Саша сдал летнюю сессию.

     — Нет! Пожалуйста! Только не розга!

     Капли дождя стекают по стеклу. За окном ночь, и огромный бездушный город, город который я люблю и ненавижу одновременно. Город не спит, этот город, никогда не спит. Даже глубокой ночью. В мутной пелене ночного дождя, тускло мерцают рекламы, мигают огни машин, ползущих по мокрой улице, медлено моргают светофоры, во многих окнах многоэтажек, все еще горит свет. Город не спит, и я не сплю. Я вспоминаю.

     Моя утренняя шалость, не выходила у меня из головы. Как я и предполагал, Таня оказалась довольно горячей штучкой, и теперь мне жутко не терпелось повторить всё то же самое, правда, уже находясь в своём настоящем теле. Чувствовать, как она сходит с ума от моих ласк, слышать, как она стонет. Только от одной мысли о ней мой член становился колом и норовил проткнуть плотную материю джинс. Однако я сам загнал себя в жёсткие рамки, и страх, что всё опять выйдет из-под контроля, не позволял мне действовать в полную силу. Поэтому оставалось только играть выбранную роль исполнителя желаний, и продолжать планомерно раскручивать девушку на всё более и более откровенные желания. Но... прекрасно понимая, что долго это продолжаться не может, стоило подумать и об альтернативных вариантах, поэтому немного поваляв дурака, я собрался и выбрался в город.

     Дождь льет и льет. Я набираю на домофоне номер квартиры. Несколько переливчатых гудков и голос Татьяны спрашивает.

     — Привет, Енот.

     В течение зимы, вопреки ожиданиям и надеждам учительницы по химии Инны Алексеевны, сексуальные домогательства со стороны её соседа не прекратились. С тревогой в душе, женщина заметила, что с приходом весны, его сексуальный аппетит даже несколько возрос. Неугомонный сосед делал с ней всевозможные развратные и грязные вещи, унижал её и принуждал к сексу. Женщина же, как и прежде, изо всех сил избегала соседа, а когда всё же попадалась в его руки, держалась гордо и упрямо не желала принимать позы. Это обстоятельство сильно злило и раздражало соседа.

     Москва, июль месяц. Сегодня выдался аномально жаркий, но облачный день. Мы гуляем с Анечкой по Садовому кольцу. Аня одела легкий, очень симпатичный, милекий, нежно голубого цвета сарафанчик и сандилии. Ну очень сексуальненько! Я просто не мог нарадоваться любованием такого прелестного создания! Но я старался держать себя в рамках приличия, ведь я очень, очень люблю Аню и не хочу её пугать своим порывом «сексуальной ненасытности».

     Туго открывающаяся дверь баньки протяжно заскрипела. Федька не без усилий взобрался с девушкой на руках через высокий порог в тесный предбанник. Оставив свою подругу у дверей парилки, парень принялся сооружать любовное ложе. Внутри темень — хоть глаз коли! Поэтому Федя продвигался внутри парилки по памяти, осторожно прощупывая свой путь. Он помнил, что нижняя полка полатей по высоте почти такая же, как и две длинные лавочки. Лавочки можно пододвинуть вплотную к полке, — и траходром готов. «Жестковато будет, конечно, а кому сейчас легко?» — думал возбуждённый паренёк, нащупывая внизу вдоль стены гладко оструганные доски лавочек. Неожиданно Федя наступил ногой в какой-то ушат с водой, слава богу, холодной. Деревенский романтик в сердцах выругался малоэтажным матюшком. «Ах, едрить твою налево», — донеслось до Октябрины, которая, не дожидаясь возврата кавалера, начала раздеваться. Она предчувствовала, что если довериться Феде, её голубое ситцевое платье вместе с чулками будет так перемазано сажей, что не достираешься потом. Банька ведь по-чёрному топится!

     Этот случай произошёл в далёких 50-х годах прошлого века в богом забытой слободке, в народе называемой Дворянской. Обычно местные жители не закрывали на ночь баньки, потому что в них оставались на ночлег странники, скитавшиеся по деревням. Таких бродяг в народе называли бичами или перекати-поле. Как правило, это были физически крепкие мужики, немного странноватые, находящие смысл своей жизни в путешествиях, подспутно помогавшие местным жителям по хозяйству. Их образ не вписывался в социалистический уклад жизни, но они были. Какой старушке надо дров нарубить, а кому — воды натаскать. За оказанную помощь их кормили, оставляли на ночлег. Так продолжалось все тёплые летние месяцы.