Это было весной. В одной из Московских школ, после скучнейших сорока пяти минут географии наконец то наступила перемена, осталось только два урока: история и математика, а потом домой.

     Лена — одно из учениц класса, очень любила коко-колу. И в её портфеле как раз лежала большая бутылка коко-колы. Всем известный факт — что кока-кола не удаляет жажду, а наоборот, когда её пьёшь, то хочется пить её ещё и ещё. Так-же известно что она вызывает легкое привыкание, поэтому многие люди пьют её литрами. Ну и конечно не секрет что от нее хочется в туалет.

     И конечно Лена была одна из тех людей что могли выпить по два, а то и по три литра «Крови Мики-Мауса». Через 10 минут как она выпила её, ей захотелось выйти в туалет, но тут в класс вошел Борис Семенович — учитель истории. Вся школа как один человек ненавидели его, и он, разумеется, отвечал всем взаимностью. Когда он зашел в класс он закрыл дверь на ключ (он всегда так делал чтобы не кто из опоздавших не заходил в класс во время урока).

     Лена хотела в туалет, но могла ещё какоето время терпеть, но всё-же ей будет легче думаться на пустой мочевой пузырь.

      — Борис Семенович можно я выйду

      — Коновалова, ты знаеш мои правила — после начала и до конца урока некто не входит в класс и не выходит из него...

      — Но Борис Семенович до начала урока ещё целых пять минут...

      — А по моим часам урок уже начался так что все по местам...

     Сначала Елена сидела молча и думала что ещё может немного потерпеть

     Но вскоре напряжение в мочевом пузыре начало расти. Она сначала начала чуть заметно покусывать губы, потом через пятнадцать минут покрылась потом и стала нервно ерзать на стуле, то крепко сжимая колени, то сильно выгибаться вперед, положив руки себе между ног.

     Сосед по парте, мальчик по имени Коля заметил, что что-то с ней не так.

      — Лен что с тобой?, — спросил Коля

      — Нечего, просто в туалет хочется

      — Коновалова, что там за разговоры на задней парте? — послышался строгий голос учителя — раз ты разговариваешь, то иди к доске.

     Лена сразу замолчала потому что перспектива описаться перед всем классом её не очень устраивала, но Борис Семенович приказным тоном повторил ещё раз.

      — Коновалова, я кому сказал «иди к доске»?

     Она медленной походкой проковыляла к доске, Борис Семенович спросил когда был первый дворцовый переворот?

      — В 1725.

      — А какого числа, говори точнее?

      — 12 января

      — Правильно. Когда родился Павел первый?

      — 1-го октября, 1754

      — Правильно, а когда умерла Екатерина первая?

      — Ой, я не помню...

      — Как ты к уроку готовилась, если даже не знаеш когда умерла Екатерина первая? — с издевательством в голосе спросил учитель.

      — Я правда учила, только вот эту дату запамятовала, спросите меня ещё что-нибуть.

      — А это «ещё — что нибудь» ты так-же запамятуешь, ты обязана знать когда умерла Екатерина

      — Ладно, поставте мне два, можно я выйду? — умоляюще простонала Лена

      — Нет нельзя пока не ответишь, будеш стоять у доски, а двойку всегда успеешь получить.

     Бедная Лена, с волнением стала напрягать слух в надежде услышать подсказку. Вот кто то стал шелестеть учебником, Лена тот час устремила на него взгляд но, он не сказал ни слова, а только повел плечами, мол в учебнике не нашел. Через пять минут всем в классе было видно что она очень хочет писать.

     Сначала она просто покусывала губы и перешагивала с ноги на ногу, через пять минут Лена вся вспотела стала чуть чуть подпрыгивать держась за живот, а ещё через пять Она изо всей силы прижимала руки к промежности начала извиваться как змея, то приседая то вжимаясь в доску то сгибаясь почти до пола, в классе повисло напряженное молчание. Все с предвкушением смотрели на неё и вот она не выдержала и мощная, желтая струя, с неприличным журчанием хлынула на пол, оставив на джинсах большое мокрое пятно.

     Класс залил ученический хохот переросший в аплодисменты. Лена не знала куда дется, она хотела провалиться сквозь землю, стать невидимой или умереть.

     Лена хотела было броситься к двери, но вспомнила, что этот урод — Семенович запер её и таким образом она, пунцовая от стыда и унижения, простояла у доски до конца урока рядом с образовавшейся лужей мочи.