Да, я — редкостная сволочь, и не стыжусь в этом признаться. Но и ты, дорогуша, скажу тебе честно, довольно ценная породистая сука. Ты ушла на другую кровать? Хорошо. Тебе захотелось поиграть? Хорошо. Ах, тебе стало холодно, ты замерзла? Захотелось укрыться чем-нибудь теплым? Ну так знай, то, чем можно было укрыться, спит на другой кровати в другой, мать ее, квартире. Как это тебе больно? С каких пор суки стали испытывать боль? С каких, с каких? С тех самых как они стали суками? Ну, конечно же, как я сразу-то сам и не догадался? Или догадался? Молодец, сука! Безусловно, я обо всем давно догадался, просто хотелось поиздеваться над тобой, сволочь я или не сволочь? Само собой я — сволочь, вот почему я прекрасно тебя суку и понимаю. Да-да, понимаю, разбираюсь, копаюсь и измываюсь! Ха-ха! А ты как хотела? Что? Ты захотела? Правда? Странно слышать подобное от тебя. Как почему? Суки не знают, чего они хотят, вот почему!

     ... Большие, немного обвислые груди тихонько покачивались прямо перед моим лицом. Толстые сморщенные соски вызывающе торчали в разные стороны, окруженные коричневыми кругами. От них пахло духами и хорошим женским бельем. Маленькая родинка на левой груди была похожа на комара.

     Впервые эта мысль пишла к Славе, когда он дроча крепко сжал свои яйца и почувствовал как это приятно. «Наконец-то один дома! Теперь можно осуществить эксперимент.» — пронеслась приятная мысль после того как он слышал как закрылась за мамой дверь. Поискав по квартире он скоро нашел коробку для шитья и потрогав и подобрав средний размер вытащил оттуда пару острых иголок. Сердце бешено стучало в груди. Слава снял штаны и сел на диван. Член стоял как штык, сама ситуация — голый на диване, уже возбуждала. На всякий случай он смочил иглы одеколоном — для дезенфекции. Слава немного оттянул кожу яиц — от возбуждения они подобрались, а кожа стала толще. «Нечего, хотя проткнуть ее теперь, наверное трудней». Чуть нажав на иголку он почувствовал легкую боль. Зубы свело, руки немного тряслись. Он увеличил давление. Никакого эффекта. Иголка дальше не шла. Поставив палец с другой стороны, там где она иголка должна была показаться, Слава возобновил усилия. Острая боль наконец дала о себе знать, но это лишь сильней возбудило Славу и он резко вогнал иголку, еле успев убрать палец. «Готово!». Боль улеглась и поиграв с иголкой Слава заметил что теперь двигать ее вперед и назад не больно. Выбрав место для второй иглы Слава приступил к делу. Теперь он смоковал ощущения. Вот кожа натянулась, вот в месте где уперлась иголка кожа стала чуть светлей. Раз. Иголка прошла первую стенку. Два. Ее кончик показался наружу. Славе хватило буквально десяти движений чтоб довести себя до оргазма. Член выстрелил и сперма оказалась на животе. Подобрав ее пальцем Слава проглотил приятное угощение. Расслабившись он аккуратно вынул иголки — на их месте остались несколько красных точек. В одном месте был легкий кровоподтек — видно Слава задел маленький сосудек. Опослоснув лицо и руки Слава пошел готовить завтрак.

     Когда жену Дениса Унгу положили в больницу с не вполне понятным диагнозом и вскоpе выяснилось, что лежать ей пpидется долго — месяца два-тpи, Денис начал беспокойно спать, подолгу засиживаться у телевизаpа, жадно pассматpивать на улицах одиноких женщин. Его молодое сильное тело (а ему стукнуло всего-то двадцать пять лет) истомилось невостpебованным вожделением и стpастью. Единственное, что утешало — здоpовью его дpагоценной Унги, по увеpениям вpачей, ничто сеpьезное не угpожало, но вот беда — она оставалась недоступна, а когда он пpиходил навещать ее, то легкий больничный халатик, постоянно pаспахивающийся на ее юном соблазнительном теле и, как казалось Денису, едва пpикpывавший ее пpелести, лишь подстегивал ее воспаленное вообpажение. Супpуги подолгу сидели в больничном паpке, Денис нетеpпеливо поглаживал ее изящные ножки, необычайно возбуждаясь.

     Элла — девушка странная, таких еще называют чудачками. Она красива, сексуальна, умна... Но одинока. У нее нет друзей, нет любимого парня. Ей хорошо одной. Она сама себя развлекает и довольна этим. Она — фетишистка, эксгибиционистка, геронтофилка и онанистка. Полный набор сексуальных извращений... Неужели ей не доставляет дискомфорта этот тяжкий груз? Нет. Элла любит выходить летними ночами на улицу обнаженной, в одних лишь туфлях на каблуках-шпильках, с накрашенными ярко-красной помадой губами, и гулять в одиночестве, чувствуя разгоряченным телом прохладный воздух. В эти моменты в необычной восемнадцатилетней девушке просыпаются сумасшедшие эротические фантазии, ее глаза загораются зелеными огнями...

     СЮЗАН СУЭНН

     Миа родилась в Тайланде, ее мать была тайкой, а отец — американцем. Родители ее бросили сразу после рождения, уехав в США, так что вырастила ее знакомая матери. Она была красива, темные волосы, небольшого роста, хорошо сложенная, как все метиски. Ее бизнесом было содержание небольшого притона в курортном городке Паттая, где было множество богатых европейцев. Бизнес давал ей достаточно средств, чтобы она могла перепробовать множество удовольствий, впрочем, не задерживаясь надолго ни на одном из них.

     Ну вот, дождалась и я. Наконец то! Ты сильный и мужественный! У тебя красивое и стройное тело, черты лица. Похотливые взгляды проходящих женщин направлены на тебя, а мне все они завидуют. «Как эта сука оторвала такого жеребца» — думают они, сверля меня злыми и завистливыми глазами. Но меня это только заводит. Они не в состоянии оценить, что такое быть женщиной.

     «Все женщины делают это», или иначе: «Так поступают все женщины» — назывался замечательный фильм Тинто Брасса. Я назвал этот текст также, потому, что уверен, — это название уместно как никакое другое. Кроме того, если вы видели фильмы Тинто Брасса, то наверняка согласитесь, что наши с ним убеждения вполне совпадают. Итак, речь пойдет о:

     Я люблю себя ласкать сама, очень люблю и делаю это часто, даже на работе. Просто — желание, захожу в туалет в душевую кабинку (у нас вот такие удобства), закрываюсь, трогаю себя через одежду, медленно и лениво, ужасно нравиться когда на меня при этом смотрят. А вокруг люди бегают, из коридора шаги слышны и никто не знает, что я тут и чем-то занимаюсь, знаю, что у нас кое-где камеры стоят, заводит безумно, как знать, я иногда ловлю косые взгляды на себе, когда выхожу из туалета (но думаю, что уж там то их нет)