Романтика
Романтическая симфония для мужского полового органа и оркестра.
Я люблю тебя. Люблю тебя от пальчиков ног до кончиков твоих длинных светлых волос. Люблю делать тебе массаж, лишь легонько прикасаясь к твоей гладкой спине подрагивающими пальцами. Мне так нравится, когда от этих ласк ты вздрагиваешь и покрываешься мурашками. Я знаю, в этот момент ты хочешь меня, хочешь, чтобы мы хотя бы на миг стали одним целым. Я люблю тебя — своего первого мужчину, свое вдохновение и радость, свою боль и страх, свои слезы и свой счастливый хрипловатый смех после того, как ты негромко охнешь под моими умелыми губами и руками...
Ты чужая! Нет, всё вроде, как всегда. Те же шаловливые глаза, та же заставляющая замирать сердце улыбка. НО... Ты чужая! Я не знаю, как это объяснить. На тебе как будто скафандр из за льда и приближаясь, я чувствую, как этот холод замораживает всё внутри тебя и помогает созреть чему-то страшному. Я не знаю, что это! Но только одно сознание того, что это зарождается, обретает форму и стремится вырваться наружу, сковывает меня и заставляет неметь от страха. Нет, всё бред! Мне это просто, кажется. Так надо успокоиться и пойти погулять.
Голой Катя казалось ещё красивей. Я не мог отвести от неё взгляд. Её глаза скромно смотрели на меня. Её взгляд заставлял нервничать меня и смущал меня. С каждой секундой мне всё больше и больше хотелось её. Я пытался держать себя в руках, но это так тяжело. Она сделала шаг на встречу мне и улыбнулось. Она сделала ещё один шаг ко мне, потом ещё один и оказалась близко рядом со мной, так близко, что я слышал её дыхание, мне даже показалось, что я слышу биение её сердца.
Она любила субботние дни. За то, что Хозяин никуда не торопился и уделял ей почти все свое внимание. Утром, зайдя с улицы, она забиралась к нему в постель. Он, как всегда, прогонял ее на ковер, но делал это совсем не строго, так что, повозившись, она отвоевывала себе место в его ногах и лежала там, свернувшись калачиком, пока он не вставал завтракать. Тогда она бежала за ним следом на кухню и с удовольствием поглощала свою долю субботнего пира — свежую сырую рыбу и молоко. Хозяин не признавал консервов, да и она их, признаться, недолюбливала.
Жила была женщина самая обычная — муж, дочь, домашняя работа и т. п. житейские премудрости. Было ей 35 лет, сами понимаете — возраст не бальзаковский, но и не 25. Самый кризис сексуальности в душе. Вроде всё нормально, но всё чего-то там не хватает, всё о чём-то думается, мечтается... Может закинуть всё это куда-нибудь, — думала она, — всё-таки уже не девочка... Вокруг жили люди — и молодые мужчины и пожилые, но мужчин в возрасте она не воспринимала, на это были свои причины. Но ковыряться в психологических комплексах мы не будем. В общем, она любила смотреть и представлять себя с молодыми мужчинами, но, конечно, не с зелёными юнцами, хотя они тоже были бы не плохи в постели. Для неё всё зависело от того, кто они и что из себя представляют. Она шла по улице, просто гуляла, люди шли, ехали, всё куда-то двигалось и жило. Она медленно шла и смотрела вокруг — Почему меня не замечают? — думала она, но как это было ошибочно на самом деле! К ней просто боялись подойти, да и кто может вот так просто познакомиться, — за всё и везде надо платить... Но она и так дала бы — бесплатно, ради удовольствия. Взгляд скользнул по витрине магазина — там стоял молодой человек неопределённого возраста, вроде молодой, но твёрдый взгляд серых глаз говорил о твёрдости характера и о твёрдости других частей тела. Она просто улыбнулась ему, прямо и открыто, назло всем, и себе и ему, всем-всем. Она устала, ей было просто всё равно, что о ней подумают, но никто даже не обратил внимания, всем было не до того, люди были все в себе, суета поглотила их, казалось, что все забыли, что наступила весна... Раньше было не так, или просто раньше я была молода и трахалась с тем, с кем хотела, получая огромное удовольствие и чуть разочарования потом. Но это только потом, — думала она, садясь на лавочку и закуривая. Зелёные глаза прищурились, томно смотря на улицу.
Одноклассники: Он и она. Жених и невеста — дразнили их когда-то: Далёкие школьные годы! Тишина уроков и залихватский разгул перемен. Классы, парты, тетрадки и учебники, строгие учителя и легкомысленные шалопаи, прилежные отличницы: Эх, детство, детство. В течение долгих десяти лет они только и ждали того момента, когда наконец навсегда покинут школу, станут самостоятельными. А когда этот миг наступил, они почему-то уже и не радовались. Было грустно расставаться друг с другом и вовсе не хотелось оставлять старые-добрые стены, неожиданно оказавшиеся такими родными: Сколько же лет прошло с той незабываемой поры? Десять? Нет, больше: Уже минул двенадцатый год. Как летит время! Тогда им было лишь по семнадцать, они были исполнены самых радужных надежд, честолюбивых мечтаний, впереди была целая жизнь, большая и прекрасная, озарённая нежно-розовым светом юношеских грёз: Теперь им уже под тридцать. Почти полжизни позади. Что они успели? К сожалению, не так уж много. Правда, и не мало. Он довольно известный скульптор. Выставки, цветы, поздравления: Хотя, конечно, и пот, труд, бессонные ночи. Она: Впрочем, чем занимается она, он толком и не знал. Слышал лишь, что она окончила один из факультетов Института стран Азии и Африки и буквально только что вернулась из Японии, где проработала целых пять лет: Да, у каждого из них своя жизнь, со всеми её заботами и проблемами. Он уже и жениться успел. Жёлтое обручальное кольцо накрепко стиснуло палец. Есть и ребёнок: На её руке кольца нет. Пока нет. Невеста она, прямо скажем, завидная — неглупа, красива, да и материально хорошо обеспечена, — так что вряд ли долго ещё будет гулять на свободе: Время идёт, былого уже не воротишь, но, чёрт возьми, они навсегда останутся однокашками, никогда не забудут той счастливой и беззаботной поры. Им есть, что вспомнить.
... На этот раз девушка была маленькой брюнеткой, с изящной головкой и тонкими чертами лица. Он сидел рядом с ней на диване и поил её шампанским. Сам почти не пил, говорил ей разные глупости и иногда целовал ей руки, ближайшее ушко и ложбинку между грудей, видневшуюся в низком вырезе платья. Играла средневековая музыка и за окном была жаркое лето.