у мамы врач.

      — Конечно есть, — немного удивленно ответила мама, — Принести?

      — Ага, — кивнула врач, — Принесите кусок побольше.

     Мама сходила к шкафу и принесла оттуда большой кусок марли. Орудуя одной рукой, врач быстро сложила из марли аккуратный квадрат и запихнула его мне под попу.

      — При ректальном измерении температуры нужно обязательно подкладывать ребенку под попу марлечку, — пояснила она маме, — На всякий случай.

     Врач хитро переглянулась с мамой и у обеих появились на лицах улыбки. Они как будто понимали, что со мной происходит.

      — Кстати, многие пользуются термометром, чтобы заставить ребенка покакать, — заметила врач, — А у Вашего как раз проблемы со стулом.

      — Предлагаете вот так мерить ему температуру даже после того, как выздоровеет? — усмехнулась мама, — Совать термометр в попу на пять минут?

      — Так долго держать конечно не надо, — начала объяснять врач, — Просто немножко подразните малыша. Пощекочите кончиком термометра дырочку в попе, легонько туда потыкайте. Обычно этого бывает достаточно. Ну а если не помогает, смажьте кончик термометра жидким мылом или шампунем и введите вовнутрь. Просто так не держите. Покрутите в разные стороны,...  надавите вниз. Вот так.

     Градусник неприятно зашевелился у меня в попе, сделав позыв какать совсем нестерпимым.

      — Может Саша сейчас у Вас покакает? — с надеждой посмотрела на врача мама.

      — Не хочу Вам ничего обещать, — улыбнулась врач — Но похоже действительно удалось вызвать у ребенка нужный позыв.

      — Как Вы это, интересно, определили? — спросила мама.

      — Смотрите, как малыш напрягся, — кивнула на меня врач.

     Подержав градусник у меня в попе еще минуту, врач посмотрела на часы и быстро вынула его наружу. Бессильный перед нестерпимым позывом, я сразу же начал какать.

      — Ну что я Вам говорила, — торжествующе посмотрела на маму врач.

      — Как хорошо покакал, — сказала мама.

      — Это, похоже, еще не всё, — улыбнулась врач.

     Словно в подтверждение ее слов я увеличил кучу у себя под попой и, не понимая, как быстро всё произошло, начал писать. Осознав в следующую секунду, что случилось, я попытался остановиться, но не смог. Еще никогда в жизни мне не было так стыдно.

      — Вот теперь, когда пустил струйку, действительно всё, — тоном знатока сказала врач, — У мальчиков всегда так. Надо обязательно дождаться, чтобы пописал после того, как сходил по-большому.

      — И как Вам Сашина струйка? — с нескрываемой иронией спросила врача мама, — Устраивает? Ты, Сашуля, для врача так стараешься? Правильно. Покажи ей, как ты умеешь писать. Чтобы больше не придиралась к твоему писюнчику.

     Врач тихонько засмеялась, заставив меня еще больше покраснеть.

      — Кстати, Вы уже можете потихоньку приучать его к горшку, — заметила она.

      — Пожалуй, пора, — согласилась мама.

     Мама быстро куда-то ушла и вскоре вернулась с мокрой тряпочкой. Врач всё это время продолжала держать меня в прежней позе с до отказа задранными вверх ногами. Я по прежнему стеснялся этой молодой женщины — особенно после того, что только что произошло.

      — Давай-ка вытащим из-под попы эту грязную марлю, — сказала мама, — А теперь вытрем попу мокрой тряпочкой. Вот так. Всё, можете опускать Саше ноги.

     Врач опустила мои ноги вниз. Я ожидал, что мама сразу же оденет мне подгузник, но она, казалось обо мне забыла, молча наблюдая, как врач выписывает рецепт. Подробно объяснив маме, как и когда давать мне лекарства, врач быстро собралась и направилась к двери. Мама взяла меня на руки и последовала за врачом в прихожую.

      — Думаю, за неделю выздоровеет, — сказала мама.

      — Конечно выздоровеет, — уверенно заявила врач, — Так что через неделю жду вас в поликлинике.

     Закрыв за врачом дверь, мама отнесла меня в зал и быстро одела.

      — Иди к своим игрушкам, — улыбнулась она, сняв меня с пеленального стола.

     Мне не нужно было повторять дважды и я вприпрыжку побежал к коробке с игрушками, довольный, что постельный режим наконец закончился.

     Выздоровление заняло меньше недели. Убедившись, что у меня уже второй день нет температуры, мама записалась на прием в поликлинику. Вспомнив, как я чуть не умер со стыда во время визита врача к нам домой, я воспринял мамино сообщение о том, что мы идем в детскую поликлинику, без особого энтузиазма.

     Поликлиника оказалась всего в пяти минутах хотьбы от дома. Разумеется пешком шла мама, а я сидел в коляске. Всю дорогу я тихонько хныкая — так мне не хотелось в поликлинику.

      — Ну вот и пришли, — объявила мама, входя в здание поликлиники.

     Быстро спросив что-то в регистратуре, мама направилась в нужный коридор. Кабинет нашего врача находился, как и регистратура, на первом этаже. Я продолжал хныкать. Больниц с поликлиниками я и во взрослой жизни побаивался. Теперь же окружающая обстановка вообще наводила на меня ужас.

      — Мама! — жалобно позвал я, взглянув из коляски на маму.

      — Что, хочешь к маме на руки? — улыбнулась мама, — Давай я тебя возьму.

     Очутившись у мамы на руках, я быстро успокоился.

      — Вы к Васильковой? — поинтерсовалась мама у сидящей в коридоре молодой женщины, — Мы будем за вами.

      — Нет, сегодня мы не к ней, — улыбнулась женщина, держащая на коленях маленького мальчика, — Мы во-он в тот кабинет, на массаж.

      — Значит к Ирине Максимовне никого нет, — обрадоваланно улыбнулась мама и направилась к двери в кабинет нашего врача.

     Нерешительно открыв дверь, мама зашла со мой вовнутрь. Оказалось, что у врача были посетители. Я с удивлением уставился на стоящего перед ней со спущенными трусами мальчишку лет семи. Бросив быстрый взгляд на мою маму, мальчик густо покраснел и мгновенно прикрылся ладонями между ног.

      — Ой! — вырвалось у мамы, — Я думала, что у Вас, Ирина Максимовна, никого нет.

      — Подождите пять минут в коридоре, — обернулась на маму врач, — Я с ним быстро.

     Врач спустила детские трусы еще ниже, до щиколоток.

      — Какие мы стеснительные, — ласково улыбнулась она и, разняв детские руки, принялась щупать мальчику яички.

     Лицо семилетнего мальчишки было краснее пожарной машины. Представив, что то же самое вскоре предстоит мне, я тоже густо покраснел.

      — Так неудобно, — пробормотала мама и резко развернувшись, вышла из кабинета.

     В коридоре по прежнему сидела на скамейке молодая женщина с двухлетним карапузом на коленях. Присев рядом с ней, моя мама тоже посадила меня к себе на колени.

      — Вы со своим ходите на какой-то специальный массаж? — поинтерсовалась мама у женщины.

      — Какой там специальный! — улыбнулась та, — Обычный профилактический массаж. Можете и своего записать. Всё, что нужно, это направление участкового врача.

      — Надо будет у нее сейчас спросить, — сказала мама, — Это же всё бесплатно, да?

      — Конечно в районной детской поликлинике всё бесплатно, — с той же доброй улыбкой сказала мамина собеседница, — Хотя я периодически ношу этой медсестре маленькие подарки. Чисто символически: коробку конфет, цветы, разные безделушки... надо же как-то отблагодарить девчонку. Так старается.

     Женщина показала маме коробку конфет.

      — Уже второй месяц к ней ходим, — продолжила она, — Очень хорошая массажистка. Совсем молоденькая, наверное сразу после медучилища, но дело свое знает. А как моему Андрюше у нее нравится! Уходить оттуда не хочет.

      — Обязательно запишемся! — решила мама.

     Она болтала с незнакомой женщиной еще минут пять, пока из кабинета не вышли предыдущие посетители.

      — Будешь сегодня наказан за свое поведение! — строго сказала красному, как рак, мальчишке молодая женщина, — Такое устроил, когда врач попросила тебя спустить трусы.

     Мы зашли в кабинет. Врач сидела за письменным столом и что-то писала в толстую тетрадку. Я принялся с интересом изучать обстановку. Вдоль одной стены стояли весы, планка для измерения роста, два стекляных шкафчика с медицинскими инструментами и кушетка. У второй стены была раковина с краном и большой пеленальный стол. Такой же стол стоял у окна.

      — Ну что, выздоровел Ваш Саша? — с улыбкой спросила врач, оторвавшись наконец от своей тетрадки.

      — Вроде выздоровел, — ответила мама, — Уже второй день нормальная температура.

      — Ставьте на стол и раздевайте, — попросила врач, махнув рукой в сторону пеленального стола у окна, — Сейчас я его осмотрю, а потом Ксюша сделает замеры.

     Мама подняла меня на стол и начала раздевать. Оставив меня в одном подгузнике, она нерешительно оглянулась ... на стоящую рядом медсестру.

      — Подгузник тоже снимайте, — улыбнулась медсестра, — Детей до трех лет осматривают голышом. К тому же мы ребенка потом взвесим, а в этом подгузнике сейчас точно не меньше килограмма жидкости.

      — Я тоже заметила, что Саша уже успел его наполнить, — сказала мама, снимая с меня подгузник, — Ничего, одену после вашего осмотра новый. Я захватила.

     Заметив, как юная медсестра принялась с улыбкой меня разглядывать, я попытался прикрыться, но мама не дала мне этого сделать.

      — Опять стесняешься? — улыбнулась она, разнимая мои руки.

     К столу подошла врач, на ходу одевая фонедоскоп.

      — Повернись спинкой, — ласково попросила она, — Сейчас я тебя послушаю.

     Послушав меня спереди и сзади, врач с довольной улыбкой сообщила маме, что у меня больше нет хрипов.

      — Горло у него вроде и в прошлый раз было в порядке, — сказала она, доставая из стекляной банки специальную ложку, — Можно еще раз проверить. Скажи «А»!

     Я широко открыл рот и врач неприятно нажала ложкой мне на язык, чтобы посмотреть горло, которым она тоже осталась довольна.

      — Стул нормализовался? — спросила врач у мамы, щекотно щупая мне живот, — Или по прежнему бывают запоры?

      — В последнее время стал ходить по-большому два раза в день, — сообщила мама.

      — Видите, — улыбнулась врач, — А Вы боялись. Все хвори проходят. Вы еще, помню, жаловались на опрелости. Сейчас посмотрим.

     Врач быстро уложила меня на спину и принялась рассматривать между ног. Я не знал, куда деться от смущения.

      — Спереди всё хорошо, — сказала она.

      — Ага, совершенно здоровая кожа, — согласилась стоящая рядом медсестра, бесцеремонно пощупав мне лобок.

      — Сейчас проверим попу, — улыбнулась врач, и задрав мои ноги вверх, принялась щекотно щупать меня между ягодиц, — Ягодички в порядке. Мошонка тоже.

     Врач опустила мои ноги вниз.

      — Ну что, Ксюша, — повернулась врач к стоящей рядом с ней медсестре, — Теперь он твой.

      — Рост, вес и мазок? — спросила медсестра.

      — Ага, — кивнула врач, — Всё, как обычно.

      — Сколько ему? — поинтересовалась медсестра у мамы, — Уже есть два?

      — В сентябре будет, — ответила мама.

      — Тогда взвешу карапуза на детских весах, — решила Ксюша, — Неохота снимать со стола и тащить на большие.

      — Конечно, взвешивай на детских, — согласилась врач, — Сомневаюсь, что он больше 20-ти килограмм весит.

     Постелив на стоящие на столе горизонтальные весы тонкую пеленку, медсестра осторожно меня туда переложила.

      — 14 c половиной, — сообщила она врачу мой вес и вернула меня на стол.

     После этого медсестра вынула из кармана желтый сантиметр и померила мой рост — тоже лёжа, как грудному.

      — 86 сантиметров, — крикнула Ксюша врачу.

     Сходив к одному из застекленных шкафчиков, медсестра вернулась оттуда с деревянной палочкой, обмотанной с одного конца ватой. Догадавшись, что сейчас мне предстоит, я сжался от испуга. Медсестра рывком задрала мне ноги и приготовилась вставить мне в попу обмотанную ватой палочку. Я не выдержал и громко заревел.

      — Какой трусишка, — улыбнулась медсестра, — Еще ничего не сделала, а уже ревет.

     Абсолютно не обращая внимания на мой рёв, медсестра бесцеремонно всунула свою палочку мне в попу и так же быстро вынула ее наружу.

      — А сейчас чего ревёшь? — спросила она меня, — Я уже всё сделала.

      — Не плачь, зайчонок, — улыбнулась мама, ласково погладив меня по голове, — Где там наша соска?

     Мама всунула мне в рот пустышку и я сразу успокоился.

      — Такой симпатичный у Вас карапуз, — улыбнулась Ксюша, — Просто не могу на него насмотреться.

     Я недоумевал, сколько мне еще придется лежать голышом перед посторонними людьми. Увидев у мамы в руках свой подгузник, я вздохнул с облегчением.

      — Он у Вас по-прежнему носит подгузники? — улыбнулась врач, — Не пробовали приучать к горшку? Или попробовали, но безуспешно?

      — Особых успехов сразу не ждите, — усмехнулась Ксюша.

      — Думаю, что у Саши не будет проблем с горшком, — уверенно сказала мама, — Правда, Сашуля? Ты уже большой мальчик. Пора заканчивать с подгузниками.

      — Правильно, — поддержала маму врач, — Просто перестаньте одевать ребенку подгузник. Трусики тоже лучше сначала не одевать — только лишнюю вещь стирать, если описается. Самая лучшая одежда в этом возрасте — это колготки. И конечно на первых порах Вам придется постоянно подсовывать малышу горшок — не рассчитывайте, что он сам будет проситься.

     Полностью одев, мама взяла меня на руки и направилась к выходу, но неожиданно остановилась на полпути.

      — Чуть не забыла, — спохватилась она, обернувшись к врачу, — Разговорилась сейчас в коридоре с одной мамой и она так хвалила вашу массажистку.

      — Наташу все хвалят! — улыбнулась Ксюша.

      — Выписать Вам направление на массаж? — спросила маму врач.

      — Я как раз хотела попросить, — улыбнулась мама.

     Быстро выписав нужную бумагу, врач протянула ее маме.

      — Отнесете направление в регистратуру и запишете там ребенка на массаж, — сказала она.

      — Спасибо, — поблагодарила мама и попрощавшись с врачом и медсестрами, вышла из кабинета.

     Мы снова отправились в регистратуру. В этот раз нам пришлось постоять пару минут в очереди. Устав держать меня на руках, мама усадила меня в коляску.

      — С завтрашнего дня начнешь ходить на массаж, — сообщила она мне после короткого разговора в регистратуре.

     Я ожидал, что из поликлиники мы сразу вернемся домой, но мама отправилась со мной в Ботанический сад.

      — Нечего в такую погоду дома сидеть, — пояснила она мне.

     Сначала мама долго возила мою коляску по разным аллеям, показывая мне красивые цветы и диковинные деревья. Потом мы подошли к пруду посмотреть на лебедей. Мама сидела на скамейке, а я бегал вокруг, гоняясь за бабочками и сдувая одуванчики.

      — Сашуля, сынок! Иди скорее сюда! — неожиданно позвала меня мама, — Смотри, кого я нашла.

     Я подбежал к маме и уставился на большую мохнатую гусеницу, медленно ползущую по скамейке.

      — Гусеница, — пояснила мне мама.

      — Уница, — повторил я.

      — Садись сюда, — сказала мама и посадила меня рядом, — У меня есть для тебя интересная книжка.

     Мама извлекла из сумки детскую книжку про насекомых и начала мне ее читать. Я с интересом рассматривал картинки.

      — Наверное пора домой, — сказала мама, посмотрев на часы, — Обедать и тихий час.

     Мама усадила меня в коляску и мы отправились домой.

     Дома мама сразу объявила, что больше не будет одевать мне подгузники — по крайней мере днем. Быстро сняв мой подгузник, мама снова натянула на меня колготки — на голое тело, без трусов. После этого она отправилась на кухню готовить обед, оставив меня играться в зале с кубиками и машинками. Периодически мама забегала в зал поинтересоваться, не хочу ли я по-маленькому и напомнить, чтобы я сразу просился на горшок, когда захочется писать.

     Обед был, как всегда, плотным: борщ на первое, картошка с котлетами на второе и вкусный клубничный компот на третье. Пообедав, мы вернулись в зал. Мама взяла журнал и уселась в кресло, а я отправился ... на ковер к своим игрушкам. Дав мне поиграть минут пятнадцать, мама объвила, что пора ложиться спать.

      — Давай снимем колготки, — сказала она.

     Заставив меня встать с пола, мама быстро стянула с меня голубые колготки. Я подумал, что она собирается переодеть меня в пижаму, но мама с улыбкой поставила у моих ног горшок.

      — Знаешь, что всем детям полагается сделать перед сном? — ласково спросила она, — Пописать в горшочек.

     Мама выжидающе на меня посмотрела. За две недели я конечно к ней привык, но писать в горшок у нее на виду... Этого я по-прежнему стеснялся.

      — Давай, солнышко, — снова обратилась ко мне мама, — Пописай в горшочек, как большой мальчик.

     Почувствовав, как мама приподняла мне письку, я густо покраснел.

      — Пись-пись-пись, — начала ласково приговаривать она, — Кто сейчас пустит струйку?

     Я смущенно опустил взгляд.

      — Разве Саша не хочет показать маме, что он уже большой и умеет пользоваться горшком? — не унималась мама, — Давай, зайчонок. Надо обязательно сходить перед сном по маленькому.

     Мама продолжала ласково уговаривать меня еще пару минут. Понимая, что она от меня не отстанет, я сдался и начал писать.

      — Вот так, — улыбнулась мама, — Направим струйку вот сюда, в центр горшка.

     Продолжая вовсю писать в горшок, я не знал, куда деться от смущения. Впрочем, теперь мне предстояло привыкать и к этой процедуре.

      — Какой молодец, — похвалила меня мама, дождавшись, когда моя струйка иссякнет, — А теперь надо встряхнуть писюнчик. Вот так. Всё, пописали.

     Мама взяла мой горшок и ушла с ним в туалет. Вернувшись, она сразу отнесла меня в кроватку — как был, в одной майке.

      — Поспишь без штанишек, — сказала она, — Сейчас тепло.

     Мама заботливо укрыла меня одеялом.

      — Ты же не описаешься, правда? — неуверенно посмотрела она на меня, — Обещаешь?

     Я молча кивнул. Мама быстро наклонилась и поцеловала меня в лоб.

      — Какой ты у меня сладкий, — ласково улыбнулась она, — Целовала бы и целовала. Давай, поворочивайся на бочок, закрывай глазки и спи.

     Мама развернулась и вышла из комнаты. Несколько раз зевнув, я закрыл глаза и провалился в пелену сна.

     После сна меня снова ждал горшок. На этот раз маме не пришлось меня уговаривать. Мне сильно хотелось писать и, встав перед горшком, я сразу пустил туда струйку.

      — Молодец, — похвалила меня мама, — Быстро понял, для чего нужен горшок. Только надо еще придерживать писюнчик. Вот так.

     Мама приподняла пальцами мою письку, заставив меня покраснеть

      — Направим Сашину струйку в горшок, — улыбнулась она, — А то ты уже успел забрызгать ковер.

     Дождавшись, когда я закончу писать, мама, как обычно, стряхнула в горшок последние капли. После этого она быстро натянула мне на ноги колготки и отвела меня на кухню.

     Увидев на столе стакан кипяченого молока, я неприятно поморщился. Впрочем, лежавшая рядом булочка с корицей смотрелась довольно аппетитно.

     За окном накрапывал дождь, поэтому после полдника мы остались дома. Сначала мама немножко поиграла со мной на ковре, а потом включила телевизор. Часа полтора мы смотрели слезливую мелодраму. Фильм меня абсолютно не интересовал — просто нравилось сидеть у мамы на коленях.

     Почувствовав, что мне хочется по-маленькому, я попросился у мамы на горшок.

      — Сейчас, сейчас! — обрадованно откликнулась мама и, сняв с меня колготки, поставила перед горшком, — Просто чудо, а не ребенок!

     Я не понимал, чему она так радуется, но мама никак не могла успокоиться. В этот раз я держал письку сам. Правда в конце мама, не доверяя мне, несколько раз ее встряхнула.

      — По-маленькому проситься научились, — улыбнулась она, — Вот если бы еще сходил по-большому...

     Сходив в туалет, чтобы вылить мой горшок, мама вернулась на диван и мы снова принялись смотреть телевизор.

     Прошло около часа.

      — Неужели опять запор? — обеспокоенно нахмурилась мама, — Давай, Сашуля, попробуем покакать.

     Мама сняла с меня колготки и посадила на горшок.

      — Надо покакать, зайчонок, — ласково попросила она, — Сейчас мама помассирует тебе животик.

     Мама принялась массировать мне живот, но кроме нескольких громких пуков, ничего не добилась.

      — И ты не сиди просто так, — сказала она мне, — Надо тужиться.

     Подержав меня на горшке еще минут пять и поняв, что она ничего от меня не добьется, мама одела мне колготки и мы вернулись на диван. К счастью скучная мелодрама сменилась мультиками. Снова почувствовав позыв писать, я уже собрался попроситься на горшок, когда раздался неожиданный звонок в дверь.

      — А вот и гости! — оживилась мама и, вскочив с дивана, убежала в прихожую открывать дверь

     Я вспомнил, что мама действительно пригласила к нам на ужин пару своих подруг. Пришли они совершенно некстати. Представив, каково будет проситься в присутствии посторонних на горшок, я густо покраснел. О горшке можно было забыть. «Придется терпеть» — подумал я с тяжелым вздохом.

      — Привет, Света, — услышал я из коридора незнакомый голос.

      — Привет, девчонки, — обрадованно ответила мама.

      — Привет, привет, — послышался другой незнакомый голос, — Ну что, показывай нам своего карапуза.

     Гости зашли в комнату. Я сидел на ковре, делая вид, что играюсь с машинками, хотя сам украдкой разглядывал маминых подруг. Две были молодыми женщинами маминого возраста. И такими же симпатичными, как мама. Одна из женщин держала на руках грудного ребенка. Рядом со второй стояла совсем юная девушка — класс восьмой, не больше.

      — Что должен сказать воспитанный мальчик? — с улыбкой спросила меня мама.

      — Завтусте, — пролепетал я.

      — Здравствуй, — улыбнулась женщина с ребенком, подходя ко мне поближе, — Давай знакомиться. Меня зовут Оля, а это, — женщина показала на своего малыша, — Витюша. А тебя как зовут?

      — Саса! — гордо ответил я.

      — А это тётя Вика, — представила мама вторую женщину.

      — И Настя, — добавила Вика, кивнув на школьницу, — Упросила взять ее с собой. Так хотела посмотреть на твоего малыша.

      — Как быстро время летит, — вздохнула мама, — Я Настю помню совсем маленькой. В каком ты уже классе? — Перешла в девятый, — ответила девушка.

     Внимание гостей снова переключилось на меня.

      — Какой хорошенький, — умилительно улыбнулась Вика, — Ну как было такого не забрать из «Дома ребенка».

      — Ага, такой симпатичный карапуз, — согласилась Оля.

      — Сколько ему? — поинтересовалась Настя.

      — Год и одинадцать месяцев, — ответила мама, — В сентябре будем отмечать второй день варенья.

      — А у нас он был на прошлой неделе, — сообщила Оля, — Пока первый.

     Сидящий на руках у Оли годовалый малыш неожиданно скривился и заревел.

      — Наверное надо поменять подгузник, — сказала Оля, пощупав сынишку между ножек, — Можно я это сделаю там, на столе?

      — Конечно можно, — ответила мама, — Еще спрашиваешь.

     Оля отнесла малыша на пеленальный стол и начала быстро раздевать. Мама с Викой встали рядом со столом, наблюдая, как их подруга возится со своим сынишкой. Через пару секунд между ними протиснулась Настя. Она наблюдала за происходящим с таким интересом, как будто боялась пропустить что-то важное.

     Сидя ... на ковре, я тоже лениво наблюдал, как Оля меняет своему сынишке подгузник. Она делала всё в точности, как мама: сначала тщательно подмыла малыша между ножек маленькой тряпочкой, а потом принялась мазать его там детским кремом. Вите эта процедура явно не нравилась судя по тому, как он отчаянно пытался сопротивляться, дрыгая голыми ножками.

      — Мой точно так же себя ведет, когда я мажу его детским кремом, — заметила мама, — Вырывается, ёрзает, дрыгает ножками.

      — Это еще ничего, — сказала Оля, — Видела бы ты, что он мне сегодня утром устроил. Сначала, как сейчас, дрыгал ножками, а потом взял и пустил высоченный фонтан.

     Все дружно засмеялись.

      — Саша тоже однажды пустил струйку во время подмывания, — вспомнила мама, заставив меня покраснеть.

      — Малыши ох как любят это делать, — усмехнулась Оля, — Особенно мальчики.

     Оля с мамой принялись вспоминать разные курьезы во время детских процедур. Слушая мамины истории — разумеется обо мне — я чуть не умер от стыда.

      — Смотрите, как покраснел, — засмеялась Настя, обернувшись на меня..

      — Саша у меня такой стеснительный, — сказала мама.

     Ловко одев своему малышу новый подгузник, Оля быстро натянула на него ползунки и взяла сынишку на руки.

      — Посади его на ковер, — предложила мама, — Пусть вдвоем с Сашей играются.

     Оля усадила своего сынишку рядом со мной. Малыш сразу принялся пробовать на вкус мои машинки. Мне это, разумеется, не очень нравилось, но я решил не поднимать шума.

      — Малыши так классно смотрятся вместе, — улыбнулась Вика, — Эх, жалко, забыла дома фотоаппарат.

      — Ага, так хорошо вдвоем играют, — сказала Оля, — Давайте почаще ходить друг к другу в гости.

     Неожиданно рядом со мной присела на ковер девятиклассница. Я недоумевал, что ей надо.

      — Интересно, что ты до нас строил из кубиков? — спросила меня Настя, — Мост?

     Я молча кивнул.

      — Давай его достроим, — сказала Настя и первой начала достраивать мост.

     Я немножко стеснялся новых людей — особенно девятиклассницы — но играть с ней и вправду было интересно. Мы построили мост, потом тоннель и после этого высокую башню. Больше ничего построить не удалось, потому что закончились кубики.

     Сидящие на диване взрослые были поглощены своей беседой. Мама хвасталась, как быстро ей удалось приучить меня к горшку.

      — А я своего старшего долго приучала, — вздохнула Оля, — Носил подгузники чуть ли не до школы. Он даже сейчас иногда штаны мочит. Последний раз месяц назад в детской больнице. Прямо при мне. Так было за него стыдно. А медсестры молодцы, не растерялись. Уложили на пеленальный стол и подмыли как маленького. И знаете, ни капельки не удивлялись. Такое впечатление, что у них там каждый день такое происходит.

      — Сколько ему? Семь? — спросила Вика.

      — Ага, семь, — подтвердила Оля, — Перешел во второй класс.

      — А с чем попал в больницу? — поинтересовалась мама.

      — С гастритом, — вздохнула Оля, — Ох уж эти школьные столовки.

      — Бедный мальчишка, — сочувственно сказала мама.

      — Ты бы его психотерапевту показала, — посоветовала Вика, — Эти мокрые штанишки у ребенка скорее всего на нервной почве.

     Взрослые снова принялись обсуждать, как приучают детей к горшку.

      — Мне кажется, у Саши проблем с горшком быть не должно, — заметила мама, — Он у меня всё понимает. Иной раз так серьезно посмотрит — абсолютно по-взрослому.

     Мне было приятно, что мама в меня верит, но позыв писать стал таким сильным, что я начал не на шутку беспокоиться.

      — Во что бы еще поиграть, — задумалась Настя, осматриваясь по сторонам, и неожиданно повернулась к моей маме, — Свет, а у тебя есть лист бумаги?

      — Обычный лист? — удивленно спросила мама, — Формата А4?

      — Любой, — ответила Настя, — Лишь бы был прямоугольным.

     Мама сходила в другую комнату и вернувшись с белым бумажным листом, протянула его Насте.

      — Спасибо, — поблагодарила Настя и согнула лист пополам.

     Мне хватило пары секунд, чтобы догадаться, что девушка складывает из бумаги самолетик. К моему удивлению она сделала это по всем правилам и самолетик получился очень аккуратным. Я с восхищением посмотрел на Настю. До этого я всю жизнь считал, что только мальчишки умеют правильно складывать самолетики.

      — Пробный полет, — улыбнулась Настя и запустила самолетик.

     Я, как зачарованный, смотрел, как тот набрал высоту и медленно спланировал в дальний угол комнаты.

      — Ну что сидишь? — легонько толкнула меня Настя, — Беги за самолетиком. Я для тебя его сделала.

     Я вскочил на ноги и побежал в угол, где приземлился самолетик. Подняв его с пола, я еще раз восхитился, насколько классно этот самолетик был сложен.

      — Что ты его разглядываешь? — нетерпеливо крикнула мне Настя, — Запускай!

     Я замахнулся рукой, чтобы запустить самолетик, и неожиданно для самого себя начал писать в колготки. Самолетик я все-таки запустил, но совершенно криво, направив его в пол. Окончательно осознав, что случилось, я вышел из оцепенения и громко заревел. Было ужасно стыдно описаться в присутствии незнакомых людей. Весь красный от смущения, я продолжал вовсю мочить колготки.

      — Ай-яй-яй! — неодобрительно покачала головой мама, — Кто насикал в штанишки?

     Уставившаяся мне между ног Настя тихонько захихикала. Оля с Викой тоже заулыбались — с таким снисходительным видом, что я не знал, куда деться от стыда.

      — Так хорошо ходил весь день на горшок, — вздохнула мама, — А сейчас что случилось? Почему не попросился по-маленькому?

      — Надо было не ждать, пока попросится, а снять штанишки и поставить перед горшком, — сказала Оля, — Знаешь, как я в свое время с Колей из-за горшка воевала?

     Мама встала с дивана и подошла ко мне.

      — Не надо плакать, — сказала она, ласково погладив меня по голове, — Ничего страшного не случилось.

     Мама взяла меня за руку и повела к пеленальному столу.

      — Подумаешь, описался, — продолжала она меня успокаивать, — С кем не бывает. Просто забыл попроситься, да? В следующий раз мы обязательно попросимся. Правда? Ты уже большой и всё понимаешь.

     Подняв меня на пеленальный стол, мама быстро стянула вниз мои мокрые колготки.

      — Дай эту ножку, — попросила она, освобождая мои ноги от колготок, — Теперь вторую.

     Заметив, как Оля с Викой встали с дивана и направились к столу, я стеснительно прикрылся между ног. Вслед за ними к столу подошла Настя.

      — Присмотрите за Сашей? — попросила мама подруг, — А я пока схожу за водой и тряпочками.

     Мама вышла из комнаты, оставив меня стоять на столе. Заметив, как все с улыбками меня разглядывают, я еще больше покраснел.

      — Действительно стесняется! — засмеялась Настя, — Ему же еще даже двух нет.

      — И кто такого маленького научил прикрываться? — проворчала Оля.

      — Не я, — улыбнулась вернувшаяся в комнату мама, — Я сама удивляюсь, как Саша стесняется.

     Мама поставила на стол знакомую мне миску с водой, в котрой плавали две тряпочки.

      — Ты тоже подмываешь своего тряпочками? — спросила Оля, — Я думала сейчас все перешли на одноразовые салфетки.

      — У Саши от этих салфеток аллергия, — пояснила мама, укладывая ... меня на стол.

      — У моего тоже, — сказала Оля. — Лучше по старинке, тряпочками.

     Вынув из миски и отжав одну из тряпочек, мама начала быстро протирать мне низ живота. Видя, как столпившиеся вокруг стола мамины подруги внимательно наблюдают за ее действиями, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Такая забавная писулька, — тихонько захихикала девятиклассница, когда мама занялась моей писькой.

     Недовольно посмотрев на хихикающую девушку, я перевел взгляд на Олю с Викой и заметив у них на лицах улыбки, еще больше смутился.

      — Какой мокрый, — вздохнула мама, — Ничего, сейчас я тебя везде вытру.

     Рывком задрав мои ноги, мама начала вытирать мне попу.

      — Вот так вытрем между ягодичками, — ласково приговаривала она, — А теперь мошонку. Что случилось? Чего мы начали ерзать и дрыгать ножками?

      — У мальчиков столько маленьких приборчиков между ножек, — сказала Настя и снова захихикала.

      — Поэтому надо тщательно всё мыть, — улыбнулась мама, продолжая щекотно протирать мне мошонку своей тряпочкой.

     Посвятив подмыванию еще полминуты, мама опустила мои ноги вниз и взяла тюбик с детским кремом. Пока она мазала меня спереди, я еще мог терпеть, но когда она задрала мне ноги и занялась моей мошонкой, щекотка стала совсем нестерпимой. Я ерзал и дрыгал ногами, изо всех сил пытаясь вырваться.

      — Давай я подержу карапуза, — предложила Оля и не дожидаясь маминого ответа зажала мне ноги.

      — Спасибо, — поблагодарила подругу мама.

     Набрав на пальцы щедрую порцию крема, мама снова начала мазать им мою мошонку. Оля держала меня так крепко, что я не мог даже пошевелиться. Чувствуя себя полностью беззащитным, я едва сдерживался чтобы не заплакать.

      — Значит мальчикам сначала мажут попу, а потом яички? — поинтересовалась девятиклассница.

      — Ага, — кивнула мама, продолжая нестерпимо щекотно трогать меня между ног, — Вот так. Помажем сейчас со всех сторон этот маленький мешочек. Кстати, девчонки, я не рассказывала вам про Сашины опрелости?

      — Неа, не рассказывала, — отозвалась Вика.

      — Видели бы вы, что творилось у Саши между ножек, когда я забрала его из «Дома ребенка», — сказала мама, — Особенно вот тут, за яичками.

     Мама щекотно потрогала меня за мошонкой, показывая подругам, где у меня были опрелости.

      — Мазала его после каждого подмывания детским кремом, — продолжила мама, — И за две недели все полностью прошло.

      — Сейчас даже не скажешь, что у ребенка были опрелости, — удивилась Оля, бесцеремонно потрогав меня между ног, — Абсолютно здоровая кожа.

      — Чего сразу покраснел? — улыбнулась мама, — Такой ты у меня недотрога. Подумаешь, чужая тётя пощупала между ножек.

     Попросив Олю опустить мои ноги вниз, мама отошла к шкафу и начала в нем рыться.

      — Похоже, это были последние сухие штанишки, — растерянно сказала она, вернувшись к столу, — Что же теперь делать то? Те, что постирала, висят на балконе. Сомневаюсь, что они высохли.

      — Сходи проверь, — посоветовала Вика.

     Мама быстро вышла из комнаты.

      — Еще влажные, — сообщила она, вернувшись через полминуты, — Даже не знаю, что Саше сейчас одеть.

      — Как что? Подгузник, — улыбнулась Оля.

      — Никаких подгузников! — отрезала мама, — Мы от них отказались. По крайней мере днем. На ночь наверно одену, но сейчас не буду. Надо, чтобы отвыкал от удобных памперсов.

     Мама взяла меня на руки.

      — Ну что ж, походит пока без штанишек, — улыбнулась она, — Ничего страшного. Дома тепло.

      — Не боишься, что он тебе весь ковер описает? — со смехом спросила Вика.

      — Ну что ты, — посмотрела на нее мама, — Саша уже умеет проситься на горшок.

      — Как сейчас? — засмеялась Оля.

      — У нас такого больше не повторится, — сказала мама, — Правда, Сашуля? Будешь проситься у мамы на горшок?

     Мама опустила меня на пол и я нерешительно направился к своим игрушкам.

      — Карапуз без штанишек такой смешной, — захихикала Настя.

      — Ага, я тоже не могу без улыбки смотреть на это чудо с голой попой, — согласилась Вика.

     Взрослые сели на диван и принялись беседовать о своем. Я стоял посреди комнаты, раздумывая, чем мне заняться. Впрочем, девятиклассница быстро нашла для меня занятие.

      — Будем делать гимнастику, — сказала она — Руки в стороны! Ноги на ширину плеч! Первое упражнение — махаем руками вверх и вниз.

     Настя начала махать руками, показывая мне, что надо делать. Мне ничего не оставалось, как повторять.

      — А теперь наклоны, — объявила девушка, — Ага, вот так. Попробуй достать пол.

     Вслед за наклонами последовали приседания, потом бег на месте и прыжки. Неожиданно я заметил, что в комнате стало тише. Так и есть — сидящие на диване взрослые прервали свою беседу и с интересом за мной наблюдали.

      — У мальчишки так смешно трясется писулька, когда он прыгает, — захихикала Настя, показывая мне между ног.

      — Смотрите, как смутился, — засмеялась Вика.

     Посидев с подругами еще пару минут, мама неожиданно спохватилась, что ей надо греть ужин, и убежала на кухню. Все решили последовать за ней — разумеется захватив детей. Оля взяла на руки своего годовалого сынишку, а Настя — меня.

      — Карапуз так хорошо смотрится у тебя на руках, — сказала девятикласснице старшая сестра.

      — Скажи, классный малыш, — улыбнулась Настя, — Так нравится с ним няньчится. Давай и мы возьмем такого из «Дома ребенка».

      — Твоей сестре уже своего собственного пора заводить, — засмеялась Оля.

     Все зашли на кухню и сели за стол. Сидя на руках у Насти, я голодными глазами уставился на стоящую на плите большую кастрюлю.

      — Сейчас, зайчонок. Потерпи еще десять минут, — виноватым голосом сказала мама, перехватив мой взгляд, — Я знаю, как ты проголодался.

     Мама вынула из кастрюли фашированный перец и положив его на тарелку, быстро измельчила вилкой.

      — Подогрею Саше отдельно, — пояснила она, — В микроволновке.

     Подогрев еду в микроволновке, мама поставила тарелку передо мной.

      — Давай кушать, — ласково сказала Настя, державшая меня у себя на коленях.

      — Одень ему сначала слюнявчик, — попросила мама, протягивая Насте желтый слюнявчик.

     Дождавшись, когда Настя повяжет мне слюнявчик, я взял лежавшую рядом с тарелкой маленькую детскую вилку и неуклюже начал набирать ей еду.

      — Вилку держат вот так, — сказала Настя, поправив у меня в руке вилку, — А теперь набираем мясо. Ага, вот так. И отправляем в ротик. Какой молодец.

     Я начал неумело орудовать вилкой. Получалось очень медленно и неуклюже, не говоря уже о том, что половина еды осталась на слюнявчике. Настя меня хвалила и подбадривала, но в конце концов не выдержала и начала кормить сама.

      — Открывай ротик, — улыбнулась она, — Вот так. Какие вкусные мама приготовила перцы. Даже у меня слюнки текут.

     Я сам не заметил, как Настя скормила мне всю тарелку.

      — А теперь вытрем салфеткой рот, — сказала она и быстро вытерла мое лицо белой салфеткой, — Все, покормили.

      — Спасибо, — поблагодарила мама, — Давай я заберу Сашу, чтобы он не мешал тебе есть.

     Раздав гостям тарелки с едой, мама забрала меня ... у Насти и посадила к себе на колени. Все принялись есть, нахваливая мамины перцы.

      — Значит ты кормишь своего домашней едой, — заметила Оля.

      — Ага, — кивнула мама, — Саша у меня всё ест.

     Взрослые принялись обсуждать детскую еду. Я уставился в окно, потеряв интерес к разговору за столом. Минут через пять мама отодвинула свою тарелку в сторону.

      — Постой пока здесь, — сказала она, опуская меня на пол, — Сейчас я разолью всем чай.

     Чай меня не особенно интересовал, но когда на столе появилась коробка с шоколадным тортом, у меня потекли слюнки. Мама снова взяла меня на колени.

      — Что ты смотришь на этот торт, как завороженный? — улыбнулась она, взяв чайной ложечкой небольшой кусочек, — Открывай рот.

      — Ты что, Светка? — неодобрительно покачала головой Оля, — Таким маленьким еще нельзя давать шоколад. Особенно вечером. Ты его потом спать не уложишь.

      — Ничего страшного, — улыбнулась мама, — Я ж совсем немножко. Ты видела, какими глазами он на этот торт смотрел?

     Дав мне еще несколько кусочков торта, мама начала есть сама.

      — Всё, Сашуля, — сказала она мне, — Хорошего понемножку. Ты у меня действительно потом не заснешь.

     Посидев на кухне еще минут пятнадцать, все вернулись в зал. Я сразу сел на ковер играться с кубиками.

      — Мы наверное пойдем, — неожиданно сказала Вика, — Уже пол-восьмого.

      — Пол-восьмого? — спохватилась мама, посмотрев на часы, — У нас обычно в это время купание.

      — Ой, а можно остаться посмотреть? — оживилась Настя, — Я никогда не видела, как купают малышей.

      — Конечно можно, — улыбнулась мама, — Я вас никуда не выгоняю.

     Вика бросила на младшую сестру недовольный взгляд, но ничего не сказала.

      — Сейчас искупаю и уложу спать, — сказала мама и снова обернулась на часы, — Интересно, а когда мы ужинали? Уже прошло 20 минут?

      — После еды? — уточнила Оля, — Конечно прошло.

      — Врач сегодня в поликлинике сказала, что дети обычно какают через 15—20 минут после еды, — объяснила мама, — А Саша у меня и после ужина не покакал.

      — Что, целый день не ходил по большому? — спросила Оля

      — Неа, — мотнула головой мама, — Наверное опять запор. Так мучилась с малышом на прошлой неделе.

      — Непорядок, — нахмурилась Оля, — Ребенок в этом возрасте должен ходить по-большому как минимум два раза в день.

      — Как же заставить его покакать? — задумалась мама, — Попробовать подразнить термометром, как советала врач?

      — Не занимайся ерундой. Поставь клизму, — сказала Оля.

      — Так не хочется, — неуверенно сказала мама, — Представляю, сколько будет рёва. Да и я, если честно, не совсем уверенно себя чувствую. Еще ни разу не делала эту процедуру. Хотя рано или поздно придется.

      — Зря ты так боишься клизмы, — сказала Оля, — Это на самом деле очень простая процедура. Я своим ее делаю довольно часто — не только малышу, но и старшему. Ну что? Объяснить тебе, как все делается? Или сделать всё самой, а ты посмотришь?

      — Сделай, — согласилась мама, — Раз ты такой эксперт по клизмам.

      — С малышами лучше всего возиться на столе, — начала объяснять Оля, — Хорошо, что он у тебя полностью накрыт клеенкой. Давай, неси туда своего карапуза.

     Мама отнесла меня на пеленальный стол, у которого, как обычно тут же собралась толпа любопытных.

      — Пойду принесу клизму, — сказала мама и вышла из комнаты.

      — Нам еще понадобится стакан воды, — крикнула ей вдогонку Оля.

     Через минуту мама вернулась с оранжевой клизмой и стаканом воды.

      — То, что надо, — одобрительно кивнула Оля, взяв у мамы клизму, — Поставим спринцовку в воду. Пусть набирается.

     Оля сжала резиновую спринцовку и опустила ее в стакан с водой.

      — Теперь укладывай карапуза на спинку, — попросила Оля маму, — Ага, вот так. Ножки вверх. Еще выше.

     Я с опаской покосился на маленькую баночку в руках у Оли.

      — Это у тебя детский вазелин? — спросила она, — Сначала помажем попу. Вот тут.

      — Дырочку? — спросила Настя.

      — Ее самую, — улыбнулась Оля, — Вот так, мизинцем. Можно немножко подразнить ребенка — пощекотать ему дырочку, легонько потыкать пальцем... Иногда этого бывает достаточно.

     Чужой палец бесцеремонно углубился мне в попу. Обида, что мама позволила своей подруге делать мне неприятную процедуру, была такой горькой, что я не выдержал и заревел.

      — Теперь мажем вазелином кончик спринцовки, — абсолютно спокойно сказала Оля, не обращая на мои протесты ни малейшего внимания.

      — Как кричит, — сочувственно сказала мама и сунула мне в рот соску.

     Я выплюнул пустышку и заревел с новой силой. Просто невозможно было смотреть на страшный оранжевый предмет в руках у Оли.

      — Не хочу-у! — надрывался я, отчаянно пытаясь вырваться из маминых рук.

      — Сашуля, смотри, какая машинка, — попыталась отвлечь меня мама яркой игрушкой.

     Сделав очередную попытку вырваться, мне удалось освободить одну ногу.

      — Давай я тебе помогу, — сказала Вика.

      — Подержи ему ручки, — поросила мама, — А я зажму обе ноги.

     Вика крепко прижала к столу мои руки, а мама сильнее задрала мне ноги. Теперь, когда меня держали двое взрослых, я не мог даже пошевелиться.

      — Никак не успокаивается, — вздохнула мама, — Чего ты так ревёшь? Тебе же тётя Оля еще ничего не начала делать.

      — Идёт коза рогатая, идет коза бодатая, — начала приговаривать склонившаяся надо мной девятиклассница, — Забодаю, забодаю, забодаю!

      — Потерпи, мой маленький, — ласково улыбнулась мама, — Не надо плакать. Всем малышам делают клизмочку, когда они не могут покакать. Это совсем не больно.

     Мама снова сунула мне рот соску, но на этот раз она продолжала придерживать ее рукой.

      — Вот так, — улыбнулась она, когда я начал сосать пустышку, — Вспомнил, что надо делать с соской.

      — Кажется успокоился, — облегченно вздохнула Вика.

      — Сейчас мама вытрет наши мокрые щёчки, — ласково сказала мама, — И Сашуля больше никогда не будет плакать. Правда? Ты же мужчина.

      — Ага, — улыбнулась Вика, — Теперь у тебя в доме есть мужчина.

      — Так его сейчас жалко, — сочувственно посмотрела на меня мама, — Наверно нянечки в «Доме ребенка» успели пару раз поставить Саше клизму — так же грубо, как они всё там делают. Вот он теперь ее и боится.

     Неожиданно почувствовав, как что-то быстро скользнуло мне в попу, я догадался, что это была клизма.

      — Всовываем до конца, вот так, — пояснила Оля, — И начинаем выжимать. Очень медленно и сторожно. Торопиться не надо.

     Оля начала наполнять меня водой. Ощущение было очень неприятным и если бы не соска во рту, я бы снова заревел.

      — Выжали до конца и быстро вынимаем, — продолжила Оля, — И сразу же зажимаем ребенку попу. Вот так. Чтобы содержимое клизмы осталось внутри.

      — И сколько его так держать? — спросила мама

      — Минуты две, — ответила Оля, засекая время.

     Я уставился на настенные часы, гипнотизируя секундную стрелку.

      — Пора отпускать, — сказала ... Оля, выждав две минуты.

      — Наверное надо сразу посадить на горшок? — засуетилась мама.

      — До горшка не донесешь, — засмеялась Оля, — Давай просто подложим под попу марлю, чтобы карапуз на нее всё сделал.

     Оля потянулась за лежащим на столе куском марли и аккуратно его сложив, подоткнула мне под попу.

      — Ну что, готовы? — оглядела она присутствующих.

      — Представляю, какую он сейчас наложит кучу, — захихикала девятиклассница.

     Оля быстро отпустила мою попу. Хотелось сразу же опорожнить кишечник, но собрав все силы, мне удалось побороть мучительный позыв. Понимая, что я не смогу долго терпеть и наложу при всех кучу, я густо покраснел.

      — Я думала, сразу начнет какать, — разочарованно сказала Вика.

      — Сейчас покакает, — уверенно заявила Оля, принявшись массировать мне живот, — Какая ты нетерпеливая.

     Не в силах больше сдерживать давление у себя в попе, я начал громко какать.

      — Ну наконец-то, — облегченно вздохнула мама.

      — Ничего себе! — захихикала Настя, — Наложил такую кучу.

     Весь красный от смущения, я как обычно начал писать, не отдавая себе отчета, что происходит.

      — Ой! — засмеялась Настя, показывая мне между ног, — Карапуз решил впридачу пустить фонтанчик.

     Заметив, как все с улыбками уставились мне между ног, я подумал, что сейчас умру от стыда.

      — Ты, Саша, всегда устраиваешь такие фонтаны? — шутливо спросила меня девятиклассница, — Или просто хотел нам похвастаться, как ты умеешь пускать струйку?

      — Мой тоже любит пускать фонтаны, лежа голышом на пеленальном столе, — улыбнулась Оля.

      — Вот бы положить их рядом, — продолжала смеяться Настя, — Посмотреть, у кого струйка выше.

     Все дружно засмеялись. Продолжая вовсю писать, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Какой молодец, — улыбнулась мама, стряхивая с моей письки последние капли, — Ну что, страшная процедура? Надо было так кричать и сопротивляться?

     Вытащив из-под меня мокрую марлю, мама, не отпуская моих ног, наскоро вытерла мне попу мокрой тряпочкой.

      — Ну вот, — сказала она, — Теперь, когда мы пописали и покакали, можно идти купаться.

     Мама взяла меня на руки и все направились в ванную. Там мама передала меня Насте и начала набирать ванну.

      — Давай снимем маечку, — улыбнулась девятиклассница, — Вот так. Любишь купаться?

     Сидя у Насти на руках голышом, я сильно стеснялся — особенно когда она начала шутливо меня щекотать.

      — Чей это животик? — с ласковой улыбкой спросила девятиклассница, потрогав мне пупок, — Сашин?

     Настя легонько пощекотала мне низ живота, заставив непроизвольно засмеяться.

      — А это что тут торчит? — не унималась девушка, — Маленькая писулька? Кто недавно пустил оттуда струйку?

      — Давай Сашу мне, — попросила мама, выключив оба крана, — Ванна уже готова.

     Взяв меня у девятиклассницы, мама осторожно опустила меня в горячую воду. После этого она, как обычно, кинула туда игрушки.

      — Ой, сколько у Саши игрушек, — улыбнулась Настя, присев на край ванны, — Можно посмотреть?

     Настя вынула из воды пластмассовый кораблик.

      — Это маленький катер? — спросила она меня, — А это? — девушка показала на другой кораблик, — Большой пароход с двумя трубами?

     Девятиклассница принялась со мной играть.

      — А рыба какая большая, — засмеялась она, — Больше чем пароход. Этому пароходу нужно смотреть в оба. Чтобы рыба его не съела.

      — Настя так любит маленьких деток, — улыбнулась Вика, кивнув на младшую сестру, — Она быстро нашла с твоим общий язык.

      — Ага, так хорошо играются, — согласилась мама, — Смотри, как Саша улыбается.

      — Малыши любят купаться, — заметила Оля, — Моего вообще тяжело из ванны вытащить. Час там может просидеть.

      — Так не хочется прерывать их игру, — вздохнула мама, — Но надо Сашу мыть.

     Мама легонько дернула Настю за рукав.

      — Настюш, — с виноватой улыбкой обратилась она к девушке, — Мне уже нужно мыть малыша.

     Настя с неохотой отошла от ванны, уступив место маме, которая сразу принялась намыливать меня мягкой губкой.

      — Сначала намылим ручки, теперь спинку, грудку, животик, — ласково приговаривала мама, спускаясь губкой всё ниже и ниже.

      — Ага, хорошенько помой лобок, — сказала Оля, с улыбкой наблюдавшая за мамиными действиями, — Особенно складочки.

      — Теперь писюнчик, — улыбнулась мама, — Интересно, как ты своему его моешь. Я стараюсь максимально оттянуть кожицу.

      — У таких маленьких она еще не оттягивается, — заметила Оля, — Не забивай себе голову. Всё, что скапливается под кожицей, вымывается, когда малыш писает.

     Вынужденный терпеть манипуляции с моей писькой, я не знал, куда деться от смущения.

      — Просто оботри со всех сторон губкой, — подсказала Оля, — Ага, вот так. А теперь хорошенько помой ему мошонку.

     Мама принялась нестерпимо щекотно водить намыленной губкой у меня между ног.

      — Между ножек помыли, — улыбнулась она через полминуты, — Теперь попу.

     Заново намылив губку, мама залезла ей между моих половинок.

      — Смотри, Олька, как сжал попу, — засмеялась она, — Твой тоже не дает себе там мыть?

      — Давай, я подержу мальчишку, — предложила Оля и не дожидаясь маминого ответа, подошла к ванне и насильно разжала мне ягодицы.

      — Спасибо, — поблагодарила мама.

      — Помой ему там как следует, — попросила Оля, — И внутри тоже.

      — Внутри? — удивилась мама, — Губку что-ли туда запихнуть?

      — Какую губку, — засмеялась Оля, — Просто пальцем. Всему тебя учить надо.

     Почувствовав, как чужой палец притронулся к моей дырочкке, я замер от испуга.

      — Давай, не бойся, — усмехнулась Оля, — Ничего с ним от этого не случится.

     Мама быстро всунула палец мне в попу. Ощущение было таким неприятным, что я тут же заревел.

      — Не плачь, солнышко, — начала успокаивать меня мама, мгновенно вытащив палец из моей дырочки, — Больше не буду тебе так делать.

     Я продолжал тихонько всхлипывать. Было обидно, что мама слушает бесцеремонных советчиц.

      — Намылим ножки, — сказала мама, снова взяв в руки губку, — Вот так, сверху донизу. А теперь польем Сашулю из душа. Голову я тебе сегодня мыть не буду.

     Мне на плечи полилась горячая вода. Полминуты мама молча поливала меня из душа, смывая мыло. После этого она вынула меня из ванны и, закутав в полотенце, понесла в зал.

      — Я обычно вытираю его на пеленальном столе, — пояснила мама подругам, — Там удобнее.

     Поставив, как и собиралась, на пеленальный стол, мама быстро вытерла меня большим желтым полотенцем.

      — Теперь ложись на спинку, — скомандовала она, — Помажу тебя детским кремом.

     Я послушно лег на спину, краснея в предчувствии предстоящей процедуры.

      — А можно я попробую? — неожиданно спросила стоящая у стола Настя.

      — Помазать Сашу кремом? — удивилась мама.

      — Ага, — кивнула девятиклассница, — Так хочется попробовать.

      — Хорошо, — с улыбкой согласилась мама, вручив Насте голубой тюбик, — Знаешь,...  как это делать?

      — Я видела, как ты недавно мазала малыша, — сказала Настя, — Думаю, что справлюсь.

      — А если что-то забудешь, мы тебе подскажем, — улыбнулась Оля, — Правда, Светка? Пускай тренируется. Разве тебе не нужна помощница?

      — Конечно нужна, — улыбнулась мама.

     Настя сильным рывком задрала мои ноги вверх.

      — Еще выше, — попросила Оля, — Прижми коленки к груди. Ага, вот так. Видишь, как теперь у мальчишки все открыто — от писюнчика и до дырочки в попе? Можешь трогать его, где хочешь.

     Выдавив на пальцы немножко крема, Настя вопросительно посмотрела на Олю.

      — Начни с попы, — подсказала Оля, — Сначала помажь каждую ягодичку. Вот так, всей ладонью. А теперь проведи одним пальцем посередине.

     Чужой палец щекотно прошелся между моими половинками вверх и вниз.

      — А с дырочкой что делать? — спросила девятиклассница, — Тоже мазать?

      — А как же, — улыбнулась Оля.

     Настины пальцы коснулись моей чувствительной дырочки. Прикосновение было очень осторожным и неуверенным.

      — Не бойся, — с усмешкой знатока сказала Оля, — Света ему там только что всё помыла.

     После попы Настя принялась мазать мне яички. Начала она тоже очень неуверенно, но быстро вошла во вкус. Я ерзал и дрыгал ногами отчаянно пытаясь увернуться от щекотных пальцев девятиклассницы.

      — Так тяжело держать мальчишку, когда он дрыгает ножками, — пожаловалась Настя.

      — Давай я тебе помогу, — предложила мама.

      — Не надо, — сказала Оля, — Она сама вызвалась мазать карапуза детским кремом. Пускай привыкает справляться с ребенком в одиночку.

      — Теперь спереди? — спросила Настя, опустив мои ноги вниз.

      — Ага, — кивнула Оля, — Низ живота и лобок.

     Набрав на пальцы щедрую порцию крема, Настя принялась щекотно мазать мне живот.

      — Такое всё гладкое и нежное, — улыбнулась она, скользя пальцами по моему лобку.

      — Ага, хорошенько ему там помажь, — сказала Оля, — Особенно складочки.

      — Ой, а что я тут нашла, — захихикала девятиклассница, приподняв пальцами мою письку, — Вы не знаете, чья это маленькая писулька?

      — Письку можно не мазать, — сказала Оля, — Просто обведи вокруг одним пальцем. Ага, вот так.

      — Всё? — вопросительно посмотрела Настя на Олю, — Или еще где-нибудь помазать?

      — Всё, — подтвердила Оля.

     Увидев у мамы в руках одноразовый подгузник, я облегченно вздохнул, что меня наконец оденут. Однако у мамы были другие планы.

      — Не забыл, что надо сделать перед сном? — с улыбкой спросила она, снимая меня со стола.

     Догадавшись, на что намекает мама, я густо покраснел. «И почему эти гости так у нас задержались?» — обиженно подумал я, наблюдая, как мама ставит у моих ног горшок. Разумеется, она собиралась заставить меня сходить по-маленькому у всех на виду.

      — Давай, Сашуля, — ласково сказала мне мама, — Надо пописать перед сном.

     Неожиданно я почувствовал, как чужие пальцы бесцеремонно приподняли мне письку.

      — Чей это писюнчик? — шутливо спросила меня мама, — Кто сейчас пустит отсюда струйку?

     Услышав, как захихикала девятиклассница, я еще больше покраснел.

      — Не надо терпеть, солнышко, — сказала мама, — Я же вижу, что ты хочешь по-маленькому.

      — Покажи нам, как маленькие мальчики пускают струйку, — присоединилась к уговорам Настя.

      — Пись-пись-пись, — начала ласково приговаривать мама, по прежнему держа мне письку.

      — Ты еще час его будешь так уговаривать, — усмехнулась Оля, присаживаясь возле меня на корточки, — Сейчас я тебе кое-что покажу. Надо помассировать животик. Вот тут, снизу, где мочевой пузырь.

     Оля принялась массировать мне низ живота, постепенно нажимая все сильнее и сильнее. Не прошло и минуты, как у меня появился такой сильный позыв писать, как будто я целый день терпел.

      — Какой он у тебя упрямый, — заметила Оля, продолжая массировать мне живот, — Ничего, сейчас быстренько пустит струйку!

      — Пись-пись-пись, — снова начала приговаривать мама.

     С обидой осознав, что взрослые все равно добьются своего, я сдался и, подчинясь острому позыву, начал писать.

      — Ну наконец-то, — вздохнула Оля.

      — Только посмотрите на эту струйку, — захихикала девятиклассница, — Как фонтанчик в парке.

      — И не говори, — засмеялась вместе с младшей сестрой Вика и вслед за ней остальные взрослые.

     Я не знал, куда деться от смущения, особенно когда мама бесцеремонно приподняла мне письку, направляя струю в центр горшка.

      — Действительно заставила пописать, — сказала мама, стряхивая в горшок последние капли, — Я тоже теперь буду так массировать ему животик, чтобы сходил по-маленькому.

     Мама взяла в руки подгузник.

      — Теперь, когда мы пописали, можно одевать подгузник, — улыбнулась она, быстро одевая мне шуршащий подгузник.

     Вслед за подгузником мама натянула на меня пижаму.

      — Какая классная пижама! — улыбнулась Настя, — Она что сшита как комбинезон? Саша в ней такой хорошенький.

      — У нас их две, — сообщила мама, укладывая меня в кроватку, — Желтенькая и эта, голубая.

     Мама заботливо укрыла меня одеялом и наклонившись над кроваткой, поцеловала в лоб.

      — Спокойной ночи, мой сладенький, — ласково сказала она, — Закрывай глазки и спи.

      — Спокойной ночи, Саша, — с улыбкой пожелала мне Оля.

      — Сладких снов, — добавила Вика.

      — Главное сухих, — засмеялась Настя.

      — Ничего страшного, — улыбнулась мама, — Он же в подгузнике.

     «Ну наконец-то» — подумал я, заметив, что гости направились к двери. Последней из комнаты вышла мама, тихонько прикрыв за собой дверь. Полежав пару минут, прислушиваясь к доносившемуся из прихожей приглушенному разговору, я сам не заметил, как заснул.

     Следующим утром я проснулся раньше обычного — и тоже от разговора в прихожей. Мама разговаривала с незнакомой девушкой — судя по голосу, очень молодой.

      — Так ты, Лена, перешла в 11-й класс? — спросила мама.

      — Ага, — ответила девушка, — В последний, 11-й.

     Мама принялась вводить девушку в курс дела — рассказывать, чем меня кормить, во что одевать и т. д. Всё до мельчайших подробностей.

      — Да Вы не волнуйтесь, — сказала Лена, — Я знаю, что делать. Я уже второй год так подрабатываю. Сижу с маленькими детьми.

      — Значит ты в этих делах не новичок, — усмехнулась мама.

      — Можно сказать эксперт, — ответила Лена, — Особенно по смене подгузников.

      — С подгузниками тебе у нас почти не придется возиться, — сказала мама, — Я уже начала приучать Сашу к горшку. Правда пока с переменным успехом.

      — Сколько ему, два? — поинтересовалась Лена.

      — Через месяц будет, — ответила мама.

      — Что ж Вы от такого маленького хотите? — сказала Лена, — В этом возрасте дети не всегда просятся.

      — Но у нас всё равно строгие правила, — продолжила мама, — Днём никаких подгузников. Одеваю только на ночь.

      — Я постараюсь следить, чтобы малыш вовремя ходил на горшок, — пообещала маме Лена,...  — Ну что, показывайте мне своего карапуза.

      — Пошли в зал, — сказала мама, — Только старайся говорить потише. Саша наверное еще спит.

     Мама осторожно открыла дверь и зашла в зал. За ней следовала симпатичная светловолосая девушка школьного возраста.

      — А мы, оказывается, уже проснулись! — улыбнулась мама, заглянув ко мне в кроватку, — Знакомься, Сашуля, это Лена. Она посидит с тобой до вечера, пока я буду на работе.

     Я едва сдерживался, чтобы не заплакать. Конечно, у мамы была работа — как я мог насчет этого заблуждаться.

      — Извини, зайчонок, — вздохнула мама, словно читая мои мысли, — Я знаю, как ты не хочешь, чтобы я уходила. Но к сожалению все взрослые должны работать. Хорошо, что хоть на две недели удалось отпроситься.

     Мама ласково потрепала меня по волосам.

      — Я постараюсь придти пораньше, — виновато сказала она, — А пока за тобой присмотрит Лена. Я уверена, тебе с ней понравится.

     Я перевел взгляд на стоящую рядом с мамой девушку. Несмотря на Ленину располагающую улыбку, я абсолютно не представлял, чего от нее ожидать.

      — Ну что, подъем? — улыбнулась мама и откинула мое одеяло, — Сейчас проверим твой подгузник.

     Мама пощупала через пижаму мой подгузник — разумеется он был после ночного сна довольно пухлым.

      — Вот так у нас обычно начинается день, — сказала мама Лене, вынимая меня из кроватки, — Со смены подгузника.

     Мама отнесла меня на пеленальный стол и начала быстро раздевать.

      — Давайте я, — сказала Лена, потеснив маму у стола, — Раз к ребенку пришла няня, Вам сейчас не нужно ни о чем беспокоится.

     Освободив меня от пижамы, девушка быстро сняла мой подгузник.

      — Кто тут стоит голышом? — шутливо спросила она, заставив меня покраснеть от смущения, — Такой хорошенький карапуз. Обожаю мальчишек.

     Лена принялась изучать стоящие на столе флакончики, баночки и тюбики.

      — Это детское масло, — пояснила мама, — А в этом флакончике специальное жидкое мыло. Подмываю я Сашу по старинке, мокрыми тряпочками. От одноразовых мокрых салфеток у него было раздражение. И еще я после каждого подмывания мажу его детским кремом.

      — Хорошо, — кивнула Лена, — Я тоже буду мазать.

      — Сейчас я принесу тебе воду, — сказала мама и отправилась в ванную.

     Я по прежнему стоял на столе голышом. В комнате было довольно прохладно и я покрылся гусиной кожей. Но хуже всего был давно мучивший меня позыв писать, ставший от холода просто нестерпимым.

      — Вот тебе вода и тряпочки, — сказала мама, вернувшись в комнату со знакомой пластмассовой миской.

     Лена быстро уложила меня на спину и начала подмывать. Мама стояла рядом, настороженно наблюдая за действиями девушки — как будто она ей не доверяла. Я поразился, как быстро и ловко одинадцатиклассница всё делает. Было, как всегда, ужасно щекотно, не говоря уже о мучительно остром позыве писать.

      — Как ловко ты с Сашей управляешься, — похвалила девушку мама, — Сразу видно, что есть опыт.

     Потратив на подмывание меньше минуты, Лена взяла в руки голубой тюбик с детским кремом.

      — Ножки вверх! — объявила она, рывком задрав мне ноги.

     В следующую секунду чужие пальцы щекотно скользнули мне между ягодиц.

      — Хорошенько помажем попу, — ласково приговаривала Лена, — Особенно дырочку.

     Почувствав, как чужой палец прикоснулся к моей чувствительной дырочке, я замер от испуга и неожиданно для самого себя громко пукнул.

      — Как не стыдно! — шутливо нахмурилась мама, еле сдерживаясь от смеха.

     Вынужденыый одновременно терпеть мучительную щекотку и острый позыв писать, я не мог дождаться, когда Лена наконец прекратит меня мучить. Но та, как будто специально решила не спешить. Выдавив из тюбика на пальцы щедрую порцию крема, Лена занялась моей мошонкой.

      — Всех маленьких деток после подмывания хорошенько мажут между ножек детским кремом, — ласково сказала она, продолжая мучить меня щекоткой, — Чтобы была здоровая кожа без опрелостей.

     Холодные пальцы снова скользнули мне за мошонку. Задрыгав ногами от нестерпимой щекотки, я не выдержал и начал писать.

      — Ой! — вскрикнула Лена, резко отдернув руку.

      — Ты что, Саша, специально это сделал? — принялась шутливо стыдить меня мама, — Из вредности?

     Мама с Леной дружно засмеялись.

      — Если бы это было у нас в первый раз, — с улыбкой вздохнула мама.

      — Мальчики часто пускают струйку во время подмывания, — заметила Лена, — Я к этому уже привыкла.

      — Ничего себе устроил фонтан! — улыбнулась мама, — Хорошо, что под попой лежала марля.

     Продолжая вовсю писать, я не знал, куда деться от стыда.

      — Кажется ничего себе не забрызгал, — сказала Лена, когда моя струйка иссякла.

     Вытащив из-под меня мокрую марлю, Лена опустила мои ноги вниз и принялась мазать меня кремом спереди.

      — Животик, лобок, складочки, — с улыбкой перечисляла девушка места, которые трогали ее пальцы, — И конечно писюнчик. Ну вот и всё. Везде помазали.

     Мама сходила к шкафу и принесла мою одежду — салатовые колготки с зеленой майкой.

      — Будешь сегодня зеленым, как лягушонок, — пошутила она и неожиданно оглянулась на настенные часы, — Всё, я побежала. Будь умничкой, слушайся тётю Лену и вовремя просись на горшок.

     Мама крепко меня обняла и поцеловала в обе щеки. Осознав, что она действительно уходит, я горько заплакал.

      — Не плачь, солнышко, — сказала мама с виноватой улыбкой, — Потерпишь до вечера? Я постараюсь придти пораньше. Обещаю.

     Я продолжал реветь. Так не хотелось оставаться на весь день с незнакомой старшеклассницей, которой я ужасно стеснялся и даже немножко побаивался.

      — Ничего, он к тебе быстро привыкнет, — сказала мама, — Не сидите дома. Сходите куда-нибудь погулять.

      — Конечно нечего в такую погоду дома сидеть, — согласилась Лена.

      — Слушай, чуть не забыла, — неожиданно вспомнила мама, — Сашу надо отвести на массаж. Знаешь, где находится наша детская поликлиника?

      — Конечно знаю, — кивнула Лена, — Когда его туда нужно отвести?

      — К полдесятому, — ответила мама.

      — Через 45 минут, — обеспокоенно сказала Лена, посмотрев на часы, — Нужно быстрее завтракать.

      — Ну всё, побежала, — сказала мама и еще раз меня поцеловав, быстро вышла из комнаты. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, я заревел с новой силой.

      — Какие мы нежные, — насмешливо улыбнулась Лена, — Совсем без мамы не можем.

     Ее обидное замечание вызвало у меня новый приступ плача. Как она могла так буднично рассуждать о маме.

      — Быстренько одеваемся и идем завтракать, — сказала Лена, натягивая на меня колготки.

     Одев мне вслед за колготками майку, старшеклассница взяла меня на руки и унесла с собой на кухню. Я постепенно успокоился и перестал плакать.

     На завтрак была, как обычно, манная каша. В отличие от мамы, которая терпимо относилась к моему неуклюжему обращению с детской ложкой, Лена сразу посадила меня к себе на колени и повязав слюнявчик, принялась кормить, как малыша. Мне ничего не оставалось, как послушно открывать рот.

     После завтрака мы сразу отправились в детскую поликлинику. Без труда найдя нужный кабинет, Лена осторожно постучалась в дверь.

      — Заходите! — донесся из-за двери молодой ... женский голос.

     Лена открыла дверь и толкнула мою коляску вперед. Я огляделся по сторонам. К моему удивлению в кабинете были другие посетители: молодая женщина, возившаяся на пеленальном столе с грудным малышом.

      — Как не стыдно, Вова! — обратилась она к лежащему перед ней ребенку, — Пустил струйку, когда медсестра делал тебе массаж.

      — Ничего страшного, — сказала девушка в белом халате, — Малыши мне постоянно такое устраивают. Причем, самое интересное, всегда мальчики.

      — Мальчишки — они знаете какие вредные! — засмеялась Лена и вслед за ней остальные взрослые.

     Я наблюдал, как незнакомая женщина быстро вытирает голенького мальчика между ножек мокрой салфеткой.

      — Когда он у Вас в последний раз писал? — поинтерсовалась медсестра у молодой мамы.

      — Даже не помню, — задумалась та, — Проснулся, как обычно мокрым, а потом вроде не ходил по-маленькому. Я бы заметила, когда раздевала. Вот его памперс — абсолютно сухой.

      — Значит после сна не писал? — уточнила медсестра, — Всё понятно — полный мочевой пузырь. У малышей он знаете какой в этом состоянии чувствительный. Любое нажатие на живот вызывает позыв по-маленькому.

      — Ага, всё произошло, когда ты начала массировать Вове животик, — вспомнила мама грудного ребенка.

      — В следующий раз проследите, чтобы сходил по-маленькому, перед тем как вести ко мне, — попросила медсестра.

      — Конечно, заставлю пописать, — пообещала мама малыша, — Извини, Наташа, за сегодняшний фонтан. Так неудобно.

      — Ничего страшного, — улыбнулась медсестра, — Это же маленький ребенок. У меня есть несколько запасных халатов на случай подобных происшествий.

     Медсестра принялась быстро расстегивать свой белый халат, на котором красовалось большое мокрое пятно. Под медицинским халатом оказались облегающая кофточка и довольно короткая юбка. Я не мог оторвать взгляд от красивой девушки. Светловолосая Наташа казалась совсем юной — из-за своего детского лица с огромными голубыми глазищами и курносым носиком.

      — Ну что, будем знакомиться? — улыбнулась она, подойдя вплотную к моей коляске, — Меня зовут Наташа, а тебя?

      — Саса, — ответил я.

      — Лена, — представилась одиннадцатиклассница.

      — Давай на «ты» — предложила Наташа.

     Лена согласно кивнула.

      — Ставь своего братика вон на тот стол и раздевай, — попросила Наташа, махнув рукой в сторону свободного пеленального стола.

      — Какой он мне братик! — улыбнулась Лена, — Просто подрабатываю няней.

      — Понятно, — улыбнулась Наташа.

     Лена вынула меня из коляски и отнесла на большой пеленальный стол, которых в кабинете было два.

      — Поднимай ручки, — попросила она меня, — Ага, вот так. Давай снимем маечку.

     Стянув с меня через голову майку, Лена нерешительно обернулась на медсестру.

      — Раздевай, раздевай! — улыбнулась та, — Догола, как этого малыша.

     Медсестра принялась с улыбкой наблюдать, как Лена стягивает с меня колготки. Я не знал, куда деться от смущения.

      — Вот так, — кивнула Наташа, когда одиннадцатиклассница наконец оставила меня голышом, — Детей ясельного возраста положено раздевать для массажа догола.

     Заметив, как на меня обернулась мама грудного малыша, я еще больше покраснел.

      — Смотри, Вова, — улыбнулась женщина, — Еще один голенький мальчик. Сейчас ему тоже будут делать массаж.

     Не в силах побороть свою стеснительность, я прикрыся ладонями между ног.

      — Он что у тебя стесняется? — удивленно спросила Лену медсестра.

      — Сама удивляюсь, какой мальчишка стеснительный, — улыбнулась одиннадцатиклассница, мягко разнимая мои руки, — Еще двух нет, а уже пытается прикрываться.

      — А мы ни капельки не стесняемся! — засмеялась незнакомая мама, кивнув на своего малыша, — Мы наоборот любим лежать голышом. И демонстрировать всем наши маленькие приборчики между ножек.

      — И не говорите, — улыбнулась медсестра, — Устроил мне сегодня наглядную демонстрацию. Зачем маленьким мальчикам нужна писулька.

     Все дружно засмеялись. Как назло, массажный кабинет был на первом этаже и его окно бех штор выходило на оживленную улицу — напротив автобусной остановки. Там сейчас стояли три девушки Лениного возраста — типичные старшеклассницы. Все трое уставились в наше окно, о чем-то с усмешками перешептываясь. Не оставалось никаких сомнений, что они обсуждают происходящее в массажном кабинете. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.

      — Куда полез руками! — прикрикнула на меня Лена, пресекая мою очередную попытку прикрыться между ног, — Кого ты тут стесняешься?

     Постелив на массажный стол тонкую пеленку, Наташа обернулась ко мне..

      — Нести мальчишку к тебе на стол? — спросила у медсестры Лена.

      — Подожди, — улыбнулась Наташа, — Я после сегодняшнего происшествия решила ввести новое правило.

     Медсестра подошла к моему столу и вытащила откуда-то снизу салатовый детский горшок. Мгновенно догадавшись, что означало «новое правило», я густо покраснел.

      — Ах, во ты о чем! — засмеялась Лена, — Конечно, пусть сходит на горшок.

      — Боишься, что этот тоже пустит струйку? — со смехом спросила мама малыша, — Вроде уже большой устраивать фонтаны между ножек.

      — Не будем рисковать, — мягко, но решительно сказала Наташа.

      — Правильно! — поддержала медсестру Лена, — Мальчишка запросто может пустить фонтан. Знаете, что он мне сегодня утром устроил во время подмывания?

     Лена принялась рассказывать о моем утреннем конфузе. Слушая ее, я не знал, куда деться от стыда.

      — Серьезно пустил струйку, когда ты мазала его детским кремом? — со смехом спросила незнакомая мама.

      — Чему вы удивляетесь? — улыбнулась медсестра, — У меня один раз даже трехлетний мальчишка умудрился это сделать.

     Наташа поставила у моих ног горшок.

      — Саше, между прочим, уже давно пора сходить по-маленькому, — заметила Лена и выжидающе на меня уставилась.

      — Давай, солнышко, — ласково улыбнулась медсестра, — Надо пописать в горшочек.

     Мне немножко хотелось по-маленькому, но я твердо решил терпеть. Было до слез обидно, что бесцеремонные взрослые пытаются заставить меня при всех пользоваться горшком. Ладно бы еще на виду у медсестры с Леной, так и незнакомая мама грудного малыша явно не собиралась уходить, хотя уже давно закончила одевать своего сынишку. И вдобавок эти три старшеклассницы за окном.

      — Значит, теперь у тебя новое правило? — решила уточнить у медсестры незнакомая мама, — Ребенок должен перед массажем сходить по-маленькому.

      — Ага, — кивнула Наташа, — Причем абсолютно для всех.

      — Что, и для детей постарше тоже? — спросила Лена.

      — Для всех без исключения! — подтвердила медсестра, — Тех, кто постарше, буду отправлять в туалет. А малыши ясельного возраста могут ходить на горшок прямо тут, у меня в кабинете.

      — И долго нам еще ждать? — накинулась на меня Лена, — Ты что забыл, зачем нужен горшок? Быстренько писай!

      — Я не хочу, — смущенно выдавил я.

      — Хочешь или нет, — раздраженно повысила голос Лена, — А раз медсестра сказала сходить-по маленькому, бери в руки свою писульку и писай ... в горшок! Не задерживай медсестру. Она не начнет тебе делать массаж, пока ты не пописаешь.

      — Давай, Сашенька, — снова начала уговаривать меня Наташа, — Ну что тебе стоит пописать в горшочек.

     Медсестра уговаривала меня еще пару минут, но так ничего и не добилась.

      — Такой он у тебя упрямый, — со вздохом сказала она Лене.

      — Слушай, Наташа, — неожиданно обратилась к медсестре незнакомая мама, — Ты сказала, что мой пустил фонтан, когда ты начала массировать ему животик?

      — Я тоже сейчас об этом подумала, — сказала Наташа, — Кстати, совсем маленьким, как Ваш, иногда специально массируют животик в области мочевого пузыря, чтобы заставить сходить по-маленькому. Придется и с Сашей сейчас так поступить. Нет времени на уговоры.

     Медсестра положила ладонь мне на живот, резко усилив позыв писать.

      — Массируем вот тут, снизу, — пояснила она, принявшись массировать мне низ живота, — Где у ребенка мочевой пузырь.

     Наташа начала постепенно усиливать нажим. Сопротивляясь из последних сил мучительно острому позыву, я с обидой понял, что не смогу долго терпеть.

      — Кажется удалось вызвать нужный позыв, — улыбнулась медсестра через минуту, — Видите, как у карапуза зашевелилась писулька?

      — Ага, чуть-чуть дернулась, — согласилась Лена, уставившись мне между ног, — А сейчас еще раз. Так смешно на это смотреть!

     Вынужденный слушать разговор Лены с медсестрой, я не знал, куда деться от стыда.

      — Так вот оказывается что детская эрекция означает! — немного изумленно сказал мама грудного малыша, — Что малыш просто хочет по-маленькому. А я уже и не знала, что думать. У моего часто такое бывает. Увидишь, как зашевелился писюнчик, и точно — через пару секунд пускает оттуда струйку.

      — Какие Вы слова используете, — засмеялась Наташа, — Разве можно вот это называть «эрекцией»?

     Прекратив массировать мой живот, медсестра бесцеремонно приподняла мне письку своими холодными пальцами. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Ну что? — ласково посмотрела на меня Наташа, — Кто сейчас пописает в горшочек? Пись-пись-пись...

     Я посмотрел в окно. Судя по любопытным лицам старшеклассниц на автобусной остановке они, как и все в кабинете, с интересом ждали дальнейшего развития событий.

      — Давно уже у меня не было такого упрямого, — проворчала медсестра.

      — И не говори, — вздохнула Лена, — Видно, что хочет писать, но изо всех сил терпит.

     Щекотное прикосновение чужих пальцев к лобку застало меня врасплох. Взрогнув от неожиданности, я непроизвольно расслабился и этого было достаточно, чтобы потерять контроль над мочевым пузырем.

      — Ну вот, — улыбнулась медсестра, — А кто-то недавно говорил, что не хочет писать. Давай поправим писульку, а то ты чуть не промахнулся мимо горшка.

      — Ничего себе пустил фонтан! — удивилась незнакомая мама.

     Я продолжал вовсю писать, не зная куда деться от стыда.

      — Видите, как все просто, — улыбнулась медсестра, обращаясь к Лене с незнакомой мамой, — Если ребенок пытается терпеть позыв, его надо просто заставить расслабиться. А самый быстрый способ это сделать — обыкновенная щекотка.

      — Такой интересный прием, — заметила мама грудного малыша, — Надо будет взять на вооружение.

     Стряхнув с моей письки последние капли, Наташа убрала со стола горшок.

      — Теперь можно делать массаж, — улыбнулась она.

     Медсестра без труда подняла меня с пеленального стола и отнесла на другой — массажный, где сразу уложила на живот.

      — Сначала вот такие поглаживания, — начала объяснять она Лене, — От ягодичек к голове тыльной стороной ладони, а назад — внутренней.

     Наташин массаж был на удивление приятным. Потихоньку начала забываться обида на медсестру за то, что она бесцеремонно заставила меня при всех писать.

      — Теперь ручки, — сказала Наташа, — Тоже вверх и вниз. А после ручек ягодички и ножки.

     Медсестра начала массировать мне попу.

      — Разведем ножки пошире, — пояснила она, — Чтобы был доступ к внутренней поверхности бедер.

     Я повернул голову к Лене. Она, как завороженная, следила за действиями медсестры.

      — Переходим к растиранию, — объявила Наташа, — Оно выполняется подушечками пальцев. Вот такими спиралевидными движениями. Тоже спинку, ручки и ножки. Обязательно стопы.

     Следующие несколько минут медсестра молча делала мне массаж, постепенно спускаясь от шеи к ногам. Чувствовалось, что девушка очень старается.

      — А теперь ты что малышу делаешь? — поинтерсовалась Лена.

      — Разминание, — ответила Наташа, — Это просто легкое пощипывание. Так массируют только спину и ягодички.

     Посвятив спине около минуты, Наташа занялась моей попой.

      — Чья это кругленькая попка? — шутливо спросила она, — Сейчас мы пощипаем эти пухленькие половинки.

     Услышав Ленино хихиканье, я покраснел от смущения.

      — Переходим к последнему этапу, — объявила Наташа, — Поколачиванию. Разумеется, не кулаками, а костяшками пальцев. Вот так, легонечко. Видишь, как карапузу нравится?

      — Действительно нравится, — согласилась Лена, — Лежит и балдеет.

      — Всё! — сказала медсестра через минуту, — Поворачиваемся на спинку.

     Наташа быстро перевернула меня на спину. Вспомнив, что я лежу голышом, я густо покраснел.

      — До сих пор меня стесняется! — улыбнулась медсестра.

      — Ага, — согласилась с ней Лена, — Смотри, как покраснел. Что, Саша, никому нельзя смотреть на твой писюнчик? Знаешь, сколько их тётя Наташа за день видит.

      — И не говори, — улыбнулась медсестра, — Ночью снятся.

     Девушки дружно засмеялись, еще больше вогнав меня в краску.

      — Массаж спереди состоит из тех же этапов, — пояснила Наташа, отсмеявшись, — Всё, кроме поколачивания.

     Медсестра наклонилась надо мной и начала делать массаж.

      — Сначала ручки, — комментировала она для Лены, — Теперь ножки. Чуть-чуть разведем их в стороны, чтобы было удобнее.

     Наташины руки были такими нежными и приятными, что я снова мгновенно забыл о своих обидах.

      — Теперь займемся грудкой, — сказала медсестра, — И конечно животиком.

     Несколько минут Наташа молча массировала мое полностью расслабленное тело.

      — Какой плотный животик, — неожиданно нахмурилась она, — Придется помассировать его как следует.

     Медсестра принялась водить ладонью вокруг моего пупка. Почувствовав, как она постепенно усиливает нажим, я не выдержал и громко пукнул.

      — Вот так, — довольно улыбнулась Наташа, — Пусть выходят газики.

     Не выдержав, я пукнул еще раз, краснея от смущения. Стоящая с другой стороны стола одиннадцатиклассница тихонько хихикала, прикрыв рот рукой.

      — Попукай, попукай, зайчонок — с ласковой улыбкой сказала медсестра, продолжая делать мне массаж.

     Неожиданно дверь в кабинет широко распахнулась. Я с недоумением уставился на вошедших, удивляясь их бесцеремонности. Мало того, что две девушки в белых халатах нагло вошли без стука, так они еще и не потрудились закрыть за собой дверь. Я ужасно стеснялся вошедших медсестер, не говоря уже о любопытных мамах, глазеющих на меня из коридора.

      — Привет, Наташа, — сказала девушка, вошедшая в кабинет первой — симпатичная большеглазая ... брюнетка.

      — Привет, Катя, — улыбнулась Наташа.

      — А это Аня, — представила вторую девушку Катя.

      — Ты с Катей в одной группе? — поинтересовалась Наташа.

      — Неа, — мотнула головой Аня, — На одном курсе. Вместе практику проходим.

      — Только что были в процедурном кабинете, — начала рассказывать Катя, — Смотрели на разные процедуры. Так интересно.

     Девушки казались совсем юными — на год-два младше Наташи. Из завязавшегося разговора практически сразу выяснилось, что они были студентками медучилища.

      — Откуда ты Катю знаешь? — поинтересовалась Аня у Наташи, — Тут, в поликлинике, познакомились?

      — Мы с ней соседи, — объяснила Наташа.

      — Понятно, — протянула Аня, — А я все думала, чего она постоянно в этот кабинет бегает.

      — Я обычно каждый перерыв к Наташе хожу, — призналась Катя, — Так нравится смотреть, как она делает деткам массаж. Особенно малышам.

      — А сегодня решила привести с собой подругу-однокурсницу? — улыбнулась Наташа, — Я в принципе не возражаю. Смотрите, учитесь.

     Практикантки подошли к массажному столу и принялись в упор меня разглядывать.

      — Какой хорошенький карапуз, — улыбнулась Аня, — Ой, смотрите, как покраснел. Он, что стесняется лежать голышом?

      — Тоже скажешь! — засмеялась Катя, — Он же еще совсем маленький. Сколько ему? Два?

      — Через месяц будет два, — сообщила Лена.

      — Почти угадала, — улыбнулась Катя, — Такой забавный мальчонка. Смотри, Анька, какой у него смешной писюнчик.

     Катя показала пальцем мне между ног, заставив меня еще больше покраснеть от смущения.

      — Ага, все голенькие мальчишки такие смешные, — с улыбкой согласилась Аня, — Помнишь того пятилетнего в процедурном кабинете?

      — Которому мама подгузник меняла? — уточнила Катя, — Конечно помню.

      — Ужас! — вырвалось у Лены, — До пяти лет одевать ребёнку подгузники! Пусть учится у Саши. Еще двух нет, а уже сам ходит на горшок.

      — Чему ты удивляешься? — вздохнула Наташа, — Ко мне и семилетних в подгузниках приводили. Я тоже сначала возмущалась, а потом привыкла. Единственное, что прошу — снять подгузник и хорошенько подмыть ребенка между ног. У меня для всех, кто носит подгузники, такое правило. Независимо от возраста.

      — Правильно, — поддержала Наташу Катя, — Я бы тоже отказалась делать грязному ребенку массаж.

      — Если бы все ограничивалось подгузниками, — продолжила Наташа, — Видели бы вы трусы у детей постарше — особенно у мальчиков. Хуже подгузников у малышей. Вы не представляете, девчонки, как я устала бороться с этими грязными трусами.

      — Бедная Наташка, — посочувствовала подруге Катя.

      — Отказаться делать массаж я не могу, — со вздохом объяснила Наташа, — Вот и приходится проводить с мамами разъяснительную работу, растолковывать азы детской гигиены, — Наташа снова тяжело вздохнула, — Если бы они хотя бы купали ребенка как положено: 2—3 раза в неделю, а не в «банный день».

     Наташа снова принялась массировать мне живот. Полминуты стояло молчание, неожиданно нарушенное моим громким пуком.

      — Как не стыдно! — засмеялась Катя, вогнав меня в краску.

      — Я специально добиваюсь, чтобы карапуз попукал, — объяснила Наташа, — Делаю ему массаж от газиков.

     Медсестра продолжила массаж, снова вынудив меня пукнуть.

      — Очень плотный животик, — сказала она, — Надо, чтобы хорошенько попукал.

     Помассировав мне живот еще полминуты, Наташа отошла к стоящему в углу стекляному медицинскому шкафчику. Вернувшись к столу, она сразу же резким рывком задрала мне вверх ноги. В следующее мгновение мне в попу быстро скольнул посторонний предмет. Я не видел, что было у медсестры в руках, но судя по очень неприятному ощущению, она поставила мне клизму. Я едва сдерживался, чтобы не зареветь от обиды.

      — Поставила карапузу газоотводную трубочку? — спросила Катя.

      — Ага, детскую газоотводную трубочку, — подтвердила Наташа, — Хочу пару минут подержать ребенку попу открытой.

      — Я сразу эту трубочку узнала, — сказала Катя, — Помнишь, Анька, как нас учили ее ставить?

      — Малышам в детской больнице? — улыбнулась Аня, — Я эту практику надолго запомню.

     Наташа посмотрела на часы.

      — Ты специально так сильно задрала карапузу ножки? — с улыбкой спросила Катя Наташу, — Смотрите, как мальчишка выпятил вверх писюнчик с яичками. Как напоказ.

     Практикантки снова захихикали. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Пора вынимать, — решила медсестра.

     Наташа быстро вытащила посторонний предмет у меня из попы. Не удержавшись, я снова громко пукнул, вызвав хихиканье практиканток.

      — Ну вот и всё, — объявила она, опустив мне ноги вниз.

      — Можно одевать? — осторожно спросила Лена.

      — Ага, — кивнула Наташа, — Только пожалуйста не здесь, а на одном из тех столов.

     Медсестра махнула рукой в сторону пеленальных столов.

      — А пока ты одеваешь ребенка, я приглашу следующих, — сказала Наташа Лене, — Не обидишься? Я всегда так делаю, чтобы было быстрее.

      — Какие обиды, — улыбнулась Лена, переносившая меня с массажного стола на пеленальный, — Конечно приглашай.

      — Кто следующий на массаж? — громко крикнула Наташа в открытую дверь.

      — Мы, — робко отозвался из коридора незнакомый женский голос.

     Через пару секунд в дверном проеме показалась миловидная женщина лет тридцати.

      — Чего ты стоишь в коридоре? — раздраженно бросила она в открытую дверь и буквально втолкнула в кабинет мальчишку лет семи-восьми.

      — Вы тоже в первый раз? — уточнила Наташа, листая толстую медицинскую карточку.

      — Да, — подтвердила мама мальчика.

      — Раздевайся! — приказала Наташа мальчику, — А одежду сложишь вон там, на стуле.

     Мальчишка подошел к стоящему у стены стулу и начал неохотно раздеваться. Было заметно, что он сильно стеснялся.

      — Чего остановился? — прикрикнула на ребенка Наташа, оторвавшись от чтения медицинской карточки, — Брюки тоже снимай. И пожалуйста делай все побыстрее.

     Мальчик снял свои коричневые брюки, оставшись в одних светло-голубых трусах.

      — Разделся до трусов? — спросила Наташа, быстро оглянувшись на мальчишку, и снова уткнулась в медицинскую карточку ребенка, — Ложись на тот зеленый стол. Сейчас я приду.

      — А я думала, ты заставишь его раздеться догола, как предыдущего, — улыбнулась Катя.

      — Догола раздевают только детей ясельного возраста, — объяснила Наташа, — А всем старше четырех делают массаж в трусиках.

      — Не слышал, что тебе сказали? — повысила голос мама мальчика, — Ложись на стол.

     Женщина легонько толкнула сына в спину и он неохотно улегся на массажный стол.

      — Смотри, Анька! — неожиданно дернула вторую практикантку за рукав Катя.

     Катя что-то быстро шепнула на ухо Ане, после чего обе тихонько захихикали. Бросив на смеющихся девушек быстрый взгляд, мальчишка быстро прикрылся ладонями между ног. Я не понимал, почему он так стесняется. «Подумаешь, заставили раздеться до трусов» — подумал я.

      — Интересно,...  чего ты там держишь руки, — улыбнулась Наташа, подойдя к столу, — Сейчас посмотрим, что ты прикрываешь.

     Насильно разняв детские руки, медсестра недовольно поморщилась.

      — Что случилось с твоими трусами? — строго спросила она мальчишку, показав пальцем ему между ног.

     Лицо мальчика пылало краской. Еще бы — на его трусах красовалось внушительное мокрое пятно.

      — Ну и ну, — улыбнулась Катя, — Похоже, что описался.

     Обе практикантки снова захихикали.

      — Ладно бы маленькое пятнышко — я к этому уже привыкла, — раздраженно сказала Наташа, — Но такое! Тебя что не учили, как нужно ходить в туалет по-маленькому? Что мальчики должны после того, как писают, хорошенько встряхивать писульку?

      — Как сразу покраснел, — с улыбкой сказала Катя.

      — И мне, Коля, за тебя приходится краснеть, — добавила мама мальчишки, — Намочил в восемь лет трусы, как маленький.

      — Теперь видите, с чем мне каждый день приходится иметь дело, — вздохнула Наташа, обернувшись к практиканткам, — Всё, надоело! Больше не собираюсь с этим мириться.

     Медсестра бросила на восьмилетнего мальчишку сердитый взгляд.

      — Значит так! — решительно сказала она, — Быстро снимай трусы, потому что так я тебе массаж делать не буду!

      — Правильно, Наташка! — поддержала подругу Катя, — Пусть снимает свои мокрые трусы.

     Мальчишка не шевелился. Его пылающее стыдом лицо начало быстро принимать испуганное выражение.

      — Чего лежишь? — накинулась на ребенка медсестра, — Ты прекрасно слышал, что я тебе сказала! Снимай трусы!

     Наташа выжидающе уставилась на мальчика, который и не думал выполнять ее приказание.

      — Всё самой приходится делать, — раздраженно проворчала медсестра и резким рывком стянула с мальчишки голубые трусы.

     Оставшись голышом, восьмилетний мальчик сразу же стеснительно прикрылся между ног.

      — Так это оказывается не всё! — сказала Наташа, рассматривая голубые трусы.

     Медсестра продемонстрировала всем характерное коричневое пятно на детских трусах.

      — Ай-яй-яй, — неодобрительно покачала головой Катя и обе практикантки снова захихикали.

     Я перевел взгляд на маму мальчика. Ее лицо было таким же красным, как и у сына.

      — Да, не научили еще тебя вытирать попу, — сказала мальчишке Наташа, — Давай-как мы ее проверим. И не надо от меня прикрываться. Как будто я никогда в жизни не видела голеньких мальчиков.

     Наташа до отказа задрала лежащему на спине ребенку ноги, заставив его открыть попу.

      — Непорядок, — нахмурилась она.

      — Ага, такая грязная попа, — согласилась Катя.

      — Придется ее сейчас как следует помыть, — улыбнулась Наташа, продолжавшая держать ноги мальчика задранными вверх, — Катюш, можешь дать мне вон ту зеленую коробку?

     Катя принесла Наташе большую коробку с детскими салфетками.

      — Спасибо, — кивнула Наташа, и вытащив из коробки салфетку, продемонстрировала ее смущенному мальчишке, — Знаешь, что это такое? Этими мокрыми салфетками подмывают между ножек малышей, когда меняют им подгузники. Что ты так покраснел? Если бы умел пользоваться туалетной бумагой, не пришлось бы сейчас подмывать тебя, как маленького.

     Медсестра принялась старательно вытирать восьмилетнему мальчишке голую попу.

      — Сначала одну ягодичку, — ласково комментировала она, — Теперь вторую. Вот так. И хорошенечко вытрем посерединке. Особенно вот тут, вокруг дырочки.

     Наташа взяла из коробки новую салфетку и обернув ей указательный палец, бесцеремонно всунула его мальчишке в попу.

      — Как сразу испугался, — улыбнулась она, — Каждому малышу так моют попу после того, как он сходил по-большому. А тебя, похоже, уже давно там никто не мыл.

     Медсестра вытащила палец наружу и продемонстрировала грязную салфетку мальчишке.

      — Видишь, как у тебя там было грязно.

     Вместо ответа лежащий голышом мальчик громко пукнул, вызвав у практиканток смех.

      — Как не стыдно! — возмутилась мама ребенка.

      — У малыша газики, — со смехом сказала Аня.

      — Не могу без улыбки смотреть, как Наташка возится с этим мальчишкой, — призналась Катя, — Подмывает его в восемь лет как малыша.

     Наташа вытащила из коробки очередную салфетку и принялась протирать мальчику мошонку.

      — Какие у нас кругленькие яички, — с улыбкой приговаривала она, — Лежи спокойно, не ёрзай! Ох, как кто-то боится щекотки!

      — Совсем, как мой Саша, — заметила Лена.

     Вынув из коробки новую салфетку, медсестра опустила детские ноги вниз и быстро протерла мальчишке его гладкий лобок.

      — Вот так, — приговаривала она, — А теперь помоем складочки. И конечно эту маленькую писульку.

     Со стороны практиканток послышалось сдержанное хихиканье.

      — Нехорошая писулька! — пошутила Наташа, протирая тонкую детскую письку своей салфеткой, — Намочила Колины трусики.

     Все дружно засмеялись.

      — А под кожицей что творится! — неодобрительно покачала головой медсестра и повернулась к Колиной маме, — Вы хоть моете там ребенку во время купания?

      — Он у меня уже год, как сам купается, — сказала та.

      — Я понимаю, что самостоятельность у ребенка надо поощрять, — улыбнулась Наташа, — Но не мешает проверять, как он помыл писульку.

      — Да он меня в ванную не пустит, — вздохнула мама восьмилетнего мальчишки, — Не представляете, какой стал стеснительный.

      — А отца, что, тоже стесняется? — поинтересовалась медсестра.

      — Мы без отца обходимся, — смущенно объяснила женщина, — Развелись, когда Коле было шесть месяцев.

      — Выходит у вас никто не следит за гигиеной ребенка? — вздохнула Наташа.

      — Какая гигиена? — удивилась Колина мама, — Это ж не девочка.

      — Ну Вы даете! — возмутилась медсестра, — За гигиеной мальчиков еще как надо следить. Он наверное только раз в неделю моется?

      — Ага, — кивнула женщина, — По пятницам.

      — И трусы конечно тоже раз в неделю меняет, — хмыкнула Наташа, — Знаете, что? Зайдите на Интернет и найдите статью о детской гигиене. Ребенка положено купать как минимум два, а лучше три раза в неделю. Даже школьников, как Ваш.

     Колина мама недоверчиво посмотрела на медсестру.

      — А если не получается искупать, надо обязательно подмывать, — продолжила Наташа, — Лучше всего это делать вечером, перед сном. Поставьте ребенка в ванну голышом и как следует помойте попу и между ножек. Причем не наскоро салфетками, как я сейчас, а по всем правилам, с мылом.

      — Может еще помазать после этого детским маслом, как малыша? — ехидно спросила женщина и все снова громко засмеялись.

      — Это не обязательно, — улыбнулась Наташа, — Но спасибо, что напомнили. Кать! Подай мне вон ту бутылочку.

      — Ты что, серьезно собралась мазать восьмилетнего мальчишку детским маслом? — удивилась Катя, дав Наташе небольшую прозрачную бутылку.

      — А что, — усмехнулась Наташа, снова задрав мальчику вверх ноги, — Раз подмываю, как малыша, надо все делать по правилам.

     Щедро полив мальчишку между ягодиц тягучей жидкостью, медсестра начала аккуратно размазывать детское масло. Было заметно, что мальчишка с трудом терпел щекотку — постоянно вздрагивал,...  ерзал и пытался увернуться от Наташиных пальцев. Особенно он занервничал, когда медсестра занялась его мошонкой.

      — Хорошенечко помажем этот маленький мешочек, — ласково приговаривала Наташа, — Чтобы у малыша там не было опрелостей.

     Увидев, как медсестра перебирает пальцами у мальчика за яичками, я понял, что она попросту дразнит его щекоткой. Семилетний мальчишка отчаянно дрыгал ногами, пытаясь освободиться, но у него ничего не получалось.

      — Быстро вошел в роль, — усмехнулась Наташа, — Раз подмывают, как малыша, значит и вести себя надо соответствующе: ерзать, дрыгать ножками, вырываться...

     Практикантки тихонько захихикали, показывая на голого мальчишку пальцами.

      — Давай, подрыгай для меня ножками, — улыбнулась медсестра, пройдясь пальцами по детской мошонке, — Ага, вот так.

     Внимательно осмотрев мальчишку между ног, Наташа опустила их вниз и занялась детским лобком.

      — Малышам надо всегда очень тщательно мазать складочки, — пояснила она практиканткам, старательно смазывая детским маслом Колины паховые складки.

     Наташа вытерла руки мокрой салфеткой.

      — Всё! — сказала она и повернулась к Колиной маме, — Если снова приведете ребенка в грязных трусах, будет такое же подмывание и мазанье детским маслом. Кстати, интересно, в чем он пойдет домой. Не собираетесь же Вы одевать ребенку эти трусы после того, как я его подмыла.

      — А что тогда ему одеть? — растерянно спросила Колина мама, — У меня запасных детских трусов нет.

      — Могу предложить подгузник, — сказала медсестра.

      — Подгузник? — удивилась женщина, — Такому большому?

      — У нас найдется нужный размер, — улыбнулась Наташа, — Катюша, сходишь за подгузником, пока я буду делать ребенку массаж?

      — А куда идти-то? — спросила Катя.

      — Спустишься на первый этаж, — начала объяснять Наташа, — Первая дверь слева. Скажешь, что у меня восьмилетний мальчишка описался и нужен подгузник.

      — Хорошо, — согласилась Катя, — Попробую попросить. Только боюсь, что не поверят.

      — Если сразу не дадут, позвони оттуда мне, — сказала Наташа, — Я их уговорю.

     Взяв у Наташи бумажку с телефонным номером, Катя направилась к двери.

      — Я наверное тоже пойду, — решила Аня и устремилась вслед за однокурсницей.

      — И мы пойдем, — сказала Лена, которая к этому моменту уже полностью меня одела.

     Одиннадцатиклассница попрощалась с Наташей и мы вышли из кабинета.

      — Ну вот и сходили на массаж, — улыбнулась мне Лена, покинув здание поликлиники.

     Неожиданно девушка принялась махать кому-то рукой.

      — Ма-а-ша! — громко крикнула она.

     К нам быстро подошла девчонка лет 12-ти.

      — Привет, Ленка, — улыбнулась она, — Новый малыш?

      — Ага, — кивнула Лена, — Первый день с этим карапузом.

      — Какой симпатяга, — ласково улыбнулась Маша, присев перед моей коляской на корточки, — И как нас зовут?

      — Саса, — смущенно ответил я.

      — Сколько ему? — поинтересовалась Маша.

      — Почти два, — ответила Лена.

      — Вы сейчас гуляете? — спросила Маша.

      — Водила Сашу в поликлинику, — объяснила Лена, — На массаж. Такого там насмотрелась.

     Маша заинтригованно посмотрела на старшую подругу, ожидая продолжения.

      — Началось с того, что предыдущий ребенок пустил фонтан, — с улыбкой начала рассказывать Лена, — Забрызгал медсестре, что делала ему массаж, весь халат.

      — Ничего себе! — изумленно вырвалось у Маши.

      — Шестимесячный малыш, какой с него спрос, — сказала Лена, пожав плечами, — Медсестра сказала, что такие маленькие ей часто подобное устраивают. Особенно мальчики.

      — Ты сама как-то жаловалась, что один мальчишка постоянно пускал у тебя фонтаны, когда ты его подмывала, — вспомнила Маша.

      — Саша сегодня тоже такой фонтан устроил, — улыбнулась Лена, — Когда я мазала его между ножек детским кремом.

     Слушая, как Лена в подробностях рассказывает подруге о моем конфузе, я не знал, куда деться от смущения.

      — Смотри, как покраснел, — улыбнулась Маша, бросив на меня быстрый взгляд, — Всё понимает.

      — Что, стыдно за свою струйку? — строго спросила меня Лена, — На первый раз прощаю, но в следующий раз накажу. Такой большой мальчик, как ты, уже должен знать, как проситься на горшок.

     Поболтав с подругой еще пару минут, Лена обеспокоенно посмотрела на часы.

      — Вы сейчас домой? — спросила Маша, — Тебе в какую сторону?

      — Туда, — показала Лена.

      — Мне тоже, — кивнула Маша.

     Лена медленно покатила мою коляску вперед.

      — Значит, раздела я Сашу для массажа, — продолжила она рассказ о поликлинике, — И эта медсестра мне заявляет, что после того, что случилось с предыдущим ребенком, она решила ввести для малышей новое правило: сходить перед массажем на горшок. Вытащила откуда-то детский горшок, поставила его перед Сашей и приказала писать.

      — И как, сразу пописал? — с улыбкой поинтересовалась Маша.

      — Ага, жди! — со смехом сказала Лена, — Чтобы двухлетний мальчишка по команде ходил на горшок. Тем более такой упрямый, как Саша. Мне было так смешно, как эта медсестра его уговаривала.

      — Долго уговаривала? — спросила Маша.

      — Пару минут, — ответила Лена, — А потом сделала специальный массаж, чтобы вызвать позыв по-маленькому.

     Лена принялась подробно объяснять подруге, как медсестра заставила меня пописать.

      — Так вот значит как у мальчиков можно это определить, — засмеялась Маша, — Что ребенок хочет по-маленькому.

      — У мальчишек это сразу видно, — подтвердила Лена, — Я тоже часто обращала внимание, но как-то об этом не задумывалась.

      — Представляю, как карапуз после этого массажа пустил фонтан, — улыбнулась Маша.

      — Еще какой! — сказала Лена, — Правда не сразу. Я тебе самое интересное не рассказала. Саша даже после массажа пытался терпеть — такой он у меня упрямый. Только детские медсестры знают нужные приемы, чтобы заставить ребенка расслабиться. Угадай, как она заставила мальчишку пустить струйку.

      — Не знаю, — пожала плечами Маша.

      — Щекоткой! — со смехом объявила Лена.

      — Ни за что бы до этого не додумалась, — сказала Маша.

      — Я тоже об этом приеме не знала, — улыбнулась Лена, — Хотя всё так просто. Упрямых, которые пытаются терпеть позыв по-маленькому, достаточно просто легонько пощекотать. Щекотка сразу заставляет малыша расслабиться.

      — Слушай, может он и у тебя пустил фонтан от щекотки? — заметила Маша, — Ты сказала, что мальчишка это сделал, когда ты мазала его между ножек детским кремом.

      — Я тоже сейчас об этом подумала, — улыбнулась Лена, — Вот, значит, какая у малышей реакция на щекотку.

     Мы остановились у пешеходного перехода, ожидая зеленый свет..

      — Теперь я знаю, как бороться с Сашиным упрямством, — хитро улыбнулась Лена, — Будет у меня писать в горшок, как миленький, когда положено.

     Загорелся зеленый свет и одиннадцатиклассница толкнула мою коляску вперед.

      — Будет ходить на горшок, когда я скажу,...  — заявила Лена, — Не собираюсь ждать, пока он соизволит попроситься.

      — Строго ты с ним, — заметила Маша.

      — С мальчишками по другому нельзя, — сказала Лена, — Особенно когда пытаешься приучить ребенка к горшку. Я пообещала Сашиной маме, что буду следить, чтобы он вовремя ходил на горшок. Она только-только начала отучать его от подгузников.

     Девушки продолжали оживленно болтать еще несколько минут. Выяснилось, что Маша направлялась в один из универмагов — недавно построенный торговый центр.

      — Я тоже так хочу туда сходить, — призналась Лена, — Но никак не выбраться.

      — Пошли вместе, — предложила Маша.

     Одиннадцатиклассница посмотрела на часы.

      — Только 10, — сказала она, — Может и вправду походить с тобой часик по магазинам?

      — Давай! — обрадовалась Маша, — А то мне одной скучно.

     Как я и ожидал, девушки начали с нового торгового центра. Они провели чуть ли не полчаса в отделе женской одежды, выбирая и примеряя разные платья, кофточки и блузки. Я скучал в своей коляске, но был доволен, что одиннадцатиклассница оставила меня в покое. Так и не купив ничего из одежды, девушки отправились в обувной отдел, где повторилась та же история. Они перемерили кучу босоножек и туфель. И каждый раз ставили их на место после взгляда на ценник. Праздное шатание девушек по универмагу начинало меня раздражать. Хотелось поскорее вернуться домой, потому что меня уже давно мучил сильный позыв по-большому.

     Прошло еще минут десять. Я из последних сил сдерживал нестерпимый позыв какать, проклиная Машу, уговорившую Лену пойти с ней в универмаг. Несмотря на утро, в женском обувном отделе было довольно многолюдно. При мысли, что мне придется при всех проситься у Лены в туалет, я густо покраснел. Да и в какой туалет она со мной отправится — в женский?

      — Как-то подозрительно тихо сидит, — нахмурилась Лена, бросив на меня быстрый взгляд.

      — Смотри, как напрягся, — заметила Маша, — Как будто хочет по-большому.

      — А ну-ка честно признавайся, — строго посмотрела на меня Лена, — Ты хочешь какать?

     Я отрицательно мотнул головой, чувствуя, что еще больше краснею от смущения.

      — Может он уже успел наложить в штанишки, — улыбнулась Маша.

      — Мы б услышали, — сказала Лена, — Хотя действительно не мешает проверить попу.

     Лена потянула меня за руку, заставив привстать в коляске.

      — Какой забавный карапуз! — неожиданно услышал я слева незнакомый голос, — Братик?

      — Неа, — устало объяснила Лена молодой продавщице, — Просто присматриваю за малышом.

     Почувствовав, как одиннадцатиклассница пытается залезть мне между ягодиц, я не выдержал и начал какать в колготки.

      — Как-то подозрительно пукнул, — нахмурилась Маша.

     Изо всех сил сжав попу, мне удалось остановиться.

      — Сейчас посмотрим, — послышался из-за спины Ленин голос, — Ой, и вправду обкакался.

      — Ай-яй-яй, — покачала головой стоящая рядом продавщица.

     Оглянувшись по сторонам, я заметил, что вокруг нас уже успела собраться небольшая толпа. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Ты почему не попросился по-большому? — накинулась на меня Лена, — Почему не сказал, что хочешь какать, когда я тебя об этом спрашивала?

     Я смущенно опустил взгляд и, окончательно сдавшись, громко наложил в колготки большую кучу.

      — Ничего себе! — изумленно посмотрела на меня Маша, — Значит это было не все.

     Со всех сторон послышалось сдержанное хихиканье.

      — Это ж надо было так обкакаться! — возмущенно сказала Лена, заглянув мне за спину.

     Одиннадцатиклассница отпустила мою руку и я плюхнулся в коляску, усевшись на кучу у себя в колготках. Противная теплая масса сразу расползлась во все стороны, заполнив свободное пространство у меня между ног. Вдобавок неожиданно появилось знакомое ощущение теплоты спереди.

      — Смотри! — дернула Лену за рукав продавщица.

      — Так ты еще и в штаны решил надуть? — с возмущением обратилась ко мне одиннадцатиклассница.

     Я продолжал писать в колготки, не зная куда деться от стыда.

      — И что мне с тобой сейчас делать? — задумалась Лена, — Ничего с собой не взяла: ни запасных штанишек, ни тряпочки, чтобы вытереть попу.

      — Не переживай, — сказала продавщица, — У нас в детском отделе все есть: и одежда, и детские салфетки.

      — Детский этаж — третий? — уточнила у продавщицы Лена, — Пошли, Машка.

     Быстро развернув мою коляску, Лена покатила ее к лифту. Поднявшись на нём на третий этаж, мы сразу направились в отдел для малышей.

      — Что, описался? — участливо спросила Лену молоденькая продавщица за прилавком.

      — Если бы только описался, — вздохнула Лена, — Наложил такую кучу в колготки.

     Заметив любопытный взгляд продавщицы, я густо покраснел.

      — У вас есть небольшая упаковка детских салфеток? — спросила Лена, разглядывая содержимое прилавка, — Или только такие большие коробки?

      — Возьми вот эти, — посоветовала продавщица, протянув одиннадцатикласснице яркую пачку, — Очень хорошие: без спирта и не сушат кожу.

      — Давайте, — кивнула Лена, — И еще вон тот крем от опрелостей.

     Одиннадцатиклассница на мгновение о чем-то задумалась.

      — А какой-нибудь клеенки у вас не найдется? — спросила она продавщицу.

      — Пожалуйста, — протянула та Лене аккуратный сверток.

     Расплатившись, Лена покатила мою коляску в отдел одежды. Там они с Машей долго выбирали для меня колготки. Мне было ужасно неприятно сидеть с кучей в колготках, не говоря уже о стыде перед проходившими мимо посетителями детского этажа — в-основном молодыми мамами с колясками. Почти у всех была одинаковая реакция — подозрительно втягивали носом воздух и бросив на меня оценивающий взгляд, понимающе улыбались. Наконец Лена остановила свой выбор на салатовых колготках с забавным рисунком.

      — Мне тоже эти понравились, — кивнула Маша, — Особенно рисунок: белочки с орешками.

      — Берем! — решила Лена и покатила мою коляску к кассе.

     Там мне пришлось терпеливо ждать, пока одиннадцатиклассница отсчитывает мелочь.

      — Всё, что надо, купили, — сказала она, выходя в просторный холл универмага, — Только где б заняться мальчишкой? Не в туалет же с ним идти.

      — В женский? — улыбнулась Маша, — Тоже скажешь.

      — Найти бы какой-нибудь столик, — оглянулась по сторонам Лена, — Или хотя бы полочку.

      — Можно вон на той скамейке, — показала рукой Маша в дальний угол холла, — Пошли быстрее, пока никто ее не занял.

     Лена быстро покатила мою коляску к единственной свободной скамейке. Впрочем, когда мы к ней подошли, туда уже успела усесться одна из прогуливающихся по холлу мам с колясками. Вскоре к скамейке подошла еще одна молодая женщина — тоже с большой детской коляской.

      — Не возражаете, если я займусь тут своим карапузом? — с виноватым видом спросила Лена у сидевшей на скамейке женщины.

      — Ой, конечно, — засуетилась та, — Сейчас я встану.

      — Сидите, сидите, — улыбнулась Лена, расстилая на скамейке голубую клеенку, — Мне совсем немного места надо.

      — Собираешься подмывать? — поинтересовалась незнакомая мама, бросив на меня оценивающий взгляд, — Как ... 

     он у тебя описался.

      — Судя по запаху, еще и обкакался, — с улыбкой добавила вторая женщина.

      — Что покраснел? — повернулась ко мне Лена, — Стыдно за свои грязные колготки?

     Одиннадцатиклассница быстро вынула меня из коляски и, поставив на скамейку, сразу начала раздевать.

      — Ничего себе обкакался! — неодобрительно покачала головой сидящая на скамейке женщина.

      — Бывает и хуже, — заметила вторая, — Мой на прошлой неделе такое устроил.

      — Ничего страшного, — улыбнулась Лена, — Мне не впервой мыть грязные попы. Только сначала мы ее вытрем колготками.

     Лена принялась старательно вытирать мне попу. Стесняясь стоять голышом, я, как обычно прикрылся между ног.

      — Такой маленький, а уже прикрывается, — засмеялась сидящая на скамейке мама, — Он что, нас стесняется?

     Все засмеялись.

      — Как будто я не видела маленьких мальчиков голышом, — сказала сидящая мама, продолжая смеяться, — И у вас тоже мальчишка? — обратилась она ко второй женщине.

      — Два, — ответила та, — Старший осенью пойдет в школу, а младшенькому, — женщина показала на свою коляску, — пять месяцев.

      — Какой ты, Саша, стеснительный, — улыбнулась Лена, разнимая мои руки, — Давай, ложись на спинку. Вот сюда.

     Одиннадцатиклассница уложила меня на клеенку.

      — Ножки вверх! — сказала она и сильным рывком задрала мне ноги, прижав колени к груди.

     Вздрогнув от неожиданного холодного прикосновения между ягодиц, я догадался, что это была мокрая салфетка.

      — Неплохие салфетки, — заметила Лена, принявшись быстро вытирать мне попу.

      — Ловко ты с ним, — похвалила одиннадцатиклассницу сидящая на скамейке женщина, — Наверное уже давно помогаешь маме с маленьким братиком.

      — Интересно, почему все называют Сашу моим братиком? — улыбнулась Лена, — Неужели мы с ним так похожи?

     Обе мамы непонимающе уставились на одиннадцатиклассницу.

      — Просто присматриваю за карапузом, — объяснила им Лена.

      — И давно ты так подрабатываешь? — поинтересовалась та, что стояла.

      — Няней? — уточнила одиннадцатиклассница, продолжая вытирать мне попу мокрой салфеткой, — Около года.

      — Сразу заметно, что есть опыт, — улыбнулась сидящая на скамейке мама, — Так быстро и ловко подмывает карапуза.

     Вытащив из пачки новую салфетку, одиннадцатиклассница принялась протирать мне мошонку.

      — Чей это маленький мешочек? — ласково улыбнулась она, — Сейчас мы хорошенько его помоем.

      — Ага, как следует помой там своему карапузу, — заметила стоящая у скамейки женщина, внимательно наблюдая за Леной, — Особенно за яичками. У моего там обычно самое грязное место после того, как сходил в подгузник по-большому.

      — И у моего, когда покакает, там всегда так грязно, — добавила другая мама.

     Холодная салфетка снова коснулась моей мошонки, заставив меня поежиться от неприятной щекотки.

      — Какая аккуратненькая мошонка, — улыбнулась сидящая женщина, — У моего она тоже так съеживается, когда я его подмываю.

      — Главное, чтобы яички оставались на месте, — заметила вторая, — У старшего всё было нормально, а у младшенького проблема: одно яичко сразу прячется вовнутрь, стоит только до мошонки дотронуться.

      — Наверное не полностью опустилось, — сказала первая мама, — Вы показывали ребенка врачу?

      — Врач пощупала и сказала, что оба яичка опустились, — сообщила другая женщина, — А то, что одно блуждает, с возрастом само пройдет.

     Женщина что-то поправила в детской коляске.

      — И на интернете то же самое прочитала, — продолжила она, — До четырех лет всё должно полностью придти в норму. Кстати, судя по родительским форумам довольно распространенная проблема.

      — Не знаю, — пожала плечами первая мама, — У моего с яичками с рождения все в порядке. А вот за Витин писюнчик я недавно получила в детской поликлинике выговор.

      — И чем он, интересно, врачу не понравился? — спросила вторая.

      — Сказала, что надо мыть под кожицей во время купания, — объяснила первая, — Только как там помоешь, если эта кожица никак не оттягивается? Собрана в довольно плотный хоботок.

      — Как у этого карапуза? — спросила вторая мама, кивнув на меня.

      — Ага, — улыбнулась первая женщина, — Точно такой же писюнчик, как у моего.

      — У всех мальчишек такой хоботок, — присоединилась к разговору Лена и, бесцеремонно приподняв мне письку, потрогала самый кончик.

     Заметив, как все уставились мне между ног, я густо покраснел, не зная куда деться от смущения.

      — Сколько Вашему? Шесть месяцев? — улыбнулась стоящая женщина, заглянув к другой в коляску.

      — Семь, — ответила та, продолжая наблюдать, как Лена протирает мне салфеткой письку, — Врач в поликлинике сказала, что уже пора открывать писюнчик.

      — Сколько врачей, столько и мнений, — усмехнулась стоящая мама, — Как-то спросила нашу о Сережином писюнчике — так она только засмеялась в ответ. Сказала, что до пяти лет рано о таких вещах беспокоиться.

      — А наша просто настаивала, чтобы я сводила ребенка к хирургу, — сказала первая мама.

      — Неужели всё так серьезно? — нахмурилась вторая, — Настоящий фимоз, который мешает ребенку писать? Тогда конечно нужно вмешательство хирурга.

      — Писает вроде нормально, — улыбнулась первая женщина, — Вы бы видели, какой фонтан он мне после завтрака устроил.

      — Чего тогда беспокоиться? — сказала вторая мама, — Если писюнчик исправно работает, значит всё в порядке.

      — «Исправно работает»? — засмеялась сидящая женщина, — В смысле позволяет ребенку писать?

      — А что Вам еще от детского писюнчика надо? — засмеялась вторая, — Малышам он нужен только для одного — писать.

     Все громко расхохотались.

      — Писает Сережа у меня хорошо, — сказала первая, — Только в последнее время взял моду делать это не в памперс, а на пеленальном столе, когда я его подмываю.

      — Мой тоже любит пускать фонтаны, лёжа голышом, — улыбнулась вторая, — Поэтому у меня всегда стоит наготове горшок — словить струйку.

      — А я сразу накидываю между ножек марлечку, — сказала первая мама, — Правда раньше не успевала быстро среагировать. Он у меня такой вредный. Всегда пускает струйку в самый неподходящий момент.

      — Первый Сережин фонтанчик между ножек тоже застиг меня врасплох, — усмехнулась стоящая женщина — Но я быстро научилась определять, что малыш собирается пописать.

      — Мне тоже недавно наша врач рассказала, как это определить, — с улыбкой сказала сидящая, — Хорошо, что у мальчишек все сразу видно.

     Обе мамы понимающе переглянулись.

      — У моего обычно напрягается писюнчик, — сказала та, что стояла.

      — Слегка набухает, да? — спросила женщина, сидящая на скамейке.

      — Ага, — подтвердила стоящая, — Как только вижу, что набухает и начинает шевелиться, сразу тянусь за горшком.

      — Буквально час назад разговаривала на эту тему с медсестрой-массажисткой в детской поликлинике, — присоединилась к разговору Лена, — Когда водила к ней Сашу.

... 

      — Чего это вы во время массажа об этом разговорились? — улыбнулась стоящая мама, — Твой карапуз, что, пустил у нее струйку? Я раньше приглашала на дом массажистку, так Сережа пару раз так ее обрызгал. Ужас как было неудобно.

      — У нас массаж обошелся без фонтана, — улыбнулась Лена, — А вот предыдущий малыш действительно пустил струйку. Поэтому медсестра решила подстраховаться и заставила Сашу перед массажем сходить на горшок по-маленькому.

      — Неужели боялась, что тоже пустит струйку? — с улыбкой спросила сидящая мама, — Сколько ему? Два?

      — Почти два, — ответила Лена.

      — Мой старший чуть ли не до трех лет устраивал фонтаны во время гигиенических процедур, — сказала стоящая женщина, — А в ванну во время купания даже сейчас, в шестилетнем возрасте, писает. Просто не знаю, как с этим бороться.

      — Мальчишки... — вздохнула сидящая мама.

     Лена снова задрала мне ноги. Заметив у нее вруках тюбик с детским кремом, я неприятно поморщился.

      — Сначала помажем попу, — улыбнулась девушка, щекотно водя пальцами между моих половинок, — Вот тут, между ягодичками. И дырочку тоже.

      — Как сразу испугался, — засмеялась сидящая мама.

      — А что, надо обязательно засовывать туда палец? — спросила хихикающая Маша.

      — Я же легонечко, мизинцем, — улыбнулась Лена, снова ткнув пальцем в мою чувствительную дырочку.

      — Я тоже своему всегда там мажу, — сказала сидящая женщина, — Чтобы лучше какал.

      — Куда уж лучше, — со смехом заметила Маша, — Наложил такую кучу в колготки.

     Все дружно засмеялись.

      — Попу помазали, — объявила Лена, — Сейчас займемся вот этим кругленьким розовым мешочком.

     Набрав на пальцы щедрую порцию крема, Лена принялась нестерпимо щекотно мазать мне мошонку. Извиваясь на клеенке, я пытался увернуться от ее пальцев, но у меня ничего не получалось.

      — Мой тоже ерзает и дрыгает ножками, когда я мажу ему эти места детским кремом, — сказала стоящая мама.

      — И мой точно так же себя ведет, — добавила вторая, — Ерзает, дрыгает ножками, вырывается... Хотя в последнее время мне с ним стало легче. Наверное потихоньку привык к моим рукам. Зато у младшей сестры такое вытворяет...

      — Все мальчишки так боятся щекотки, — заметила Лена, — Смотрите. Вообще нельзя к яичкам притронуться.

     Холодные чужие пальцы быстро скользнули мне за мошонку, заставив меня отчаянно задрыгать ногами от нестерпимой щекотки.

      — Вот тут у нас самое щекотное место, — улыбнулась Лена.

      — За яичками? — спросила Маша, тихонько хихикая.

      — Ага, — подтвердила одиннадцатиклассница, — Видишь, как мальчишка сразу начинает нервничать, когда я перебираю там пальцами.

     Наблюдающие за Леной мамы сдержанно засмеялись.

      — Теперь спереди, — объявила одиннадцатиклассница опустив мои ноги вниз.

     Мне снова пришлось терпеть мучительную щекотку, пока Лена старательно мазала мне детским кремом лобок.

      — Хорошенечко помажем складочки, — приговаривала она, — И писюнчик тоже. Вот так, со всех сторон.

      — А я своему писюнчик никогда не мажу, — улыбнулась стоящая мама, — Наша врач-педиатр сказала, что необязательно.

      — Я тоже раньше не мазала, — сказала вторая женщина, — Пока месяц назад у Сережи не появились там опрелости.

      — Где? Прямо на писюнчике? — удивилась первая, — Наверно памперс натёр.

      — Я так сначала и подумала, — сказала вторая мама, — Перепробовала несколько подгузников. И что Вы думаете — во всех писюнчик краснеет. Просто не знала, как от этого раздражения избавиться, пока соседка не порекомендовала один крем.

      — И что, вылечили? — поинтересовалась сидящая женщина.

      — На третий день не осталось и следа, — гордо сказала стоящая.

      — Мне всё-таки кажется, что это от подгузников, — заметила первая мама, — У моего тоже однажды покраснел писюнчик. Перешла на другие подгузники и всё сразу как рукой сняло.

      — И какими Вы подгузниками сейчас пользуетесь? — спросила вторая.

      — Памперсами, — сказала первая, — Они выпускают специальные подгузники для мальчиков.

      — А я Хаггисами, — сообщила стоящая мама, — Обычными, универсальными.

     Быстро закрутив белый колпачок, Лена положила тюбик с детским кремом к себе в сумку.

      — Вставай, — сказала она, потянув меня за руку. — Сейчас одену тебе новые колготки.

      — А грязные как ты домой понесешь? — поинтерсовалась Маша.

      — Вот еще! — фыркнула Лена, — Никуда я их не понесу. Сейчас вон в ту урну кину.

     Подождав, пока я встану, Лена принялась натягивать на меня колготки.

      — Какая прелесть! — улыбнулась Маша, — Такие классные колготки.

      — Значит подгузники ты ему уже не одеваешь? — спросила сидящая на скамейке женщина.

      — Сашина мама сказала не одевать, — объяснила Лена.

      — Приучает карапуза к горшку? — усмехнулась стоящая мама, — У мальчиков это обычно занимает не меньше двух месяцев. Я со своим старшим так намучалась.

      — Ничего, я Сашу быстро приучу вовремя ходить на горшок, — уверенно сказала одиннадцатиклассница, усаживая меня в коляску, — Только попробуй мне написать в эти колготки!

     Попрощавшись с двумя мамами, Лена покатила мою коляску к лифту. Я ожидал, что, спустившись на первый этаж, мы сразу направимся к выходу из магазина, но одиннадцатиклассница решила зайти в канцелярский отдел, где молча купила коричневую общую тетрадь.

     Выйдя из универмага, Лена сразу же отправилась домой. Маша тоже почему-то увязалась за нами, хотя еще недавно планировала посвятить полдня хождению по магазинам. Я думал, она просто проводит нас до дома. Сидя у подъезда в коляске и слушая болтовню девушек, не мог дождаться, когда Маша наконец попрощается с Леной и мы пойдем домой.

      — Такой славный карапуз, — улыбнулась Маша, — Просто не могу на него налюбоваться в этих колготках и маечке.

     Обе девушки принялись с улыбками меня разглядывать.

      — Так люблю маленьких деток, — призналась Маша, — Может и мне попробовать подрабатывать няней?

      — Ты в каком ты классе? Перешла в седьмой? — оценивающе посмотрела на младшую подругу Лена, — С грудными малышами, думаю, справишься. А с двухлетними, как этот, не знаю.

      — А что с ним справляться, — улыбнулась Маша, — Конечно мыть грязную попу — не самое приятное занятие, но как-нибудь пережить можно.

      — Значит не испугалась Сашиной кучи в колготках? — ехидно спросила Лена.

      — Неа, — засмеялась Маша, — Грязными штанишками меня не испугаешь.

     Девушки беззаботно болтали еще несколько минут.

      — Ну что, Машка, — сказала Лена, посмотрев на часы, — Мы пошли обедать. А ты наверное снова по магазинам?

      — Чёт расхотелось, — ответила Маша, — Даже не знаю, чем сейчас заняться, — девушка о чем-то задумалась, — Слушай, а можно у тебя посидеть? Так нравится наблюдать, как ты возишься с карапузом.

      — Конечно можно, — улыбнулась Лена, — Поможешь мне с ребенком.

      — Серьезно хочешь, чтоб я тебе помогла? — недоверчиво спросила Маша.

      — Лишняя пара рук никогда не помешает,...

  — усмехнулась Лена, покатив мою коляску к поъезду, — Пошли, будущая няня. Буду тебя учить уходу за ребенком.

     Едва мы зашли в квартиру, Лена сразу же вытащила из сумки коричневую тетрадь и, присев на диван, принялась там что-то писать.

      — Что это ты чертишь? — поинтересовалась Маша, присев рядом с Леной.

      — Горшочное расписание, — объяснила Лена, — Если ребенка отучают от подгузников, я всегда завожу для него специальный журнал-расписание.

     Маша с любопытством уставилась в Ленину тетрадь.

      — Первая графа — время, — начала объяснять Лена, — Во второй отмечаем, что сделал. Одной буквой: «П», «К» или «Е».

      — Ну с «П» и «К» всё понятно, — улыбнулась Маша, — Писал или какал. А «Е» что означает?

      — Еду, — объяснила Лена, — Ее тоже включают в такой журнал, чтобы знать, как быстро у малыша после еды появляется позыв по-большому.

      — Понятно, — протянула Маша.

      — В третьей графе отмечаем, как малыш сходил по-маленькому или по-большому, — продолжила Лена, — В горшок, в штанишки, пустил струйку во время купания и т. д. В следующей графе ставим галочку, если просился. И наконец, в последней разные комментарии: как себя вел, как подмывала и т. п.

     Лена посмотрела на часы.

      — Начнем с самого утра, — решила она, — Поэтому первая запись будет о том, что проснулся мокрым. Точное время неизвестно, «П», в подгузник, разумеется не просился, а в комментариях напишем: описался во сне. Следующая запись... приблизительно в 8: 30: «П», пустил струйку во время подмывания, не просился, и подробнее, как все случилось: начал писать, когда мазала между ножек детским кремом.

      — Потом в детской поликлинике? — продолжила Маша.

      — Подожди, — улыбнулась Лена, — Сначала завтрак: где-то в 9. Теперь переходим к поликлинике. 9: 45, «П», в горшок, не просился. И комментарий: медсестра заставила пописать перед тем, как делать массаж.

     Лена снова посмотрела на часы.

      — Не помнишь. когда мальчишка обкакался в универмаге? — спросила она у Маши, — Где-то минут 40 назад, да?

      — Примерно так, — кивнула Маша.

      — Запишем 10: 30, — решила Лена, — «ПК», в колготки, не просился. А в «Комментариях» напишем следующее: подмыла детскими салфетками, помазала кремом от опрелостей, купила новые колготки и выбросила грязные.

      — Ты для Сашиной мамы эти подробности записываешь? — спросила Маша.

      — Конечно ей будет интересно вечером почитать, — сказала Лена, — Но вообще-то я веду этот журнал с другой целью — чтобы установить для ребенка график хождения на горшок.

     Маша растерянно взглянула на Лену. Мне тоже было непонятно, что одиннадцатиклассница имела ввиду.

      — Сейчас я тебе всё объясню, — улыбнулась Лена, — Открываем журнал и смотрим последнюю запись. 10: 30 — ПК. Значит ребенку положено снова сходить по-маленькому через два часа — в 12: 30.

      — Так часто? — удивилась Маша.

      — Когда начинаешь приучать ребенка к горшку, надо заставлять почаще им пользоваться — объяснила Лена, — Чтобы малыш быстрее к нему привык.

     Одиннадцатиклассница закрыла свою тетрадь.

      — Особенно это касается мальчиков, — продолжила она, — Их я заставляю писать каждые два часа. Согласна, немножко чаще, чем нужно, но ничего, быстро привыкают.

      — А по-большому? — поинтересовалась Маша.

      — По-большому у меня все ходят после еды, — сообщила Лена, — Минут через 15—20. Получается четыре раза в день — после завтрака, обеда, полдника и ужина.

      — И что? Каждый раз удается заставить покакать? — скептически улыбнулась Маша.

      — Первые пару дней приходится конечно воевать, — ответила Лена, — А потом у ребенка вырабатывается режим.

      — Значит за два дня привыкают к твоему расписанию? — улыбнулась Маша.

      — Максимум — за неделю, — гордо сказала Лена.

     Пообсуждав с Машей еще пару минут свой метод приучения к горшку, Лена неожиданно спохватилась, что надо греть обед.

      — Возьмешь ребенка на кухню? — спросила Маша, кивнув на меня.

      — Нечего мальчишке там делать, — сказала Лена, — Уже большой. Ничего с ним тут в наше отсутствие не случится.

     Лена повернулась ко мне.

      — Правда, Саша? — строго спросила она, — Обещаешь хорошо себя вести?

     Я быстро кивнул.

      — И если захочешь на горшок, сразу громко мне кричи, — добавила Лена, — Обещаешь?

     Я снова кивнул.

      — Не слышу! — повысила голос Лена.

      — Обесаю, — смущенно выдавил я.

      — Ну вот и молодец, — улыбнулась Лена и отправилась с Машей на кухню.

     Минут через 20 Лена громко позвала меня обедать. Как и в прошлый раз, она не доверила мне есть самостоятельно, а сразу принялась кормить с ложечки. Обед прошел в относительном молчании — очевидно девушки уже успели наболтаться и исчерпали все темы для разговоров.

     После обеда мы вернулись в зал — я к своим игрушкам на ковре, а девушки сели на диван и принялись листать мамины журналы по уходу за детьми. Пару минут в комнате стояло молчание.

      — Смотри, Ленка, какая прелесть! — неожиданно засмеялась Маша, показывая Лене свой журнал, — Такой смешной голенький мальчуган. Правда чем-то похож на твоего Сашу?

      — Ага, такие забавные фотки, — с улыбкой согласилась Лена, — Как медсестра меняет малышу подгузник.

      — Они в этой статье шаг за шагом объясняют, как это нужно делать, — пояснила Маша, — Еще и с иллюстрациями.

     Девушки снова уткнулись в свои журналы. Минут десять опять царила тишина.

      — Пора укладывать спать, — нарушила молчание Лена, быстро взглянув на часы, — Только сначала мальчишка у меня сходит на горшок по-большому.

      — Я не хочу! — запротестовал я, обиженный, что взрослые сегодня весь день решают, когда мне ходить на горшок.

     Лена только улыбнулась в ответ и, не говоря ни слова, поставила меня на ноги и принялась быстро раздевать. Не прошло и полминуты, как я стоял посередине комнаты голышом, смущенно прикрываясь между ног.

      — Одену пижаму только после того, как покакаешь, — сказала мне Лена.

     Поставив передо мной детский горшок, одиннадцатиклассница выжидающе на меня уставилась, скрестив на груди руки.

      — Ну что стоишь? — строго спросила она, — Быстро садись на горшок и какай!

     Я послушно плюхнулся на холодный горшок.

      — Даю тебе пять минут, — сказала Лена и, вернувшись на диван, снова уткнулась в журнал.

     Я обиженно хмыкнул. Мало того, что мне абсолютно не хотелось по-большому, единственным человеком, при котором я не стеснялся ходить на горшок, была мама. От обиды, что в ее отсутствие позволяет себе наглая девчонка-одиннадцатиклассница, на глаза навернулись слезы.

      — Что-то я ничего не слышу! — прикрикнула на меня Лена через пару минут, — Забыл, как надо тужиться?

     Лена встала с дивана и подошла ко мне.

      — Чувствую, по-хорошему мы сейчас от тебя ничего не добьемся, — угрожающим тоном сказала она, заглянув ко мне в горшок.

     Подождав еще несколько минут, Лена снова подошла ко мне.

      — Ну что? — спросила Маша, тоже встав с дивана, — Покакал?

      — Только если он это сделал абсолютно бесшумно, — улыбнулась Лена, поднимая меня с горшка, ... — А поскольку бесшумно никто из малышей какать не умеет, это означает только одно... — Лена подняла с пола мой горшок и продемомнтрировала его Маше, — Абсолютно пустой горшок.

      — Даже не пописал, — сказала Маша.

     Вернув мой горшок на пол, Лена быстро вышла из комнаты. Я растерянно стоял перед Машей голышом, гадая, куда отправилась одиннадцатиклассница.

      — Сейчас ты у меня быстренько покакаешь! — заявила Лена, вернувшись через пару минут в комнату.

     Девушка хитро подмигнула младшей подруге, демонстрируя ей маленькую белую палочку.

      — Решила поставить мальчишке слабительную свечку? — улыбнулась Маша.

      — Это обыкновенное мыло, — пояснила Лена, — Лучше всяких свечек.

     Лена быстро подошла ко мне и положив тяжелую руку на плечо, заставила нагнуться. Догадавшись, что она собирается сделать, я изо всех сил сжал попу.

      — Что, сжал ягодички? — со смехом спросила Маша Лену после ее нескольких безуспешных попыток залезть между моих половинок.

     Девятиклассница бросила на меня насмешливый взгляд.

      — Неужели ты думаешь, что сможешь мне помешать? — улыбнулась она и взяв меня подмышки, отнесла на пеленальный стол.

     Разумеется любопытная Маша тоже отправилась к столу.

      — Укладываем на спинку, — пояснила Лена Маше, осторожно уложив меня на спину, и тут же задрала мне вверх ноги, — Видишь, как я подняла карапузу ножки? Вот так, до упора. Чтобы заставить полностью разжать ягодички.

     В следующую секунду мне в попу быстро скользнул посторонний предмет, от которого сразу же начало сильно щипать внутри. Ощущение было таким неприятным, что я не выдержал и громко заревел.

      — Запихнем поглубже, — улыбнулась Лена, совершенно не обращая внимания на мои протесты, — Вот так. Ой, чуть не забыла. Надо подложить под попу марлечку.

     Я напрягся, пытаясь избавиться от постороннего предмета в попе.

      — Интересно, почему ты на горшке так не тужился, — усмехнулась Лена и я почувствовал, как она запихнула кусочек мыла еще глубже, — Поздно стараться, моё солнце. Не хотел какать, когда тебя об этом просили — придется сейчас терпеть. Полежишь с мылом в попе две минуты и только потом получишь свой горшок. Надеюсь в этот раз ты у нас сразу покакаешь.

     Лена опустила мои ноги вниз. Неприятное жжение в попе сменилось таким сильным позывом по-большому, что я едва мог его терпеть.

      — И будем повторять эту процедуру, пока сам не начнешь какать в горшок, когда положено, — продолжила Лена, — Я тебя быстро приучу вовремя ходить на горшок. И по маленькому, и по большому.

     Заметив, что Маша пристально рассматривает меня между ног, я густо покраснел.

      — Те мамы в универмаге вот об этой кожице говорили? — неожиданно спросила она Лену, бесцеремонно потрогав мне письку.

      — Ты их больше слушай! — засмеялась Лена, — Тоже мне эксперты по мальчикам.

     Маша снова принялась щекотно щупать меня между ног.

      — У мальчиков все так интересно устроено, — улыбнулась семиклассница, — Тоненький писюнчик с хоботком. А в этом мешочке два яичка. Какое всё маленькое и нежное.

     Прикосновения чужих пальцев были такими щекотными, что я не выдержал и начал какать.

      — Ой! — всполошилась Маша, отдернув руку, — Ты что, какаешь?

     Лена резким рывком задрала мне вверх ноги. В этой позе просто невозможно было терпеть позыв по-большому и я мгновенно наложил большую кучу.

      — Ничего себе! — удивилась Маша.

      — Сейчас еще и струйку пустит, — с улыбкой заявила Лена и в следующее мгновение я, словно подтверждая ее слова, начал писать.

      — Действительно пустил фонтан, — захихикала Маша.

     Слушая, как девушки со смехом комментируют мою струйу, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Ну вот, — улыбнулась Лена, когда я прекратил писать, — А 5 минут назад так кричал, что не хочет на горшок. Сходил и по-большому, и по-маленькому.

     Лена осторожно вытащила из-под меня мокрую марлю.

      — Сначала вытрем попу вот этой марлей, — пояснила она Маше, — А теперь надо хорошенько помыть ее с мылом. Сейчас я схожу за водой.

     Одиннадцатиклассница опустила мои ноги вниз и, оставив меня под присмотром Маши, вышла из комнаты.

      — Ну что, Машка, — обратилась Лена к подруге, вернувшись с наполненной водой миской, — Ты кажется хотела мне помочь с малышом. Помоешь ему попу?

      — Что, сейчас? — брезгливо поморщилась Маша.

      — Кто-то недавно заявлял, что не боится грязных поп, — со смехом напомнила Маше Лена, задирая мне вверх ноги, — Давай. Я подскажу тебе, что надо делать.

     Маша неуверенно вынула из миски с водой маленькую тряпочку.

      — Немного отожми и хорошенько намыль, — попросила Лена, — А теперь начинай вытирать карапузу попу.

      — А чё вода такая холодная? — удивилась Маша, щекотно скользя тряпочкой у меня между ягодиц.

      — Устала ждать, пока пойдет горячая, — объяснила Лена, — Ничего с таким большим от холодной воды не случится.

      — Такая смешная дырочка, — захихикала Маша, продолжая мыть мне попу.

      — Хорошенько ее помой, — улыбнулась Лена, — Ага, вот так. Запихни туда тряпочку.

     Полминуты одиннадцатиклассница молча наблюдала за Машей.

      — А теперь возьми из миски чистую тряпочку и просто везде протри, чтобы смыть мыло, — сказала Лена подруге.

     Маша снова принялась старательно тереть мне тряпочкой попу.

      — Всё! — сказала она через минуту.

      — Молодец, — похвалила подругу Лена, — Теперь нужно помазать малыша детским кремом. Везде, где ты ему мыла.

      — Между ягодичками? — уточнила Маша, откручивая колпачок голубого тюбика.

     Чужой палец быстро прошелся вверх-вниз между моих половинок.

      — Теперь помажь за яичками, — подсказала Лена.

      — Действительно так боится щекотки, — захихикала семиклассница, нестерпимо щекотно трогая мне мошонку, — Смотри, как сразу задрыгал ножками.

     Щекотка была такой острой, что я начал покрываться гусиной кожей.

      — Хватит! — с улыбкой сказала Лена, прекратив мои мучения, — Как будто я не вижу, чем ты занимаешься — просто дразнишь мальчишку.

     Лена опустила мне ноги и, сходив за пижамой, принялась меня одевать — лежа, как грудного. Было очень обидно, но я промолчал — лишь бы девушки поскорее от меня отстали.

      — Ну вот, теперь можно баиньки! — улыбнулась Лена.

     Одиннадцатиклассница отнесла меня в кроватку и накрыла одеялом.

      — Спи! — сказала она и вышла вместе с Машей из комнаты, прикрыв за собой дверь.

     Пару раз зевнув, я почувствовал, что засыпаю.

     Проснулся я от сильного позыва писать. Надо было срочно бежать на горшок. С обидой вспомнив, что мама сегодня на целый день оставила меня с девчонкой-одиннадцатиклассницей, я представил, что мне сейчас придется проситься у нее на горшок и густо покраснел.

      — А мы оказывается уже проснулись, — улыбнулась Лена, появившись на пороге комнаты.

     Лена была одна, без Маши. «Хорошо, что хоть та ушла» — подумал я.

      — Почти два часа спал, — сказала Лена, посмотрев на часы.

     Откинув мое одеяло, одиннадцатиклассница бесцеремонно пощупала меня между ног.

      — Сухой, — хмыкнула она, — Ну что, подъем?

     Лена вынула меня из кроватки и поставив на пол, быстро раздела догола.

      — Подними ... 

     ручки, — попросила девушка и дождавшись, когда я это сделаю, принялась одевать мне через голову майку.

     Я ожидал, что вслед за майкой Лена оденет мне колготки, но она почему-то не торопилась это делать.

      — Сейчас проверим, чему тебя мама научила, — улыбнулась Лена, потянувшись за горшком, — Что каждому маленькому мальчику полагается сделать после сна?

     Я промолчал, смущенно опустив взгляд.

      — Неужели не знаешь? — шутливо удивилась Лена, поставив у моих ног горшок, — После сна нужно сразу же сходить на горшок. Хотя бы по-маленькому.

     Из последних сил сдерживая нестерпимый позыв писать, я по-прежнему не мог пересилить свою стеснительность.

      — Быстренько писай в горшок! — приказала Лена.

      — Я не хочу, — смущенно соврал я.

      — Никаких «не хочу»! — отрезала Лена, — Всем детям положено после сна сходить по-маленькому

     Я продолжал стоять, уставившись в пол — на стоящий у моих ног горшок.

      — Знаешь, что? — обратилась ко мне Лена после минутной паузы, — Я не собираюсь полчаса ждать, пока ты соизволишь пустить струйку. Поступим, как медсестра в поликлинике.

     Лена начала массировать мне низ живота, резко усилив мучительный позыв по-маленькому.

      — Сейчас ты у меня быстренько пустишь струйку, — уверенно сказала она.

     Помассировав мне полминуты живот, Лена хитро улыбнулась и легонько пощекотала мой лобок. Но в отличие от медсестры-массажистки, в этот раз щекотка не застала меня врасплох.

      — Давай, писай! — приказала Лена, приподняв мне пальцами письку, и снова принялась меня щекотать.

     Лена мучила меня щекоткой чуть ли не две минуты, но так ничего и не добилась.

      — Интересно, почему у медсестры в поликлинике все так быстро получилось? — вздохнула она, — А у меня никак.

     Неожиданно послышался щелчок ключа в замочной скважине и вслед за ним скрип входной двери. Как я и ожидал, это была мама.

      — А вот и я! — объявила она, войдя через пару секунд в комнату, — Пришла пораньше, как и обещала.

     Мама подошла ко мне и с улыбкой заглянула в стоящий у моих ног горшок.

      — От какого важного занятия я тебя оторвала, — засмеялась она и повернулась к Лене, — Сам попросился на горшок?.

      — Какой там сам, — вздохнула Лена, — Целый день сегодня с Сашей из-за горшка воюю.

     Лена принялась жаловаться маме на мое упрямство.

      — Как нехорошо, — укоризненно покачала головой мама, — Ты почему няню не слушаешься?

      — Минут пять сейчас уговаривала, — сказала одиннадцатиклассница. — Отказывается писать в горшок и всё.

      — Не надо терпеть, зайчонок, — ласково сказала мама, присев рядом со мной на корточки, — Давай пописаем в горшочек. Пись-пись-пись...

     Понимая, что взрослые от меня не отстанут, я сдался и начал писать.

      — Ну вот, — улыбнулась мама, — У мамы сразу пописал.

     Заметив, что Лена с ехидной ухмылкой наблюдает, как я писаю, я густо покраснел.

      — Ну что, — обернулась на девушку мама, — Рассказывай, как вы провели день.

     Лена принялась рассказывать маме о событиях за день.

      — Как не стыдно! — сказала мне мама, услышав про то, что я обкакался, — Почему не попросился по-большому?

      — Ничего страшного, — улыбнулась Лена, — Я его там, в универмаге, как следует подмыла. Пришлось всё на месте купить: и колготки, и детские салфетки, и...

      — Постой, ты что одноразовыми салфетками Сашу вытирала? — перебила Лену мама

      — Ой, я забыла, что малыша нельзя вытирать салфетками, — спохватилась Лена, — У Вашего карапуза от них раздражение. Извините пожалуйста.

      — Ничего страшного, — мягко сказала мама, — От одного раза ничего не случится. Но больше пожалуйста салфетками его не вытирай. Только тряпочкой.

      — Хорошо, — кивнула Лена.

      — И постарайся не ходить с ребенком так далеко, — добавила мама, — Кстати, сколько ты там на Сашу потратила?

      — В универмаге? — уточнила Лена, — Вот чек.

     Девушка протянула маме маленькую бумажку.

      — Так ты еще и детский крем там купила? — удивилась мама.

      — Ага, — кивнула Лена, — Вы же сказали каждый раз мазать между ножек кремом, когда подмываешь.

      — Молодец, — похвалила одиннадцатиклассницу мама, — Извини, что я на тебя из-за салфеток накинулась.

     Мама вытащила из кошелька несколько купюр и протянула их Лене.

      — Сдачи не надо, — сказала она.

      — Спасибо, — довольно улыбнулась Лена, — Ну что, я Вам сегодня больше не нужна?

      — Ага, можешь идти, — сказала мама, — А вот завтра наверное не получится так рано придти. Так что придется тебе посидеть с Сашей до 7-ми. Сможешь?

      — Не вопрос, — ответила Лена, — Приходить как сегодня, в 8?

      — Где-то так, — кивнула мама, — В 8—8: 15.

     Мама взяла меня на руки и вышла с Леной в прихожую.

      — До завтра, чудо с голой попой! — шутливо попрощалась со мной Лена.

     Вспомнив, что на мне по-прежнему нет штанов, я густо покраснел.

      — Он у Вас такой стеснительный, — улыбнулась Лена, — Смотрите, как покраснел.

      — Я знаю, — сказала мама, — Сама поражаюсь, как ребенок в этом возрасте может стесняться. Не говоря уже, что мог бы за день к тебе привыкнуть.

     Попрощавшись с Леной, мама закрыла за ней дверь.

      — Давай-ка я тебя сейчас искупаю, — решила мама и отправилась в ванную.

     Я довольно улыбнулся, представив себя в ванне. Не прошло и двух минут, как я там сидел — в теплой воде с плавающими в ней игрушками. Я любил купаться. Наверное из-за ощущения обволакивающей все тело теплоты. И конечно потому, что рядом всегда сидела мама. Я украдкой взглянул на маму — она, как обычно сидела на уголке ванны, наблюдая за мной с ласковой улыбкой. От этой улыбки мгновенно улетучились все мои сегодняшие неприятности и обиды. Их просто заменило тепло и спокойствие. Потому что со мной рядом снова была мама.

     Удивительно — прошло всего две недели, но я так привязался к своей новой маме, что просто не представлял без нее жизнь. Но самое главное, я забыл свое настоящее детство. Наверное потому, что оно прошло без родителей — в детдоме. Сейчас же у меня была настоящая мама. Высокая, красивая... Я подумал, женился ли бы я на ней, если бы не случилось этого превращения в ребенка, и понял, что не знаю ответа. Я не представлял ее ни в какой другой роли, кроме мамы.

     КараПуз

     Ноябрь 2008